Доки доки: Сальной клуб

Вновь утро и вновь школьный день сурка. Также, как и вчера одеваюсь, беру вещи, кормлю Гизмо и иду по направлению к школе. Ларри наверняка дрыхнет, бухает или наркоманит и его даже не стоит ждать, даже несмотря на вчерашнее «перевоплощение». Уроки тянулись мучительно долго, так как из всех предметов мне были интересны лишь физика и литература. Но сегодня ни того, ни другого в расписании не было. После уроков я направился в свой новый клуб. Пока не знаю как все пройдёт. В любом случае, могу поимпровизировать а-ля «мне плохо» и отпроситься домой. В клубе уже сидели Трэвис и Эш. Парень опять сидел на полу, уткнувшись в комикс-мангу, а девушка писала что-то в тетради. — Привет, — сказала Кэмпбелл, когда увидела меня. — Че, опять пришёл? — Поприветсвовал меня Трэвис. Я поздоровался с обоими и сел за парту, сняв рюкзак. Меня все ещё смущало поведение Ларри и то, в каком клубе он проводит время, да и к тому же на такой должности. Да и то, как меня, не такого как все тут приняли. Была понятна ситуация с Эш, она знала меня лет с пятнадцати. Но Тодд особо не разговаривал со мной. А Трэвис скорее был похож на мелкую цундерку, чем на задиру. И это прикалывало, что ли. В кабинет вошли Ларри и Тодд. Я, Эш и Трэвис поприветствовали вошедших, и, вскоре, Эшли начала говорить: — Привет, ребята. Рада, что сегодня все в сборе. Надеюсь, вы принесли стихи. И, видимо, все, как и я тоже подготовили стихи. Эшли достала блокнот из ящика в «учительском» столе. Тодд достал целую толстую тетрадь. Трэвис вытащил лист бумаги. А, Ларри, как и ожидалось, достал из кармана какой-то окурок, больше похожий на использованную туалетную бумагу. Я же достал двойной тетрадный листок. — Ну, раз так, то обмениваемся стихами, мальчики. Можем дать критику, но не оскорбляем ничей стиль, идею и тому подобное. Это литературный клуб, а не клуб ссор и мордобоев! Я решил начать с Ларри и подошёл к его парте. — Покажешь свои стишочки про наркомашек и розовое солнышко? — Да, а ты покажешь свои стишочки, каково это любить кота, который только и делает, что срет, смотрит телик, тырит стикеры, спит и жрет? Мы усмехнулись незлым, по нашим мнениям шуткам и обменялись листами. Я вздохнул и начал читать: То, как утром сообщение на телефон проходит, Даёт мне понять, что хоть кто-то скучал по мне. Ты светишь мне, помогая с постели подняться скорей. И глаза открыть, если сонливость с них долго не сходит. Ты просишь меня поиграть вместе с вами? Веришь, что тот день прогнать я смогу? Я гляжу наверх: гладь да синева под небесами. Вам я тоже верю, по секрету скажу. Если бы не ты, я бы пил днями, ночами. Но я не сильно злюсь, Только вот жрать-то хочется очень… Больше похоже не на стих, а на признание в любви в стиле Ларри-Схерали. Будто он писал это утром впотыхах, так как серьёзные отношения и Джонсон — вещи несовместимые. — Мне понравился твой стих, — говорит Ларри. — В нём ахуеть сколько эмоций. — Вот скажи мне, Ларри. — Че? — Ты этот стих утром писал. — Тип того. Вечером забыл. — Тогда понятно. Поел хоть? — Да, мама лазанью оставила. Мать Ларри работает в каком-то бизнес-центре как уборщица и прочая «рабыня за деньги». Своему сыну она, лет с шестнадцати разрешает делать все, что угодно. Поэтому этот дурак мог водить домой кого угодно, когда угодно, и делать, что угодно. Например, спокойно курить в комнате. — Ладно, пойду с другими обменяюсь. — Окей, чел. Следующим я выбрал Трэвиса. — Привет. Можно взять твой стих почитать? — Нет. — Почему? — Потому