Танго

Я люблю тебя, Катсуки. Мне так жаль. Ты мне не нужен.       Он просыпается, когда боль пронизывает его сердце, и обнаруживает, что сидит на кровати… он чувствует, как капля пота стекает по его щеке, сливаясь со следующей, после чувствует другую, поднимая обе руки, чтобы ударить по лбу, и понимает, что не потеет… расширив глаза, он осторожно касается челюсти… он плачет… Лицо омрачает угрюмость, он с негодованием проводит по нежелательным слезам, но они продолжают течь. Ненавидя то, как жалко он себя чувствует, парень поднимает ноги и обхватывает их руками, опуская подбородок на одно из колен и начиная пристально глядеть на подножие своей кровати, что едва заметна ночью… он ненавидит себя.       Он сидит всю ночь, пока утренний свет не проникает в его окно, он сидит, пока его мама не стучит в дверь и не требует, чтобы он проснулся, только тогда он поднимается и встречает свою утреннюю рутину… в школе Бакуго тошнит. Сидя за столом, он скрещивает руки на столе и опускает подбородок на твердую поверхность, рассеянно смотря на рукав своей униформы… играет мыслью о том, что половинчатый мог бы сейчас сидеть напротив него, читать книгу или даже смотреть на него в ответ. Сжав зубы, он закрывает глаза и решает поспать.       В зале Мидория замечает Тодороки и смущенно улыбается, поднимая руку: — Привет, Тодороки… — двуцветный мальчик продолжает идти, маленький альфа чувствует себя расстроеным и вздыхает, — я прошу прощения за то, что случилось. — Что-то случилось?       Мидория прыгает и поворачивается, чтобы увидеть Шинсо: — Н-нет! — подпрыгивает Мидория и поворачивается к Хитоши. — Правда? — бета недоверчиво смотрит на него. — Похоже, Тодороки игнорирует тебя. — Я… — Мидория вздыхает. — Это так очевидно? — Учитывая то, как вы двое были приклеены друг к другу раньше, да.       Мидория смотрит в направлении, куда исчез Тодороки: — Я… сделал кое-что ужасное, и теперь Тодороки даже не смотрит на меня, он ведет себя так, словно меня не существует.       Шинсо чувствует, как его сердце разрывается от печального взгляда альфы: — Ты бы хотел, чтобы я поговорил с ним? Может быть, я смогу заставить его поговорить с тобой? — Ты бы сделал это? — Да, без моей причуды и всего прочего. — Спасибо, Шинсо, — улыбается Мидория. — Нет проблем.       Бета с фиолетовыми волосами бродит по залам, где он видел омегу, пока кто-то не схватил его за руку и не потянул в соседнюю комнату; дверь сразу же закрылась за ним, он вскоре столкнулся с задумчивым Тодороки. — Дай угадаю, — говорит он, — Мидория послал тебя.  — Нет, — Шинсо позволяет себе обмякнуть в руках омеги. — Я пришел за тобой самостоятельно, — он наблюдает за тем, как глаза Тодороки сканируют его лицо, странно смотрят ему в глаза, а после омега наконец отпускает его и отворачивается, — ты знаешь, что действительно причиняешь ему боль.       Тодороки останавливается, кажется, смотрит вверх: — Я знаю. — Так… ты делаешь это намеренно? — Нет… вроде, как бы, ну… Мне просто нужно время побыть одному. — Это объясняет, почему светловолосая задница была более капризной, чем обычно, — Тодороки смотрит, как Шинсо сидит на соседнем столе, бета с фиолетовыми волосами осматривает его руки, — парень ведет себя как сумасшедший уже пару дней… Я думал, что это из-за последствий гона.       Тодороки напряжённо смотрит на кафельный пол, затем поворачивается лицом к Шинсо и пристально смотрит на него: — Я видел вас… тебе нравится Мидория?       