Свежий воздух. Тепло. Лето. Птички поют. Солнечно. Красиво. Спокойно и хорошо.
Алиса сидела на сцене, и, свесив ноги, перебирала струны советской акустики. Чуть позади - Мику, колдующая с синтезатором. Я же сидел на скамейке и, меняя одну за другой, ставил кассеты, дабы группа могла определиться с репертуаром. И тут на горизонте показаласьМана
Я сглотнул нервно и пригладил волосы. -Ишь как засуетился! - смеясь с зажмуренными веками, Ульяна встала напротив и упёрла руки в бока. -Ну тихо, тихо ты! Хватит, Уля, услышит же! - тихо говорил я ей, с просьбой глядя в её синие глаза. -Кушать! Воцарилась тишина. Я вновь нервно сглотнул. Девочка поставила пакет на сцену, а затем хотела было сесть рядом с ранимой бунтаркой, но туда, с криком: -Занято! Мгновенно плюхнулась Уля и добавила, показывая пальцем на мою скамейку: -Вон туда садись! Остальное всё занято! Мана побагровела и опустила голову, робко пробормотав: -Неуже...ли...Всё... -Всё, всё! - самодовольно смеясь, утверждала Уля. Мику же робко выглянула из-за синтезатора, вся порозовела и, слегка отведя голову назад, и коснувшись её ручкой, с интересом вытаращила глаза. Алиса отложила гитару и самодовольно поправляя причёску, ехидно глядела на меня. А мы с Маной смотрели друг на друга и тут же отводили взгляд, густо краснея. Девочка робко, маленькими шажками, шаркала по траве. -Осторожно! - вдруг крикнула издалека Славя Но было почти поздно: Мана запнулась и полетела ко мне, благо я успел среагировать и, вскочив со скамейки, встать на траектории падения девочки, заключив японку в объятия и избавляя её форму от получения пятен. Несколько секунд молчания. А я уже зарываюсь в каштановые волосы и девушка без стеснения крепко обнимает меня. Мимо нас, на цыпочках, проходит краснеющая Славя и, подобрав грабли(которых не было видно в давненько некошеной траве у сцены), отходит с ними в сторону, смотрит на меня, улыбается с умилением, пальцами теребя золотую косу. -Аригато... Вдруг проронила девочка в моих объятиях. -Гузаймас - отвечаю я и улыбаюсь, видя её самые красивые на всём белом свете, серо-голубые океаны. Мы слегка отстранились. Сначала натянулись руки, обвившие торс друг-друга, затем не хотели расставаться пальцы, переплетённые между собой двумя парами ладоней. И затем, с милым смехом, девочка подскакивает ко мне, обнимает и мы, смеясь, садимся на скамейку. Только с другой стороны. Вновь смеёмся. И вожатая, стоящая впереди, улыбающаяся во все зубы, показывает большой палец. Мы синхронно смущаемся, багровея и незаметно кладём наши ладони на скамейку, друг на друга. Пальцы вновь переплетаются. Мы смотрим друг-другу в глаза и улыбаемся.***
Муз.клуб был обителью прохлады в летний зной. Горячий чай дымился в гранённых стаканах, стоящих на полу. Чуть поодаль от них, в блюдце посередине, насыпаны печенья. Алиса перебирает струны акустики, думая о чём-то своём. Мику машет разноцветным веером, опустив веки. Уля лежит на рояле, вся мордочка у неё в крошках, а личико излучает наслаждение, ведь себе она отсыпала не меньше печенюшек чем было в общей посуде. А чай так и стоит нетронутым. Я смакую непередаваемое ощущение покоя и тепла. Спокойствия и счастья. Я забыл о мраке, куда меня завела было Алиса и боялся себя в гневе, ведь неизвестно до чего могут довести годы, лишённые катарсиса. Мана же сидела рядом и молчала, в тридесятый раз осматривая муз.клуб. -Что это? - спросила гостья, видимо наконец решившись и с улыбкой взяв в руки первую попавшуюся из десятка разбросанных вокруг плеера, кассету. -А, это - я улыбнулся и протянув руку ...мы с Маной взяли одну и ту же кассету, пальцы наши переплелись друг с другом, серо-голубые океаны девочки с теплом и робостью смотрели в мои глаза. -Он их в старом корпусе нашёл! У жмурика отобрал! - самодовольно произнесла Алиса, перестав мучать струны. -Врёшь! - резко ответила Мику -А вот и нет! Правда-правда, там скелет был и весь покрылся плесенью и паутиной! А рядом плеер и зловещая над... -Уля, это не страшилка! - бросил я девочке через плечо. Вернувшись к игре в гляделки с гостьей, я заметил перемену в её взгляде. Не любопытство было там, но... тревога? -Старый корпус? Что это? -А, так. Заброшенный лагерь. То есть... Старая его часть. Теми же серо-голубыми океанами, в которых тепла становилось всё больше, девочка смотрела в мои глаза. И затем спросила: -Что делал? Мику открыла было рот ещё в самом начале фразы, но так и не решилась перебить. А теперь, в столь желаемой паузе, слышно было её дыхание, но тут все резко смолкли и помрачнели. Мику сомкнула губки и посмотрела в сторону. Ульяна со страданием посмотрела в глаза японке. Повисшую тишину нарушал разве что стук настенных часов. Запнувшись и сглотнув слюну, перешёл на японский. -Я... - тяжело вздохнул, отвёл взгляд и продолжил холодно: -В общем...Лазал я там...Мне тут...Скуч-чно... -Не ври - улыбнулась Мана. Мику разинула рот от удивления. -Что, что она сказала!? Переведи! - Уля стала дёргать Мику за рукав рубашки. Я посмотрел девушке в глаза. Лицо Маны приблизилось к моему. Её ласковая ладонь коснулась моей щеки. Тут же, не моргая, выболтал бы всё, но...Прозвучал горн на обед
-Потом расскажу - сконфуженно и натянуто улыбнулся я. Мана поступила так же и, робко моргая, быстренько проговорила: -Хорошо... И, встав с пола, принялась оттряхиваться. Я поступил также, открыл дверь на улицу и пропустил вперёд девушку, которая тут же меня поблагодарила, после чего мы с ней отправились в столовую, догадываясь о причине шушуканий за нашими с Маной спинами***
После обеда вернулись на сцену -Так покажешь? - её серо-голубые глазки с надеждой посмотрели в мои. Я ответил, глядя прямо в её глаза и, кажется совсем не отдавая себе отчёт о произносимых словах - лишь бы её взгляд был прямо на мне - как же завораживают её серо-голубые океаны! -Конечно! Я быстро перебирал кассеты и, глянув на названия, произносил: Так, так..."Face to face" прекрасная нью-вейв группа из Бостона... "Shocking Blue", "Accept-Balls to the wall","Twisted Sister - Stay Hungry", "Iron Maiden - Powerslave" -Вокально-инструментальный ансамбль "Ошеломляющая Грусть" Ну, что могу предложить, господа...Немецкий вокально-инструментальный ансамбль "Принятие", играющий в стиле тяжёлого металла... с альбомом...гм..."Яйца к стене", 83-го года выпуска...Дальше...Американский вокально-инструментальный ансамбль"Чокнутая Сестра" играющий в жанре гламурного металла...с альбомом "Оставайся голоден" 84-го года выпуска... Пока все остальные то краснели, то еле сдерживаясь на тихих тонах, ржали, Мана лишь скромно улыбалась и краснела, в её серо-голубых океанах блестел огонёк, пока неизвестного мне значения. -Да ты ей другие покажи! - подсказала Алиса, с упоением наблюдавшая за моим фиаско -Другие? - Мана обернулась к рыжей, затем ко мне. -Да...Там...В домике...У меня...Ещё есть... -Покажешь? И вновь, уже голая надежда, без огонька. -К-конечно... Вдруг нас окликнули. Обернувшись, заметили Ольгу Дмитриевну, с ключами идущую к нам навстречу. -Ну всё. Извини, Мана. Я понимаю, это бестактно, бескультурно и вообще...На грани с понятиями пионерского... - Ольга глянула на меня сердито и продолжила: -...приличия. Но. Ещё раз приношу свои извинения. Я, мы, весь лагерь тебе очень рады, такому гостю из далёкой страны...Но... Все замерли. Ольга показала рукой знак "стоп" и добавила, чтобы следующее предложение я не переводил. Вожатая сглотнула и, сердито посмотрев на меня, произнесла: -Испортишь мне пионерку И дав отмашку на последующий перевод, ответила: -Будете жить вместе. Селить мне те... Мана радостно вскрикнула, опустила веки и стала смеяться громко и счастливо. Я вместе с ней. Соотечественницы мои встрепенулись, готовя шутеечки и пока лишь злобно кричали: -Ну Ольга Дмитриевна! -Всё-всё! Некуда! НЕ-КУ-ДА!- опустив веки, вожатая ладонями отрицательно махала в воздухе. Радости моей не было предела. Пыхтящая и злая Ольга тщетно пыталась перекричать радующуюся японку, обрывками фраз: -На линейку в десять! Нет! Тебе даже раньше! Никаких послаблений! За тобой глаз да глаз! Мана взяла меня за обе руки и прокричала по-японски: -Правда здорово!? -Да! - ответил я, сияя от счастья. Уля вновь тянула, уже за юбку, Мику и просила перевести. Тут же обалдела Двачевская и, начав ворчать: -Тогда уж Электроника с Женей поселите! -И Сёму с Леной! -КУДААА! - рявкнула Алиса. Мику смутилась. -СОВСЕМ ЧТОЛИ ОШАЛЕЛА?! -Ой... - спохватилась японка. Уля же тем временем, постучав по микрофону, затем взяв его в руки и ехидно улыбаясь, спустилась со сцены, подбежала к вожатой, увлечённой спором, вырвала из её рук связку ключей и, подойдя к нам с Маной, по-прежнему держащимся за руки, торжественно во всеуслышание лагеря, произнесла: -Объявляю вас соседом и соседкой! Мы смутились и густо покраснели. Ольга тем временем, глянула в чистое голубое небо и, по-детски приложив пальчик к нижней губе, ошарашенно глядя зелёными глазами вверх, произнесла: -Хотя...Если задуматься...Можно Мику с Маной, как раз обе на букву "М" начинаются, да и японки к тому же...А Лену тогда к тебе... -НЕТ! - рявкнули все девочки. Включая Ману, которая, повернувшись ко мне личиком, покраснела и нервно захихикала, опустив веки.***
Девчата вместе со мной вызвались помочь гостье донести её вещи до дома. Уля кружилась за нашими спинами и повторяла: -Дорогу молодожёнам! Молодожёнам дорогу! -Уля, прекрати... - слабо говорила Мику, красная от умиления. -Тили-тили тесто, жених и невеста! Дойдя до домика, впустил внутрь соседку, перенял от помощниц вещи, передал Мане и вздохнул с облегчением, видя как Уля притихла, по-прежнему встала у домика, но теперь главное молча самодовольно улыбалась. Первой из сопровождающих, на пороге появилась Мику. -Я так рада за тебя, Сенечка! - пропела девушка я принял от той веер Маны и добавил, скромно улыбаясь: -Спасибо. Только я не Сеня... -Ой... -Совсем голову напекло! - радостно крикнула Уля. Наконец Двачевская, всю дорогу молчавшая, передала комплект формы, серьёзно и спокойно произнесла: -Ну, совет да любовь. И также спокойно развернулась, направляясь прочь.***
Собирались тучи. Мы, несмотря на это, спустя молчаливый тихий час в домике, отправились обратно в муз.клуб. Там новенькая обошла все инструменты, тронула струны стоящих у стены гитар и, сев рядом со мной на диванчик, спросила по-японски: -А ты играешь на чём-нибудь? Я тяжело вздохнул, обнажая уязвимое место: -Нет. Ничего не умею, ничего не м... -Прекрати. - тут же произнесла Мана. -Да я правда ничего не умею...Немного совсем пробовал, да и то - капля в море. Ну...Я тут самый бесполезный. От меня вон толку-то - плеер, да кассеты. -И то он предлагал нам всё оставить! - ответила Уля, услышав перевод от Мику. -А вы почему его не отпускаете? Правильно делаете, кстати... - улыбнулась Мана, искоса глянув на меня. Мику перевела, после чего Алиса спрыгнула с рояля и, подобравшись ко мне, стиснула локтём мне шею, а сама кулаком стала тереть мне макушку, задорно приговаривая: -Да куда-ж мы его отпустим-то одного! Что ему одному шататься! Все рассмеялись, Мана кивнула: -И правильно. Тут же Алиса буквально отпорхнула от меня и серьёзно, с ноткой боли и печали, посмотрев, то прямо в мои глаза, то прямо в глаза японки, ответила: -Нельзя его одного оставлять. Боимся мы за него. Он себя совсем не любит. -Правда!? - ахнула Мана. -Правда-правда! - загалдели девчонки. Я от нервов почесал руку.Мана...
