Её зовут Судьба

—Слово Судьба, в переводе на наше наречие, звучит, как Асока, являясь как же символом веры в лучшее — начал пояснять Уотто, внимательно прочитав надпись на перстне. Энакин, которого он теперь старался называть только так, чувствовал себя уже получше. Температура немного спала и он уже начинал просить себе работу и тейдорианец, отлично помнивший его натуру, подсовывал ему иногда забарахливших дроидов. Их были у него великое множество и это могло помочь несчастному вспомнить побольше, ведь далеко не все из этих дроидов хранили молчание, кое-кто сохранил работающие микросхемы. Например тот, первый, которого он починил ещё у Ганса вообще был с интересной историей. Его звали BB-8 и прежде он служил при больнице некоего Рудольфа Мэндеса, выполняя для него разные мелкие поручения, но после того, как чуть меньше пятнадцати лет назад клиника прогорела, дроида купила какая-то инквизиторша. Уотто её не видел, но судя по оставшимся в дроиде голограммам, она была из расы мириалан и носила треугольный головной убор. Но видно что-то у них там не сладилось, ибо высадившись на Татуине, правда, неясно зачем, инквизиторша выбросила своего помощника на свалку, предварительно подтерев ему память. Именно так, подтерев, но не уничтожив полностью, ибо того, что осталось вполне хватило, чтобы создать некую карту его передвижений по галактике. Так Энакин узнал, что в каком-то году в этой больнице двое бесчестных служащих совершили неслыханное преступление — подмену младенца. Он от души пожалел неизвестную ему тогруту, оставшуюся теперь одной в целом свете, лишённой единственного близкого существа — ребёнка. Пусть Энакин помнил о себе ещё не всё, но чувство потери и та боль, которую оно оставляет, остались у него на уровне души. Но услышав расу этой несчастной, Скайуокер, по странному недоразумению, ощутил прежнее чувство, бывшее у него все эти годы — тепла и нежности. Вот, казалось, даже сейчас, он будто наяву ощущает тёплые объятия, поцелуи, полные страсти и неизъяснимой теплоты, словно утешавшие и дарящие на что-то надежду. Он даже образ её увидел, вернее, какой-то силуэт не очень высокой девушки с темно-оранжевой кожей, небольшими острыми монтраллами и короткими лекку, едва достигавшими лопаток. Она стояла чуть в профиль и лица было не рассмотреть, но правая рука, державшая световой меч... какое знакомое движение, клинок выходит с обратной стороны кулака, параллельно руке. Он видел её раньше, непременно, хотя и не знал, когда и где. Может быть это и есть она, та, о которой говорят на видео? Вряд ли, мало ли тогрут в галактике. Но не менее интересными были и другие записи, те, что были сделаны инквизиторшей, которая явно за кем-то шпионила. И тут снова мелькнуло упоминание тогруты и ребёнка, но уже другого, девочки. Неизвестно зачем Энакин снова и снова прослушивал эти записи, но ничего, кроме этого неясного образа, он оттуда не вынес. А ведь между тем были и другие дроиды, например, модели R2, служившие астромеханиками, служа на многих кораблях. Энакин словно вернулся в детство, когда весь его мир составляли таких вот обрывочные знания, добытые из поломанных дроидов и рассказов залетных пилотов. Но теперь ему предстояло не только понять, кто он, но и узнать, что же такое нужно ему сделать, что-то, из-за чего его называли Избранным. Это слово Скайуокер помнил хорошо. Другие записи на некоторых R2 помогли вспомнить Орден джедаев, узнать кое-что об Империи, например, про новое оружие, что она задумала построить год назад. Оно называлось Звезда смерти и представляло собой космическую станцию, способную одним выстрелом уничтожить целую планету. Похоже дроиды, имевшие такие сведения в себе, ранее принадлежали имперским инженерам, слишком уж необычными были они для простых обывателях. При рассматривании модели будущей Звезды, Энакин вдруг понемногу понял, что нужно сделать — найти чертежи этой станции и изучив их, найти там слабое место и выстрелить по нему, когда Император будет внутри. Это было непросто, но это нужно было сделать. Ведь Энакин вспомнил и личность Императора и то, кем он был раньше и вообще и лично для Скайуокера. Лучший друг, духовный наставник и почти, что отец, так бессовестно предавший его в последний момент. Не лучше поступила и его возлюбленная, которую он боготворил с детства, изменив ему с гадким шпионом и начав работать на сепаратистов. Когда Энакин это вспомнил, ему опять стало хуже — поднялась температура и начался сильный жар, Уотто всю ночь глаз не сомкнул, он даже всерьёз обеспокоился состоянием Скайуокера, как бы тот не умер теперь, когда всё плохое закончилось. Да, верно, но вместо плохого началось самое трудное, в первую очередь из-за того, что выполнить его было неясно как. Только если в теории. Но с кем он сейчас мог поделиться своими мыслями? Товарищей-джедаев поблизости не было, скорее всего они погибли в ужасном приказе шестьдесят шесть, как и его наставник, которого Энакин так часто подводил и не слушался. И Магистр Винду, что зачастую придирался к нему и ругал, однако, ни разу не сделал несправедливого замечания. Только