***
Руки мерзли, я хмуро смотрела на невзрачное здание, обнесённое забором, с желтыми стенами и решётками на окнах. По моему скромному мнению в тюрьме куда уютнее, чем здесь. Да и шансов там выжить тоже как-то ощутимо больше. "Психологическая лечебница для малоимущих Святой Катарины". В горле запершило, я физически ощутила, что хочу закурить и выпить. Притом явственно и очень сильно, хотя обещала, что датой на глаза отцу не явлюсь. Рука неосознанно тянется к шее, но я тут же себя одергиваю - я давно не ребёнок и это глупо - бояться человека, единственная опасность которого заключается лишь в том, что он может неожиданно обмочиться при разговоре с тобой. "Правда, Лив?- Усмехаюсь я тут же про себя. - А откуда тебе это знать? Ты ведь ни разу с ним так и не встретилась с тех пор." Это "с тех пор" неприятно давит на виски, тисками сжимая их, и я трясу головой, отгоняя от себя воспоминания и главный вопрос, которым я мучилась всю поездку сюда: "Зачем?" Ох, ладно. Я уже приехала - какой смысл стоять здесь и жевать сопли? Запахнув кожанку и подняв шарф до ушей, я толкнула калитку, которая в часы посещений никогда не закрывалась. Этот факт, как и множество других, наравне с названием этого заведения я знала, но старательно хоронила в недрах памяти. Гравий шуршал под ногами, картинка перед глазами становилась все четче - серые бетонные ступени, оборудованные пандусом плыли уже совсем близко. Отголоски головной боли всё ещё не соглашались покинуть меня, но было уже не так плохо, как утром. "Я всё ещё могу передумать. Передумать и уйти."- Билась в голове настойчивая мысль, но я продолжала свой поход, в бессмысленном упрямстве. Бззз-здзынь! Я удивлённо уставилась на собственную потяжелевшую руку, оторвавшуюся от звонка на двери. Кстати, более странного дверного звонка я уже давно не встречала - он был расположен на выпученном совином глазу, что выглядело довольно странно. У человека, проектировавшего это здание очевидно тоже с головой было не всё в порядке. Иначе как объяснить эту несусветную жуть? Тяжелая дверь неожиданно распахивается и приятный мулат с глубокими карими глазами смотрит на меня несколько секунд удивлённо и словно бы с узнаванием, а потом поспешно отходит в сторону неуверенно вопрошая: -Мисс Маккриери? Я устало киваю, ныряя в просторный холл психиатрички, но несмотря на изобилие открытого пространства и теплого, согревающего света - я всё равно чувствуя легкий приступ клаустрофобии подкативший прямо к горлу. -Я звонила утром.- На всякий случай сообщаю я. Парень кивает, жестом приглашая следовать за ним до стойки регистрации. - Конечно, конечно,- поспешно проговаривает, судя по одежде, молодой санитар,- доктор оставил все необходимые распоряжения. Вам нужно только расписаться в книги посещений и сдать все запрещённые вещи. Можете не волноваться - у Мии они будут в полной сохранности. Мы доходим до стола, когда я уже хочу спросить имя моего помощника, как громкий голос тучной дамы, повидавшей некоторое дерьмо врывается между нами: - Имя и Фамилия, паспорт заполняются на этом бланке. Выложите в ячейку все колющие, режущие предметы, ключи, цепочки ремни и шнурки. Я неуверенно обхватываю поданную ручку, размашисто расписывая себя на желтоватых страницах старой, возможно существовавшей уже тогда, когда я ещё не родилась, тетради. А потом степенно начинаю снимать с себя всё лишнее, складывая в специально предусмотренную ячейку. - Ну вот и всё! - Жизнерадостно произносит мулат, в то время как я снимаю шнурок с левого ботинка. Мне любезно предоставили взамен тапочки, так что я не в обиде. Парень топает впереди меня. Не знаю, какие нужно иметь нервы, чтобы сохранять в таком месте жизнерадостность. Мне вот лично не по себе. Хотя, возможно виновата и не атмосфера. Желтовато-серые стены раздражают глаза. И я не могу понять, чем именно пахнет до сих пор, однако когда немного обветшалая дверь переговорной открывается передо мной, этот вопрос сам по себе улетучивается из головы. - Кого ты мне привел, Улли?