Её хрупкая ручка, её ласковые, такие нежные, тёплые пальчики, свились с моей ладонью. Девочка обеспокоенно посмотрела мне в глаза и спросила: -Это правда? Я сглотнул и кивнул. -Ну что я умею? Алиса протянула мне акустику и в который раз за смену произнесла: -На. Играй. Я тебя научу. Сейчас покажу. -Не надо - отмахнулся я и добавил: -Я всё равно её тебе только расстрою. Алиса отложила гитару на рояль и серьёзно, как опытный учитель-матери нашкодившего ученика, напутственно сказала: -Вот! Видишь? Условия у него лучше некуда. Видишь, даже в такой ситуации он себя загоняет и закрывается. А ведь мы помочь хотим. Как лучше. -Ну и что? - улыбнулась Мана и, сияя от счастья, посмотрела мне в глаза, произнесла: -Я тоже ни на чём играть не умею. Я растаял в улыбке. Девчата тут же загалдели(Мику - на японском): -Так мы научим вас, научим! Хихикая, вдвоём начали отпираться. Когда страсти поутихли, девочки вернулись к репетиции. Я робко произнёс: -Ну...Разве что...Гроулить...Soviet acoustic guitar music stops
***
За окном домика барабанил дождь. Я рылся в кассетах. Отыскав коробку, поставил её на кровать. Мана с интересом наблюдала за мной. Я, дрожащими руками перебирал кассеты, пытаясь найти что-то полегче, хотя у себя держал исключительно тяжёлую музыку, остальным она не нравилась, а построчный перевод, соответственно, оказался ненужен. Тут её руки легли на мои. Я медленно поднял голову. Мана, краснея, смотрела на меня серо-голубыми океанами и молчала. Тепло её взгляда наполняло самую мою душу. Я нервно сглотнул и, небрежно скинув пластинки на пол, подсел ближе и, спустя мгновение, мы с гостьей сидели на кровати, крепко обняв друг-друга. Девочка, сначала севшая на мои ноги, теперь придвинулась в упор к моему поясу. Я зарылся в гипнотический аромат каштановых волос. Японка убрала волосы с моей чёлки и робко поцеловала в лоб. Объятия стали крепче. Я робко спросил: -Почему...Как...Зачем ты...Играешь со мной? Играешь ведь? Японка отстранилась, с шоком и болью в серо-голубых океанах, смотря в мои глаза и, ахая, произнесла: -Не-е-е-е-е-т! Вовсе нет...Ты что? Разве... Я перебил её: -Разве что-то во мне может привлечь такую прекрасную, самую красивую и самую нежную девочку на всём белом свете? - я вопросительно посмотрел в её глаза, уже пьянея от нахлынувших чувств. -Я...Я всегда была статисткой...Меня никто не замечал. Никто не видел мою боль. Мой сердце обливалось кровью посреди толпы равнодушных - друзей, товарищей, не важно! Я думала...Эта боль...Это нормально...И... Тут девочка подняла взгляд на меня и продолжила: -А потом я увидела тебя. И поняла...Что моя боль и сотой части не составит от той, что скрываешь ты. Ты ведь тоже истекал кровью, страдал посреди друзей, окружения! Тебе было больно, так больно и мучительно, а все вокруг будто ничего и не видят! - крикнула она Я тяжело вздохнул. Мы упёрись лбами друг в друга. Наши носы соприкоснулись. Мы чувствовали тепло дыхания друг-друга. -Я хочу чтобы тебе было хорошо. Я не хочу этих мук. Не хочу, чтобы кто-то переживал подобное... Сглотнув слюну, хриплым тихим голосом спросил: -Я...Прошу...Прошу тебя, Мана...Только...Только если это всё для тебя и-игра и не взаправду, прошу, скажи сейчас сразу...Я...Я не вынесу ещё одной боли...Прошу, Мана... Страдающим голосом, жмуря мокрые веки проговорил, еле отказавшись от нецензурной вариации: -Н-не...Обмани меня, Мана, прошу. Сжалься... -Н-н-е-т, н-н-н-н-е-е-т...Бедненький мой, мой хороший, мой ласковый, нежный... - Мана, с неподдельной, точно неподдельной болью, смотрела мне в глаза и тискала моё лицо своими нежными руками. Вдруг всё плохое отпустило, исчезло, упало. Стало легко и тепло. И приятно. Вновь дышать. Дышать истинной, искренней и чистой, любовью Мы потёрлись носиками, по-японски синхронно признались: -Я люблю тебя И наши губы тут же сплелись между собой. Объятия сменились мёртвой хваткой. Тепло и ласка, сквозь наш неумелый поцелуй, растекались по всему телу и душе. Разорвав переплетение губ, я поцеловал девушку в щёчку, шею, а затем, всё также глядя в эти счастливые серо-голубые океаны, произнёс, трясь с девочкой носиками: -Я люблю тебя, Мана Киришима. -И я тебя люблю - она произнесла моё имя в уменьшительно-ласкательном, по-русски. После чего мы вновь, кажется, целую вечность целовались под шум дождя. Наконец, решив взять перерыв, легли на одной кровати и накрылись пледом, мёртвой хваткой сжав друг-друга.***
Дурные привычки долговечны
Я стоял в тени дерева на площади и, сигаретой вдохнув пламя с зажигалки, сильно затянулся. На выдохе расслабление пошло по всему телу. -Опять ты куришь? - пискнула бы моя любимая. Девочка, затем бы, крепко обняла бы меня. Бы. -Да. Прости. Ещё несколько затяжек и выбрасываю, только что начатую сигарету, в урну. Мана счастливо смотрела бы на меня снизу-вверх. А я крепко обнял бы её и зарылся в каштановые волосы. Эх Вдруг нас окликивает Славя. Запыхавшись, подбегает и, согнувшись в одышке, с минуту переводит дыхание. Затем, распрямившись, запоздало здоровается. Славя произносит: -Алиса...Пропала... Я ухмыляюсь: -Ранимая бунтарка? Где она, опять на сцене или за сценой ищи, или в старом корпусе. Наверняка сбежала подальше от людей, творческий кризис у неё. Славя нахмурилась и с болью в голубых океанах, виновато посмотрела мне в глаза, наконец решившись, сказала: -Не та Алиса. -Так, а я тут при чём?! - взревел я. -Все остальные уже прочесали и лагерь и старый корпус...Нету её, нигде нет! Все уже устали прилично, на второй заход сил нет. А время уходит. -И? Я тут при чём? Мне ты только что сказала об этом, почему сразу не запрягла? И всё это в первый, нет во второй же день знакомства с любовью всей моей жизни! Я тяжело вздохнул и посмотрел в вечереющее небо. Рыжее блестящее солнышко, розовые облака на голубом, у горизонта - уже сиреневом небе. -Кроме тебя некому... - "козырная...господа" -Ясно. И что я, один её чем приманю?! Феромонами!? -Не кричи! - перебила Славя и добавила: -Осталось только одно место. Озеро, в километрах пяти от лагеря. Больше ей некуда было идти. -Ладно. Я хоть не как был туда пойду? Славя успокоила: -Всё дадим. И дождевик и сапоги и фонарь и рюкзак и еды. -Озеро говоришь...Пять кэмэ...Это куда мы юннатов водили пару раз? Борька ещё кузнечика поймал и отпускать не хотел. Славя улыбнулась и кивнула. Тяжело вздохнул. Я отправился к складам, куда, опередив меня, уже направилась Славя.***
И как мне не было тоскливо оставлять мою любовь одну...Я должен был...Спасти ту, которую когда-то ненавидел, которая когда-то мне сделала очень больно...А всё ради того чтобы быстрее вернуться к своей настоящей любви. По пути к складам, я заприметил Мику и окликнул её. Та подбежала и, поздоровавшись, спросила: -Так ты согласился? Правда-правда согласился? Я кивнул, тяжело вздохнув и закурив новую. Славя поморщилась и сказала: -Хорошо хоть Ольги Дмитриевны в лагере нет. Так бы ещё тебе работы нашла. -Да, вовремя она в райцентр... -Так за вещами твоей любимой ведь поехала! Ей, говорят, посылку прислали... - Мику мечтательно прикрыла глаза и, сложив ладошки воедино, кавайно приложила их к щеке. -Слушай, Мику...Вы же японки обе? Ну, с Маной...Можешь с ней посидеть? У вас наверняка много общего есть. -Хорошо-хорошо! Конечно посижу. А про тебя спросит, что отвечать? Я ухмыльнулся. -Мы знакомы всего нечего. Сомневаюсь что её будет волновать моя судьба. Девочки синхронно топнули ножками и обозвали меня дураком. Я тяжело вздохнул и ответил: -Ладно-ладно. Ничего не говорите. Скажите, поручение вожатой выполняю...Это ведь её поручение? -Да. Сказала, она перед отъездом узнала, что Алисы нет, вот и сказала, если не объявится, начинайте поиски... - обеспокоенно сказала Славя. -Ну вот и хорошо - заключил я.***
Первые три километра прошли хорошо, однако тучи стали сгущаться. И лишь на последних двух ливануло. Конкретно ливануло. Дождевик здорово меня выручил, но вот под ним всё тело насквозь пропотело. Тропинка превратилась в линию слякоти. Дождь тем временем лишь усиливался. Едва начинающийся закат сменился монотонными серыми сумерками. Я шлёпал по лужам, слушая раскаты грома и шум ливня. Небо заволокло тяжёлыми серыми тучами. Сильный ветер сгибал верхушки деревьев. Кругом была грязь и слякоть, грязь и слякоть, под дождевиком прела потная кожа, моё терпение стремительно заканчивалось. И вот теперь, когда у меня появилась любимая, вместо первых шагов, я тут торчу, ищу девчушку, которая сделала мне больно. А ищу, чтобы спасти. Эх Тяжело вздохнув, протяжно и громко крикнул:АЛИСА-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А
ааааааа......аааааааааа....аааааа "We come from the land of the ice and snow, From the midnight sun where the hot springs flow." Я дошёл до здоровенной, заволочённой туманом, лужи - озера. Повсюду была слякоть. Почти повсюду. Я подошёл к дереву с ветвями и листьями поразмашистее, скинул рюкзак, достал из него брезент и, расстелив, скинул вещи. Размял спину, уставшую после долгой ходьбы по пересечённой местности(ставшей таковой вследствие погоды) Ну всё, её тут нет Сырость, холод, пронизывающий ветер - радовало наличие хвороста в запасе. Усевшись на брезент, мокрыми руками, закурил. Милая моя Мана...Как ты там? Я уже скучаю... Так, ладно. Не разводить сопли. Быстрее найду - быстрее вернусь. Да и фиг с ней! Не нашёл и всё. Чего-ж мне делать? Только обратно идти. Правда сегодня - не вариант. Надеюсь дождь кончится.***
Как оказалось, ливень лишь приостановился, но за это время я успел поставить палатку, застелить её дно гимнастическими ковриками, а рядом соорудить костерок, которому, видимо, защиты листвы недостаточно - палки шипели, огоньки пламени весело плясали ровно до того момента, пока на них не капала вода. Да-а-а-а-а-а-а...Дела... Подумал я, закуривая ещё одну. Дождевик уложил, остался только в свитере, да в штанах тех же и берцах. И тут... "Ох ты-ж..." Я увидел силуэт. Девочки в белой рубашке. Волосы... Н-н-нет...Н-н-н-нее-е-е-т... Это была не Алиса. Хотя в данный момент, я бы предпочёл увидеть её заместо этой...Особы... По грязи, шлёпая сквозь лесную тропу, вся насквозь, до нитки мокрая, дрожащая, бежала...Мана
Я сорвался с места, не докурив(сигарета упала в мокрую траву и прощально прошипела). Грянул гром. Засверкали молнии, озаряя потерянное и измученное личико девочки. Вновь грянул ливень. Я в мгновение ока оказался рядом и, крепко обняв, начал неистово, во всю глотку орать, наперекор грому и ливню: -ТЫ ЧТО ДУРА ЗДЕСЬ ДЕЛАЕШЬ!? Девочка лишь дрожала и плакала. Зубки её стучали. Тело дрожало. -А ПОЧЕМУ! ПОЧЕМУ ТЫ УШЁЛ ОДИН! ЗАЧЕМ! ТЫ УБЕЖАЛ ОТ МЕНЯ К НЕЙ! БРОСИЛ МЕНЯ! А САМ! - тут личико девочки исказилось в гримасе плача. -ДА Я НЕ К НЕЙ ЖЕ ПОБЕЖАЛ! МЕНЯ ПОСЛАЛИ! -ДА, А ПОЧЕМУ МЕНЯ НЕ ПОЗВАЛ! НЕ ХОТЕЛ ЧТОБЫ Я ВАС ЗАСТУКАЛА! ЗАЧЕМ ТЫ МЕНЯ НЕ ВЗЯЛ С СОБОЙ! -ПОТОМУ ЧТО... -ПОТОМУ ЧТО ЧТО? -ДА ПОТОМУ ЧТО Я НЕ ХОЧУ ПОТЕРЯТЬ СВОЮ ЛЮБОВЬ НА ВСЮ ЖИЗНЬ, СВОЮ БУДУЩУЮ ЖЕНУ, МАТЬ НАШИХ ДЕТЕЙ, МОЮ ЕДИНСТВЕННУЮ И ЛЮБИМУЮ ПОЛОВИНКУ ЕДИНСТВЕННУЮ КТО МНЕ ДОРОГ ПРОСТО ПОТОМУ ЧТО ОНА ПРОСТЫНЕТ И ЗАБОЛЕЕТ! Мана вмиг перестала плакать, посмотрела на меня. Моргнула и, шмыгнув носом, одними нежными губками пролепетала: -Что... -ЧТО СЛЫШАЛА! ЛЮБЛЮ Я ТЕБЯ БОЛЬШЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ! ТЫ ВСЁ ЧТО МНЕ ДОРОГО! Я НЕ МОГУ, Я НЕ ХОЧУ ТЕБЯ ТЕРЯТЬ! Я НЕ СМОГУ БЕЗ ТЕБЯ! Крепко обняв плачущую, уже кажется от радости, сумасшедшую, я повёл её к костру, уже спокойно произнеся: -Пойдём... Мана, грязная(чёрная слякоть прилипла к её белоснежным ножкам вплоть до колен, на всём теле были ссадины от веток, волосы, насквозь мокрые, приросли к голове, а чёлка её и вовсе склеилась - с неё ручьём стекала дождевая вода), но светящаяся от счастья, улыбалась и молчала.***
Воду в котелке, так и не довелось вскипятить - она, став горячей, тут же ушла на мытьё ног замёрзшей девушки. В основном - ног. У девушки в прямом смысле слова, всё промокло...Судя по реакции - включая места, где ниток не могло быть и в помине. Закончив с элементарной гигиеной, я влез внутрь палатки и стал всем сухим что было - окутывать голую замёрзшую девочку. Плед, одеяла, одежда - всё. Обувь оставили под тентом, который я растянул на ветвях дерева. Я же, не найдя никакого смысла находиться вне палатки, залез внутрь. Разделся до семейников и всей своей одеждой укрыл, словно завёрнутую в ковёр, девочку. Устало вздохнул и крепко стиснул любимую. Она всё ещё улыбалась и не говорила ни слова. Дождь барабанил по тенту палатки. Тяжёлое дыхание. Сон. Усталость давала о себе знать. Тяжесть в сознании быстро уходила в дрёму. Чувствительность в теле пропадала. Я покрепче стиснул комок одеял, из которого торчала довольная девичья мордочка и, опустив веки, задремал. Бы. Если бы. Но не тут-то было. -Милый? -М? -Ты же сам замёрзнешь! Девочка разворачивала крепость из одежды, я спросонья кутал её обратно, потом наконец сдался и-таки осознав, что сам промок до нитки, голый, лёг в объятия голой девочки. Мы мёртвой хваткой сжали друг-друга и укрылись одеялом. Я зарылся в её мокрые каштановые волосы. Тёплое нежное тело. Твёрдые сосочки упираются в мой торс. Ножки обхватывают поясницу. Её теплое дыхание щекотит мою кожу. Её мокрый холодный носик уткнулся мне в шею. Её гладкую спину я нежно глажу подушечками пальцев. Её розовые, ласковые губы жадно целую. Моя девочка... - шепчу я ей, одними лишь губами кусая ушко Мой котик... - почти стонет она. Наши тела греют друг друга. Девочка шмыгает носом. Её взгляд туманится, но не из-за романтики. Глазки краснеют. Голова любимой упирается мне в торс, где я кожей ощущаю её горящий лоб. Зарываюсь в каштановые волосы. Девочка вскоре падает в беспамятство, теряя сознание. А я смотрю на её самое прекрасное во всём мире, голое тело. Целую щёки, плечи. Ляшки девочки обхватывают мой член по бокам. Я чувствую нежную и горячую, мокрую и тёплую, от исходящего из неё сока, киску. Крепко прижимаю любимую к себе, чувствуя её твёрдые сосочки, упёршаяся в мой торс. В углу палатки запятнанная грязью земли и луж, одежда. Спёртый, душный, влажный воздух. И, зарывшись в мокрые каштановые волосы, думаю: Неужели вот так? В походной грязи, в беспамятстве? Ну уж нет... Нежно целую горячий лоб Маны и шепчу: -Спи, моя девочка. Я люблю тебя. Она улыбается сквозь сон и, насколько позволяют силы, прижимается крепче.***
Наконец, на самом, кажется, закате, дождь прошёл. Тучи уступили место розовой пенке облаков и сиреневому, вечереющему небу. По глади озера, сквозь листву, проскальзывает рыжий блеск солнышка. Я сижу, в высохших семейниках, пятой точкой в палатке, а ноги держу в, ещё влажных, берцах. Затяжка. Ещё одна. Голая любимая мёртвой хваткой обнимает меня со спины. Её нежные губы целуют мою спину, плечи, шею. Мокрая голова прикладывается к торсу. Девочка шепчет: -Понравилось? Прифигев, затягиваюсь-выдыхаю, затем спрашиваю: -Что? -Моё тело... Промурлыкала девочка в ответ. Докуриваю и, бросив бычок в озеро, целую ручку любимой и отвечаю. -Ты - самая прекрасная девочка на свете, Мана. Я люблю тебя... -И я тебя, котик... Девушка мечтательно выдыхает в наслаждении: -Да-а-а...Жаль я ничего не помню...Очень хорошо было...Я...Я ведь не стану мамой так быстро? - лукаво усмехнувшись, произнесла девочка. Прифигев, осторожно спрашиваю: -Любимая...Тебе чего приснилось? -Как что! - пискнула она, затем отстранилась и, закрывшись в палатке, долго там ворочалась. Когда всё стихло послышался плач. Ну ёлки-палки... Я снял берцы, открыл палатку и обнял любимую, сгорбившуюся в позе эмбриона и плачущую. -Ну что ты...Что такое, любимая? - ласково и тихо говорил я, убирая волосы с её лица. -Почему...Я...Я тебе не нравлюсь? Моё тело...Оно...Оно уродливое...Я так и знала! И сиськи у меня и за... Я заткнул ей рот поцелуем, руками же: одной ласково обнял грудь, а другой сжал попу. -Ты великолепна... - прошептал я, хищно улыбнувшись и еле сдерживаясь от совершения нашего первого раза. -Да? - девочка перестала плакать и, шмыгая носом, недоверчиво смотрела в мои глаза. -Ну конечно. Я всю тебя люблю и душу, и тело с головы до пят! -А почему...Почему не взял... - любимая наконец, мёртвой хваткой прижалась ко мне в ответ. Наши лбы упёрлись друг в друга. В полумраке душной тесной палатки, потёрлись носиками. -Я люблю тебя. Не хочу делать тебе больно. Не хочу делать это, пока ты без сознания. Не хочу делать тебе неприятно. Я не хочу чтобы наш первый раз был таким. В грязи. В лесу. У нас ведь целая жизнь с тобой впереди. Если ты, конечно... -Я согласна - тихо произнесла девочка, со слезами радости на глазах. -Правда? Та лишь кивнула, с умилением и вселенским счастьем глядя своими серо-голубыми океанами. Мы вновь жадно поцеловались, тиская друг друга. Вскоре потеплело. Открыв палатку, мы головой легли к выходу, вдыхая свежий летний воздух после дождя в лесу. Солнышко грело, ласково ложась на наши лица.Тепло. Приятно. Хорошо. Счастливо.