что… Ты как и все. Скажешь, что он дебильный. — С чего ты так решил? Я вообще в первый раз пишу. — Ладно уж, держи. Почерк был более аккуратным, чем у Ларри, и читалось это гораздо удобнее: Обезьянки могут лазать, Сверчки же — ловко прыгать, Лошадки — скакать грациозно, Совы — зыркать серьёзно, Гепарды — быстро бегать, Орлы — летать под облаками, А люди могут попытаться, Но тут пора стиху кончаться. Стих был маленький и написанный в детском стиле. Но расстраивать Трэвиса мне не хотелось, поэтому я произнёс: — Хороший стих. С чего ты решил, что он плохой? — Это не я решил. Это решили мои одноклассники. Кстати, у тебя тоже стих неплохой. Не то, что у этого зазнайки Тодда. — Спасибо. — Да че уж там? Мы обменялись листами обратно, и я направился к Тодду. Уж хотелось посмотреть, что за плохой стих у него такой. — Привет. Обменяемся? — Да, можно. Я получил тетрадь. И почерк у Тодда был трудночитаемый. Поэтому, я напряг глаза. — У меня плохо получилось? — Нет. Стих хороший, просто не привык к такому почерку. — Ладно… Все-таки, я смог прочитать написанное: Пряди моих волос злато отражают, в янтарном свете ниспадающем Купаясь. А вот его источник. Последний уличный фонарь, проверку временем прошедший, страж одинокий. Последний сего века столп, что будет заменён неоном будущего сине-изумрудным. И я плыву. В тиши, вдыхаю воздух настоящего, но в прошлом существую. Мерцает свет. Мерцаю я ему в ответ… Стих был более непонятливым, чем у Трэвиса. Понятно теперь, о чем он говорил. — Хм-м, — нахмурился Тодд. — Что такое? — Странный у тебя стих… — Так и знал, что писательство — не моё. — Нет, я не это имел ввиду. Скажи, ты впервые пишешь стихи? — Типа того. А что? — Просто нашёл тут частые ошибки новичков. — Это нормально? — Да, просто надо найти свой стиль. Я свой нашёл и в ближайшее время менять не собираюсь. Надо было сказать, что когда речь зашла о стихах, Тодд оживился и стал с интересом обсуждать эту тему. Может, так его удастся узнать получше? — Ладно, иди с другими обменяйся, а то не хочу тебя задерживать. Дальше осталась только Эшли. Я подошёл к девушке. — Привет ещё раз, Сал. Обменяемся? — Сразу начала она. — Я для этого и подошёл. Она улыбнулась, и протянула мне открытый фиолетовый блокнот. Я начал читать: Это не могла сделать я. Видишь, шпаклёвка выступает сюда? Шумный сосед? Парень сердитый? Мне не узнать. И дом был закрытый. Я заглянула внутрь, узнать в чём причина. Нет! Я ослепла! Испорчена, как фотоплёнка на солнце. Но уже слишком поздно. Выжжена картина бессмысленная в сетчатке глаз, её не вывести больше. От обычной маленькой дырочки, что не была слишком яркой. Но была глубокой такой, что меня поглотила залпом. Тянулась, бесконечно уходя, во все и вся. Дыра возможностей, которым нет конца И я осознала, что смотрела не внутрь. Я выглянула наружу, поняв всё про себя. А он, с другой стороны, глядел на меня. Они тут что, все пишут что-то непонятное?! Но Эш я говорить то, что мне даже не совсем понятно, что она пишет, я невольно сказал: — Хорошо. Может быть, в будущем станешь великой поэтессой. — Спасибо, — она покраснела. — Твоё стихотворение на твоём уровне неплохо. Но хочу дать тебе писателтский совет дня от Эшли: Не забывай сохранять главу хоть иногда. Фикбук, винда, комп или даже телефон могут крашнуться, и твои несохраненные шесть страниц пропадут в пустоту… Я промолчал и отошёл от подруги. До конца встречи оставалось около часа. И я пока не знал, чем себя занять. Поэтому, я решил…