Белый Волк

На границе с Нью-Хэмпширом и Вермонтом тянулись Белые и Зелёные горы — части знаменитых северных Аппалачей. Те люди, что попроще, занимали жизнь работой на лесопильнях в Ланкастере и особенно не нуждались ни в чём, кроме стабильного заработка да пары бутылок недорого пива в провинциальном баре. Те, что поазартней, приезжали зимой на горнолыжный курорт. Что до тех, кому не было интересно ни первое, ни второе: они старались разнообразить унылую рутину «увлекательными историями» уровня, по нескромному мнению Наташи, детских страшилок в бойскаутских лагерях. — И, разумеется, он никого не оставляет в живых? — они сидели в компании друзей, отмечая недавнее выступление Наташи на знаменитой сцене Американского балетного театра. — Откуда только слухи берутся? — Могла бы поддержать меня для вида, — Брок, впрочем, оскорблённым не выглядел. Лишь по-хозяйски обнял девушку со спины. Наташа в тот вечер только закатила глаза и показательно вывернулась из его захвата. Брок Рамлоу был известным повесой и настоящим охотником: до красивых девушек, их юбок и постели. Не то чтобы она совсем противилась его обществу; «моменты», как говорится, случались, но ровным счётом не придавала им значения так же, как сам Брок. У неё не было времени на долгие романтические прелюдии и поэтапное «построение отношений»: профессиональный балет требовал абсолютной и стопроцентной отдачи своего сердца и жизненных ресурсов делу. А Рамлоу был слишком свободолюбивой птицей, чтобы ограничивать себя в выборе одной пассии, когда вокруг столько миловидных мордашек, которые были рады почесать за ушком его мужское эго на волне восхищения пресловутой мужественностью, бьющей энергетикой под дых. Тогда он по старой привычке стремился произвести впечатление на всех, кто был готов ему поддаться, и трепался о довольно примитивной сказке про человека, обращающегося в полнолуние здоровенным белым волком. А потом… она и сама не поняла, как так вышло. Слово за слово, совсем уж по-детски — «на слабо». Она больше из принципа и природного упрямства заявила, что хоть на этой неделе отправится в Ланкастер и разошлёт фото-подтверждения о запущенности несчастного особняка, и Брок, как часто бывало, поймал её на слове. Наташа не была из тех, кто легко сдаётся и отрекается от собственных заявлений, какой бы бредовой авантюры они не коснулись. И вот, билет на самолёт был куплен, номер в скромном и захудалом отеле провинциального городка — снят, а автомобиль — арендован на сутки. Конечно, ещё в аэропорту она окрестила себя дурой и дала честное обещание впредь вести себя более осторожно в спорах с Рамлоу, да отступать было глупо. По крайней мере, решила она, отдохнёт пару дней от приевшейся обстановки и побудет наедине с собой — часто непозволительная роскошь в современных реалиях. Карта лежала на соседнем сидении в авто. GPS-навигатор демонстрировал стрелочку, повторяя движение мерно шелестящих по гравию колёс кроссовера свеженького Джип Гранд Чероки. Об этом месте судачили много: и о якобы поселившемся в особняке новом Дракуле, и травили банальные байки о доме с привидениями; благо, творчество Джеймса Вана располагало к тому, чтобы разношёрстные повествования опутывались новыми деталями и проклятиями. Словом, нелепицы сущие. Наташа больше склонялась к версии, что строение было слишком ветхим для проведения работ по сносу, которые часто влетали в копеечку, и, по сути, никому не мешало, так что и возвышалось ныне, среди многочисленных деревьев, как мрачный одинокий мутант архитектуры. А ещё был Брок, напоминала она себе, и его фантастическая лапша о неком Белом Волке. Клинт и Лора даже порывались поехать с ней, но Наташа заявила, что она «сильная девочка и может сама о себе позаботиться». Лучший друг, безусловно, улыбнулся, однако взял с неё честное слово почаще выходить на связь. Доказать обозначенный тезис потребовалось довольно скоро: дорога сузилась, лес с широкими стволами елей и сосен сошёлся ближе, вынуждая её наконец притормозить. Наташа сверилась с картами и навигатором. Маршрут не указывал ни на какое строение, но, если верить разъяснениям местного охотника в годах, она была на верном пути. Нат заглушила мотор, оставаясь один на один со своим дыханием и тихим стрекотом