Женщина Королей

С каждым днём руки у меня сводило всё больше. Теперь боль была настолько сильной, что я не могла её спокойно игнорировать. Зачастую во время готовки мне приходилось замирать, нарушая стройную песнь ингредиентов, и пережидать особенно острые приступы. Это заметили мои завсегдатаи. Старики начали приносить мне мази от артритов, чем растрогали меня практически до слёз. К сожалению, эти мази мне практически не помогали: одни лишь кратковременно снимали боль, другие нельзя было использовать при готовке из-за токсичности ингредиентов. Вот и выходило, что единственным способом справиться с болью для меня оставалось терпение. МакКоин, откушавший суп и показавший мне глупую улыбку, отчалил из «Ложки» вполне довольный сделкой. Я не обольщалась: верить мне мафиозо не мог, поэтому стоило ожидать большой шумихи вокруг моего Векового супа. Просто потому, что Колонелл захотел бы проверить подлинность вкуса. Это уже было в прошлых жизнях. На пробу приезжала Сетсуно и Джиро, как единственные, кто знал реальный вкус супа. Однако в этом мире парализующий мастер проводил много времени в Гурманском мире, и выловить его было сложно, тогда как Сет-суммон вот она, на виду, в Городе Гурманов. И ожидать стоило именно её. Я не стала закрывать ресторан, когда начала готовить свой полувековой суп, работая в прежнем режиме. Охотники ко мне не приходили: то ли обиделись на мой побег и проделку с Вековым супом (про глупые улыбки я им сообщать не стала, ещё чего!), то ли просто были заняты. Связи у меня с ними не было, письма мне не писали. Единственным сообщением, которое я получила, оказалось послание от Коко с извинениями: Ичирью закинул Королей в один из биотопов на неопределённый срок, так что наш «семейный» обед отменялся. Слюны у Юня я набрала с запасом, около трёх литров. Учитывая, что одна капля преобразует примерно сто литров супа, хватит мне этого ингредиента надолго. Но, как и всегда, при заборе слюны не обошлось без приключений: Юнь не желал просто расставаться с жидкостью, поэтому мне пришлось как следует его «ублажить» разнообразными вкусностями. Ел мой пингвин как настоящий охотник-гурман; к счастью, редко: ему хватало одного приёма пищи примерно на две недели. После МакКоина и Королей Вековой суп попробовали мои завсегдатаи, причём денег с них я за тот обед не взяла. Распробовав восхитительный вкус супа, они пригласили в «Ложку» родственников, друзей, родственников друзей, случайных знакомых… у меня был настолько большой поток клиентов, что пришлось нанимать официантку — одна я не справлялась. Взяла племянницу торговки лимонами, девчушка оказалась смышлёной, быстрой и очень аккуратной, а главное, была готова работать за еду. Моего приготовления, но это было небольшой ценой за помощь. Девушка была хорошенькой и просила называть её Айшей, хотя звали её как-то по-другому, особенно мудрёно. Несмотря на то, что ростом Айша не вышла, в остальном она была прекрасно сложена: среднего размера грудь, стройные ноги, но пухлые, сочные бёдра, длинная шея и аккуратные руки. Каскад волос цвета молочного шоколада напоминал мне о шокопадах из Гурманского мира и вызывал стойкую ностальгию. Из-за наплыва клиентов удалось купить большую плиту на пятнадцать конфорок и холодильник, бывший размером с хороший шкаф-купе. Холодильник занимал целую стену, однако был настоящей необходимостью: я не могла постоянно спускаться в морозилку за ингредиентами, а Айша ещё не обучилась у меня Ускорению и амортизации при сильных прыжках. Лестницы в морозилке не было, приходилось падать вниз около десяти метров… Я упоминала, что Короли всегда всё делали с размахом? Теперь Айша работала в зале, а я стояла у плиты, творя своё волшебство. Удивительно, но в этом мире ко мне вернулась жажда готовить, и я с удовольствием корпела над кастрюлями и сковородками. Давно такого не было, вот бы этот порыв сохранился подольше. Приходили гурманы-оценщики из МОГ, в одном из них я с удивлением узнала Рин. Девушка отрастила волосы чуть ниже уровня плеч и использовала простенький макияж, но перемена была такая, будто передо мной оказался другой человек. Да и носила она не привычное мне короткое платье, а вполне обычную одежду: джинсовую юбку до колена, огромный бежевый свитер и гетры в тон. Из обуви — то