Шинсо чувствует, как у него разгораются уши, он открывает рот, чтобы сказать Тодороки, что «нет, он не любит Мидорию», но что-то колет его язык, заставляяя его правдиво ответить «да».       Шинсо чувствует, как завеса снимается с его разума, он понимает, что Тодороки использовал свои омежьи феромоны, но мысль отодвигается в сторону, как только он видит обнаженные зубы Тодороки, что прижимает его к стене за воротник, заставляя чувствовать ноющую боль в позвоночнике — парень смотрит на омегу, и все, что он может видеть — ярость и ревность. — Держись от него подальше, — низкое, командное рычание. — Почему? — Шинсо отстаивает свою позицию. — Ты не претендуешь на него. — Как и ты, — в левом глазу Шото вспыхивает огонь. — И все же, это не я прячусь от него, — Тодороки шипит, но отступает, отпуская тут же выпрямившегося Шинсо, — и… он тебе тоже нравится? — хмурится бета, — это не имеет смысла, я видел, как ты лебезил и порхал перед этим взрывным идиотом в твоей… — Он не идиот, — огрызается Тодороки, затем молчит, когда понимает, что угодил в ловушку Шинсо, и, рыча, отводит взгляд, — я люблю Мидорию, но иначе, чем ты… — он вздыхает и продолжает дрожащим голосом, — мне нравится Мидория, но не так, как тебе, но я его друг, и чувствую обязанность прикрывать его спину. Я… прошу прощение за то, что произошло ранее… — он поворачивается к Шинсо, что смущённо смотрит на него широко раскрытыми глазами, — если это утешит, то я думаю, что из вас выходит отличная пара.       Он наблюдает за волнением Шинсо и не может удержаться от улыбки, он любил Мидорию, но ему не терпелось добровольно отказаться от этого, он чувствовал, что Шинсо лучше него: — Я… Спасибо. — Не за что, — кивает Тодороки, чуть шипя. — Почему мне не помочь тебе? — Что ты имеешь ввиду? — Я помогу тебе с Мидорией. — Мм… Я подумаю над этим. — Хорошо, — Тодороки направляется к двери, ему плохо, сердце болит, но он чувствует, что это к лучшему. — Увидимся, Шинсо. Надеюсь, мы сможем когда-нибудь потусоваться.       Блуждая по залам, Тодороки чувствует, как в его горле бурлит песня, он прочесывает школу в поисках относительно свободного места, садится на соседний стол и позволяет своей омеге начать мелодию* — песня мрачная, низкая и хриплая, отражающая его эмоции… он покидает комнату, когда звенит звонок. Тодороки направляется в свой класс, игнорируя других учеников, что смотрят на него и двигаются за ним, пытаясь успокоить его случайными жестами.       Оказавшись в классе, Тодороки делает все возможное, чтобы игнорировать взгляды Бакуго и Мидории, даже когда оба альфы пытаются привлечь его внимание… возможно, он уже простил Мидорию, но это не означает, что между ними все еще было неловко, ему все еще нужно было поговорить с парнем о том, что произошло в понедельник, ему все еще нужно было сгладить отношения между ними и надеяться, что они все еще могут быть друзьями. Айзава говорит о предстоящей экскурсии, когда Всемогущий врывается в дверь, такой же яркий и громкий, как всегда. — Время поездки, дети ~! — Мы не должны тратить на это время, — вздыхает Айзава. — Да ладно тебе, Айзава~! — Всемогущий обнимает омегу, — это будет весело~! Где твое чувство веселья и приключений~?!       Айзава ворчит на альфу, последний удаляется из личного пространства учителя, поднимая руки, как бы сдаваясь, и Айзава вздыхает, поворачиваясь к классу, — это может быть самая бесполезная экскурсия в великой схеме обучения героев, но это не значит, что вы можете к этому привыкать. Завтра я буду работать с вами усерднее обычного, чтобы отработать впустую потраченное время.       