-Я люблю тебя... - нежно прошептала она вновь, поцеловав мой торс. -И я тебя... - ответил я поцелуем в макушку. -Ты...Правда так сильно любишь...Что готов целую жизнь провести со мной...И только со мной...Создать семью...Жить в любви долго и счастливо? -Конечно. У меня никогда никого не было и я не верил в любовь. Но вот теперь, есть ты. И ты дала мне тепло и любовь, указывая настоящий, правильный путь в этой жизни. И я знаю, что ты моя единственная. И мне больше никто и никогда не будет нужен. Я хочу провести всю свою жизнь, любя тебя, Мана. -И я, котик и я! - любимая по-кошачьи потёрлась о мой торс. Искры ласки наполнили мою душу теплом. Мы крепко обняли друг-друга, вновь деля жадные поцелуи с дрёмой.***
Затем я открыл выданные в столовке макароны с тушёнкой, разделил свой паёк с любимой. Та, в моей, чрезмерно большой для неё, майке и шинели, сидела у костра, поджав ножки. Я же быстро расправился с порцией, достал термос, поставил его рядом с Маной, поцеловал ту в горячий лоб, затем отстранился и, разминаясь, прошёлся вокруг поляны. Рядом с костром, на брезенте, сохла одежда любимой. И тут я увидел...Как из леса выбегает "виновница торжества". Грязная - не то слово. Грязь в волосах, по всему телу...Мокрая насквозь...Дрожит...Зубы стучат. Тяжело вздыхая, иду вперёд. Зелёные глазки засияли. Девчушка расслабленно вздохнула и радостно прокричала, улыбка засияла на её измученном лице: -Ты нашёл меня! Я в тебе не сомневалась! Мой... - та почти обняла меня, но я вовремя отошёл, сухо проговорив: -Я не твой. Иди к костру, сушись... Рыжая вдруг уцепилась за мою руку и, полным безумия, взглядом зелёных океанов, произнесла: -Прости меня...Я...Я же знаю, что ты можешь простить... -Прощаю, Алиса. А теперь иди, грейся. Вопреки порывам к ласке, я взял девушку за шиворот и приволок к костру. Тут же серо-голубые океаны заблестели. Ох. Чего только не было в этой смеси. Я пока присел рядом с озером, потрогал воду. Нормальная. Алиса, кажется совсем без сил, валялась на земле и тяжело дышала. Мана поджала под себя ножки, исподлобья смотря на девушку. -Эй, чумазая! Алиса посмотрела на меня безропотно. -Иди мойся. Одежду оставь, пусть высохнет. Найду тебе замену. -Спасибо-о-о-о, мой хороший... -Не твой я. Девушка бесцеремонно и с ухмылкой, начала раздеваться. Я отвернулся, в отличии от Маны, которая смотрела...С болью и ошеломлением... Пока Алиса на берегу, шмыгала носом и, наконец окунувшись, смывала с себя грязь, мы с Маной сидели у костра, взявшись за руки. Говорить я с ней собирался только по-японски -Это ведь она? -Она. -Столько грязи. -Да. Отмоется. -Угу. Мы с Маной тут же крепко обняли друг-друга. Девочка сидела на мне, мёртвой хваткой сжимая. -Я люблю тебя. -И я тебя, мой котик. - Мана ногтями впилась мне в спину.***
Треск костра. Девчушки смотрят друг на друга. Напряжение витает в воздухе. -Вот, твоя порция - я протягиваю рыжей чай в крышке термоса и пластиковое ведёрко, в котором расположились макароны с фаршем. -А это теперь твоя...О, ну надо же... - тут она улыбнулась во все тридцать два и протянула: -НЕ СИСЕК НИ ЖОПЫ! Мана в долгу не осталась, она ехидно ухмыльнулась и, состроив полное сарказма лицо, очень грязно выругалась по-японски. Я присел рядом с любимой. Мы потёрлись носиками. Лёгкий поцелуй спустя, я перешёл на японский: -Хорошо сказано. -А то! Ты ведь мой коти-и-и-к! -А ты моя девочка... Я вновь жадно поцеловал любимую, ставя точки над и. Мы накрылись одним пледом. Алисе выдал отдельный. Закончив ужин в тишине, легли в палатку. Мы с Маной, мёртвой хваткой стиснули друг-друга. Девочка зарылась своим личиком, на щёчке которого красовалась царапина от ветки, в мою майку. Алиса же, судя по звукам, скинувшая свитер, крепко обняла меня со спины. Всё бы ничего, но вдруг. -Спасибо тебе...Совсем неинтересно как я пропала? - лукаво пропела рыжая, опуская руку в мои трусы. Тут же Мана шлёпнула, а затем отдёрнула руку соперницы и, сев на колени, злобно пыхтя, сняла с себя всю одежду. Приплыли... Алиса смеётся и тыкает в грудь Маны. Которая, кстати по размеру, практически идентична. -АЛИСА! - рявкнул я, на что рыжая вдруг наскочила на меня, отчего пришлось её столкнуть. -А что? Давай сообразим! На троих! Мана ахнула, на её глазках выступили слёзки. Я взревел бешено, достал из рюкзака нож и, оседлав рыжую, прижал лезвие к её горлу. -Котик... - испуганно и тихо проронила Мана. А рыжая лишь усмехнулась, произнеся: -Леночка подарила, да? А твоя милая о ней знает? Что у вас такая близость? Ведь это же только её нож, ничей больше, а она его тебе... -ЗАТКНИСЬ! Я ударил ладонью гимнастический матрац и продолжил: -ЕЩЁ РАЗ ВЯКНЕШЬ ПОДОБНОЕ, Я ТЕБЯ ВЫКИНУ НАХЕР ИЗ ПАЛАТКИ, БУДЕШЬ НА УЛИЦЕ НОЧЕВАТЬ! А ЕСЛИ И ЭТОГО НЕ ПОНИМАЕШЬ, Я ТЕБЯ В ОЗЕРО СКИНУ, А ПЕРЕД ЭТИМ СТУКНУ ХОРОШЕНЬКО! ХОЧЕШЬ, А!? ИЛИ НОЧЬЮ ТЕБЯ ВЫНЕСУ, ОТНЕСУ КУДА ПОДАЛЬШЕ И ШВЫРНУ В ОВРАГ! ОЧНЁШЬСЯ - ПЕНЯЙ НА СЕБЯ, ВЕРНУСЬ В ЛАГЕРЬ, СКАЖУ НЕ НАШЁЛ И ВСЁ! МЕСТА ГЛУХИЕ! Очнулся я лишь когда рыжая рыдала и шептала лишь: -Прости...Прости...Прости меня пожалуйста, давай забудем... -Прощаю. - сухим слабым голосом произнёс я и убрал лезвие от шеи плачущей девочки. Вышел на улицу. Вытащил из брюк ремень. Так. Две ревнивые девочки. Одна палатка. Один спорный вопрос. Надо всё потенциальное оружие упрятать. Руками вряд ли махаться станут, силёнок не хватит... Закарабкался повыше на ближайшее дерево. Поглубже воткнул в него нож, предварительно обвитый пристёгнутым ремнём. Переведя дух, еле произнёс: -Мана...Не поддавайся на провокации. -Я не поддаюсь. -Я твой, ты же мой котёночек... - шепчу я, жадно целуя шею девочки. Успокоившись, японка прошептала: -Ложись на спину. -Зачем? Я хочу обнять тебя. -Ложись! Так я буду видеть её руки! Тяжело вздохнув, лёг. Справа от меня лежала любимая, крепко обняв и положив голову на мой торс, хитро наблюдая за происходящим. Слева лежала бывшая, тоже обнимающая, сколько я её не отстранял. И вроде обе они должны были выдохнуться. Алиса выключилась моментально. А вот Мана ещё долго вглядывалась в её тело. Поцеловав макушку каштановых волос, прошептал: -Спи, любимая. -Угу - угрюмо сказала та. Уже выключаясь, я заметил как бледная рука японки тянется к русской девочке, но не придав этому значения, вырубился.***
Мороз и свежесть. Влага и аромат леса после дождя. Щебечут ранние пташки. Солнышко наполняет палатку, греет траву... -Доброе утро, котик... - промурлыкала любимая и разбудила нежным поцелуем. -Доброе, мышонок... - я перенял инициативу и, прервавшись, шепнул: -Оденься пожалуйста, я еле сдерживаюсь... Мана заулыбалась, покраснела и, вновь поцеловав, отстранилась. Затем я устало высунул голову из палатки, лаская лицо в лучах тёплого утреннего солнца. Не успел и подумать, как любимая начала суетиться: -Сигарету? Поджечь? Будешь? - она с детской радостью и напряжением смотрела на меня, выжидая реакции. Я улыбнулся, посмеялся и, произнеся: -Спасибо, любимая. Взял пачку, достал сигарету и, спустя неудачные попытки Маны добыть огонь, а не искру из зажигалки, перенял её из нежных бледных рук девочки и закурил. Рыжая проснулась хмурой и, не сказав ни слова, вышла из палатки, начав собирать свою одежду. Начали готовку. Рыжую отправил за дровами. Сияющую от счастья, любимую подвёл к котелку, и сказав: -Следи на что та угукнула, стал карабкаться по дереву. -Будь осторожен, котик! Я вытащил нож с ремнём и спрыгнув, крепко обнял любимую, затем жадно поцеловал и отстранившись произнёс: -Всё хорошо любимая. Было. Есть. И будет. Приготовили овсянку. Раздав кашу по тарелкам, как и вчера, сели: на одну сторону я и Мана, а напротив - рыжая. -Хочешь мою порцию? Ты наверное так голоден! - протянула Мана Что это с ней сегодня? -Нет-нет, милая это только твоя порция. Не суетись. Кушай на здоровье. На завтраке, весело хихикая, мы с Маной кормили друг-друга с ложечки. -У тебя тут осталось! - девушка показала на лицо. -Где? Тут? - я безуспешно пытался стереть остаток пищи. Любимая прильнула и поцелуем восстановила гигиену. -Тут... - прошептала девочка, не моргая смотря серо-голубыми океанами в мои глаза. Несколько секунд. Жадный поцелуй. Я, еле сдерживаясь, бережно укладываю любимую на растеленный на траве, дождевик. Мои губы впиваются в её шею, милая стонет и крепче прижимает меня. -Я пойду - холодно проронила уже успевшая одеться рыжая за моей спиной и добавив: -Спасибо за завтрак Отправилась по траве в противоположную от лагеря сторону. Мы с Маной переглянулись. Я смотрел весело. Серо-голубые океаны - беспокойно. -Я щас. Собирайся. Догнав рыжую, крикнул ей вдогонку: -Не туда идёшь. И не с нами. Доведём тебя до лагеря, передадим с рук-на-руки и всё, поминай как звали. А до тех пор. -Пф - удивительно спокойно ответила Алиса и села у костра. Дальнейшие сборы прошли в тишине и, полчаса спустя, мы отправились обратно в лагерь. Я держал Ману за руку и счастливо переглядывался с ней, то и дело липнувшей ко мне. Алиса же, как военнопленная, шла впереди. -Ой, котя давай я понесу твою рюкзак, тяжело ведь! -Ты что?! Ни в коем случае! -П-правда? -Милая, что с тобой такое сегодня? Какая-то ты суетливая с самого утра. -Я...Просто... - девочка покраснела и опустила взгляд вниз, продолжив: -Хочу заботиться о тебе. -Любимая и я хочу заботиться о тебе. Поэтому тебе, после вчерашнего марш-броска я ничего не доверю. Отдыхать тебе нужно - произнесся это, я поцеловал её в висок. Девочка улыбнулась.***
Банные процедуры прошли на славу. Жаль мальчики-отдельно, девочки-отдельно... Стоило нам сесть за столик с ранимой бунтаркой, Леной, Мику и Славей, как Мана вновь подозрительно сильно оживилась: -Котя, давай я нам обоим порции принесу? -Милая, сядь пожалуйста, я сам могу нам порции принести. -Нет, ты устал, я... - тут же поймал её запястья и, прильнув, долгим поцелуем в лоб, успокоил девочку, начавшую краснеть. Потеревшись носом спросил: -М? Посидишь пока, меня подождёшь? Я всё принесу. Отдыхай, любимая... -Л-ладно... - тихо произнесла она Девчата же совсем побагровели. Пятьдесят на пятьдесят, правда. Мику и Славя залились краской, а вот ранимая бунтарка вновь самодовольно стрельнув глазками, поправила причёску, Леночка мило улыбнулась, обнажая белоснежную улыбку. В два захода принеся наши порции, собрался было начать, уже на двух языках пожелав приятного аппетита и найдя взаимность, но не тут-то было. Зашедший Электроник хлопнул по плечу и сказал: -Тебя там вожатая ждёт. Сказала срочно. Я тяжело вздохнул. -Котик, милый, давай я сама схожу, договорюсь, я же... - не прожевав, болтала девочка. Я накрыл ладошку своей любимой, ставшей с каких-то пор, реактивной болтушкой, отчего та успокоилась. -Милая, всё хорошо. Я мигом. - поцеловав девочку в макушку, вышел из столовой. Отойти пришлось на полсотни метров. Ольга Дмитриевна, увидев меня, улыбнулась: -А, вот и он! Молодец! Образцовый пионер! -Ну что вы, Ольга Дмитриевна, не стоит. Вожатая подпёрла подбородок рукой и улыбнулась, произнесся: -Сегодня вечером торт в вашу честь! Не пропусти всё веселье! Я улыбнулся и ответил: -Хорошо, постараюсь. Можно я поем? -Ну, беги-беги, конечно. Не стану отвлекать. - посерьёзнела вожатая и, глядя на идущую шеренгу пионеров, стала тщательно сканировать их суровым взглядом, на предмет соответствия фейс-контролю. Стоило мне взобраться по ступенькам, как внутри я услышал голоса...Наших и моей, девчат...Ведь столик был ближе всех к выходу... -Мана, ты чего такая дёрганная стала? Тишина, так и представляю, как котёночек сейчас насупилась и сидит с багровым лицом, сверля пол. -Понимаете, девочки... - робко начала моя любимая. Мику перевела. И тут Мана взорвалась: -Я была с ним в этом походе, мы ночевали в одной палатке, пришлось втроём, а у его бывшей фигура в разы лучше моей! У неё и грудь и попа лучше, а теперь она вернулась и я боюсь, что он к ней вернётся, а я ничего не могу с этим поделать! Поэтому я стараюсь о нём заботиться как можно больше, что он не думал о ней...А вдруг...Всё-таки... Тут Мана начала хныкать. Девчата интернационально утешали. -Глупенькая...Ни на кого он тебя не променяет. Ты видела как он на тебя смотрит? Наперекор всем правилам, прямо в столовой целует... -А вдруг! А вдруг! Я ошалело отшатнулся от дверей столовой. Мимо прошла Ольга Дмитриевна, спросила: -Всё хорошо? Чего не заходишь? -Да я это...Подышу, потом зайду... -Ну смотри и скрылась за дверью. Я тут же помчался в медпункт. Огибая пионеров, напрягая лёгкие, преодолевая усталость после похода, таки добрался до пункта назначения. Распахнул дверь и застрял на пороге. Ворвавшись, остановился, жадно вдыхая воздух. Виола, судя по ключу в руке, собирающаяся на обед, улыбнулась и остановилась. -А, пионЭр-р... -ВИОЛА! Жадно вдыхая воздух, отдышался и крикнул: -"РЕЗИНОВОЕ ИЗДЕЛИЕ №2"! Та со вселенской серьёзностью отвернулась, бросила: -Поняла И открыв задвижку стола, взяла презервативы и кинула мне. Я их поймал и, поблагодарив медсестру, засунул в карман шорт. Обратно шёл уже быстрым шагом. Достигнув столовой, ворвался внутрь: среди опустевших столов остался лишь наш заполненный. Мана рыдала, а девочки, с болью глянув в мои глаза, пытались её успокоить. Я без слов коснулся подбородка любимой, поднял её голову и жадно впился губами. Долго не решаясь, Мана всё-таки обняла меня. Разорвав поцелуй, я взвалил, уже то-ли смеющуюся то-ли визжащую девочку на плечо, глянул на порцию - любимая, всё-таки поела, это хорошо! Пинком выбив дверь столовой, я побежал через весь лагерь, с любимой на плече. -Котя...ты что... Пыталась спросить багровеющая девочка, но я молчал. Затем достигнув наконец нашего домика и выбив незапертую дверь ногой, ворвался внутрь, бережно уложил девочку на кровать, закрыл вход на замок, оставив ключ внутри, задёрнул шторы у окон и, на ходу раздеваясь плюхнулся на девочку, запыхавшись, произнёс: -Я люблю тебя! Ты самая прекрасная девочка на всём белом свете! У тебя идеальное тело! И что наиболее важно - душа! И жадно впился в губы девочки, руками тем временем лишая её галстука...Мана мёртвой хваткой обнимает меня, своими дрожащими ручками нетерпеливо расстёгивая пуговицы моей рубашки. Я отрываюсь от губ и впиваюсь в белоснежную, такую вкусную, шею, обильно её слюнявя. Девочка пронзительно орёт мне в ухо от удовольствия. Закончив с галстуком, отшвыриваю его в сторону. Сгорая от нетерпения, разрываю рубашку любимой, отчего пуговички разлетаются в стороны, барабаня по стене и полу. Не прерывая поцелуев, избавляю девочку от юбки, затем скидываю рубашку и сплетаюсь руками на лямке лифчика. Когда последний элемент одежды падает, я моментально впиваюсь в прекрасную, тёплую, нежную и упругую, грудь. Тереблю языком затвердевший сосочек. Пальцами свободной руки оттягиваю резинку трусиков, спускаюсь ниже, вдоль обильно смоченных волос, к горячей и мокрой киске. Обласкав обе груди, ставлю ножки любимой на свои плечи и обеими руками стягиваю трусики с любимой. Розовая мокрая ткань скользит вверх по стройным ножкам, минует чулочки...Освободив милую от одежды, вдыхаю аромат её трусиков. Затем, отшвырнув их, мёртвой хваткой стискиваю любимую, жадно целуя. -Ты самая прекрасная...Особенно голая... - шепчу я, сходя с ума. Мана, обильно багровея, шепчет, периодически стоня и крича от удовольствия: -Я! Не...Го!Ленька...йа...На! Мне...Чулоч...ки... Затем мои губы следуют от недавней крохотной царапины на белоснежной щёчке, к подбородку, шее, грудям, стройному животику, поясу и, достигнув цели, впиваются в киску, жадно мусоля её. Выпивая всё новые порции сока, сквозь усилие над собой, отрываюсь от точки удовольствия и, прильнув к щёчке девочки, руками освобождаю себя от оставшейся одежды. Оставшись нагими на скрипучей кровати, смотрим друг другу в глаза, во время жадного поцелуя. Любимая берёт мою руку и, прикладывая к своей щеке, шепчет: -Будь нежен, пожалуйста...Это мой первый раз... Я улыбаюсь: -Неужели первый? За двадцать лет у тебя никогда не было отношений? Милая отрицательно мотает головой, жадно целует меня и, отстранившись, шепчет: -Первый и последний...Я тоже хочу провести всю свою жизнь только с тобой Надеваю презерватив. Осторожно упираюсь головкой члена в девственную киску. Мана стонет. Осторожно вхожу внутрь... Крик девочки, кажется, был слышан во всём лагере. Ну и пусть. Начинаю медленно двигаться. Мана стонет: -Л-люб-бимый... -Л-любимая... - шепчу я ей, вынимаю на мгновение, переворачиваю девочку на живот и, войдя вновь, обеими руками обхватываю груди девочки, языком сплетаясь с ней самой. Шлепки потных тел. Стоны. Тепло нежной упругой груди. Удовольствие, увеличивающееся в геометрической прогрессии. Слюни и жар наших ртов, сплетения языков. Увеличивается темп, наши пьяные от удовольствия глаза, не отрываясь, пожирают друг друга. Но тут кто-то начинает ломиться в дверь. -Вы тут? - недовольно спрашивает Славя (её голос слышен из-за запертой двери). -Тихо ты! Не ломай им весь кайф! - выкрикивает Двачевская Ускоряемся. Мана стонет сильнее. Мой член входит глубже. Шлепки усиливаются, ровно как и скрип кровати. -А ну разошлись! Нечего тут подслушивать! - послышался голос Виолы. Топот. Максимальный темп, задыхаемся в поцелуе. Отстранившись, на мгновение вынимаю, быстро оцениваю пятно крови на простыне и, вновь перевернув любимую, на этот раз - на спину - снова вхожу, позволяя девочке впиться ногтями мне в спину. Зарываюсь в её каштановые волосы и, максимально ускоряясь уже под её несдерживаемые, перекрывающее любой другой звук на расстояние километра, стоны, крепко стискиваю любимое тельце. К моему удивлению, одновременно фейерверку, любимая кусает меня в торс, а затем, оторвавшись, пронзительно:МЯАХ!АААМЯЯЯААААУ!
