О мимолетном

      Временами паранойя заполняет изнутри, выжигая всякий здравый смысл. Она заставляет подозревать всех и каждого в чем-то абсолютно безумном и немыслимом, рисуя в воображении невероятные картины, столь близкие к реальности. Когда твое недоверие к внешнему миру перерастает в боязнь контактировать с ним и выходить из своего, как кажется, надежного убежища. И в такие моменты сердце предательски быстро бьется в груди, словно желает проломить ребра и трусливо сбежать черт знает в каком направлении, оставив после себя зияющую дыру.       Паранойя продолжает свое преследование даже во снах: когда утром продираешь глаза, то сложно отличить истину от вымысла, который подкидывает воспаленное сознание. Границы благополучно стираются, превращаясь в тонкие нити, связывающие и спутывающие. А потом остается сидеть и гадать: где правда, а где игра расшатанного воображения? И память так живенько все воспроизводит, что и не отличишь, приукрашивая и добавляя все упущенные ранее детали, вводя во все большее заблуждение.       На улице же становится совсем дурно: идешь и постоянно оглядываешься, чувствуя внимательный и пристальный взгляд, прожигающий спину. Кто-то следит? Они все смотрят? Они знают о том, что ты догадываешься? И, прибавив шага, пытаешься скрыться, пока дыхание не начнет судорожно сбиваться в вакханалию вдохов и выдохов, пока голова не закружится от нехватки кислорода, выбитого из легких необоснованным страхом. И где-то в голове стучит противная и старая мысль, что это никогда не закончится.       А потом видишь собаку, которая, оскалившись, бежит на тебя, обезумившими глазами прожигая в тебе дыру. И все. Побег сердца в неизведанном направлении без обещания вернуться. Закрываешь и открываешь глаза снова и снова в слепой надежде, что эта собака – всего лишь мираж, но она настоящая, и приходится бежать от ее клыков.       А дальше… Слышишь? Пронзительный крик. И время всего-то восемь утра, и во дворе еще никого нет. Но ты ведь точно слышал этот крик в стороне, где детские качели! Но все безлюдно, пусто, вымерло в утренних холодных сумерках. В этот момент тревога проникает в тело, кровь стынет в жилах, вонзаясь ледяными иглами страха изнутри. Такой настоящий крик, доводящей до желания содрать с себя кожу, дабы избавиться от настойчивых мурашек, марширующих в разные стороны… Но все это – очередное порождение паранойи, звуковая галлюцинация, приправленная бессонницей и судорожным сжиманием и разжиманием пальцев, сведенных до побелевших костяшек.       Сон практически покидает тебя в эти мгновения жизни. Потому что знаешь, что они следят за тобой тысячами невидимых глаз с потолка и стен. И так всю ночь. И ты просыпаешься в холодном поту от того, что чувствуешь тяжелый взгляд на себе отовсюду. И хочется удрать как можно дальше из этой реальности, чтобы ненароком не сойти с ума. Дверь должна быть закрыта, а то вдруг кто-то проползет сквозь нее? Последняя преграда для безумия.       А кот смотрит на твои мучения с явным сожалением, но и ему потом надоедает это дело, и он уходит, оставляя один на один с действительностью, позволяя кошмарам с новой силой взяться за тебя.       В таком состоянии сложно доверять своим глазам, ушам или другим органам чувств. Они предают на каждом шагу. Моментами ты видишь то, чего нет, слышишь то, что звучит только в твоей голове, отражаясь все громче по нарастающей. Остается радоваться, что еще не слышишь голоса, призывающие к кровавым расправам и поклонению эфемерным идолам.       Подходя к зеркалу, ты стараешься не смотреть на свое отражение. А вдруг оно зашевелится и попытается напасть?! Вырваться из своего плена, чтобы занять твое место. И ты стоишь и делаешь вид, что все в порядке, что тебя не трясет от собственных мыслей и картин, рождающихся в голове… а потом… в один прекрасный день…       Паранойя отпускает из своих холодных и цепких лап недоверия. Ты снова спокойно смотришься в зеркало, общаешься с людьми, ложишься спать в комнате с открытой дверью. Тебе плевать на то, что было совсем недавно и что заставляло судорожно сглатывать и оборачиваться с частотой, достойной лучшего применения.       Но это счастье, увы, не вечно, ровно до того момента, пока ей не захочется с новой силой взяться за тебя, поиграть в страшные кошки-мышки, держа на грани безумия.       Впрочем… что ж, зато веселая жизнь выходит! И попробуй только расслабиться в такой какофонии чувств, как она обязательно напомнит о себе с извращенным удовольствием садиста, ударяя с новой силой по оголенным нервам, вновь доводя до опасной черты. И попробуй выстоять, выдержать или же сломайся под натиском, если не осталось больше сил бороться.