теперь, с высоты всего пережитого, Энакин понял и увидел себя прежнего со стороны и ему это не понравилось. Заносчивый, самоуверенный, вечно всем недовольный и от этого задевавший товарищей, вот, что предстало его благодарному взору и сделалось так ужасно стыдно, что глаза налились слезами. Энакин не плакал уже много лет, с момента смерти матери, а сейчас слезы просто лились наружу, не подчиняясь внутреннему контролю, да и не было его больше, этого контроля, его убило то, что уничтожило Орден. То, что убило в нем джедая. То, что раздавило его, как человека. Предательство и боль от осознания своего несовершенства. И вот они выплеснулась из сознания, заставив веки отяжелеть и после нашло выход, устремившись вниз двумя горячими потоками. Энакин не стонал, не всхлипывал, просто лежал на спине, а слезы вытекали, теряясь на волосах и подушке. — Простите. Простите меня — вырывалось иногда, между потоками. Уотто не вмешивался, он понимал, что будет лучше, если Энакин исторгнет из себя весь тот негатив, что долго жил у него внутри, перестав наконец держать с себе. — Ничего, сынок, это нестрашно — говорил он иногда, чтобы приободрить — Каждый мужчина, хоть раз в жизни должен как следует прореветься. И Энакин дал себе волю, с каждой новой порцией слез выпуская наружу накопленную годами боль. Слезы уже закончились внутри него и наружу выходили лишь жалкие капли и тяжёлые вздохи. Наконец стихли и они, уступив место метаниям и бесконечным просьбам простить его. Дометался до того, что повязка сбилась с капли крови окропили простыню. Уотто пришёл в негодование и взяв Энакина за плечо, разом прекратил его движения и перевернув набок, быстро сменил повязку на новую, походя с удовольствием отметив, что рана выглядит лучше, чем накануне. Потом развёл в стакане порошок из своих трав и заставил своего подопечного выпить. Он отметил, что каждый раз, после порции этого отвара, Энакин вспоминает новые подробности своей жизни, не докатываясь почему так происходит, он же не знал, что компоненты этих трав, связываясь в организме Скайуокера с тем веществом, что попало туда из шприца Сидиуса и постепенно нейтрализовало его. И вот, наутро состоялся этот самый разговор про Судьбу, которая переводилась с тейдорианского, как Асока. Это значилось на перстне, подаренном Люком. Почему-то это слова походило на имя, родное и близкое, казавшееся сейчас даже ближе имени предательницы-жены. Но кто это была такая? Видно, препарат ситской алхимии делал своё дело избирательно, надёжно блокируя те участки памяти, что были важнее всего и могли помочь вернуть всё остальное. Видно препарат решил, что именно мысли о той, что это имя носило представляла опасность, потому и набросился именно на них. Энакин решился и рассказал Уотто свои планы, уверенный в душе, что тот всё равно вряд ли отреагирует должным образом, ведь тейдорианец никогда не покидал Татуин и был явно не в курсе дел большого мира. Но ошибся, и очень фатально, хотя, тот Уотто, которого Энакин запомнил восемнадцать лет назад и впрямь был таким, но не теперь, когда по делам бизнеса он вынужден был мотаться по галактике, заключая соглашения с другими торговцами и мастерами, что позволило ему узнать достаточно про Империю и её строй. И так же у него часто чинили свои корабли повстанцы — те отчаянные храбрецы, что не боялись противостоять Империи и её приспешнику — безжалостному Дарту Вейдеру. Некоторых Уотто даже знал в лицо, таких, как Кейнан Джарус, его ученик Эзра, недавно попавший в плен, тви’лечка-пилот Гера и добродушный ласат-силач Зеб. Они прилетали чаще всего, в последний раз несколько дней назад, когда Кейнан сказал, что Эзру схватили и он не успел сказать ему, что почти нашёл его пропавшую родную мать, от которой его подменили в роддоме. Правда, услышав это, Гера встала возле него и слегка приобняв, сказала: — Не переживай о нем, он хитрый, никогда не выдаст своих, и потом, не забывай, у нас есть свой человек в Империи, агент Судьба. Помни о ней. Кейнан слегка успокоился, но так же не забыл и о другом значимом человеке в слежке за Империей. Его звали Рам Кота, бывший джедай, некогда друживший с Магистром Винду, после ушедший в добровольное изгнание. Сейчас он помогал восстанию, являясь чем-то вроде его центра, куда стекалась вся информация и возвращалась обратно тщательно систематизированной, ввиде заданий для каждого агента. Это и вспомнил сейчас Уотто, связав агента Судьбу с той, кого вспоминал и не мог вспомнить Энакин. И когда тот рассказал свои мысли, удивив своего собеседника, поведал свои сведения о повстанцах. — Чертежи, возможно, у кого-то из них, а если и нет, то Рам Кота отправит одного из агентов, чтобы нашёл. Они всегда так поступают, надо связаться с ним — посоветовал Уотто, которого и самого Империя немного бесила, хотя Татуин не входил в её состав. Энакин был рад, что его услышали и оставалось лишь надеятся, что новость о его воскрешении не затмит важность его плана. Как знать, как знать, ведь есть же ещё агент Судьба, задумавшая нечто очень похожее, ибо учитель и ученик часто мыслят почти одинаково.