Мяукает. Я, на максимальном темпе, чувствую, как девочка конвульсирует в моих объятиях. Вдруг всё: её стоны, крики и мяуканье, шлепки и жар любви, переполняющий нас, смешались воедино, кульминация удовольствия фейерверком пронеслась в пьяном мозгу и теле. Я успеваю вынуть за секунду до того, как презерватив наполняется спермой. Всё ещё пьяный от удовольствия, ласкаю губами её грудь, шею, личико, ушки и всё тело. Мы, в одышке, мёртвой хваткой стискиваем друг друга, нежно обмениваясь поцелуями и лаской. -Кот-ти-и-и-к...мой кот-и-и-и-к -Моя кошечка, котёночек мой... мррр Синхронно мурлыкаем, трясь носиками и пытаясь умерить одышку***
Триллиард ласк спустя, открываю штору, а затем окно и, высунувшись, курю. -Угостишь? - спросила Виола, видимо караулящая наш домик. Я протянул той последнюю сигарету. Смакуя удовольствие, затягивался глубоко и сильно, выдыхал через ноздри, опершись локтём о раму. -Как впечатления? - лукаво ухмыльнулась женщина. Выдохнув затяг, ответил тихо, искривляя лицо морщинами улыбки: -Самые...На-и-луч-шие... Вновь затягиваюсь. Медсестра лишь улыбается, искоса смотря на меня, оперевшись о стенку домика. Вдруг чувствую бережные и ласковые объятия со спины. Голова любимой опускается на моё плечо. -Здравствуйте - произносит Мана. -Здравствуй. Как ощущения? -САМЫЕ НАИЛУЧШИЕ! ЭТО ВОЛШЕБНО! -Пригодились, я гляжу... - лукаво ухмыляется медсестра. -Ага. Только мало. Все три штуки уже истратили. Виола подняла вопросительный и ошеломлённый взгляд на меня. -Ну вы и ненасытные...Молодожёны...А ещё? -А ещё есть? - задал я встречный вопрос. -Не надо больше. У твоей девочки, может, ты пока не заметил, походка как у морячка. Ещё разочек и она у тебя завтра, скорее всего, ходить нормально не сможет. А любое упоминание - так её стошнит. -НУ и пускай! Сегодня оно стоит того! - возмутилась любимая. Я докурил, выкинул бычок и, развернувшись, обнял девочку, зарывшись в её каштановые волосы, шепча: -У нас с тобой вся жизнь ещё впереди. Не надо, котёнок...Здоровье важнее...Ведь у нас с тобой - вместе, слышишь, только вместе впереди целая жизнь. -Да...Хорошо, котя...Я правда...Переживала, что...Могу дать тебе так мало... Виола громко хмыкнула: -Три раза подряд и это мало?! Затем, сменив тон на более тихий, Виола докурила, притушила бычок и произнесла: -Ладно, отпирай давай. -Зачем? -Осмотр проведу твоей девочке, как это зачем!? -Осмотр? Милая, у тебя что-то... Любимая опустила взгляд и багровела. Тяжело вздохнув, понял её без слов и, на ходу бросив: -А хотела ещё раз... Пошёл и отпер дверь. Зашла медсестра и, сказав: -Иди, ужин нам принеси из столовой лучше. Скажи, что от меня. Стала осматривать голую девочку. Я попросил Виолу закрыть за мной дверь на ключ и занавесить окно, после чего вышел на улицу. -Ну и бардак у вас тут. Прибраться надо. Ну, любовь конечно, я понимаю. Я же тоже через это проходила - послышалось приглушённо. -Через это?! С ним?! -Ты что, дура что-ли, японка? -Извините... Я ухмыльнулся и двинулся к столовой.***
Вернувшись с ужином, я застал Виолу прощающуюся с моей любимой, прислонившейся к порогу двери и мечтательно глядящей на медсестру. -Всё поняла? Мана улыбнулась и кивнула утвердительно. -О, пионер! - заметила меня Виола Я протянул ей один из трёх пакетов. Та поблагодарила и ушла. Я же, обняв любимую и, потеревшись с ней носиками, жадно поцеловал её. Когда ужин был окончен мы, сияющие счастьем, смотрели друг на друга и улыбались. -А пойдём погуляем! Мана слегка поколебалась, робко спросив: -Уже ведь ужин прошёл...И вожатая вернуться должна была...Нас не наругают? -А не всё ли равно? - шире улыбнулся я. Милая засмеялась и, крепко прижавшись, радостно крикнула: -Действительно! После чего мы синхронно засмеялись.***
Accept - Screaming For A Love-Bite(Metal Heart 1985) 3акат. Волшебство тепла и любви в свежем воздухе лета, могучего леса и реки. А я всё вспоминаю, каким был до этого чуда - этой любви, до встречи с моей любимой на всю жизнь, девочкойМаной Киришимой
И как моя душа кричала о любви, так желала её и так изголодалась, убивая себя в её поиске и блужданиях во мраке, виной которому был только я сам, ведь даже и не подозревал, что кто-то в принципе способенвлюбиться в меня
Мы, босые, держась за руки, бежали по приятному, тёплому песку пляжа. Солнце утопало в блестящей голубизне реки, отражаясь от неё. Забегали в воду, которая к сожалению оказалась холодной, отчего Мана вскрикнула и мёртвой хваткой прижалась ко мне. Я моментально взял любимую на руки и побежал. Бежал, пока не выдохся и, с неизменной улыбкой, остановившись в лесу, опустил девочку. Мы потёрлись носиками. Наши губы сплелись. Screaming for a love-bite And you hide it, that it makes you feel alright See your secret in a mirror It's black'n'blue and it happened to you In the heat of the night It hurts just the first time Ooh, it hurts It hurts just the very first time Screaming for a love-bite For a love-bite Hiding that it feels right Screaming for a love-bite Grinding makes so uptight And you gotta face it, 'cause it decorates your neck It's gonna stay there Stay there for a long time Just to remind you while you like it When you went on and on It hurts just the first time Ooh, it hurts It hurts just the very first time Screaming for a love-bite For a love-bite Hiding that it feels right Screaming for a love-bite Первая любовь - безответная оказалась. И было больно, отчего я спрятал свои чувства куда подальше и буквально совсем недавно ещё был поглощён ненавистью и злобой и одиночеством и болью...Но теперь...Теперь-то я точно знаю, что вот она - настоящая и чистая, искренняя любовь... На веки вечные, в объятиях друг-друга, мы были готовы, готовы прожить всю жизнь вместе. Её ласковые руки, каждым мгновением своего прикосновения и ласки, уничтожали месяцы боли, ненависти, пустоты и холода. Закат разгорался всё ярче, прощаясь над кронами сосен на том берегу. Я крепко прижимаю к себе свою котёночка, зарываюсь в её каштановые волосы, а любимая сжимает меня изо всех сил - так что чувствуется биение наших сердец. Я дышу тобой, Мана...Я не могу без тебя... И я, мой нежный и самый ласковый во всём мире, котик... Наши губы сплетаются, объединяя нити тепла любви наших душ. Хорошо...Становится неописуемо спокойно и счастливо Screaming for a love-bite ... Screaming for a love-bite For a love-bite Hiding that it feels right Screaming for a love-bite Screaming for a love-bite ... Screaming for a love-bite For a love-bite Hiding that it feels right Screaming for a love-bite Screaming for a love-bite ... Уставшие, улыбающиеся и неизменно счастливые, еле держась на ногах, смеёмся, держимся за руки и, опьянённые чистой, искренней и преданной любовью, целуемся, вновь и вновь...В потёмках наконец добравшись до домика, отперев его и, плюхнувшись в одну кровать, крепко обнялись, после чего моментально уснули.***
Разбудил меня чих любимой, чей пылающий лоб прожигал моё плечо. -Будь здорова...С добрым утром, любимая... Она, шмыгая носом, виновато глянула красными глазками на меня -С...С... Доб...рым... а...а...а...апчхи! - её бацилы оросили моё плечо. -Ой, - шмыгнув носом, она продолжила, хрипло: -Прости... Я жадно поцеловал любимую в горящий лоб и прошептал: -Всё хорошо...Простудилась немного...Я медсестру позову...Ну зачем же ты за мной в дождь пошла... Милая впервые за утро улыбнулась и, глянув на меня счастливыми глазками, хрипло произнесла: -Как...Зачем...Чтобы...Узнать...Что...Любишь...Меня...И... - шмыгнув, продолжила: -Жить хочешь...вместе...До...Конца...Жиз-зни... - девочка начала дрожать. Ох Тронутый и счастливый, я молча поцеловал девочку в лоб и, еле выскользнув из её объятий, встал, начав одеваться. Быстро дошёл до медпункта. Постучался, открыл дверь без спроса и, всунув морду, протараторил: -Моя любовь простудилась! Тут Виола, стоящая ко мне спиной, посмотрела через плечо. Только сейчас я заметил, что женщина, похоже одевалась. Виола вздохнула и сказала: -Это от общей усталости. Попрошу Ольгу меньше тебе нагрузки давать. Любить всю ночь напролёт сможешь, гарантирую. -Нет! Я не про это! Девочка моя простыла! -Простыла? - недоверчиво спросила доктор. -Да! Озноб! Жар! Тут все мои немногочисленные опасения развеялись, стоило услышать: -Ну раз обычная простуда, бояться нечего. Возьми завтрак, принесёшь на нас всех в домик. Скажешь что от меня. Я молча кивнул и, прикрыв дверь, направился в столовую. Meня, кажется, самого счастливого человека на Земле, стоящего в очереди, догнала Славя. Блондинка пыталась отдышаться. Когда ей это удалось, Славя с огромным сожалением в голубых океанах, глянув на меня, произнесла: -Мне очень жаль... Улыбка вмиг пропала с моего лица. Славя продолжила: -Виола просила передать, что ждёт тебя в медпункте. И порции отнести надо туда. Тяжело вздохнув, я поблагодарил девушку и, взяв порции в двух пакетах, направился к медпункту, понурив голову.***
Любимая на кушетке. Тяжело дышит. -Плохи дела, пионер. У любимой твоей что-то слишком большая температура. -Что-то серьёзное?! -Нет, простуда как ты и диагностировал. Только вот... Сильная простуда. Я тяжело вздохнул и сел на кушетку рядом. Любимые серо-голубые глазки смотрели на меня испугано. -Можно я с ней буду? До выздоровления? Виола усмехнулась и сказала: -Пожалуйста. -Котя! Ты что! Всё ведь...А...А...Апчи! Веселье пропустишь...Сегодня танцы... - мечтательно и сокрушённо произнесла девочка. Я улыбнулся, порылся в пакетах и, выкладывая содержимое на стол, с упрёком стрельнул шутливо глазками на любимую и произнёс радостно: -Вот именно! Та нахмурилась и повторила: -Вот именно! -Вот им...А если серьёзно, любимая, мне тем более теперь тут в медпункте и жить с тобой. Любимая что-то проворчала и, насупившись, выдохнула. -Ладно, будешь давать жаропонижающее, пусть спит сегодня как можно больше. -Угу - ответил я, запоминая таблетки. -А вечером я Лену пришлю. Поможет разобрать коробки с лекарствами. Пациентку напрягать нельзя. Мана тут же пискнула возмущённо: -Лену?! Зачем Лену! Я сама могу! Я почти здорова! Я! Тут, улыбаясь, я зачерпнул кашу из пайка и протянул ложку к личику милой, которая опёрлась затылком о шкаф, находясь в положении полу-лёжа. -Скажи: а-а-а-а...Ну же, любимая... Мана, красная и шмыгающая, посмотрела на улыбающуюся медсестру и, не сводя с той взгляд, проглотила кашу, прожёвывая её, хмурясь, супясь и краснея. Я ласково поцеловал девушку в висок, та вмиг растаяла, опустила взор, морщинки на её прекрасном личике разгладились. -Умница моя... Виола, взяв свою порцию, вышла. Любимая как с цепи сорвалась, подняв торс с кровати и засыпая меня вопросами, волнующимися серо-голубыми глазками, терзая меня: -Котя! Котя! А зачем, а почему ты тут со мной, может надо ещё кого-нибудь позвать, Мику там, мы ведь японки!? А что ты тут будешь делать, котя, действительно, может Лену как раз на танец и пригласишь, зачем такой вечер портить, а я пока тут полежу и вообще! Может я к вечеру уже и поправлюсь! Девочка запыхалась и выдохлась... -Иди сюда, моё счастье... Я осторожно усадил пациентку на себя. Девочка с моих коленей переместилась вплотную к торсу и мёртвой хваткой обхватила мою шею. Тишина. Тревожно вздымается грудь, тяжело дыша. Одышка щекочет затылок. Девочка робко целует меня. Ёрзает, поудобнее кладя подбородок на моё плечо. Я чувствую сердцебиение любимой. Затем она...Начинает плакать... -Я...Обуза-а-а-а-а-а-а-апчхи! Я мёртвой хваткой прижимаю любовь всей своей жизни к себе и тискаю, словно маленький мальчик любимую и единственную, игрушку. Судорожно шепчу: -Ну что ты, милая ты для меня всё, я не могу без тебя. Для меня счастье заботиться о тебе. Любимая слегка отстраняется и, шмыгая носом, плачущими, теперь уже виноватыми глазами, смотря на меня, произносит: -П-правда? Я улыбаюсь любимой мордочке и, утирая слёзы с белоснежных щёк, произношу: -Конечно, милая моя...Единственная... Девочка тает, протягивая ласково: -Коти-и-и-и-к... Я, не испытывая ни малейших сомнений о необходимости быть в медпункте, произношу: -И вообще! - с этими словами я жадно, долго и нежно целую любимую. Та отвечает, насколько ей позволяют силы. Пальчики девочки ласково терзают мой затылок. Мана супится, шмыгает носом и, из последних сил сдерживается, чтобы не чихнуть. Я отстраняюсь, девочка жадно хватает ртом воздух, но спустя несколько попыток облегчённо вздыхает, так и не чихнув, но затем хмурится, отвечая: -Как ты мог! А если я тебя заражу! -Во-первых, у тебя не вирусное, а простудное. Во-вторых, ну и ладно! Улыбаясь, трусь о девичий носик. Слышны медленные хлопки. Синхронно поворачиваем головы в сторону источника звука. Виола медленно, довольно улыбаясь, аплодирует, произнося: -Как хорошо! Какая пара! Какой поцелуй! Мана смущается, и, уткнувшись багровым личиком мне в плечо, молча улыбается. Я целую её макушку, щёчки, ушки... -Но-но! От пионерки-то оставь что-нибудь! Пусть поест уже, после еды таблеток выпьет и спать ляжет. С сожалением вздохнув, отвечаю: -Ладно. И продолжаю кормить девочку с ложечки. Теперь её взгляд вместо страха излучает вину. Я лишь улыбаюсь счастливо, заражая и серо-голубые океаны оптимизмом. Виола заполнила бумажки, затем принесла уже пустую тару(видимо медсестра завтракала сидя на ступенях медпункта, на свежем воздухе) и принялась доедать остатки завтрака. Исполняя всё строго по инструкции - накормив девочку, дал той таблеток и бережно уложил спать. Та вдруг вновь испуганно посмотрела на меня, мёртвой хваткой маленькой ладошки схватила мою руку и испуганно, уже засыпая прошептала: -А ты не уйдёшь? Я улыбаюсь, целую любимую и, ложась рядом, с краю, шепчу в ответ: -Нет. Ни за что и никогда я не оставлю тебя...Спи, любимая... Касаюсь губами горящего лба и девочка, благодарно, счастливо и беззаботно улыбаясь, опускает веки. Я зарываюсь в её волосы, мёртвой хваткой стиснув спящую красавицу. Виола лишь светло улыбнулась, стрельнула озорными глазками в меня и, взяв остатки трёх порций, поступила благородно и совершенно не по чину - самостоятельно унесла следы трапезы. Я улыбнулся и, опустив веки, тоже задремал.***