насекомых где-то вдалеке. Летнее солнце золотило предстоящим закатом, но светило ясно. Не сказать, чтобы её одолевали сильные сомнения: просто лишний раз зудела где-то за ушами мысль о собственной упёртости и неразумности. — Глупость какая, — проговорила она под нос, чтобы хоть как-то скрасить молчание природы, и вышла из машины. Тропинка оказалась протоптанной, пусть изрядно заросшей. Одна на всю округу, не заплутаешь. Она ещё раз проверила содержимое своего маленького дамского рюкзачка, закинула тонкие лямки на плечи и воткнула в уши наушники, включая музыку не сильно громко — мало ли, — но так, дабы прогнать неуютное молчание. Шагать она старалась тихо; благо, многолетний танцевальный опыт тому способствовал. Конечно, не факт, что в такой дали от цивилизации её могло поджидать дурное общество с низкой социальной ответственностью, вроде наркопритона местного полива, но излишняя осторожность ещё никому не навредила. Наташа периодически поглядывала на часы. Через какое-то время дала себе установку: если по прошествии двадцати минут её пешего хода на горизонте не замаячит ничего, более или менее напоминающего запущенный особняк, она развернётся обратно. Цифры на телефоне неумолимо приближались к нужной отметке, в её голове размеренно крутились обрывки фраз, которые она поведает Рамлоу по возвращении домой, однако вдруг тропа завернула, расширилась, и она почти уткнулась носом в высокую, местами заржавевшую ограду с облупившейся краской и сорванной с петель калиткой. Особняк напоминал аскетичные английские поместья: однотонный серо-бежевый кирпич, на несколько тонов темнее черепичная кладка на острой крыше и тянущиеся вверх трубы, говорящие о наличии внутри каминов. Некогда белые, ныне пожелтевшие от налёта времени деревянные рамы на удивление не разбитых окон. Боковую башенку обвивал разросшийся плющ. Несмотря на совершенное запустение, двор не выглядел разрушенным до основания. Круглый фонтанчик, в некоторых местах расколотый, покрылся чем-то, вызывающим неприятные ассоциации с болотной тиной. Кусты у подножия особняка одичали. Цветы, или, вернее, то, что от них осталось, давно переросли свои горшки. Топиари никто не стриг вот уже явно не первый год. Но даже при всём внешнем безобразии место не напоминало бесплатное жилище для бомжей и наркоманов — только с каким-то воистину мистичным налётом темнело своими неприветливыми окнами. Наташа, заглядевшись, на мгновение позабыла, по какую честь сюда явилась. Она выключила музыку, открыла режим камеры и сделала несколько кадров: докажет Броку, который сам никогда не верил в подобные байки, но ждал «подтверждения» от неё из чистого принципа и игры двух волевых личностей, и дело с концом. Странное, какое-то детское и давно позабытое желание сделать отсюда ноги как можно спешней, недовольно копошилось внутри, поэтому Наташа, окрестив оное здравым смыслом, развернулась по направлению к лесу. И — инертно, испуганно вздрогнула, когда один из кустов у ограды тревожно шевельнулся. На ум первым же делом пришли мысли о тех самых наркоманах, а мозг принялся лихорадочно искать пути отступления. Возможно, где-то за фасадом забор мог обвалиться на пример калитки. А, возможно, это просто птица или ещё какая мелкая лесная живность. Простояв в напряжённом ожидании с полминуты, она смогла выдохнуть чуть спокойней. Скорее всего, зверёк. Наташа двинулась туда, где должна была быть калитка, прибавив шагу, но вдруг куст снова зашуршал, а затем оттуда выскочила, как чёрт из табакерки, пушистая рыжая фигура. Инстинкт самосохранения сработал в ней раньше, чем какой бы то ни было из трезвых доводов. Наташа кинулась в обратную сторону, взлетела по каменным ступеням и врезалась ладошками в дверь, которая нежданно легко, без скрипа отворилась вовнутрь. И так же молниеносно захлопнулась. Нат перевела дыхание, попутно судорожно сжимая дверную ручку. Очень чистую ручку, надо сказать. Отполированную, аккуратную. Нахмурив тонкие брови, она позволила себе ещё немного малодушно подождать, после чего направилась к окну, в первое мгновение игнорируя зацикленным на рыжей стреле сознанием выстиранный и отутюженный светлый тюль, и выглянула во двор. В самом деле, то была лиса. Не лис — маленькая, ухоженная