***
Чонгук возвращается домой глубокой ночью, в подавленном настроении. Он ощущает странную и незнакомую прежде, пустоту где-то внутри себя — такую, словно пресеклось дыхание. «Ты даже не представляешь, что я чувствовал всё это время», «…она безумно скучает по тебе, и хочет видеть» — эти слова Чонгук продолжал перематывать, словно пленку, пока каждое слово Пака, с нестерпимой болью не отдало в голове. Чувство собственной вины перед семьей гложило его, искало выхода. Изматывающе тупая, непреходящая душевная боль обострила все чувства, моментами Чон был сам себе ненавистен. Всю жизнь он старался во всём и всем угождать: беспрекословно слушался и выполнял всё о чём попросят. Чонгук делал всё для того, чтобы люди, которые его окружали были счастливы. А сам, заперев все свои чувства на замок, перестал думать о себе, и ощущал огромное внутри одиночество. Но спустя долгое время, Чон, впервые, ощутил огромное желание заполнить её полностью. И у него, это получилось. Поднявшись на лифте на седьмой этаж, Чонгук тяжелыми шагами направился к своей съемной квартире. Отомкнув дверь длинным плоским ключом, он осторожно вошёл и включил свет в прихожей. Квартира, где он жил была небольшая. Обставлена современно, на стенах висели миниатюрные картины известного голландского художника Ван-Гога. Видное место, в гостиной, занимала большая картина Густава Климта «Поцелуй». За небольшим коридором можно обнаружить просторную кухню, совмещенную с гостиной. Посреди этой гостиной умещались диван и два кресла, стоящие напротив телевизора. В узкий коридор выходили двери двух комнат — спальня и ванная комната. Квартира, действительно, небольшая, но для живущих здесь людей, она была, достаточно, комфортабельна. Чонгук устало снял своё кремовое пальто, повесил его на крючок у двери, и медленно прошагал к гостиной, прокручивая в голове одни и те же воспоминания за сегодняшний день. Добравшись до гостевого кресла — упал в него, словно лишился напрочь сил. Чон медленно откинул голову на спинку кресла. Его пустой взгляд неподвижно был устремлён в потолок. Ноги Чона были тяжелые, словно к ним привязаны свинцовые гири. Он тяжело вздохнул, устало потёр переносицу и на мгновение сильно зажмурил глаза. — Ты поздно, — прервал его мысли тихий голос. Взгляд, устремлённый в потолок, переместился на парня, который стоял в дверном проёме их спальни. Чонгук не мог четко разглядеть выражение его лица — оно было скрыто в тусклом свете, но он уверен, что тот беспокоился. Парень, шаркая по полу своими большими домашними тапочками, подошёл и сел на колени к возлюбленному. Молча обняв Чона, прижался щекой к плечу и тяжело вздохнул: — Не могу уснуть без тебя, — устало проговорил парень, — Как всё прошло? — Всё оказалось намного труднее, чем я ожидал, — вздохнул Чон, крепко прижимая его за талию. Тэхен резко выпрямился и одарил вопросительным взглядом своего парня. — Он отказался от своих условий? , — удивлённо спросил Ким. — Нет, просто… было странно увидеть его спустя столько времени. И знать, как всё изменилось в нашей жизни, как изменились мы, — проговорил Чонгук, смотря на Тэхёна с грустной ухмылкой. Ким одарил парня мягким взглядом. Затем нежно провёл ладонью по его лицу, закрывая усталые и опустевшие глаза Чонгука. Парень ощутил легкую вибрацию в животе. Плечи Чона опустились, сопровождаясь медленным и расслабленным вздохом. Он понял, что всё это время находился в сильном напряжении. Тэхён осторожно, и очень бережно провёл кончиками пальцев по скуле Чонгука, двигаясь к подбородку, затем к нижней губе — парень умелыми движениями оттянул её вниз. Ким нежно взял лицо Чона в ладони. И, немного затаив, медленно и нежно коснулся своими губами его губ. Чон продолжал обнимать его крепкими руками за талию, сильнее прижимая к себе и отвечая на поцелуй. Дыхание Тэхёна участилось. Отчаянный поцелуй, приобретал загадочную страсть. Чонгук запустил руки под футболку Тэхёна, и гладил его спину. Ким прервал поцелуй, чтобы немного отдышаться, он тяжело дышал горячим воздухом на губы Чона: — Всё будет хорошо, я обещаю, — тихо шепнул Тэхён, пристально смотря в глаза парня. — Я знаю, — ответил слабым голосом Чонгук, будто сомневаясь в своих словах — продолжил прерванный поцелуй.Тем временем...
В тусклом свете гостиной лицо Чимина выглядело опустошённым. Мерцающий неверный свет от телевизора падал на бледное прозрачное личико парня. Тот рассеянно переключал каналы, не находя ничего интересного. В итоге, щёлкнув на красную кнопку — выключил телевизор. Пак полностью откинулся на мягкую спинку дивана и на мгновение закрыл глаза. Нечто непонятное творилось в его голове: не опрометчиво ли он поступил, прощая поступок бывшего мужа? И, простил ли он его, на самом деле? Мысли Чимина состояли лишь из сумбурных предположений, единственное, в чём он был уверен — это дать шанс Мин-Джи общаться с обоими родителями, как раньше. Но Пак понимал, что, как «раньше» уже не будет никогда. С трудом открыв глаза, Чимин встал с дивана и направился в комнату дочери. На ногах чувствовалась тяжесть, словно он был прикован оковами. Пак медленно прошаркал вперёд. Преодолев небольшой коридор, он стоял перед закрытой, белоснежной дверью. Мгновение, Чимин, не решался на следующий шаг, но всё же его рука медленно и мягко легла на ручку двери, и тихо притворив её, заглянул внутрь, чтобы проверить дочь. Мин-Джи лежала на кровати, обхватив руками подушку и уткнувшись в неё маленьким лицом. Пак медленно подошёл, сел рядом на кровать, и осторожно стал гладить её голову. Девочка медленно открыла глаза, слегка нахмурившись, одарила Чимина усталым взглядом: — Папочка, мне уже пора вставать? , — тихо спросила Мин-Джи. — Нет, милая. Я просто соскучился, — с мягкой улыбкой ответил Чимин, продолжая тёплой рукой гладить по голове ребёнка, — Прости, что разбудил. Из-под одеяла показались маленькие детские ручки — Мин-Джи потянулась к Чимину, и села ему на колени. Крепко обняв ребёнка, Пак, прижал её к себе, и стал медленно покачивать: — Папа, а папочка ещё долго будет путешествовать? , — с ноткой грусти спросила Мин-Джи. Чимин немного запнувшись от неловкости ситуации, тихо ответил: — Он скоро вернётся, милая, обещаю…- продолжая качать ребёнка, Пак почувствовал внезапно подступивший к горлу ком. Посидев в таком положении несколько минут, он мягко посмотрел в глаза дочери: — А теперь, давай-ка спать, нам завтра рано вставать. Девочка скривила личико в недовольную гримаску, чем заставила тихо смеяться отца: — Это со мной не пройдёт, юная леди, ложись. — Чимин мягко уложил Мин-Джи в постель, и тепло укутал её одеялом. — Я люблю тебя, папочка, — тихо проговорила девочка, чем заставила содрогнуть сердце Пака: — И я тебя люблю, милая, — мягко ответил Чимин, наклоняясь и заботливо целуя в лоб, — Сладких снов.