Кто-то бормочет. Кажется Славя. -Ой...А вы чего...Тут делаете? Невозмутимо тиская любимую в объятиях, я, не поднимая век, ответил: -Я обнял котёнка и я её люблю! Девочка, сквозь сон поцеловала мою руку. Славя, кажется, хихикнула.***
Горячее тело вскоре подостыло, проинформировав запахом, не говоря о насквозь смоченной потом, одежде. -Виола, дверь. Медсестра кивнула, повернула ключ в замке и занавесила окна. Я нежно поцеловал мокрую девочку в висок и прошептал: -Милая...Одежду менять пора... Та вдруг начала ёрничать и хмуриться, жмуря глазки. -Давай...Давай помогу... - прошептал я, вновь поцеловал девочку, уже в щёчку и, приведя спящую красавицу в сидячее положение, стал расстёгивать её рубашку. Веки любимой опускались. Мана глухо сопела забитым носиком. -Вот так...Иди сюда... - я бережно поднял любимую как самого настоящего котёночка и посадил на себя. Крепко обняв и целуя, я освобождал ткань от пуговиц. -Котя...Не надо...Я...Ужас... -Не говори так - шепчу ей, улыбаюсь счастливо и целую в губы. Потемневшая от пота рубашка покидает почти бесчувственное тело. Оно, самое прекрасное на свете, теперь оставшееся в юбке и исподнем, всё ещё потеет. Приходится посадить Ману на кровать. -Вот так... - вновь шепчу я и обязательно целую любимую, чей взгляд потух. Но вот когда она осталась в одних розовых трусиках, её серо-голубые океаны заблестели. Девочка закрыла лицо ладошками и заплакала. Я сел перед ней на колени, на холодный пол и, взяв её вялые руки в свои и оттиснув от рыдающего личика, поцеловал их и, с улыбкой спросил: -Ну что такое, милая? Что тебе не нравится? Та посопела забитым носиком и хрипящим, простуженным голосом, со вселенской грустью, произнесла: -Всё...Всё... Я клал её ладошки на своё лицо, утыкал его в коленки девочки. Та продолжила: -Всё...Ты...Ты меня точно...Бросишь...Я...В...Таком...В-виде... -Ну что ты, не говори ерунды! - воскликнул я и, сев рядом с ней на кровать, вновь усадил Ману на себя. Мёртвой хваткой стиснул её. Зарылся в волосы. И, целуя всё, до чего дотягивался в таком положении, шептал: -Ты моя любимая, моя хорошая, моя нежная. Я не могу без тебя, слышишь? Я хочу быть с тобой...Ты выкарабкаешься, всё будет хорошо... -Я...В...Воняю...Потом! -Ну и что, моя девочка, всё равно моя...А в палатке? Помнишь в палатке? Как мы все в этой духоте перепотели, помнишь? Девочка отстранилась и неуверенно кивнула, с испугом глядя мне в глаза. -Ну вот... - улыбнулся я и добавил: -Ничего страшного! А ты...Соблазняешь меня тут своим телом... Любимая сначала посмеялась, затем порозовела, в кой-то веки, не от температуры и, глянув в глаза, спросила тихо, почти обычным голосом: -Правда? Я мёртвой хваткой прижал её к себе и прошептал: -Ну конечно...Разве можно к такому... - тут я схватил её упругую горячую во всех смыслах слова, ягодицу и продолжил: -Оставаться равнодушным... Девочка придвинулась плотнее и ойкнула, почувствовав подтверждение моих слов на физиологическом уровне. -А давай... - попыталась проговорить она, видимо, лукаво, затем на несколько секунд оскалилась, злясь на свой хриплый голос и продолжила, дрожащими, еле слушающимися руками пытаясь проявить подобие ласки. Я жадно поцеловал любимую. Долго и нежно, наши губы наполняли друг друга теплом. Пока наконец, тело девочки не обмякло и та не провалилась в царство Морфея. Сел на край кровати. Поставил ножки любимой на свои плечи. Я стянул с любимой насквозь мокрые, не только от пота, трусики. -Повезло ей с тобой...Пионер... - тихо произнесла медсестра. Я слегка вздрогнул. Затем надел любимой новые трусики. Аналогично поступил с остальной одеждой. Когда всё было в лучшем виде, медсестра отперла дверь. Я тяжело вздохнул и, взяв тряпки на стирку, вышел на улицу, жадно вдыхая свежий воздух.***
Подойдя к складам, я постучал костяшкой пальцев по двери. Славя ойкнула и, приоткрыв дверь, в одышке, спросила: -Чего тебе? -Славь, а запасной комплект формы...Женской...Можно? Славя мило улыбнулась и произнесла: -Можно! Заходи внутрь, а то на улице жара. Я согласился. Пока блондинка, напевая какую-то мелодию, рылась в одежде, я прислонился к стене и прикрыл глаза, тяжело и протяжно вздохнув. -Ты чего? Устал? - ласково спросила девушка. Я, вновь тяжело вздохнув, ответил: -Ага. Переживаю. А хотя. Даже не то чтобы переживаю. Хорошо мне, несомненно, только...Э-эх... -Ну тебе же не обязательно постоянно с ней находиться. Виола позаботится. Я кстати чай отварю специально для твоей японки. Поможет. -Спасибо - улыбнулся я. Как бы невзначай, словно эти слова были обыденностью, Славя произнесла: -Повезло ей с тобой. Такой заботливый, нежный... - последнее она протянула совсем ласково. Я улыбнулся и ответил: -А мне с ней как повезло. Я же люблю её. Мой котёночек. Моя девочка...Моя нежная, ласковая кошечка... Тут упёрлась мне в руку ткань. Я обернулся. Красная от смущения Славя, протягивала комплект девичей формы. -Спасибо большое! -Не за что! Пусть поскорее поправляется! А то смена закончится через полторы недели, а вы так и не искупаетесь! -Приложу всё, что в моих силах, к её выздоровлению - улыбаясь, отчитался я. Славя растаяла в улыбке и произнесла: -Не сомневаюсь...***
Следующие дни провели мы бок о бок. Я бегал со сменой одеждой для любимой, ведь она обильно потела, однако жар всё время возвращался. Ночи были лишены сна, ведь тогда от высокой температуры у Маны начинался бред. Кушать её приходилось заставлять. Кормил я её, конечно же, с ложечки.***
Скрипнула дверь. -О! Ты чего тут сидишь? - Спросил Электроник. Я повернулся в его сторону и, выдохнув затяжку, встал с кортов. Тёплое солнце, едва завалившись за зенит, блестело в окнах здания клубов. Пожали руки. -Здоров. -Здорова. -Ты чего тут сидишь? - спросил Электроник, косясь на сигарету между моих пальцев. Я затянулся и выдохнул, ответив: -Вожатая у вас редкость. Извини, подставляю - так я пойду. -Нет-нет, кури ты себе на здоровье. Ну, не на здоровье конечно, но... -Ладно-ладно, я понял. Тут дверь вновь открылась, высунулся блондин в очках. -Ребята? Подошёл ко мне, пожал руку. -Здорова. Как дела? Чё с роботом? Шурик распрямил плечи и, взявшись обеими руками за ремень, серьёзно посмотрел на горизонт, куда задумчиво глядел Электроник и ответил: -По плану. Работаем. Электроник то ли спросил, то ли утвердительно произнёс: -До смены не успеем? Шурик цокнул и, тяжело вздохнув, покачал головой, отвечая: -Нет. До смены не управимся, если только... Тут кибернетики посмотрели на меня. Я карикатурно упёр руки в бока, не вынимая тлеющей сигареты изо рта и периодически ей затягиваясь-выдыхая через нос. Дым попадал в глаза, приходилось щуриться. Затем, не выдержав и докурив, я вытащил бычок, отошёл в кусты, швырнул его туда и притушил. Возвращаясь обратно, увидел Шурика, поправляющего очки и констатирующего: -О-о-о-о-о...Ну у тебя и мешки... Эл ткнул его в бок и объяснил шёпотом: -Невежливо же! Я встал рядом и, тяжело вздохнув, отвернулся от изучающего взгляда Шурика и, еле сдерживающего любопытство, головой повёрнутого к горизонту, но глазами нет-нет, да глядящего на меня, Электроника. Я вновь тяжело вздохнул и, опустившись обратно на корточки, упёр ладони в лицо и устало, протяжно выдохнул, растирая красные глаза с мешками под ними. -Всё не спишь ты с ней? Правильно поняв вопрос, ответил: -А что я могу? Ночью - бред, всё температурит. Потеет - одежду меняю. Постельное бельё вон тоже. Утром - в столовую, за завтраком. Опять не хочет - заставляю, совсем исхудала. А хуже всего знаешь что? -Что? - посоны спросили одновременно. -Смотрит она...Понимаешь...Виновато... - тут я с сокрушением в душе и болью в голосе, еле выговорил следующее: -Я же ей говорю, от чистого сердца, постоянно, раз за разом: ты мне не обуза, я тебя люблю. Я всё ради тебя сделаю. Та улыбается, угукает. А...Всё равно...Потом бред, потом опять этот взгляд и... Я тяжело вздохнул. -Мда... - ответил, задумываясь, Электроник, устремив взгляд в закат. Затем, помявшись, нехотя добавил, предварительно подобрав какой-то камушек из кустов и набивая его руками: -А с Женей...С Женей всё...А...А! - блондин метнул камень куда-то в кусты, мне кажется послышалось тихое, девичье "ай", насторожился Шурик, нахмурившись, разглядывая заросли, впрочем я списал призрачный звук на нервы, а Эл и вовсе, кажется, не заметил. -Плюнь, да забудь ты! Любит она тебя! От пары дней отдыха тебе только лучше станет. Да и, может, подбодришь её чем-то. -Чем это я её "подбодрю"? Эл сконфузился и, насупившись, напрягся. Начал пыхтеть. Нахмурился. Затем вскинул рукой, посмотрел строго и ответил: -Ой, да ладно забудь! Я хмыкнул.***
С начала болезни Маны, медпункт был занавешен. Царил мягкий, почти осязаемый, густой, но не менее уютный, рыжеватый от скрываемых шторами лучей солнца, мрак. -Вот милая, покушай - я присел рядом, на кушетку, ласково гладя каштановые волосы любимой. Девочка подняла красные распухшие веки и прохрипела: -Спас-сибо... - тоскливо глянув на меня серо-голубыми, жмурящимися глазками, Мана приподнялась и взяла поднос поудобнее. Девушка вяло ковырялась в тарелке и тяжело вздыхала. -Котёнок...Любимая...Надо поесть... Девочка подняла на меня взгляд, полный вины и вновь опустила его в тарелку. Бледная ручка поддела ложкой часть пюре и поднесла ко рту. Нежные розовые губки любимой дули на картошку. Мана съела ложку. Другую. Третью...Четвёртую... -Ты молодец... - улыбнулся я, гладя её щёчку. Милая потёрлась о ладонь личиком. Радостно улыбнулась в ответ, пусть и на мгновение. Но затем котёнок вновь смотрела на меня с болью, тоской и виной. Уткнулась в тарелку и начала есть интенсивнее, что меня несказанно радовало. За всем этим с сочувствием, а затем и лёгкой радостью, наблюдала Виола. Вот, милая одолела целую(!) порцию. Я перенимаю поднос, ставлю его пока на стул. Девочка залпом выпивает компот. Я ставлю пустой стакан рядом с тарелкой. -Вспотела? - спрашиваю я, щупаю спину девочки. -Мм - отрицательно мычит она. И правда не вспотела... Касаюсь губами лба девочки. Горячий. Мана, вдруг(впрочем как и последние три дня), крепко обнимает меня изо всех оставшихся в её тельце, сил и хрипит простуженным голосом, начиная рыдать: -Прости...Прости меня...Из-за меня...Мы здесь...Прости...Брось меня...Сходи...Погуляй...Поплавай...С...Леной...Славей...Али... Я затыкаю её ротик жадным поцелуем. Соприкасаясь лицами, чувствую её горячие слёзы на щеках. Мёртвой хваткой обнимаю и, вырвав из-под одеяла, усаживаю на себя. Прервав поцелуй, смотрю в её серо-голубые, самые любимые на всём белом свете океаны и говорю, не моргая: -Ты не обуза мне, слышишь?! Даже не думай так! Слышишь?! Я люблю тебя, я хочу быть с тобой, хочу заботиться о тебе, защищать, любить в конце-то концов! Тут я жадно целую её белоснежную шею. Милая обхватывает мой затылок, ероша обросшую голову. Любимая тихо шепчет: -Милый...Это...Правда? Я покрываю всё её прекрасное, горящее, бледное и белоснежное в своей красоте тело, жадными поцелуями (насколько могу в рамках времени, обязывающих соблюдение приличия). -Конечно... - шепчу я, обезумев от желания и любви, в перерывах между поцелуями: -Конечно, котёночек...Я люблю тебя, люблю...Ты самая красивая, самая умная, нежная и ласковая, моя девочка, моя любимая, мой котёночек, моя кошечка... Я тискаю её прекрасное тело. Мана стонет и улыбается, и ещё блестят в её океанах хрустальные осколки - слезинки, только теперь она - счастлива. И это главное. Смеётся и улыбается, стонет и из последних сил, ласкает в ответ. ... Затем, как не грустно, всё, как и в прошлые дни, кончается тем же - Мана впадает в беспамятство, засыпает в моих объятиях, но засыпает с нежной, ласковой и счастливой улыбкой на лице. И долго, очень долго не отпускает. Я лежу рядом с ней, мёртвой хваткой обняв, играюсь с волосами, целую спящую красавицу и что-то долго рассказываю, а милая ёрзает иногда, устраиваясь поудобнее и, с появлением сил, обнимая меня сильнее, девочка слышит мой голос и успокаивается, улыбка не сходит с её прекрасного лица... ... И вновь она нагревается, я целую её макушку, зарываясь в каштановые, самые прекрасные волосы, обнимаю, но девочка стонет теперь от ломоты в, уже ватном, теле. А мне приходится покинуть столь желанные объятия, дабы позвать медсестру, с момента нашего обоснования в медпункте, сидящую в шезлонге, на улице.***
-Милая... - шепчу я и улыбка вновь сияет на лице спящей красавицы. Переодетой в сменную, после прачечной, одежду, в чистенькой, свежевыстиранной кровати. Укрытой новым, тёплым и уютным одеялом. Целую Ману в лоб и, нехотя, разгибаюсь, подолгу не в силах оторваться от любимого личика. Наконец тяжело вздыхаю, слежу чтобы пятки также были укрыты - на них также была пара белоснежных, свежих тонких носочков. И всё сижу на краю кушетки. И слушаю, как сопит моя любимая котёночек. Вдруг однообразие предыдущих дней исчезает - скрипит дверь и из неё показывается голова вожатой в неизменной белой панамке. -Спит? - спросила она шёпотом, умилённо улыбаясь. Я кивнул, счастливый и тяжело вздохнул. Вожатая поманила пальчиком. Я встал, обернулся к любимой и, поцеловав её в щёчку, отчего улыбка спящей сопливой красавицы стала шире, вышел наружу.***
-Работа есть. -"Работа"? - поморщился я. Ольга Дмитриевна охотно закивала и, будто отчитывая конченного лодыря, произнесла с укором, звонко и с энтузиазмом: -Работа, работа...У тебя же суженная спит? -Спит. Может проснуться, у неё бред, а -А Виола рядом будет. Я распоряжусь. Ты ей, в общем-то здесь не нужен, хватит прохлаждаться, пора уже не благо лагеря потрудиться. Я тяжело и протяжно вздохнул. А...Да...Точно...Я же...Совсем уже...В общественной жизни не участвую...Точно...Дежурным по столовой, разве что... -Пойдёшь Славе помогать. На площади подмести и цветы посадить. Готов? Тяжело вздохнул, выпалил, насколько мог: -Всегда готов! -Вот и молодец! Пойдём, нам на площадь по пути... Уходя, я тоскливо глянул на пустующий шезлонг и приоткрытую дверь медпункта, в котором, в бреду и с высокой температурой, лежалаОна...Совсем одна...