ли туфли на каблуках, то ли сапоги, из-за гетр было не разобрать. Перемены мне вполне понравились, да и вела себя эта Рин поспокойнее. Она не упоминала Торико в разговорах со мной, неспешно пробовала заранее оплаченные блюда, заносила пометки в дневник и согласно кивала на мои слова о том, что я не хочу присваивать «Ложке» сколь-либо звёзд. — Это всё равно придётся сделать, — повинилась Рин, накручивая на палец прядь волос, — хотя бы для внутренней организации. Ты можешь не устанавливать звёзды на фасаде здания, однако в реестрах МОГ у «Ложки» записана тройка. И, судя по всему, количество звёзд будет только расти, верно? — тут она лукаво улыбнулась. Я на это только закатила глаза. Одна, пять, десять, двадцать — какая разница? Однако если бы я приняла эти звёздочки почёта от МОГ, то пришлось бы соответствовать: знаки качества обозначали не только вкус подаваемых блюд, но и определённый уровень обслуживания, размеры помещения, количество работников… Согласись я на предложенную пятёрку, и «Ложку» пришлось бы перестраивать. Мне это было не нужно, поэтому я с чистой совестью заполнила бланк отказа от подобной чести и отдала его Рин. Вместе с десертом на дорожку: как я помнила, девушка безумно любила сладкое, как и Санни. Только охотник в этом никогда не признавался. Десертом я, видимо, окончательно покорила хрупкое девичье сердце, и Рин после проверок зачастила в мой ресторан с дружескими визитами. Я не могла бы и подумать, что в одной из жизней смогу назвать Рин своей подругой. Она всегда была немного ненормальной с её зацикленностью на Торико, порой Рин даже пугала меня этим. Да что там говорить, зачастую она пыталась убить меня или как-то дискредитировать перед глазами Королей, лишь бы Торико от меня отвернулся! На мой осторожный вопрос о влюблённости Рин прикусила губы с восхитительным блеском на них: всю косметику девушка готовила сама, называя это «Эстетической кулинарией». Косметология привлекала Рин намного больше, чем традиционная готовка. Этот вопрос всплыл в одно из её посещений, когда Рин, припозднившись, приняла моё приглашение остаться на ночь. Две девушки без проблем улеглись бы в одном спальнике, так я ей и сказала. Покусав губы, Рин нервно поправила волосы и оглянулась по сторонам. Будто кто-то мог нас услышать! «Ложка» уже два часа как была закрыта, приличные рестораны на окраине города не работают после восьми часов вечера. Мой был неприличным и закрывался в одиннадцать. — Ну, на самом деле, никого нет… — пробормотала она. — То есть, все думают, что… что… Ох, Комацу, это сложно! Я встала и принялась готовить чай, давая Рин время собраться с мыслями и решить, хочет ли она говорить о делах сердечных. Тема была весьма щекотливой, а подругой Рин меня не называла. Да и не так часто мы встречались, чтобы быть настоящими друзьями, хоть разговоры всегда вели откровенные. — В общем, я предпочитаю женщин! — выпалила Рин и замолчала. Мне оставалось только продолжить готовить чай, не выказывая своего удивления. Во всех жизнях Рин была законченной натуралкой с фиксацией на Торико, хотя, с другой стороны, это могло быть проявлением латентного гомосексуализма. Рин могла выбрать охотника, осознавая, что Торико точно не ответит на её чувства, а если и ответит, то с ним будет легче смириться, чем с другим мужчиной — Ненасытный никогда не проявлял своей звериной сексуальности… если не знать, как его «приготовить». Разливая золотой чай по кружкам, я возвращала спокойное настроение. — Не могу сказать, что меня это не удивило, — призналась я, ставя перед Рин чашку, — однако ты выглядишь так, будто я должна выгнать тебя из своего ресторана. — Многие так и поступают, — буркнула девушка, вцепляясь в кружку. — Ну, выгоняют… если узнают. Тяжёлого вздоха подавить не удалось. Гомосексуализм, как и полигамия, и полиандрия, были под негласным запретом. Полигиния, то есть всеми любимые обычные гаремы, тоже. В мире Людей оказалось слишком мало людей, чтобы упускать потенциальных воспроизводителей человечества. Ни в одной из стран я не видела должного отношения к тем, кто отличался по поведению от признанной сексуальной нормы. Мне тоже было тяжело, когда я выбирала себе в партнёры двух Королей сразу. Что будет здесь, когда я нацелилась на всю четвёрку, мне даже