Её зовут Судьба

День, мелькнув последний раз, с прощальной улыбкой нырнул за окно, и спрыгнув с подоконника, растворился в небе, растекаясь по нему ультрамариновой синевой. И чем темнее становилось небо, тем меньше был уровень спиртного в запотевшей бутылке. Третьей по счету и единственный в данный момент владелец комнаты в жилом крыле в конце коридора явно не собирался останавливаться на этом. — За, что она так? Почему? — спрашивал неизвестно кого молодой мужчина, запуская пальцы в густые русые волосы. Они заметно отросли за последние полгода, но джедай их не обрезал, ведь многие находили, что так ему идёт больше. И Она говорила так же... — Почему она так поступила? — снова спросил он у тёмной ночи, откидываясь на стуле и глядя в квадрат окна. В обычное время этого молодого джедая можно было назвать симпатичным и даже красивым. К росту в метр восемьдесят восемь прилагалась стройная мускулистая фигура, огромные глаза цвета утреннего неба и светлые волосы, лежавшие красивой волной. Только один изъян присутствовал в его безупречном внешнем виде — правая рука мужчины, чуть выше локтя, отсутствовала, её вот уже почти четыре года заменял чувствительный механический протез, большую часть времени суток скрытый в кожаной перчатке. Однако, этот момент всё же не портил общей картины, даже напротив придавал образу какой-то своеобразный шарм. И очень многие, несмотря на строжайший запрет Ордена джедаев, которому верно служил этом человек, на всякого рода привязанности, не раз нежно вздыхали, глядя ему вслед. И больше других одна особа, общавшаяся с ним больше всего и вот уже долгое время ловившая себя на такой запретной и от того не менее горячей привязанности к нему. Жаль только не к ней сейчас были обращены мысли джедая, вернее, именно те из них, которые он отдавал на долю привязанностей. Стакан снова опустел и мужчина устало вновь наполнил его до краев, и поднеся к губам, поморщился. Алкоголь не спасал, туманя сознание и лишая воли тело, он не изменял направленность мыслей. Мыслей о ней, о той, кого он любил всем сердцем даже сейчас, несмотря на горькое предательство. — Зачем она это сказала? Почему? Она, что, совсем не любит меня? — ворвался новый вопрос в совсем уже темное небо, ответом на который блеснули серебристые звёзды, словно моргнули, соглашаясь с его мыслями. Именно теми, которые он не хотел озвучивать вслух, но которые упорно лезли ему в голову. Она, любовь всей его жизни, с которой они, скрываясь ото всех на свете, тайно поженились, призвав в свидетели только двоих верных дроидов, сегодня, после почти четырёх лет счастливой жизни, заявила ему, что будет лучше, если они какое-то время поживут отдельно. И это после всего того, что они пережили вместе... Нет, так нельзя. А может она это сказала не от того, что хотела создать для врага видимость незначимости их отношений, а из-за того, кем был лидер вражеской организации. Её давний поклонник, ещё со студенческих лет, как много нервов потерял джедай, видя то, как мило они общались. Вот и сегодня, когда он, не выдержав, вспылил в ответ на её дурацкое и бессмысленное предложение, его возлюбленная, вместо того, чтобы начать извинятся и пойти с ним вместе, ушла со своим поклонником и даже взяла его под руку. Это стало последней каплей и мужчина просто ушёл. Понял, что он тут явно лишний. Да, лишний. Ну, что они, в самом деле, за пара. Он — джедай, боец по своей натуре, а она — сенатор, изнеженная натура, привыкшая к красивым нарядам и сладким речам. Тот второй явно больше подходит ей по всем меркам, хотя бы потому, что он тоже сенатор, хотя и другой планеты, враждебной для Республики. Вот только если разум с этим всем худо-бедно смирялся, то обьяснить то же самое сердцу упорно не получалось. Оно, как заведённое, твердило наперекор, что неважно, какая у супругов профессия, какой характер и взгляд на эту жизнь, важнее то, чтоб у них были взаимные чувства, а они были, это очевидно. У него. А у неё? Звезды опять участливо подмигнули, не смея сказать большего, догадываясь об ответе, но умышленно не говоря, зная про грозный нрав молодого Рыцаря-джедая. Да и не нужен ему был чужой ответ, у него уже имелся свой: — Она не любит меня! Никогда не любила! Просто использовала! Грелась в лучах моего чувства! — почти прокричал