***
-А где, собственно, Славя? Уже теряя из понимания наши ранги, недовольно вопросительно пробурчал я. -А Славя, должно быть, ещё занята с малышнёй. Ничего. - вожатая улыбнулась, оторвала какой-то цветочек, покрутила его в нежных загорелых пальчиках и, не отводя взгляд изумрудных глаз от него, ответила: -Свою часть выполнишь. И за площадь принимайся. Остальное она сама. Сам определишь, сколько себе, сколько ей работы достанется. Я протяжно и тяжело вздохнул...В очередной раз...***
Вечер. Рыжий закат. Свежий воздух. Плюхнувшись на лавочку, задрал голову вверх, опустив веки. Пульсировали виски. Дышать было трудно. Горела красная от солнца, кожа. Усталость наваливалась на меня. -Ух ты! Ну молодец, так держать! Всё сделал! И площадь подмёл! Всё сам! Целиком! Молодец! Так и должен поступать порядочный пионер! - хихикая, девушка в панамке хлопнула меня по плечу и, цокая почти незаметными каблучками, удалилась прочь. Заслышав сигнал горна, направился в столовую. Мне надо было спешить, весь разум заволокли мысли о толкучке, а мне ведь две порции брать надо. В глазах уже темнело, сердце стучало, а я всё думал как же поскорее накормить котёночка. Площадь заканчивается...Столовка... Вот ступеньки...Толпа...Столы...Ох...Славя дежурная...А почему одна, сейчас будет дв...О, чайник. Тут резко дало о себе знать пересохшее горло. А рядом с чайником уже стоял стакан, кажется компота. А, нет - чая. Ну заварка тусклая, пара нет - значит не горячий...Я тут же сделал глоток и... -СТОЙ! КИПЯТОК! - взревела Славя. Сначала вообще ничего не почувствовал. Только жидкость, убившую чувствительность на языке и во рту. Затем зудом стало распространяться жжение. Чудом не проглотив жидкость, я выплюнул её прямиком на пол. Шум и гам заволакивал уши. Я поставил стакан на место. Рядом тут же оказалась Славя. -Ты чего же делаешь, неужели не видно было, стакан ведь взял уже, не чувствовал что-ли, горячо!? Ой... -Я уберу... - прохрипел и начал было двигаться к кухне, но дежурная меня усадила на близлежащий стул. -Сейчас! Я сахар принесу, положи на язык! Послышался крик Ольги Дмитриевны с района кухни: -Какой сахар? Сахара никакого нет! Не лезь! Не ле-е-е-е-зь...Ну-ка, на, одну... Рядом оказалась дохтурша, глянула на меня серьёзно и спросила: -Кто тут кричал об ожоге? Славя же, сгорбившись и увлечённо, с чайной ложкой сахара, лавируя между заполняющимися столами, дошла было до меня, тут кто-то бортанул её плечом, но девочка-таки дошла до нас и скороговоркой обеспокоенно проговорила: -Ой! Тётя Виола, как хорошо что вы здесь! Я ему сахар принесла, на язык пусть положит, он быстрее заживёт... -Никакого сахара! Он же гранулированный, язык только раздражит. Мазь есть для этого. Пойдём в медпункт, помажу. Славя разогнулась, положила чайную ложку сахара в стакан того же чая и, измученно-сочувственно глянув на меня, перекинула косу через плечо. -Ну что же ты...Разве не видно было, что горячий? Я тяжело вздохнул, прохрипел: -Извините. Славя села рядом и обеспокоенно посмотрев в глаза, сказала: -Совсем ты измучался с ней, совсем забегался... -А что, не видишь ты пионерка, что наш труженик ничего кроме своей девочки не замечает? Повезло же ей с ним. Славя же, видимо, пропустила слова Виолы мимо ушей, но затем вдруг злостно нахмурилась, услышав голос вожатой за спиной: -О, вот и Славя с помощником! Я вас как раз искала. Будете вдвоём, пару я тебе другую не нашла, да и юноше полезно, а то совсем засамоизолировался... -Заземлился - злобно и тихо буркнул я. ...он у нас в своём медпункте, так хоть пионерке поможет из своего же отряда. Не иностранке - нахмурилась на последних словах, Ольга Дмитриевна. Славя начала злобно пыхтеть. Послышался окрик с кухни. Виола подсказала, кивнув в ту сторону: -Твои порции готовы. -Спасибо. Извините ещё раз. - будто теряя способность мыслить, проговорил я, направившись к раздаче. -Я помогу. - живо сказала Славя и вскочила с места, направившись вперёд. Взяв порции, мы вышли из столовой. Яркое солнце грело, птички пели, лёгкий ветерок ласкал. Мы спокойно шли по пустым дорожкам, не менее пустого, в данный отрезок времени, лагеря - большинство обитателей сейчас было в столовой. Серые плиты устилающие дорожки, с пробивающимися травинками из них. Славя, с улыбкой смотрящая на меня. Жёлтый свет солнышка на стенах домов и рыжий - на стёклах. -Ты такой заботливый... - пролепетала блондинка, затем, нахмурившись, продолжила с невиданной прежде смесью упрёка и...сочувствия: -Но нужно же и о себе помнить! Я усмехнулся: -Необычно это от тебя слышать. -Ну не кипяток же пить теперь оттого что так забегался! -А-а-а...Это ничего...Хорошо, что не выпил, а то бы органы сварились наверное... Зашли в медпункт молча. Мана сопела. Поставили порции на столик. Славя прошептала, тяжело вздохнув и с улыбкой глядя на меня: -Фу-у-ух...Ну вот и управились... -Ага... -Повезло ей с тобой... Я улыбнулся и покраснел, отведя взгляд и махнув рукой. Тут нашему шёпоту пришёл конец: дверь с грохотом открылась, котёночек дёрнулась от испуга, мы со Славей машинально обернулись к нарушителю спокойствия, но та, на вполне легальных основаниях, начала орать: -Молодцы, управились, проведали пионерку, молодцы! А теперь марш в столовую дежурить! Славя нахмурилась и, кажется, вот-вот оскалится. Вожатая перевела взгляд изумрудных глаз на меня и закончила брифинг: -Я всё понимаю, ты убрался целиком сам на площади и на пристани, молодец, образцово, по-пионерски! Но это не отменяет твоего дежурства в столовой! Славя вдруг зафыркала и, чуть ни с шипением, хмурясь и морщась, с ненавистью спросила: -Вы-вы что его это делать отправили!? ЕГО ОДНОГО МНЕ НА ПОМОЩЬ!? ЕГО?! А СЕЙЧАС И В СТОЛОВУЮ ОТПРАВЛЯЕТЕ! Вожатая, оглушённая таким обращением, сдавленно произнесла, глазами по пять копеек смотря на подчинённую: -Славя, я тебя не узнаю... -ВЫГОНЯЙТЕ! ИЗ ПИОНЕРОВ, ИЗ КОМСОМОЛА И ЛАГЕРЯ! ЭТО БЕСЧЕЛОВЕЧНО! Я НЕ БУДУ РАБОТАТЬ С ТАКИМ ОТНОШЕНИЕМ! ИЩИТЕ ДРУГУЮ ПОМОЩНИЦУ ВОЖАТОЙ! НЕ СМЕЙТЕ ЕГО ТРОГАТЬ! РАЗВЕ НЕ ВИДИТЕ КАКИМ МУКАМ ОН ПОДВЕРГАЕТСЯ!? И ВЫ ПОСЛЕ ЭТОГО ОТПРАВЛЯЕТЕ ЕГО ЕЩЁ И РАБОТАТЬ! А ПОТОМ ДЕЖУРИТЬ! ПОКА ОН УХАЖИВАЕТ ЗА БОЛЬНЫМ! ЭТО БЕСЧЕЛОВЕЧНО, ОЛЬГА ДМИТРИЕВНА! ВЫ - ПЛОХОЙ ВОЖАТЫЙ! Напоследок топнув ножкой, фыркнув и взмахнув косами, блондинка уволокла за руку ошеломлённую вожатую. Их крики приглушённо раздавались за дверью, хотя и были отчётливо слышны. Кончилось дело следующим повторным визитом Ольги Дмитриевны. Видимо, слишком молодая для такой должности особа, с детской лихвой испытала на себе муки совести: девушка робко приоткрыла дверь, зашла внутрь, тяжело вздохнула и произнесла: -В общем. Приношу свои извинения за столь резкое...И хкм...Бесчеловечное отношение. Отдыхай. В столовую не надо. И...Сегодня Шурик пропал, но...Думаю без тебя справимся. Отдыхай. - тихо повторила она и вышла за дверь. Я тяжело вздохнул и улыбнулся, мысленно благодаря Славю. Удивлённо глянул на котёночка. Она спала, как ни в чём не бывало. Видимо, уколы так действуют. Бережно поцеловал любимую в висок.***
-Милая, пожалуйста, поешь... -Нет! - надутая, уже значительно выздоровевшая девочка, с ненавистью смотрела мне в глаза -Милая... -Котик! Сколько ты уже со мной таскаешься! Ты же всё-всё пропускаешь! Иди, поплавай, смена близится к концу, а ты так и не поплавал! Иди! - дулась любимая -Котёночек, я хочу забо... -Прекрати! - звонко произнесла она, затем правда, схватилась за горло. Сникшую и молчаливую девочку, удалось накормить и ласково поцеловать в висок. Затем, в соседней комнате медпункта, куда не проникал солнечный свет, а тьма разгонялась лишь зажжённой лампой, я завороженно глядел на любимую. Как футболка покидает потное тело девочки, стоящей спиной ко мне. Как прекрасна эта, лишённая лифчика, нежная кожа... Мана посмотрела через плечо и покраснела. Я подошёл к ней и ласково обнял. Милая задрожала телом и голосом. Нежно поцеловал в плечо и прошептал: -Я люблю тебя... Мана, с болью в глазах, отвернулась и опустила веки. Затем девочка вырвалась из моих объятий, не сказав ни слова. Переоделась. Затем, рывком направившись к двери, чуть не упала. Я вовремя подхватил её и, взяв на руки, как и всегда в эти одинаковые дни, понёс её в туалет. В лагере уже царила ночь. Щебетали сверчки. Свежий, прохладный воздух успокаивал. Мы прошли площадь, где мошкара крутилась вокруг ламп. Леночки не было. Хотя, учитывая сколько комаров уже успели усесться на нас, это было неудивительно. Мы свернули на финишную прямую - аллею, отчего-то не освещённую фонарями. Девочка, красная-красная, в максимальном смущении, багровея, видимо теперь боялась пошевелиться на моих руках. Наконец, она проронила: -Мне больно смотреть на тебя... - прохрипела она, подняв завороженный взгляд серо-голубых океанов, в которых отражалась луна, на меня. Я украдкой глянул на неё. Ласковые тоненькие, прохладные белоснежные пальчики коснулись моего лица. Я тут же поцеловал ручку девочки. -Я люблю тебя - повторил в очередной раз. Девочка слабо, грустно улыбнулась и отвела задумчивый взгляд в сторону. Дойдя до здания туалета, я опустил любимую на землю. Котёночек поёжилась, покинув мои тёплые руки и, открыв дверь, юркнула внутрь. Шелестят деревья. Ветерок летней прохладой ласкает почти по-девичьи, одинокое тело. Тёмно-лиловый небосклон, песчинки звёздочек, блеклая луна, а на горизонте - закат ещё розовый-розовый, отчего-то больше напоминающий странную, волшебную зарю в сказочной стране тепла и счастья, где солнце не заходит и ласка повсюду - золотые поля, тянущиеся вплоть до тёмно-зелёного моря леса, пасущаяся, на многочисленных лугах, скотина...Преданные девочки, невинные и любящие так искренне и долговечно. Хихиканье красавицы в белоснежном платье, беззаботно кружащейся в золотом, залитом солнцем, море колосьев... А здесь - тьма, темнота и ночь. Холод, сырость, комары...Свежо, конечно...И кажется вновь одиноко, хотя и чувствую и знаю, что это чувствовать неправильно, тем более сейчас, а всё равно... Я стоял и молча смотрел на звёзды. То ли ещё боясь, то ли надеясь, то ли смирившись. Да...Вместе...Каждый день...Всю жизнь...Мать детей...Неделю меня не выдержала...Да и кто выдержит? На что я надеялся? Какой же я... -Идём? - спросила улыбающаяся девочка. Я молча взял её на руки, отчего она взвизгнула и засмеялась. Молча понёс её обратно. И жгло обидой и завистью, столь мною ненавистной, отчуждённость, вездесущая и спешно поглощающаяся мою душу, торжествовала. А я вновь ощущал себя одиноким бродягой на обочине жизни, не получающим никакого из, для большинства, такого естественного, просто человеческого внимания, заботы, ласки и любви.Лишним на этом празднике жизни
Так?
Отнёс любимую, так мило улыбающуюся во сне, в медпункт. Соня что-то пробормотала, когда я укрывал её в последний раз как котик и поцеловал её нежно, глубоко и долго, в губы - на прощанье***
Я прислонился спиной к Генде, обугленному отчего-то. Холод камня уже немного потеплел от моего тела. Голову запрокинул вверх. Глубоко вдыхал и выдыхал. Сверчки. Или кузнечики? Стрекочут насекомые. Девичьей лаской обдувает лёгкий летний ветер, свежестью наполняя внутренности и душу. -А ты чего тут? - удивлённо спросила рыжая ранимая бунтарка. -Ой, а ты можешь, можешь помочь?! - тяжело дыша и запыхавшись, спросила Славя. -Помочь? - спросил я, опустив голову и осматривая трио. -Да! Шурик с Леной и Семёном потерялись! - выкрикнула, до сего молчавшая, Уля, заинтересованно глядя в мои глаза. Я тяжело вздохнул. Ожидаемо, поняла только Алиса. Достал из-за уха сигарету, всунул промеж губ и развёл руками, парадируя обиженную эмоцию Ульянки. Деланно покряхтев, девушка устроилась рядом, быстро-быстро чиркая, кое-как, смогла-таки искрами поджечь сигарету и раскурив, "факелком" подпалить мою - мы, тет-а-тет (наши лица были всего в паре сантиметров друг от друга) смотря сквозь почти опущенные веки на встретившиеся забивками в упор, сигареты, стали жадно их раскуривать. Алиса - чтобы её бумага тлела интенсивнее, я - чтобы перенять это тление на свою сигарету. Наконец, почувствовав должную горечь, я отстранился и, зажмурившись, втянул дешёвую махорку и утвердительно закивал. Глубоко затянувшись и продержав должное количество времени, облачко отравы внутри, выдохнул его. Славя и Ульяна молчали, их будто не было. Вся дипломатическая миссия лежала на ближайшей из всех присутствующих ко мне (во всех отношениях) - Алисе. Она, чарующе вытянув розовые нежные губки трубочкой, выдохнула облако дыма и, будто так, к слову, спокойно сказала: -У нас Шурик пропал. Я затянулся сильнее и утвердительно закивал. Выдохнул, затянулся ещё раз. -А Лена пошла с этим. Я ответил тем же. -И вот, их нет уже час. Сам чего здесь делаешь? Я, освободив тесно жмущиеся от кусачего жара, пальцы, глубоко затянулся, затем вынул сигарету - ай, бычок тягаю уже, и, выдохнув, произнёс, смотря на чёрный тлеющий фильтр: -Тащите фонари. Пойду искать. Славя укугнула и, утащив Ульяну, вежливо сказавшую: "Спасибо!", отправилась прочь. Мы с ранимой бунтаркой, оставшись наедине, вновь склонили головы, почти уткнувшись друг-дружке в лоб и, на удивление смогли-таки раскурить факелком ещё по сигаретке и вновь, отстраняясь от личика девочки, я утвердительно закивал, глубоко затягиваясь. -Так что с тобой? - спросила она нежно и ласково, с той искренней и чистой заботой, на какую способны только обитатели пионерлагеря "Совёнок". Я ответил: -Она меня не любит. Надоел я ей. Прогнала. Ну ладно. Смена скоро кончится. Тяжело вздохнув, закончил: -Не беда... Рыжая что-то шипела себе под нос, обильно ругалась, да так, что пар из носика шёл. А, нет, это она затяжку выдохнула. Затем, успокоившись, она продолжила курить молча. Я тишины не нарушал. Алиса тоже. Закончив с вредным занятием, заговорщецки улыбнувшись друг-другу, затушили бычки прямиком на постаменте Генды и, увидев вдалеке Славю с Улей, поспешили к ним на встречу.***
Шли в потёмках, запинались о корни и прочее. -А чё его Электроник не ищет? - буркнул я, на ходу без помощи рук затягиваясь, отгибая кусты в сторону одной рукой и держа фонарик другой. -Он целый день бегал по всему лагерю, всё уже осмотрел, устал сильно, переживает, бедненький... - жалобно произнесла Славя. Кусты за нашими спинами зашуршали. Алиса и Славя остановились как вкопанные. Я, развернувшись и посветив в заросли, стал недоверчиво вглядываться. -Сань, ты? Ответ прибежала... Весело смеясь, Ульяна выпрыгнула на тропинку и победоносно заключила: -Бутерброды забыли! Славя нахмурилась и стала злобно ворчать: -Ульяна, я тебе сказала оставаться в лагере! И бутерброды эти не нам, а Шурику, как найдём были! -А я пофти фьё фьела... - довольно смеясь с набитым ртом, проговорила девочка. Славя тяжело вздохнула, присела и, положив обе руки на плечи рыжей, произнесла, с тревогой глядя в синие глаза: -Уля. Я тебе сказала оставаться в лагере. Ну что там интересного может быть? Ещё и одна по лесу побежала... Блондинка тяжело вздохнула. Встала и, отряхнувшись, виновато посмотрела на меня, кинув косу через плечо и сказав: -Я обратно её отведу. Вы пока...Идите, я вас... -Не надо. Сам могу. Алиса... -Нет! - прошипела рыжая. -Как хочешь - безэмоционально проговорил я. Сигарета тем временем уже обжигала губу. Я спешно затянулся и, выплюнув бычок, притоптал его. -Удачи вам, ребята... - сочувственно проговорила Славя. Я посмотрел на спутницу. Та злобно стрельнула глазками и повторила прошлый свой ответ: -Нет! Тяжело вздохнул. -Ладно, веди её обратно в лагерь. Только Ольге Дмитриевне...Чтоб не ругалась... -Она и не будет - улыбнувшись как ни в чём не бывало, Славя, поправляла косу и задорно смотрела куда-то сквозь реальность, говоря: -Сёма ведь ещё пропал. Я улыбнулся, глядя как лица всех окружающих девочек озаряются улыбкой. Затем улыбка стала совсем уже скверной, хандра почти взвыла. Молча развернулся и пошёл дальше. За моей спиной девочки ещё раз попрощались и, спустя несколько секунд лёгкого бега, Алиса поравнялась со мной. Я продолжал идти вдоль тропинки даже, кажется, ничем не забивая голову. Вдыхал ночной сырой воздух леса. И даже эмоции объявили штиль. Алиса вдруг обогнала и встала передо мной. Янтарные глаза смотрели с сочувствием и...Смесью строгости и стеснения? Так только Алиса может... -Послушай... - мягко начала она, скрестив руки, краснея и уводя взгляд вбок. Я промолчал. Рыжая продолжила: -Ты...Тебе ведь, я же вижу, больно, холодно и одиноко...Я...Я понимаю, я всё понимаю, как это несправедливо и... -Алиса - перебил я её. Та быстро глянула на меня и отвела взгляд в сторону. Тяжело вздохнув, порыскал в карманах, отыскал пачку. Две штуки - ровно половину от оставшихся - вытянул пальцами, убрал сигареты обратно и, глянув на смущающуюся девочку, спросил, протянув сжатые пальцами папироски: -Сигареты кончились? Алиса разинула ротик, её глаза расширились и посмотрели на меня с удивлением и шоком. Девушка завела одну руку за спину, а другой, сжатой в кулак, коснулась подбородка. И вновь янтарные огоньки смотрели в сторону. Теперь - в другую. Девчушка резко обняла меня, крепко стиснув и зарываясь в рубашку. Я остался в прежней позе: ноги на ширине плеч, две папиросы зажаты пальцами вытянутой руки, другая ладонь держит фонарь. -Ты не один...Я...Я никогда не видела, чтобы любили так нежно, чисто, преданно и искренне, как ты...И...Не понимаю! -Алиса... - мягко, в ментальном катарсисе, выдохнул я. -А хочешь...Хочешь... - заплакала она и хныкая, подняла своё личико вверх, глядя на меня: -Давай будем вместе? Я хочу сделать тебе хорошо, чтобы тебе было приятно, чтобы ты знал, что не один и тебе очень нужна любовь и ласка...Девичья... - Алиса ладошками сжала мои щёки и встала на цыпочки, шмыгая и приближая взгляд мокрых янтарных глазок. Я обнял девочку, избежав поцелуя и зарывшись в её волосы. Мы чувствовали сердцебиение друг друга. Я прошептал ранимой бунтарке на целое и чистое - нетронутое бижутерией ухо: -Алиса...Ты же намного целомудреннее...Не надо так делать...А за поддержку спасибо. Ты тоже не одна. И я не один. И все мы рядом, все мы...А-а-ай... - небрежно протянул я, прижав девочку сильнее, осторожно положив свою голову на её и разглядывая тьму ночного леса. Алиса, чистая и нежная, плакала. -Ты же бунтарка, а грязи не выносишь. Зачем так делаешь? Зачем маска? К чему эти неуместные угрозы и шалости? Ты ведь... - я отстранился от девочки и глянув в неуверенный взгляд янтарных огоньков, произнёс: -Не такая... Алиса расплакалась пуще прежнего и мёртвой хваткой сжала меня. -ПОЧЕМУ ТЫ ПОНИМАЕШЬ, А ОН НЕ ПОНИМАЕТ!? ПОЧЕМУ Я, ЛЕНА, СЛАВЯ, МИКУ, ДА САМА ВОЖАТАЯ...(она быстро пробурчала, видимо, всё ещё смущающее её слово и продолжила) ЕГО, А НЕ ТЕБЯ! ПОЧЕМУ!? ОН НЕ УСПОКАИВАЛ, ОН НЕ ПОМОГАЛ, ОН НЕ ЛЮБИЛ, ОН НЕ ЗАБОТИЛСЯ! А...а...я... - девочка прохрипела, закончив предложение: -Я...Его...Люб-блю...И Лен-н-ка...И Слав-в-ка... И Женя...И...панамка...И Уля..."подружиться" с ним хочет... Я успокаивал ранимую, совсем не бунтарку. Смотрел на звёздное ночное небо. Всунул обе сигареты в рот и, освободив руку, гладил спину девочки. Мы простояли так несколько минут, затем с присущим задорным блеском в глазах, Алиса, вернувшись в прежнее состояние, отстранилась и произнесла: -А сигарет и правда нету! И, хихикая, вынула обе из объятий моих губ. Девушка подожгла сигареты, держа их уже в своём рту и затянулась обеими разом, покашляла и, вытащив одну, протянула мне. Я улыбнулся, взял папироску, вдохнул предстоящее облако дыма и, выдохнув, ответил, цокая: -Всё фильтр слюнявишь. Алиса, с задорностью Ульяны, скорчила рожицу и произнесла: -Бе-бе-бе! Отвернувшись и направившись вперёд, по тропе в старый лагерь. Я неспешно шёл чуть поодаль. Когда рыжую отпустила жажда самоутверждения, она сбавила темп, поравнявшись со мной. Да и светить стало удобнее - никакой девичий силуэт не закрывал кусты сбоку.***
"Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы..." Лабиринт привёл нас к развилке. Затем ещё одной. Ещё одной... -Всё, перекур... - я оттряхнул руки и вытащил последние сигареты. Пачку бросил тут же. Алиса, уже дрожащими руками взяв сигарету, опустила веки, наклонившись ко мне. Я чиркнул спичкой, раскурил свою, а затем поднёс растущее пламя к сигарете ранимой бунтарки. Та, дрожа, затягивалась снова и снова, жадно наполняя пространство вокруг, облаком дыма. Спичка чуток обуглила мой ноготь, после чего я выронил её из рук. Алиса всё также жадно курила. Не поднимая век, затягивалась и выдыхала через нос, дрожа. Я коснулся её руки, чуть выше локтя. Холодная Затягиваясь без помощи рук, развязал галстук. Расстегнувшись, снял рубашку и надел её на дрожащую девушку. За счёт разницы в несколько размеров, рукава теперь хватило надольше. Алиса заправилась и, глянув на меня, ухмыльнулась, подколов: -Ты бы ещё в зимней одежде летом ходил! Я тяжело вздохнул, улыбнувшись - под рубашкой у меня была тёплая хлопковая майка. Для лета в этих местах - вещь бесполезная, только поту больше соберёт. Затем, будто бы опомнившись, девочка покраснела и, добив бычок, выкинула его прочь, выдохнула затяжку и, робко обняв, крепко прижалась, прошептав: -Спасибо... -Не за что... - мне вдруг захотелось назвать её***
Мокрая трава, примятая моим телом, отдаёт всю прохладу белоснежной майке. Я, лёжа и держа руки под затылком, смотрю на полное звёзд, ночное небо. Алиса ушла в домик. Шурик в медпункте. Лена стоит и краснеет тет-а-тет с челкарём, который тупит в землю с каменным лицом. А я всё думаю, если бы, да ка бы. Появлялись злобные мысли отделать Шурика по полной. Избить так, чтоб душу целиком отвести, сказать - самооборона. Я вновь тяжело вздохнул. Ведь помню отныне, любое насилие - только иллюзия катарсиса. На самом же деле, за каждым актом насилия последует только негатив: паранойя, угрызения совести и кошмары по ночам. А сейчас что? Ну подбил бы я ему глаз, а хотя...Вспоминая какой мир за пределами этого лагеря...Э-э-э-х... Шарканье. Рядом вижу белые, с серыми пятнами, носочки в грязных туфельках. Поднимаю голову. Леночка Улыбаюсь. -Спасибо тебе... - робко говорит она, улыбаясь счастливо. -Мне? За что? -За то, что спас. -Я никого не... -Перестань. Перестань и не кори себя. Ты хорошо поступил, не дал волю чувствам - нежно пропела она и села рядом. -А что случилось вдруг? Каким чувствам? Я разве зол на него был? -Нет. "Просто устал"? Так ты вначале говорил. - всё также улыбалась Леночка. -"Вначале"? В каком ещё начале? -Вначале нашего знакомства. Когда только бросил Алису. -Это она... -Предала тебя. Но бросил ведь ты её. - всё также улыбалась Лена. А я молчал, не зная что сказать. Почти цитата, хех. -Расскажи, что случилось. - ручка Леночки мягко коснулась моего плеча, девочка продолжила говорить нежно и ласково: -Я ведь вижу что с тобой случилось. Как будто опять ты "Просто устал". - хихикнула девочка, затем выжидающе и с любопытством стала пытать меня своими изумрудными океанами. Я тяжело вздохнул и отвёл взгляд в сторону. Подумал немного. Рядом примостилась бунтарка, протянула сигарету, которую я тут же взял, но не стал поджигать. И ответил: -"Просто устал". Леночка охнула: -Не может быть! -Может-может - добавила её рыжая подруга. -Она не могла! Я же видела как вы, как ты её...С ней...Всё время...И теперь...Ой... - Леночка тут же крепко обняла меня, а я - её. Алиса присоединилась, обняв меня со спины и положив свою голову поверх моей. Теплота крепких, пусть и дружеских объятий. -Как она могла?! - пискнула возмущённо Леночка. Объятия прекратились. Я тяжело вздохнул и ответил: -Я ей надоел. Она меня прогнала. Сказала что-то про отдых, пляжи и всё такое. Сбагрить...Меня...Хотела...Наверняка этот вон, челкастый ей тоже... -Что ты такое говоришь! - краснея от ревности возразила Лена. Алиса же смутилась и отвела взгляд в сторону. Лена задумалась. Я, вновь тяжело вздохнув, лёг на спину и опустил веки, не желая более созерцать блестящие песчинки на бархатной тьме недосягаемого потолка. Услышав чирк зажигалки, передумал. Алиса закурила две сигареты, затянулась ими и, выдохнув, всунула одну из них между моих губ. -Спасибо, лисёнок... - уже безэмоционально, по-дружески ответил я ей. Та также холодно, не придав никакого значения, ответила: -Пожалуйста. Девочки сидели и молчали. Я лежал у памятника Генды и курил, затягиваясь без помощи рук. Ветер сдувал пепел, падающий на моё лицо, благо веки вовремя опускались. Несколько минут спустя, Леночка с прежним задумчивым выражением лица поднялась, отряхнулась и попрощавшись, направилась в свой домик. -Вот что ты ему морду не начистил?! - взревела рыжая в бешеном оскале. Перефразировав, ответил: -Эх, лисёнок...Не в мордобое счастье. Я устал. Уже очень устал. И от этого, что произошло в медпункте, тоже. И я уже не знаю зачем, для чего всё...Всё это...И драться не хочу и нажираться не хочу и петь и плясать не хочу... Алиса резко нависла надо мной. Янтарные огоньки её глаз были полны ласковой и нежной, девичьей тревоги. Девичьей дружеской тревоги. Я коснулся её лица, прохрипел тихо её имя и, тяжело вздохнув, затянулся, выполз из-под девочки и выдохнув, притушил сигарету о памятник, затем смахнул её в люк из которого мы и выбрались. Через плечо бросил: -Ладно. Спокойной ночи -Ну я этой твоей... - шипела Алиса. Я тяжело вздохнул и не став отвечать, двинулся к медпункту - забрать своё барахло.***
Стоило двери скрипнуть как я услышал 2 голоса, в унисон пискнувших: -Ну наконец-то он заявился! - за авторством Виолы И восторженный: -Котик! - за авторством Маны. Она тут же мёртвой хваткой обняла меня и стала засыпать вопросами: -Где ты был, я так переживала, так боялась что что-то случилось, любимый что стряслось?! -Не трогай. Грязный я. - ответил и вырвался из объятий девочки. Та застыла на месте и ошарашенно убрала волосы за ушко. Села на кушеточку. Растерянно произнесла: -А мне уже лучше...Завтра выпишут... -Угу. - произнёс я и, собрав барахало(плед, одеяло - лагерное имущество), вышел за дверь.***
Поссорилась с любовничком видимо, раз ко мне липнет. Таких няш мне не надо. Вернув барахло на место - в домик, я вышел на улицу и направился...В старый лагерь. Вновь. По лесу. У Шурика не получилось, так хоть у меня получится...***
А на земле, у сырых, леденящих от холода шпал и не так плохо спать... Я свернулся калачиком, заплутав в катакомбах, куда сунулся без фонаря. Удивительно, что я ещё ничего себе не сломал при падении. Но да ладно, теперь-то хоть заблужусь...***
Птички поют. Солнышко. Рассвет. Ну ёлки-палки... Я поднял веки. В нескольких метрах надо мной красовалась дыра - источник света. Тяжело вздохнул. Встал на ноги. Заныло плечо - видимо связка, где-то в районе дельтавидных мышц(застудил кажется или отлежал). Размял руку - держать в поднятом положении больно. Поплёлся. Подумал вдруг: Надо котёночку всё объяснить и смыться. Заодно посмотрю, как она там, выздоровела или нет...А потом сюда вернусь...Или в лес уйду насовсем...Посмотрим.***
В медпункте гам и ор. Девчата стараются - покрывают руганью японку. Я захожу внутрь. Маны нет. -Ты как?! - вдруг подскакивают ко мне девчата. -Я-то? - неловко улыбаюсь, чеша затылок. Леночка догадывается: -Опять в старый лагерь ходил. Грязный весь. После нас вернулся? Я тяжело вздохнул и кивнул. -Что ты там делал!? - охнули девчата. -Я думал... - начал хрипло, затем, громко усмехнувшись, горько сказал: -Заблужусь и сдохну! -ТЫ ЧТО!? - тут же завизжали девчата. Алиса закатила глаза и произнесла безэмоционально: -Опять он за своё. Славя вступилась: -Да, за своё! Ты не видела что с ним эта неделя сделала! Он же кипяток от нормальной воды отличить не может! Вчера только обжёгся! Ещё батрачить его Ольга Дмитриевна заставила! Слёзы стали наворачиваться на глаза как только я спросил хрипло: -Ну и с кем она...Теперь? Славя озадаченно нахмурилась, перекинула косу через плечо и, сверля стену, произнесла: -В том-то и дело, что непонятно! Она всё время одна и не говорит ни с кем! Ревёт! И лапочет что-то по-своему. Только Мику поняла. И сама плакать начала. Они в домике с-сейчас должны быть. Я тяжело вздохнул.. Пока они разводили сплетни, ко мне подсела Уля, взглянула глубоко своими голубыми глазами и спросила: -Как ты? Я улыбнулся и ответил, растрепав её волосы: -Порядок, Уля. Всё хорошо, Рыжик. А ты сама как? Конфеты все достала? -Не-е-ет...Меня наказали...Уже второй раз за неделю... Я цокнул, отвёл взгляд в сторону и произнёс: -Плохо - наигранно тяжело вздохнул и договорил: -Вот видишь, Уля, в неделе семь дней, а наказали всего дважды. Плохо, слабо стараешься, рыжик. Уля усмехнулась. Леночка осторожно коснулась плеча и посмотрела таким родным и тёплым взглядом изумрудных глаз, будто мы с ней уже две вечности вместе и знаем всё друг о друге: -Болит? -Да, немного, когда прямо держу, трясёт его что-то. Компресс сделаешь? - улыбнулся я. Леночка мило улыбнулась и нежно пролепетала: -Конечно. Снимай рубашку. Рыжие ретировались вместе со Славей. Леночка же достала всё необходимое, осмотрела плечо, после чего села на мои ноги, придвинувшись вплотную к моему голому торсу. Машинально размял плечо. Девочка ласково натёрла кожу мазью. -Не больно? - искоса обеспокоенно посмотрела она, не прекращая процедуры. -Неа. Как у вас с челкарём? Лена тяжело вздохнула и сконцентрировалась на работе. Пыхтела-пыхтела, затем ответила: -А никак. Стоит он. Как истукан. -Я бы тоже стоял. Такая красивая девочка - улыбнулся я. Лена ответила тем же. -Но ведь ты не стоял в тоннеле тогда! А с ним...Я...Не знаю выбралась бы... -Выбралась-выбралась бы. Всё у вас получится. Скромняга парень. Лена остановилась на секунду, посмотрела на меня, затем кивнула и стала заканчивать процедуру: наложила целлофановую плёнку и сверху замотала всё эластичным бинтом. Затем отстранилась, посмотрела на проделанную работу, улыбнулась и вдруг мёртвой хваткой прижалась. -Не надо...Не делай этого... -Чего? -Ну не уходи. От людей. От этого лагеря. Кончится смена, а там... - Леночка отстранилась и только сейчас я заметил слёзы в её изумрудных глазах. Я коснулся её влажной от слёз щеки своей рукой. Леночка прижала её ближе и с надеждой посмотрела в мои глаза. -Любишь. Всё равно любишь её...Как и я его... - улыбнулась Лена. Мы хмыкнули затем, не говоря ни слова, засмеялись, не отводя глаз друг от друга и не моргая. А Лена вдруг предугадала развитие событий: -Не изменяла она тебе. Это ты, дурачок, не так понял ты её...Так любил сильно, что и не заметил. Не могла она тебя прогнать, не верю. Жалко ей тебя стало. Вот и решила. -"Если любишь - отпусти", да? Лена кивнула, улыбаясь и умилённо глядя на меня: -Угу. Я тяжело вздохнул и покраснел, опустив голову.***
Дверь пронзительно скрипнула. Две японки с красными и распухшими от слёз личиками, голодным взглядом впились в меня. Любимая тут же подбежала, на ходу рыдая сильнее: -Котик! - и тут же впилась в меня, начала тискать и в плаче что-то быстро-быстро тараторить. -Что у тебя с рукой, милый, мой котик, мой единственный, мой первый и последний с момента нашей встречи и навсегда! -Ерунда. Лена компресс наложила - отмахнулся я. -Я люблю тебя! Люблю! Я не хочу никого кроме тебя! У меня нет никого кроме тебя! Любимый, ты так старался, ты всю неделю со мной носился, я же видела как ты уставал! Мешки под глазами, усталый взгляд, ещё и работа от вожатой! Коти-и-и-и-и-и-и-и-и - окончанием послужил громкий плач, в хныканье резкий, подобно кашлю. Я, не выдержав, мёртвой хваткой обнял девочку, засыпающую меня поцелуями и, зарывшись в любимый каштановый океан, прошептал: -Ну что ты меня прогнала, милая? -Чтобы ты отдохнул и не мучился! Я люблю тебя и не хочу быть обузой! И танцы с Леной! Нахмурившись, произнёс: -Я люблю тебя и каждая секунда рядом с тобой уже счастье для меня. Я счастлив заботиться о тебе, я счастлив кормить тебя, я счастлив беречь тебя и защищать, я люблю тебя и хочу сделать всё, чтобы моя единственная, мой котёночек, любовь всей моей жизни чувствовала себя как можно лучше. А она меня прогоняет... Я посмотрел на ревущую, уже от радости, Мику и грозно прогудел: -"ТАНЦЫ С ЛЕНОЙ!?" Вдруг повисла тишина: Мана уткнулась в мою майку. Мику лишь шмыгала носом и смотрела на вход - чуть позади меня. Вдруг дверь проскрипела чуть больше. Послышались шаги и голос Лены: -Что здесь происходит? - девочка в спортивной форме наклонила голову слегка вбок и, впившись холодным изучающими взглядом изумрудных глаз в Мику, спросила: -Ты что ей наговорила? Мику покраснела и, опустив взгляд, пробормотала: -Про то как вы в библиотеке с ним сидели и на площадь гулять ходили и на лавочке сидели. -А ТЫ ТАНЦЫ С НЕЙ ПРОПУСТИЛ! - взревела любимая, подняв мордочку от моей груди и, вновь издавая неразборчивые звуки, в рёве уткнулась в мою майку. -Так. Ты - врушка-болтушка - спокойно произнесла Лена, затем развернулась в сторону моей и добавила: -А ты не думай лишнего! Мы с ним друзья! И он твой котик и только твой! И любит тебя! Мана же, вновь подняла ревущее личико и отчаянно проорала: -И ЭТИ БОЛЬШЕ МОИХ! После чего вновь уткнулась в мою майку. Когда ситуация начала уже совсем выходить из под контроля - ревущий носик любимой уже кажись сморкался, затем чистым участком хлопковой ткани, вытирался, котёночек вновь подняла своё личико и прокричала в последний раз: -А ИЗ-ЗА МЕНЯ ТЫ ЕЁ НЕ ПОТАНЦЫВАЛ! Я нахмурился, Леночка покраснела. -"Её танцевал"?! Это кто тебя научил? Алиса? Вдруг за спиной раздался голос ранимой бунтарки: -Чуть что, сразу Алиса! Милая вновь ревела, а заодно и высмаркивалась в мою майку. Я начинал терять контроль. -ДА ёлки-палки! Ещё весь отряд у нас соберите! Весь лагерь! Послышался уже Славин голос: -А он уже здесь! Я зарычал и спросил: -КТО?! ЛАГЕРЬ!? ИЛИ ОТРЯД!? -И то и то! Скоро вожатую позовут! -Славя! -Я попробую задержать её! -Так что вчера было по-твоему?! - взревел я. Девочка хлюпая носиком, рыдая, отстранилась от меня и начала мямлить, отчего моей душе стало больно: -Н-ни...П-по моему...Я... Б-бегала п-по всему лаге...рю...Ис...Ка...Ла...Т-теб-бя...Уб-беэ-жала в л-лес...З-з-з-вала т-т-тебя...Мне ст-стало плохо...Нашла медсестра и...Привела в...Чувство...Приставила ко мне Мику, у неё...Б-бессоница...И м-мы...Оп-пять пошли т-тебя ис-скать...Н-н-но...Свет... Мана зажмурила глаза, её личико исказилось в боли. Её голосок, дрожа, произнёс: -Т-только в доме Л-лены г-горел свет...Я...Упала...Проснулась только с-сейчас, недавно...А...М-мику...М-мне расс-сказ-зала...Чт-то вы...С ней...А ещё...Всех ос-стальных девочек...Тоже н-не было в л-лагере... Затем Мана начала реветь максимально, истошно вопя: -КОТИИ-И-И-И-И-И-И-И-К! У МЕНЯ НИКОГО КРОМЕ ТЕБЯ НЕТ И НЕ БЫЛО И НЕ БУДЕТ! ТЫ МОЙ ЕДИНСТВЕННЫЙ! Я НЕ ИЗМЕНЯЛА, НЕ ИЗМЕНЮ И НЕ БУДУ ИЗМЕНЯТЬ НИКОГДА! ТЫ МОЙ ЕДИНСТВЕННЫЙ! ВЕРНИСЬ КО МНЕ ПОЖАЛУЙСТА, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ ТЫ МОЙ ЕДИНСТВЕННЫЙ Я НЕ МОГУ БЕЗ ТЕБЯ! ЕСЛИ ТЫ ТАК ХОЧЕШЬ, Я НЕ ПРОТИВ! Я НЕ...Я...ДЕЛАЙ ЭТО И С ЛЕНОЙ! Леночка нахмурилась, краснея ещё сильнее. Мана взревела: -ИЛИ КАК ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ! СПИ СО ВСЕМИ НИМИ! ДЕЛАЙ ЭТО С НИМИ! Я НЕ ПРОТИВ! ТОЛЬКО ПОЖАЛУЙСТА, ПРОШУ НЕ БРОСАЙ МЕНЯ! Я ВСЁ ПОНИМАЮ! ТЫ ЛЮБИШЬ ДРУГУЮ! И ДРУГИЕ ЛУЧШЕ МЕНЯ ВО ВСЁМ! Я ПОНИМАЮ! ТОЛЬКО ПОЖАЛУЙСТА! ПОЖАЛЕЙ МЕНЯ, ПРОШУ О...ОСТАНЬСЯ...М-МОИМ...К-К-КОТИКОМ...Э-ЭТО...ТЫ НЕ ИЗМЕНЯЛ! ТЫ ИХ ЛЮБИШЬ. Я ПОНИМАЮ! -Так. МАНА! - крикнул я, отодрав любимую(пока только от сопливой майки) -Я.ЛЮБЛЮ.ТЕБЯ. - и тут же жадно поцеловал её на глазах у всех. Девочка стихла. Как и все вокруг. Сначала любимая стояла как вкопанная, затем, опомнившись, ответила жадной взаимностью, окутав затылок и подпрыгнув, ножками обняв мою поясницу. Мы глубоко и жадно исследовали слюнявые рты друг друга. Расставшись в одышке, трёмся носиками. Любимая ёжится на моих руках. Я говорю счастливо: -Девочка моя -Мой котик! - отвечает она -ВЫСЕЛЮ НАХРЕН! - рычит Ольга Дмитриевна.ОЛЬГА ДМИТРИЕВНА?!