- Тихо, приторно произносит мужчина, закованный в наручники. Он выглядит не так плохо, как когда пил днями на пролёт, но и здоровым его назвать язык не переворачивается. Возможно, это тот случай, когда безумие все же отражается на внешнем облике человека.- У меня совсем не бывает гостей. Голос вкрадчивый, такой, каким маньяк в плохом ужастике уверяет, что он не маньяк своих жертв. Отец заметно схуднул с последнего раза, как я его видела. Подбородок квадратной формы, четко очерчен, о его скулы можно и порезаться. Спутанные темно-каштановые волосы отросли чуть ниже ушей - я не помню, должны ли стричь душевнобольных, но мне казалось, что должны. Под глазами, той же формы, что и у меня, пролегли жуткие тени и оттого очки в круглой оправе кажутся мне совсем уж неуместными. Они не придают ему интеллигентный вид, скорее напротив - создается ощущение, что на тебя смотрит плохо замаскированная часовая бомба со сломанным механизмом. Ты не знаешь, когда именно она рванет, но ощущаешь, что очень скоро. - У вас пятнадцать минут, мисс,- извещает тот, кого назвали "Улли". Отец любил коверкать имена еще до того, как крыша у него поехала, но сейчас это переросло в ту еще манию, очевидно,- если что я буду за дверью. - Спасибо,- киваю я, после чего работник выходит. Отец расплывается в хищной улыбке, очевидно узнав меня. Его взгляд пугающий, такой что возвращает меня в детство, которое я хотела стереть из своей памяти. Так хищник смотрит на глупую жертву, что не осознает опасности, представшей перед ним. - Здравствуй, доча. Шейка все ещё " бо-бо"? Холод прошибает до самых костей, мне кажется, что звуки моего сердца слышны даже на другом конце комнаты. Мне нужно сделать усилие, чтобы напомнить себе, что мужчина прикован и не может навредить никому, кроме себя. - Мама умерла,- произношу я. Голос слишком хриплый, но недостаточно, чтобы быть напуганным или сломанным, - её убили. Джек Маккриери поддаётся вперед, почти ложась на стол и на его губах расплывается довольная улыбочка. Я хорошо помнила её по детству -и ничего приятного она в себе никогда не несла. Пульс все ещё стучал в ушах, но годы практики помогли мне не потерять лицо. - Старая сучка мертва? - Поднимая брови, спрашивает мужчина.- Какая жалость. Скажи хоть, это ты её грохнула? Вздрагиваю и смотрю на мужчину так, слово бы он задел меня за живое. Хотя возможно так и было - я никогда не могла нормально противостоять матери, даже в словесных перепалках. Возможно именно поэтому, она всегда была для меня хуже отца. Ему-то отпор я дать смогла. И вот не то что я особо надеялась, но все же думала, что в этом месте ему стало хоть немного лучше. В конце концов она же женщина, которую он любил. По крайней мере бабушка говорила, что по молодости между ними были прекрасные и чистые чувства, однако долго это не продолжилось, особенно после того, как появилась я. Но ему же не может быть настолько плевать, даже если большую часть жизни они провели отравляя друг другу существование? - Как ты можешь? - Тихо и разочарованно произношу я. Страх уже немного поотпустил и я начала контролировать себя в разы лучше. Кейси был прав, приходить сюда не стоило. -О, прости, милая. Хочешь пообнимаемся, поплачем вместе, а потом, может, добавим тебе новых украшений на шею, хм?