он, опрокидывая в себя стакан крепкого алкоголя, про закуску благополучно забыл и потому дыхание на время остановилось, обожженное спиртом, чтобы потом вырваться из груди рыдающим стоном. Злость начала проходить, растворяясь в горьком расплаве жестокой сердечной боли, образуя с ним вместе немыслимый с своём составе сплав с не менее странным названием — Безнадёжность. — Я не нужен ей! И никому! Вообще! Я пустой и никчемный! — ворвался в темноту его крик и вдруг замер, кажется, даже немного удивившись тому, что впервые за этот горький вечер со вкусом коньяка, не остался без ответа. — Что вы такое говорите, Учитель? Как так можно! Вы очень хороший — прозвучал над макушкой джедая негромкий высоковатый голос — Вы лучший из всех, кого я знаю! И вы нужны мне! В самом деле! Правда! Мужчина неспешно поднял голову, словно бы сомневаясь, не кажется ли ему этот голос и не в пьяном ли сне видит он высокую тоненькую фигурку юной девушки тогрутской расы, одетой в красную тунику с открытой спиной, перехваченную на талии широким поясом и серые лосины с рисунком из ромбов. Если это видение, то почему оно так сильно напоминает его ученицу, назначенную ему три года назад? Но какой же она сейчас казалась ему взрослой и красивой. Какие выразительные у неё глаза, а их серо-голубой цвет похож на заштормившее море, а цвет кожи напоминает мягкую карамель, белые пятна рисунка на которой похожи на островки молочного крема, а бело-голубые, полосатые лекку и монтраллы были как сочные джоган-фрукты. Такая красивая и такая неожиданно тёплая и родная, словно давно ожидаемый и наконец появившийся близкий человек. Такой чистый, светлый и настоящий, какой никогда не предаст во имя карьеры, скорее, наоборот, подставится сама, только бы защитить того, кто рядом. — Шпилька, милая моя, как хорошо, что ты пришла — хриплым от приличной дозы алкоголя в крови голосом позвал её мужчина и протянул к девушке обе руки, но от резкого движения голова у него закружилась и он, накренившись, начал падать куда-то в сторону. — Энакин, ну нельзя же так, надо быть осторожнее — мягко укорила его тогрута, почти впервые в жизни назвав учителя просто по имени, хотя сейчас ему, кажется, было всё равно и назови она его хоть Джаббой Хаттом, он лишь мило улыбнётся и продолжить тянуться к ней, ища... Да самому неизвестно чего больше. Может поддержки, а может и возможности отыграться за свои унижения, показав, что и его есть за что и кому любить. Даже такого, как есть, пьяного и почти сумасшедшего. Девушка, однако, меньше всего сейчас думала о том, чего хочет её учитель, ведь сама она видела сейчас только несчастное страдающее существо, которому необходимо помочь. Она примерно знала о том, что у него случилось, как знала и про его тайную свадьбу, одна из немногих, кого посвятили в это, благодаря близкому знакомству с его женой. Нельзя сказать, что она, Асока Тано — юная ученица джедая Энакина Скайуокера и сенатор от планеты Набу Падме Амидала могли считаться лучшими подругами, слишком уж многое разделяло их, но и объединяло тоже немало, достаточно для хороших приятельских отношений. И для того, чтобы помочь им скрывать отношения от Высшего Совета джедаев, забыв о собственном чувстве к учителю, возникшем едва ли не в день знакомства. Асока просто понимала, что её горячая, почти детская влюблённость не имеет ничего общего с их настоящим, взрослым серьёзным чувством. Чтобы понять это, нужно было взглянуть, как Энакин смотрит на свою жену, так, что, казалось бы, не видел больше никого вокруг. Так и было, ведь в тот момент во всем мире для него существовала только она одна, а все остальные как бы исчезли, просто пропали из поля его зрения. И клоны в ангаре, и пилоты в корабле, и Падаван, стоящий за воротами. Их не было, была только любовь. А ещё острая, как нож, боль, пронзившая сердце юной девушки, осознавшей гибель своей призрачной надежды на взаимность. Большого труда стоило ей признать поражение и общаться с двоими как-будто ничего не было. А ничего и не было, всё осталось как было, не было только надежды. И Асока, стараясь забыть свою любовь, начала помогать тайным влюблённым, прикрывая их перед Советом и конечно же знала, что они поругались и почему. — Ну зачем же ты так напился? Разве от этого может стать