Класс смущённо приветствуется… Сойдя с автобуса, Тодороки задается вопросом, как он может начать разговор с Мидорией, и когда смотрит на здание, понимает, что они в аквариуме. Смущенный, он поворачивается к другим выглядящим одинаково смущённо. Но никто не подвергает это сомнению, даже, как ни странно, Ииды, ведь у него обычно возникали вопросы, когда речь шла о таких вещах. — Отлично! Время делиться на пары! — Всемогущий вытаскивает список, — так… Тодороки и Мидория!       Шото моргает, прежде чем пыхтит от удовольствия: он чувствует, что кто-то шагает рядом с ним, краем глаза смотрит на человека и видит Мидорию, маленького альфу, теребящего большие пальцы. — Похоже, мы в паре, а, Тодороки? — Кажется, да, — улыбается Шото.       Глаза Мидории удивленно расширяются из-за улыбки, подаренной ему… когда все уже распределились по парам, Мидория следует за Тодороки в здание, сканирует карту, прикрепленную к ближайшей стене, после незаметно смотрит через плечо на своих друзей, поднимая большой палец вверх, и поворачивается к омеге, что указывает на какое-то место на карте. — Почему бы нам для начала не сходить туда? — Акулы? — Мидория подходит ближе к Тодороки. — Да, — Тодороки поворачивается, чтобы посмотреть на Мидорию, — они очень красивые. — Мм… — Мидория чувствует, что все его лицо загорелось, — к-конечно… тогда посмотрим на акул.       Улыбнувшись альфе, Тодороки замечает, что Бакуго смотрит на них издалека… следуя указателям, и Тодороки, и Мидория почти потерялись, и омега с альфой где-то свернули, внезапно возвращаясь ко входу. — Мм… — Попробуем снова? — смеётся Тодороки. — Ага, — Мидория отвечает ему тем же.       На этот раз они добираются до выставки, посвященной акулам, на которых уже смотрят несколько их одноклассников. Тодороки подходит к аквариуму, в котором плавают несколько рыб, замечает двух акул, плавающих рядом, и с любопытством читает табличку перед стеклом. Леопардовые акулы. Мыча, он поворачивается назад, чтобы наблюдать за животными, когда чувствует, что Мидория шагает рядом с ним; омега смотрит на альфу… настал совершенный мир. — Я хочу кое-что сказать, — начинает Тодороки, наблюдая, как Мидория поворачивается к нему, — тогда это была не твоя вина… ты хотел уйти, но я настоял… — он тихо смеется и улыбается, чувствуя разбитое сердце, — я хочу, чтобы ты знал, что между нами нет обид. — Тодороки, — глаза Мидории расширяются, мерцая при слабом освещении. — И я прошу прощения за то, что игнорировал тебя, когда было очевидно, что ты хотел поговорить со мной, но я чувствовал, что разрушил нашу дружбу и… - он отрезан парой губ, что растут сами по себе; его глаза расширяются, он косит глаза, пытаясь взглянуть на Мидорию, у маленького подростка закрыты глаза, лицо покраснело, а его собственные руки леденеют и нагреваются — омега слышит взрыв, но мир вокруг них приглушен, реальность сужается, когда Мидория отстраняется от него, — …Мидория? — Я думал, что я все испортил, и пытался извиниться… — он смотрит в глаза Тодороки, — но несмотря на то, что я убежал и все, что случилось после этого, я действительно люблю тебя, очень сильно… Шото. Во время Спортивного Фестиваля я безумно влюбился в тебя и пытался рассказывать тебе так много раз, но, когда я смотрел на тебя, просто таял, и это заставляло меня говорить о том, какой ты удивительный. — Не говори так, — чувствуя сжатие горла, произносит Тодороки.       