***
— Все еще в депрессии, — тяжко вздохнула Иранами, зайдя в кабинет. Он был намного меньше того, что было на основной базе, однако двоим людям здесь будет нормально. На душе было тоскливо, ведь они теперь здесь только она и Курокава. — Это очень плохо, — в душе Микако так же было грустно. Кисараги сбежал, Мекару в депрессивном состоянии. Фонд остался без последнего лидера. И как в этом всем действовать?***
Пищащий звук аппарата жизнеобеспечения уже закрался в голову и с болью отзывался у горничной. Чувство вины пожирало ее, уничтожая ее ранее яркую личность. Нет, она уже давно было уничтожена и сейчас лишь остались отголоски прежней Тайры. Моя вина… Моя вина… Моя ли вина? Подняв голову, девушка смотрела на бессознательное тело. Нет… Это все из-за него… Уверенно, девушка поднимается со стула, доставая бойцовский нож. Это все его вина… Она приближается к нему, наблюдая как аппарат передает его признаки жизни Я покончу с ним… Я с ним сражалась, я и отправлю его в могилу Тайра уже мысленно представила, как она сейчас вонзит нож в него грудь и как он, даже без боли на лице будет умирать, истекая кровью. Нож упал на пол с громким звуком, а сама Тайра застыла схватившись за руку. — Не могу… — шептала она, а затем упала на колени. — Я не могу это сделать. На глаза начали наворачиваться слезы. Девушка сильно дорожа, коснулась руки Утсуро, сжимая ее в своих ладонях. — Прости… Прости… *** Идет время, идут дни, но Фонд вовсе казалось не собирается реабилитироваться. Неужели это конец? Обнимая колени, сидя в углу своей комнаты, Мекару смотрела на рацию в руке. — И сколько ты будешь продолжать это? — на той стороне спросил Кинджоу. — Продолжать что? — Ничего не делать. — Имеет ли это смысл? — тяжко вздыхая спросила девушка. — Смысл сражаться если все равно мы проиграем, снова кто-то умрет… — Мекару! Поражение это не конец! Мы уже однажды победили отчаяние, тогда, три года назад, пусть и ненадолго, — в голосе Кинджоу была строгость. — Ты на себя не похожа. Неужели ты просто так сдашься? Сдаться очень легко, в отличие от борьбы которую нужно вести. Сдаться можно с целью выгоды, безопасности, но это не всегда выход. — Мекару, возьми себя в руки. Если ты сдашься, то что будет делать Фонд? Подумай, почему Кисараги назначил тебя быть заместителем. Не меня, не Курокаву, ни кого-либо другого, а тебя. Интересный, казалось, вопрос. На который ответ знает только лишь сам Ямато — Или же ты хочешь обесценить жертвы людей, наших одноклассников? Много кто ушел за это время. Все они трудились во имя надежды, отдали всего себя ради будущего. Теперь кажется что сдаться это лишь плевок в сторону их могилы. Опустить руки когда те шли до последнего, до последнего вздоха, кто-то преднамеренно, кто-то не догадываясь, но они не опускали руки. До Рей постепенно приходит осознание, что своим бездействием она лишь показывает себя как ненадежного человека. Как раз таки сейчас она видит в себе того самого недостойного своего таланта человека, коими ранее считала своих одноклассников. Они все верили в меня, а я что делаю? Я прямо сейчас хочу сдаться. — Похоже это и есть цель нашего врага — заставить нас сдаться. — Именно так, — согласился Тсуруги. — Похоже он добился чего хотел, — Рей поправила очки, громко откашлявшись в руку. — Или пожалуй… — наигранно задумалась Мекару, а затем довольно сказала: — Пусть он думает, что добился этого. — То есть? — Пусть ему кажется, что мы сдались, что он победил. Однако потом мы объявим о своем, — воодушевленно поднимаясь с пола, девушка хватаясь за живот бок, снимает с вешалки белый халат. — Тебе уже лучше, как вижу. — А то! Мы покончим с отчаянием, вот увидишь, ауч… — Все в порядке, Рей? — обеспокоенно спросил Тсуруги. — Да, просто ранение болит, — успокоила его девушка, а затем подошла к столу. Полупустой, в отличие от того, что было на основной базой. На нем лежал лишь планшет, пару бумаг и фото класса, которое Рей прихватила с собой во время эвакуация. Глядя на него в душе была тоска, ведь сейчас многих на нем уже нет, однако Рей уверенно смахнула эти мысли. Их смерти не напрасны. Девушка взяла в руки планшет, а после начала просматривать все с самого начала. — 25 ноября 20ХХ… 12 апреля 20ХХ… Разница в целый год? — проглядывая записи дневника погибшей, она с удивлением включила запись. Я нашла его. Сколько уже прошло? Похоже год. Так и думала, что Санноджи меня обманул. Это похоже на как будто вся вселенная втянулась внутрь, однако это вызвало лишь головную боль. Удивительно, что Санноджи не нашел и не уничтожил его. Но, впрочем, это уже не так важно. Так вот, что ощутила Канаде ранее. Скажу, похвалить за изобретение подобного можно было даже Нобелевскую премию выдать, но не суть. Одно все-таки не изменчиво: память все еще можно вернуть. В данный момент, я работаю с Санноджи. Думаю стоит понаблюдать за остальными оставшимися здесь.