-ЧТО ТУТ ЗА ОР! ХВАТИЛО С МЕНЯ ЭТОЙ ПАРОЧКИ А НУ МАРШ ПО РАЗНЫМ ДОМИКАМ, ВЫ КАКОЙ ПРИМЕР ПОДАЁТЕ ТОВАРИЩАМ! Тут же появившаяся Виола холодно произнесла: -Электроник Тот вздрогнул, собираясь было уйти, но в последнюю минуту медленно развернулся. Нервно, дрожащим голосом спросил: -Д-да, Виолета Церновна? -Стоять тут на страже будешь. Ромео и Джульетту держим порознь. Она ещё может слюнями заразить его. Где-то краем уха слушал я. Ведь всё это время мы шептали друг-другу: -Я люблю тебя, ты мой мышонок... -А ты мой котик! -Съем! - произносил я и жадно целовал любимую в губы, шею и личико, кусал бледное ушко...***
Шаг вправо. Электроник неуверенно зеркально отражает меня. Шаг влево - тоже самое. А за окошком, в домике, хихикает любимая. Затем открывает дверь и выглядывает наружу. Тут я не выдерживаю. Выпучиваю глаза на Электроника. Тот неуверенно поднимает одну руку, будто для блока и мямлит: -Н-не положено... -ДАЙ ОБНЯТЬ КОТЁНКА! -Уаа... - простонал он и отошёл в сторону. В меня же тотчас врезалась счастливая любимая и мёртвой хваткой тискает. Я отвечаю ей взаимностью и заканчиваю предложение: -Я её люблю... - зарываюсь в любимый аромат каштановых волос, тискаю тело девочки в крепких объятиях. Face to face(Boston New Wave band) - Out of my hand -Мой котик... - нежно шепчет она. -Любимая... - отвечаю я ей и жадно целую. Смеясь и держась за руки, окрылённые счастьем, бежим на пляж, навстречу рыжему блеску лучей заката. Затем, не сдерживаясь, я подхватываю Ману на руки и с ней, хихикающей и радостной, бегу по лесной тропинке к пристани. Мы останавливаемся у берега. Я ставлю девочку на ноги. Мы берёмся за руки, сплетя пальцы на уровне груди. Смотрим друг-другу в глаза. Я очарован этими серо-голубыми, полными любви, океанами. Милая смотрит спокойно и счастливо. -Девочка моя... Я думал ты меня прогнала, потому что у тебя был другой. Мана заскулила: -Нельзя же себя так не любить, милый! Ты мой единственный. Всё, что у меня есть. Я твоя и только твоя. Я никогда, слышишь, никогда не изменяла, не изменю и не буду изменять! Я люблю тебя! А настоящая любовь это...Верность.
Синхронно закончили мы. Я добавил: -Но ты ведь так красива, так прекрасна. И прогнала меня. Я думал...Понимал, что... -Ничегошеньки ты не понимал! Я люблю тебя, слышишь, ты мой котик! Мой единственный! Первый и последний! Я всегда буду только твоей. -Ты не вещь... -Бука! Мы синхронно рассмеялись. Наши губы сплелись воедино. Я прижал к себе девочку вплотную. И вспоминал. Времена, когда считал преданную, истинную любовь - недосягаемой. Недоступной для меня. Сказкой. Период, когда я стоял под проливным дождём грязи и боли одиночества, замкнутого круга. Я увидел в её серо-голубых океанах, остров омываемый одиночеством. Островок надежды. Тепла и ласки. И мы оба видели друг в друге это одиночество. Это бытие невидимками, чувствующими себя лишними на этом празднике жизни. Это непонимание большинства, когда отношения - вещь само собой разумеющаяся. И мы оба, а она, о, такая прекрасная! Моя любимая, я видел в её глазках отражение своей души. Я видел и явно представлял, вспоминая её рассказы о прошлом, о, уже недосягаемом и далёком детстве, о боли и холоде и неизбежной меланхолии, отчаяние в поиске любви, невозможность отдушины - душа изливалась в пустоту и я чувствовал, что она, как и я, уже когда-то смирилась - с вечным одиночеством, с отсутствием партнёра, несостоятельности семьи и счастья, детей и внуков и всё это - в молодом, полном, кажется, сил, теле. Меланхолия и одиночество, отчаяние и целая буря эмоций, целая жизнь проведённая в радужных снах и, наконец смирение с отсутствием любви сугубо романтической, её недосягаемости. Loneliness surrounding me like an island I got washed up on the shore Left out to the rain Sending out my final prayer I'm sending out of deep despair I'm sending out for a ray of hope I'll send it out and then just let go Can't keep the rhythm when I'm losing time How could I be so blind? I've been reaching for I've been reaching out of my hands It's out of my hands It's out of my reach А теперь эту тьму боли минувших дней нужно просто отпустить, порвать, подобно цепи. Break the chains that hang on me, I'm no prisoner up against the wind I look for escape from within I'm speaking words that don't get heard I tell my story to the world Feel the feelings that don't get touched Are all my senses senselessness I've been reaching for a falling star That's just beyond my touch I've been reaching for I've been reaching out of my hands It's out of my hands It's out of my reach И мы бежим босиком по пляжу, держась за руки. Улыбаемся, целуемся. Смеёмся. Я вижу солнце в её полных любви, глазках. Блестит вода, свежестью окутывая нас. Греет солнце. Тепло в наших душах объединяется в нечто большее, нетленное, истинное и преданное - счастье. И мы открываем друг-другу причину обоюдной нерушимой верности и любви - поставленный в своё время крест на своих шансах найти близкого в романтическом плане, человека. И мы оба опустили руки в определённый момент. И оба устали наступать на те же грабли, биться головой об стену, лезть из кожи вон насмарку. И забили. Поставили на себе крест. And it's just another story Becomes just another tale When You're tired of all the glory And You throw down your hands And You walk away from it all You hear the talk but You don't heed the call Даже не пытались и не надеялись. И оба страдали от накатывающих волнами, тёмных мыслей и желаний. Холода и боли одиночества. И оба закрывались в забвении. И оба были уязвимы перед хандрой. А теперь, когда уже все надежды были кончены, убиты - мы встретили друг друга. Увидели уже знакомую, родную боль в глазах друг друга. И, поняв это, моментально притянулись друг к другу, превращая боль и мучения в тепло любви и заботы. It's out of my handsЯ люблю тебя
Синхронно произносим мы и сплетаемся в жадном поцелуе посреди речки, утопающей в закате. Тепло наших душ смешивается воедино и мы оба навсегда отпускаем - злобу, хандру и ненависть, желая лишь одногоЛюбить
***
Концерт в честь завершения смены. Меньше минуты до начала. Рыжая просматривала кассеты, присев на корточки у сцены и вытянув одну ногу с края. Впереди, места у скамеек занимали пионеры. Вожатая ещё не знала о бунтарской программе на концерте. И даже не догадывалась о прямом участии в его начале, песни из будущего. Киса-Алиса(как стал называть её Электроник, однажды уставший биться о стену равнодушия Жени и сблизившийся с, оказывается всё это время питавшей именно к нему, а не челкарю, чувства, ранимой бунтарке) протянула задумчиво: -ЭйСи...ДиСи...Посмотрим...Послушаем...Оценим... Пошло шипение, затем началась мелодия. AC/DC - War Machine -...Хм... - рыжая пожала плечиками, посмотрела куда-то вдаль и сказала: -На начало концерта, как вступление сгодится...А? Как считаешь? - меня, стоящего на траве и прислонившегося спиной к краю сцены, хлопнула по плечу Алиса. Я, всё осматривая ряды пионеров, хищно и жадно занимающих места на скамейках, ответил, совсем едва наклонив голову в сторону сидящей выше, на сцене, Алисы. -Да ладно, раньше всё равно надо было думать. Сейчас уж чё. -Твоя правда. Ладно, пора. -Хорошо выступите, лиска, не сомневаюсь! Рыжая мило улыбнулась и стала собираться: гитара, рубашка, вопреки всему, вскоре вновь завязанная бантиком... И тут я вдруг заметилИх
Растерянную, ничего не понимающую Ману, нервно поправляющую волосы за ушко. И Семёна. Стоящего СЛИШКОМ БЛИЗКО К МОЕЙ ДЕВОЧКЕ Чурбана с длинной чёлкой, под которой красовалась злобная ухмылка. He помню как сорвался с места. -Э? Ты куда?! - кричит вдогонку, недоумённо, Алиса. Не помню как раззевает в оре, свой рот, вожатая. Помню лица пионеров, особенно младших отрядов, недоумённые, с иголочки одетые и коротко постриженные мальчуганы шокированно раззинувшие рот. Помню звериный боевой оскал Леночки, оказавшейся в нескольких метрах за спиной Семёна. И хорошо, очень отчётливо помнюКак мой кулак смачно слёту врезается в рожу Семёна
You put your foot to the floor Don't need no more You've been digging all around While you're messing about Better catch her name Come on in Gimme that thing That thing gone wild War Machine WAR MACHINE War Machine WAR MACHINE Make a stand show your hand Calling a high command Don't think just demand I'm like a bird of prey Better catch her name Come on in Gimme that thing That thing gone wild War Machine WAR MACHINE War Machine WAR MACHINE Кибернетики оттаскивают меня, вытирающего чужую кровь с кулака о рожу. А Леночка, знающая меня, а в особенности - наши с ней внутренние миры, со страхом и задумчивостью смотрит на меня. Better watch your back And cover your tracks Kick your foot through the door Hit the deck know the score They're taken by surprise And here's mud in your eyes Let's erase the name That you should have forgove Call of the wild Hurry for naught That thing gone wild War Machine WAR MACHINE War Machine WAR MACHINE А я, чувствуя не вымещенную на Алисе-бывшей злобу, теперь в обезумевшей ненавистью гримасе, смотрю на паренька... That thing gone wild War Machine WAR MACHINE War Machine WAR MACHINE War Machine WAR MACHINE War Machine WAR MACHINE***
Ругань вожатой...Выговор...Дующаяся Леночка...Ругань котёночка...Молчание Семёна... Кончилось дело не так плохо - я отделался невинной отсидкой в домике. Куда, однако, добралась моя любимая. Помог котёночку влезть через окно. Тут же обнял её и, прижав, усадил на себя. Расположившись на кровати вожатой, жадно поцеловались. Слюни наполняют наши рты, девочка приглушённо стонет. Затем, в одышке слегка отстранившись, милая, вся красная, смеётся и радостно восклицает: -Шершавый! Как у котика! Затем вдруг осознав сказанное, милая изменилась в лице - теперь это была гримаса боли и вины, серо-голубые океаны смотрели с тревогой: -Милый...Мне Славя сказала...Что ты кипяток...Из-за меня! - начав всхлипывать, она договорила прежде, чем зареветь: -Забегался совсем! После чего милая, ревя, уткнулась в мою рубашку. -Это ничего, милая. Всё хорошо. Я люблю тебя. -И я тебя, и я тебя мой любимый, первый и последний, единственный котик! Мы вновь поцеловались, тёплая дрёма словно не до конца окутала меня, я будто проваливался не в сон, а наоборот...Но ощущение счастья оттого лишь увеличивалось. Тем не менее, яркие картинки продолжали питать мою душу счастьем.***
Я уже, кажется, смутно видел наше возвращение из лагеря "Совёнок", свадьбу, детей, внуков и правнуков... Но меня будила, несомненно,она, моя ласковая любимая, нежная и любимая моя кошечка, моя Мана, моя Киришима...
-Ну прекрати, смущаешь меня! Зубы заговариваешь! Котя! Всё утро продрых! Никогда такого не было! - пискнула, смеясь, любимая, прогоняя ватную пелену сна. -...И вот опять... - пробормотал я, ёжась и, нехотя поднимая веки. Жадный поцелуй любимой был тому стимулом. Но в ответ я лишь крепко прижал к себе девочку и, отрезая ей пути к отступлению в тисках полной любви, мёртвой хватки, почувствовал как чувствительность вновь пропадает, а Мана следует моему примеру. Дурному, наверно...Уже солнце в глаза бьёт... Зарывшись в волосы любимой, решил проблему, отправившись на продолжение банкета в царствие Морфея. Тут же меня вновь поглотила пучина сна. Уже, правда, совсем без особого сюжета...Лето...Столовая...Ласточка...А возле ласточки стоят мужички в кепках шофёров с Киевского вокзала, да с гитарами наперевес, склонились над машиной, смотрят на фары, кто-то влез внутрь и елозит баранкой, но вот почти что миниатюрный, но прожжённый жизнью и рок-н-роллом, гитарист всё смотрит на меня и, пытаясь преодолеть языковой барьер, жестикулирует, поднимает большой палец. А я курю, стряхиваю пепел в траву, да спрашиваю: -Как машина-то? На что мне отвечают то один, то все вместе - одинаково довольные, поднимая большие пальцы вверх: -Во мащин! ВО.МАЩИН. Я киваю, повторяю, кажется наяву...Котик, не бормочи!
Мои губы жадно целует любимая, отчего я, достигнув пика счастья, мгновенно засыпаю, готовясь по случаю пробуждения, перевернуть страницу прошлого, рассказав любимой о сне и забыв этот пионерлагерь, более не придаваться столь желанному некогда, забвению."Страницу прошлого"? Да? Прошлого...
!ПРОШЛОГО!