легче? — спросила его Асока, подхватывая за плечи, чтобы не дать свалиться со стула, при этом так вышло, что Энакин, бывший и тяжелее и крупнее тогруты, невольно перевесил её и оба они начали падать. Пришлось Асоке использовать Силу и удержать его. Но Энакин снова повалился вперёд, только в этот раз догадался обхватить Асоку за талию обеими руками и как-то так вышло, что его голова, склонённая вниз дурманным кружением, сама собой опустилась на её плечо. Стоять под таким грузом было невозможно и Асока присела на диван, стоявший возле стола. Энакин как безвольный куль, плюхнулся туда же, не отпуская тогруту, он словно пригрелся её теплом и боялся, что оторвавшись от неё, останется совсем один. Асока чувствовала это его состояние и не спешила разубедить его в своей поддержке: — Не переживай так сильно, возможно она это специально сказала, чтобы заставить ревновать, а вскоре поймёт, что это было жестоко и вернётся, да ещё и прощение попросит — говорила она, одной рукой прижав учителя к себе, а второй нерешительно погладила его по спутанным волосам. На миг рука зависла над его головой, в невольном страхе быть брезгливо отброшенной, но всё-таки опустилась на мягкую волну шелковистого тепла и несколько раз провела по ней. Сопротивления не встретила, только такое же робкое, почти неосознанное движение навстречу, подставлявшееся под это прикосновение. И осмелев, Тано поглубже запустила пальцы в светлые пряди. — Поверь, ничего не потеряно, в моей жизни тоже было такое, вы помните, на Ондероне, когда я познакомилась с сыном местного сенатора и начала внушать себе любовь к нему, чтобы заставить другого человека думать обо мне, я тогда ещё не знала, что он занят. Но факт в том, что я поняла, что реальные отношения гораздо важнее каких-то там иллюзий, даже очень красивых. Вот увидишь, скоро и Падме увидит это, сам убедишься — Асока всё говорила, при этом не переставая ощущать на своей груди горячее дыхание, пробивавшееся сквозь тонкую ткань туники и то, как с каждым её словом кольцо объятий смыкается крепче и пальцы, соединённые на обнаженной спине, становятся горячее. Или может быть Асока, давно уже мечтавшая о чем-то таком, просто выдавала желаемое за действительное, готовясь принять любое, даже малейшее проявление внимания к себе за великое чувство, тщательно скрытое до этого и лишь теперь, под влиянием эмоций и алкоголя, наконец обнаружившее себя. «Ему просто нужна поддержка, ведь он так страдает» — говорила себе Асока, боясь поверить, что ошибается, но поверить пришлось, как только она услышала ответ: — А если я не хочу уже ни в чем убеждаться! — почти крикнул он, поднимая голову — Если я уже просто устал от этого всего! Знала бы ты как мне надоели её постоянные отлучки в разные концы галактики, во время которых я могу только догадываться, где она, с кем и что делает, как я измучился этим и просто хочу покоя! Нормальных отношений! Имея я на это право или нет? — Конечно, имеешь, я всегда знала, что ты достоин лучшего, того, чтобы тебя любили и видели в тебе личность, сильную и достойную — ответила Асока спокойным голосом — Она не может не замечать какой ты, ей попросту должно стать стыдно, если она ничего не видит. — Знаешь, мне сейчас даже легче стало — продолжал Энакин, снова устраиваясь на прежнем месте — на плече Асоки — Всё наконец-то получило ясность. Теперь всё на своих местах, она счастлива со своим политиком, а я... тоже не пропаду! И высказавшись, Энакин глубже зарылся в плечо своей ученицы, отчего та словно по своей воле повалилась на диванную подушку, увлекая за собой и учителя. Тот плюхнулся рядом и вполне мог бы устроится на соседней подушке, но то ли не желая ничего менять, то ли ещё почему, снова прижался к Асоке, почти придавливая её к спинке дивана. Она не стала его отталкивать, напротив, почувствовав такую явную близость, а главное, близость желанную, причём, кажется, даже с обоих сторон, девушка обрадовалась. «Это твой шанс, не упусти его» — словно шепнул ей коварный дух, толкая на отчаянный шаг, который совершенно точно раз и навсегда поменяет жизнь юной тогруты, а может даже и не только её, если ей только дадут использовать его в полной мере. Если только учитель поймёт, что происходит или наоборот, на время перестанет кое-что понимать. Если только...