Его схватили за заднюю часть пиджака, отрывая от Мидории и отталкивая в сторону. Тодороки успевает увернуться от удара, когда видит кулак Бакуго, летящий в челюсть Мидории, роняя того на пол; его одноклассники вопят, когда он выпрямляется и видит, что Айзава активирует причуду… ничто из этого не останавливает драку, Мидория отвечает на удары, но Бакуго лучше в рукопашном бою, прочный по своей природе. Это не битва между Бакуго и Мидорией, а сражение за омегу между двумя альфами, и этот омега — он. Ужасный беспорядок. Люди окружают их, пытаясь помочь закончить драку или наоборот подначивая их — Киришима, Каминари и Серо пытаются оттащить Бакуго от Мидории, в то время как Иида, Урарака и Тсую пытаются оттащить Изуку — оба альфы рычат и плюются друг на друга, и это действительно странное зрелище — то, как они дерутся друг с другом без причуд.       Это катастрофа.       Всемогущему удается оторвать альф друг от друга и держать их на расстоянии вытянутой руки друг от друга, и если Мидория позволяет сражению оставить его, теперь болтаясь в воздухе, то Бакуго все еще рычит, пытаясь добраться до другого. Айзава жестко обругивает обоих альф, в то время как Всемогущий пытается успокоить всех остальных.       Это его ошибка.       Все это его вина.       Наконец-то отворачиваясь от эпицентра катастрофы, он уходит, пока чужая рука не хватает его и не разворачивает… кто еще, если не Бакуго. Тодороки проклинает свою удачу. — Какого черта это было?! — Я не понимаю, отчего ты так злишься, — что-то в Тодороки отключается. — Ты не…?! — Бакуго оборвал себя, — ты просил меня помочь с твоей течкой и…! — И это все, о чем я просил, — огрызается Тодороки, он видит, как Бакуго отшатнулся, — я не просил большего. Мы не встречаемся, Катсуки, я могу делать то, что хочу, с кем хочу, и ни ты, ни Мидория не претендуете на меня. — Подожди… — Тодороки чувствует страх, когда на лице Бакуго появляется осознание, — в тот день, когда ты сказал, что тебе не хорошо… конечно, блять, — Тодороки пугается, когда видит слезы, застилающие глаза Кацуки, и сразу же сожалеет о своих словах. — Ты мудак, ты знаешь это?! — он схватил его за галстук и дернул вперед, — я должен убить тебя! Я должен убить тебя, блин! Но…! — слеза катится по его щеке, — чёрт, если бы я не любил твою тупую задницу!       Тодороки задыхается, когда его притягивают ближе, и пара губ прижимается к его; ему требуется секунда, чтобы понять, что Бакуго целует его, это недолго, потому что Катсуки отталкивает его и уходит — Шото моргает, пытаясь понять что, черт возьми, происходит, пока Киришима спешит за своим другом… Киришима находит другого альфу возле медуз, по его лицу текут слезы. Чуждо видеть блондинистого альфу, сильного и гордого, с таким разбитым сердцем. — Бакуго? Чувак? — Чувство — настоящая сучка, ты знаешь это? Хотел бы я сказать ему тогда «нет». Лучше бы я никогда не позволял себе надеяться… Боже, я чертов неудачник! — Нет, это не так, — Киришиме удается обнять Бакуго, его сердце разрывается, когда его, обычно грубый, друг на самом деле хватается за него и тихо плачет, — слушай, расскажи мне всё, это поможет снять с тебя какое-то бремя… и кто знает, может быть, я смогу помочь.       Вернувшись к акульному аквариуму, Айзава и Всемогущий собирают вместе остальных студентов, потому что, очевидно, никто не может оставаться один. Тодороки сидит на соседней скамье, наблюдая, как акулы плавают по воде, грациозно и смертельно и приближается Мидория. — Ты и Каччан… вы… я испортил отношения между вами?       