представить сложно. Сбегу в Гурманский мир, пожалуй. — Мне всё равно, кого ты предпочитаешь, — сказала я, понимая, что пауза затягивается. — Просто… несправедливо это, когда приходится скрывать все свои отношения. И тут её прорвало. Рин, захлёбываясь от возмущения, дрожащим голосом рассказывала о своих немногочисленных тайных романах; о том, как единственная подруга отвернулась от ней, узнав правду; о том, как тяжело изображать влюблённость в Торико — он слишком, слишком мужчина! Об истоках своей ориентации Рин умолчала, однако несколько раз чуть было не проговорилась. Из обрывков разговоров я поняла, что дело в детстве, а знания о прошлом охотников давали вполне определённое понимание. Жили Рин и Санни не в лучших условиях, а детская проституция в гетто всегда была нормой. Чай доливала ещё трижды. Учитывая, что каждый глоток равнялся пяти литрам обычного напитка, разливаясь во рту, это было много. Но Рин всё говорила и говорила, временами её взгляд терял осмысленное выражение, и тогда девушка замолкала. Будто теряла нить своего рассказа. Ничего особо ошеломляющего я не узнала, однако Рин было просто необходимо выговориться. Я оказалась единственным человеком, который не стал её порицать. — А что Ичирью, братья? — спросила я. — А что они, — сморщилась Рин. — Торико знает, он же подыгрывает. Санни, по-моему, даже не догадывается. Зебра… ну, он иногда прикрывал мои отлучки. А Коко — это Коко. От его карт нереально скрыть хоть что-то. Ну, с этим я бы поспорила, конечно. Мои перерождения он никогда не видел. — Ичирью? — Тоже знает, он же папа, — пожала плечами Рин. — Он только сказал, что мне будет тяжело, когда я ему призналась. Мне было лет пятнадцать, я тогда не поняла. Подумала, что он про то, что открыться братьям тяжело. Засыпала Рин уставшей, нервной и излишне бледной. Юнь, чувствуя её настроение, пробрался девушке под бок и изображал из себя большую плюшевую игрушку. Умная птица, ничего не могу сказать. Тяжёлого вздоха удержать не удалось. Рин несколько раз заверяла меня, что я не в её вкусе, и мне не стоит беспокоиться за собственную честь и невинность. На мои слова о том, что у неё вряд ли получится меня обесчестить, гурманша только закатывала глаза. Упоительно пахло лимонами — Айша всегда мыла пол и столы исключительно лимонной водой. Свежий, сочный запах будоражил воображение и вкусовые рецепторы, прогоняя сам намёк на сон. Как у Рин вышло уснуть в этом аромате? Загадка. Я проверила кастрюлю с полувековым супом. Ещё в первой жизни меня перестали удивлять огромная утварь для готовки, поэтому кастрюля на четыреста литров не воспринималась чем-то необычным. Готовить только неудобно было: приходилось вставать на табурет, чтобы видеть, что происходит с блюдом. Подтащив табурет к плите, я залезла на него и заглянула в кастрюлю. Суп был в порядке, мерно булькая под толстой прозрачной крышкой. Если готовить без какого-либо укрытия, то вода выкипала, и в итоге получался не суп, а рагу или подливка. Поэтому Сетсуно всегда по мере готовки добавляла дистиллированную воду, а я решила жидкость просто не терять. Четырёхсот литров, конечно, было мало для охотников, поэтому наверху я держала только кастрюлю для дегустаторов и обычных посетителей. Нормальная посудина с уже готовым вековым супом стояла у меня в морозилочке, готовая поделиться своим содержимым. Вот только охотники не шли. Хорошо ещё, что готовый Вековой суп мог стоять очень, очень долго. Я открыла холодильник и пересмотрела имеющиеся у меня ингредиенты. Их было много, но все они отличались простотой, что неизменно меня огорчало. И как тут творить?.. да, я сама не один раз говорила, что даже самые простые ингредиенты могут стать потрясающим блюдом, однако мне всё ещё хотелось чего-то «этакого». Жизни с охотниками приучили меня к деликатесам, а недавняя демонстрация моих способностей с ингредиентами из хранилища МОГ только раззадорили внутренний аппетит. Хотя, может, я просто голодная. Бутерброд с лососвином и нежнейшим крекеросыром немного примирили меня с действительностью. Подумав, я вытащила из холодильника прохладные сырные макароны, шоколадные томаты, острый огненный перчик и голубоватые листья голубичного салата. Есть действительно хотелось. Ещё не успев приступить к нормальному ночному