- Джек виновато трет подбородок, расплываясь в печальной улыбке и разводит руки в стороны, как бы приглашая пообниматься. Обычно в такие моменты, прекрасно ощущая какая опасность исходит от мужчины, я опять испытывала бы детский страх, перерастающий в панику или банальную истерику, однако сейчас…я ощутила лишь отвращение и жалость к этому человеку. Я не жалею людей. Только в том случае, если признаю их слабыми и не достойными уважения. Мой отец - скотина и мудак, но я никогда прежде не ощущала к нему этого. Я ненавидела и боялась, но все же уважала его. Как садиста, но все же сильную личность. Но сейчас, глядя на искорёженные временем черты лица, на то, как он пытается говорить и двигаться так же, как и прежде, я понимаю, что это лишь игра. Он все же сдулся. Не очеловечился, но поехал крышей настолько, что от того, кого я знала, осталась лишь оболочка. И вот этот человек приходил ко мне в кошмарах? Его я боялась столько, лет, даже когда коллективно с Энджи и Кейси отправила его в психушку? Он просто жалок. - Не важно, - говорю я вдруг усмехаясь, и откидывая волосы назад, нервно их растрепав,- прощай, Джек. Я разворачиваюсь к нему спиной, хотя пять минут назад не позволила бы себе такой глупости, однако сейчас это не действует на меня должным образом. Вероятно, потому что что-то во мне только что сломалось. Что-то очень старое и закостенелое, что годами травило жизнь. Стучу по металлической двери, слышу, как звякнули натянувшиеся от неожиданного рывка цепи, но никак не реагирую. Ты ничего мне не сделаешь. - Ах ты мелкая дрянь, как с отцом разговариваешь? Кому-то явно стоит поучиться манерам, похоже прежние уроки слишком быстро зажили. Подойди и я освежу твои знания! Дверь открывется, обеспокоинный «Улли» смотрит прямо на меня, потом переводит взгляд за мою спину. От его позитива мало что остается, при взгляде туда, однако я все равно не желаю обернуться. Прохожу мимо метиса в коридор и заложив руки в карманы следую к лестнице на первый этаж. Он просто пустая оболочка.***
Я шла по залитой светом улице, вскользь следя за людьми. Жизнь вокруг из-за моих переживаний не замирала. Люди копошились, куда-то бежали и что-то делали. Встречались, расставались, хохотали на всю улицу, тащи продукты из магазина и многое другое. Но никого не волновал никто. Неожиданно на глаза попалась церковь. Я притормозила, получая тонны недовольтсва от прохожих, но все равно внимательно уставилась на строение. Бабушка верила в Бога. У меня же на это давно не хватало сил. Потому что если Бог есть - он мудак . Я чуть усмехаюсь своим мыслям, ощущая, как хочется закурить. Шарю по карманам, но нахожу лишь смятую пачку. Точно, выкурила все ещё по пути в психушку. Но если Всевышний и вправду существует, но на нас грешных смертных ему наплевать. Странно думать о своем отце в том же ключе, что и матери, но после того, что я увидела сегодня - он умер для меня однозначно. Джек Маккриери тоже был тем ещё мудаком, но я ещё помнила те времена, когда все было иначе. И в конце концов он правда старался быть отцом. Конечно методы у него были на грани садизма и любой бы заявил, что он просто первоклассный маньяк, но он все равно пытался меня учить чему-то по его мнению. «У тебя синдром жертвы, дорогуша,» - неодобрительно качаю головой, понимая, что снова пытаюсь оправдывать человека испоганившего мне жизнь. Наверное, стоит позаниматься психоанализом и самокопанием, а то так и сама скоро в дурку загремлю. Однако, все же я помню, что Джек в начале был не так уж плох, только с возрастом превратившись в знакомое мне чудовище. Но сейчас ни одной из версий не осталось. Ничего не осталось. Наверное, поэтому я тоже ничего не ощущаю. Только какую-то опустошенность. Ни облегчения, ни горечи, ни-че-го. Это ведь не плохо, да? Я же ведь не дефектная, наверное. В кармане завибрировал телефон. К.: «Не хочешь выпить?» Я усмехаюсь и прикрываю глаза. С таким лучшим другом можно стать алкоголиком и без всяких там генов и предрасположенностей. Пишу другу, что сегодня не в настроении и, проверив ближайший адрес возможной подработки бреду в нужную сторону. Если повезёт – смогу устроиться уже сегодня. Но обучение пока лучше перевести на дистанционный режим, а это значит собрать документы, накапать на мозг в ректорате и заполнить заявление, забрав причитающуюся мне долю заданий. Огромную, непомерную долю заданий. Но это все же лучше, чем взять академ – так я хотя бы смогу проходить программу и уж точно не останусь на второй год. Закидываю руки в карманы и ускоряю шаг. Пора бы уже двигаться, а то прохожие скоро соберутся и коллективно отвесят мне пинка за неподобающее торможение посреди прохожей зоны. А быть объектом всеобщей ненависти в час пик как-то не особо весело.***