Тодороки смотрит на беспокойного альфу и вздыхает: — Нет… мы не… нет, но он… понравился мне, и, видимо, мне это показалось странным? Да? А ты…? — Тодороки снова чувствует комок в горле, — я… как ты, но… — По-другому нравлюсь, да? — Нет, — смешно морщится Тодороки. — Ох, — Тодороки слышит, как Мидория фыркает, поворачивается и смотрит, как его друг трёт глаза, прежде чем улыбнуться в ответ, — ну, я поставил себя на твоё место, и теперь я наконец смогу расслабиться, зная, что ты чувствуешь. — Я… — Тодороки чувствует себя ужасно. — Я надеюсь, что мы все еще можем быть друзьями. — Конечно! — лучезарно улыбается Мидория, но в его глазах все еще стоят слезы, он замолкает, затем поворачивается к акулам. — Как ты относишься к Каччану? — Я… Я обожаю его и это… больно, что я расстроил его… — вздыхает Тодороки. — Мидория, я использовал его для своей течки, и теперь я чувствую себя ужасно, зная, что я ему нравлюсь, а потом ты… мы… Я не знаю. Возможно, было бы проще, если бы я просто позволил отцу выбрать за меня, тогда, возможно, ничего из этого никогда бы не произошло. — Ты и Каччан… зашли так далеко? — это больно, настолько сильно, но теперь он понимает причину странного поведения Каччана в течение прошлой недели; он чувствует слезу. Быстро вытирает её, качает головой, — нет, все не было бы проще, если бы ты позволил Старателю сделать это, ты будешь несчастен и пожалеешь об этом даже больше, чем о том, что произошло сейчас. А также… несмотря на то, как все обернулось, я все еще думаю, что ты совершенен, и, зная Каччана, я могу сказать, он не сдастся. Когда он чего-то хочет, он получает это. — Мне так жаль, Мидория, — сквозь слезы говорит омега, прикрывая глаза. — Все в порядке, — Мидория берет его за руку, — пока ты счастлив и любим, я буду… Я буду поддерживать тебя и все, что ты выберешь. В конце концов, мы все еще друзья, верно?       Шото кивает.       Бакуго и Киришима возвращаются, чтобы увидеть беседу Мидории и Тодороки, что сидят на одной скамейке и улыбаются, чуть ли не доставая уголками ртов до ушей. Бакуго хочет отвернуться, но Киришима подталкивает его, и блондин рычит на рыжего, при этом меняя направление и приближаясь к парочке, что теперь смотрит наверх. — Гм… — встает Деку. — Я оставлю вас наедине, поговорим позже, Тодороки.       Оба мальчика следят за третьим, идущим по направлению к своим друзьям, Бакуго слышит вздох Тодороки. — Бакуго, мне очень жаль… за то, что я сказал. Я не знаю, почему я это сказал. — И я могу простить тебя, если ты ответишь на вопрос, — говорит Бакуго, наблюдая, как Тодороки кивает, — ты знаешь про Деку, и что ты мне нравишься, так кого же выберешь? — Что? — раскрыв рот, спрашивает Шото. — Ты слышал меня. — Ты все еще хочешь… Я не понимаю. — Я не сдамся, — шипит Бакуго, — так кого выбираешь? — Никого, — половинчатый смотрит на свои руки. — Что? — Бакуго, все слишком запутано… — И путаницу всегда можно устранить, — огрызается Катсуки, из его кулаков начинает подниматься дым. — Что? Ты хочешь, чтобы я ухаживал за тобой? Неужели это так?! — Тодороки смеется, этот звук заставляет Бакуго колебаться, и он рычит, — что?! — В этом нет необходимости, — говорит Тодороки, — но если ты хочешь, я не буду тебя останавливать.       Бакуго сглатывает; он смотрит на Деку, что говорит со своими друзьями: — А как же он? — Мы остаемся друзьями, — посмотрев по направлению взгляда Бакуго, произнёс Шото. — Так это я? — Это только ты. — О, — Бакуго садится рядом с Тодороки и поворачивает ладонь тыльной стороной вверх, на которую Шото кладёт свою руку, — я собираюсь ухаживать за тобой. — Хорошо.