объеданию, я увидела в окне фигуру Торико. Охотник, заметив моё внимание, приветственно мне помахал и указал пальцем на небо. Это значило, что он будет на заднем дворе. Я кивнула. Торико наверняка заметил или почувствовал Рин, раз не решился стучаться в сам ресторан. Все продукты я переложила в большой противень, — корзинки для ночного пикника у меня под рукой не было, — и со смешком добавила к ним огромный окорок лососвина. Торико вся эта снедь — на небольшой перекус. С переездом «Ложки» задний двор у меня тоже вырос. Теперь его роль играло большое поле, открывающее вид на острые тёмные пики деревьев леса хищной грибницы. Город-спираль стоял на невысоком холме по сравнению с лесом, — или же деревья росли в овраге, не так важно, — и под утро можно было наблюдать, как над мрачными ёлками поднимается крупное рыжее солнце. — Ночной перекус? — улыбнулся мне Торико. Противень, что я едва тащила, он у меня отобрал. Держал охотник его с такой лёгкостью, что я невольно позавидовала. Вот она, дурная сила гурманских клеток. — Не спится, — согласилась я. — Тогда хорошо, что я пришёл скрасить твою бессонницу. Я сходила в ресторан за плотным пледом и большим кувшином с лимонадом, принесённым Айшей. Когда мы с Торико расположились на земле, защищённые от холода и росы при помощи тёплого настила, охотник без стеснения подтянул меня поближе к себе. Так было намного теплее, поэтому отодвигаться я не стала. Да и приятно, что уж там. — Я хочу посетить Жизнь, — начал Торико без предисловий, — и решил, что пора бы выполнить часть своего обещания. — Только часть? — Ну, руки-то тебе надо делать в любом случае. Он безошибочно потянулся к окороку, который я вытащила для него. Когда крепкие белые зубы впились в холодное вяленое мясо, я и сама ощутила приступ голода. Торико умел есть так, что остальным тоже хотелось. Приборы я взять забыла, а из-под бока Торико уходить не хотелось совершенно, поэтому ела дикарём. И не такое бывало: в путешествиях с охотником я никогда не брала вилок или ножей, хотя некоторые ингредиенты просто молили о них. Ручками, Комацу, ручками. Макароны были хороши даже холодными, а когда Торико поделился со мной небольшим куском лососвина, их вкус заиграл новыми гранями. Шоколадный помидор мы с охотником разделили поровну, Торико разрезал его Ножом. Всё же, потрясающая техника: может как помочь создать кулинарный шедевр, так и кромсать врагов на множество кусочков. В уютной предрассветной тишине мы съели всё, что я вынесла. Исключение составил только лимонад: Торико, понюхав его, сразу же вылил. — Испортился, — пояснил охотник. — Можно отравиться. Как давно он у тебя стоит? — Да недавно, в принципе. Ладно, принесу чего-нибудь другого. — Сиди уж. Руки он, поросёнок этакий, вытер прямиком об плед. Со вздохом я последовала его примеру, поскольку о салфетках забыла так же, как и о столовых приборах. Над макушками деревьев медленно проклёвывалось солнце. Здешние рассветы были странными: небо оставалось угольно-чёрным прямиком до непосредственного появления солнца. И только после того, как его рыжий диск разрезал светом небо, темнота начинала уходить. Выглядело это, точно в мультфильме. Но при этом обладало странным шармом. Торико перетянул меня к себе на колени и обвил руками в крепком объятии. Я расслабилась. — Тебе нравится таскать меня, как игрушку, — притворно проворчала я. — А тебе это не нравится? В его руках было тепло и спокойно, под щекой у меня билось мощное гурманское сердце. Меня всегда удивляло: как же так, почему всего одно сердце гоняет пресыщенную гормонами кровь в этом огромном теле? Почему сердец хотя бы не два? Тому же Зебре было бы неплохо иметь второе сердце, с его-то размерами и силой любви. Зебра всегда привязывался сильнее всего… Мне показалось, что я всего на секунду прикрыла глаза, а в следующее мгновение небо над головой оказалось ярко-голубым. Лесные птицы пели свои песни во всю силу крошечных лёгких. Торико, не поменявший позы, рассматривал окружающий мир со стойкостью послушника Жрачколинского монастыря. — Я уснула? — сонно спросила я скорее себя саму. — Ага, — улыбнулся Торико, — ты сопишь во сне. — Рин… — Уже ушла, ехидна. Ещё смеялась надо мной, что… — он надул губы, как обиженный ребёнок. — Короче, неважно. Ну что, идём на Жизнь?