Раф зевнул и выполз из кровати, желая прибить Майки. Этот шут гороховый врубил колонки на полную мощность и опять слушал свою попсу, совершенно не заботясь о том, чьи чувства, а главное уши он задевает такими выходками. Сорвиголова ещё со вчерашнего был неимоверно в плохом настроении, потому что на удивление пыл сорвать во время патруля было совершенно не на кого. Словно бы именно в эту ночь вся преступность просто взяла, развела ручками в разные стороны и решила никуда не соваться. Естественно, это насторожило и Дона, и Лео. Так что оба полночи мониторили какие-то источники информации, что-то копая. Раф даже не уверен был, что они спали в эти сутки. Они не льстили себе тем, что их деятельность окупилась сполна и ньюйоркцы вдруг стали поголовно законопослушными зайками. Да, конечно с появлением братьев в своё время преступности на улицах заметно поубавилось, однако это не изменяло того факта, что она не исчезала совсем. Потому что люди были людьми. На место старых приходили новые, или же те же лица, только внезапно осмелевшие, подавали свой давно убитый голос. Они не менялись, порочный круг жестокости оставался пугающе постоянным и Рафу даже иногда думалось, что не будь он лично знаком с Кейсом и О`Нил, то давно бы уже возненавидел род людской, где сильные шпыняют слабых, а слабые это позволяют. Черепаха вдруг тормознул прямо у входа в комнату брата и большой кулак непроизвольно сжался. Кое-кто не вписывался в его мировоззрение и это знатно ломало логику. Оливия. Конечно же, Оливия. Он уже порядком задолбался выкидывать её из головы, а с учётом того, что судьба будто бы в насмешку только и продолжает сталкивать их лбами и подкидывать общих проблем это и вовсе казалось невозможным. У неё были все задатки обычной слабачки. Да, остра на язык, но по щам отхватывает знатно. Да и не предполагает её комплекция быть супер-воином. Вот только ничерта она не слабая. Он признавал это сам себе, ещё когда звал её прогуляться по крышам. И даже то, что он вчера увидел его не разубедило. Вытянуть информацию из Кейси было сложно, потому что друг не знал, что они виделись с мелкой после того, как тот поговорил с Лео, а когда узнал, то орал на него по мобильному минут двадцать. А при встрече обещал начистить рожу – а ведь это Раф ещё про стычку с футами ничего не сказал. В итоге теория Лео подтвердилась – мать Лив убили. Подробнее Кейси ничего не знал, потому что он приехал, когда девушка уже закончила с опознанием. Так что если и копать какую-то информацию, то только в полицейском участке или у самой Маккриери. Второй вариант казался привлекательнее, но он откинул его. Девушке явно было не до огромных говорящих черепах и их помощи. Джонс вскользь кинул, что «эта тупая идиотка намылилась к отцу». Причем слово отцу парень выделил столь ядовито, что сомневаться не приходилось – кадр это ещё тот и приятного в нём мало. Видимо, именно по поводу этого посещения друзья и спорили вчера по телефону, когда Раф очутился перед окном бестии. - Я влюбленааааа в монстра!- Заголосил басовито вдруг Майки, сбив сорвиголову с мысли. Раздражение запылало в нём с новой силой и пнув несчастную деревяшку он ворвался в комнату брата, собираясь хорошенько надавать ему тумаков. Сначала – это, а потом уже и остальные проблемы решит.