лисичка. Зверёк метался у крыльца, тыкался носом во входную дверь, жалобно скрёб лапами по деревянной поверхности. Если бы её фантазия была развита на более лиричный манер, Наташа бы решила, что животное уговаривает — нет, упрашивает — её выйти на улицу. Тюль коснулся щеки, наконец обращая на себя внимание. Наташа оглянулась и замерла: это был очень чистый, светлый дом, начиная от старательно вымытого пола и заканчивая отсутствием пыли на каминной полке. — Здравствуйте, — на пробу произнесла она и затихла в ожидании. Когда ответа не послышалось, Наташа повторила громче: — Добрый день! Извините, я… я увидела лису у вас во дворе и случайно вошла в дом. Здравствуйте? — повторила, преодолев холл и остановившись у одного из арочных проёмов, ведущих, судя по всему, в гостиную. Немного поразмыслив, она скинула балетки, аккуратно поставила их у стенки. Лакированные половицы тихо скрипнули под босыми ногами. В гостиной оказалось уютно. В ряд ютились книжные шкафы, журнальный столик на гнутых ножках будто замер в одну из сладких минут своего блаженства у мраморного камина. Кремовая обивка кресел, пронизанная золотистой узорчатой нитью. Пышные бутоны белых роз в широких, пузатых вазах. На столике — свежая ланкастерская газета. Две фарфоровые чайные чашки и недоеденное пирожное на блюдце. Возможно, хозяин где-то дома. И, может быть, ей следовало найти его, поздороваться лично. Или нет? Вдруг здесь живет какой-то псих-одиночка? Тогда бы, по-хорошему, ей надо ноги уносить, и как можно скорее. Любопытство боролось со здравым смыслом. За входной дверью всё ещё различались попытки лисы выманить её наружу, либо проникнуть в дом. Наташа вновь огляделась, пришла к выводу, что лучше не беспокоить подозрительно тихих хозяев, и, собрав волю в кулак, решительно двинулась к выходу. Да чуть не споткнулась на месте. — Чёрт! О, прости, пожалуйста. Словно бы укоризненно, низко мяукнув, её встретил удивительно крупный, роскошный рэгдолл невероятной степени пушистости. Белоснежный, с добрыми и любопытными, небесно-голубыми глазами и нежным розовым носиком. Хвост и ушки, словно напылением, были окрашены в лёгкий серо-золотистый оттенок. На шее красовался тонкий, почти теряющийся среди всей этой шерсти ошейник с блестящим серебристым медальоном. Наташа ожидала, что кот, испугавшись незнакомца, сбежит, но тот лишь сел напротив, внимательно и смышлёно глядя на неё. — Привет, красавец, — она, недолго думая, опустилась на колени напротив животного. — Как тебя зовут? Словно понимая, чего от него хотят, кот бесшумно приблизился навстречу и поднял мордочку. Наташа подцепила пальцами медальон с выгравированной кличкой, похожий формой на армейский жетон. Любопытное дизайнерское решение. Это в какой-то мере утешило: вряд ли бы настоящий маньяк стал столь трепетно ухаживать за живым существом. Хотя, чёрт их разберёт, этих ненормальных. — Стивен Г. Роджерс, — прочитала Нат и улыбнулась, — а резус-фактор твой или твоего хозяина? — кот склонил голову; Наташа перевернула жетон. На обратной стороне был набит адрес. — Приятно познакомиться, мистер Роджерс. Меня зовут Наташа, — она почесала кота за ушком. Тот довольно прищурился, а в следующий миг сделал то, чего она точно не ожидала: протянул вперёд лапу, неловко ею помахал, и, когда она ответила на «приветствие», довольно заурчал. — Да ты просто прелесть! Покорил меня в самое сердце. Я теперь почти не хочу уходить, не познакомившись с твоим хозяином или хозяйкой, — с наигранной укоризной добавила она. Кот мягко боднул головой Наташу в коленку и засеменил прочь. Отойдя на метр, обернулся, требовательно мяукнул, дескать, иди за мной, и продолжил свой маршрут. Не сдержавшись, Наташа последовала за животным. Кот периодически останавливался, смотрел на неё, возвращался к роли «экскурсовода». Миновав уже знакомый холл и парочку коридоров, они очутились в столовой. Кот тихо рыкнул, в один короткий прыжок залетел на стол, уверенно пошагал к вазе. Хвост, всё время поднятый трубой, опустился вместе с тем, как животное нырнуло лапой в вазочку. Не с первой попытки, однако ему удалось украсть конфету. Взяв лакомство в зубы, Стивен спрыгнул со стола и бесшумно посеменил к Наташе, тряся шерстью направо и налево. — Ты сущий манипулятор, знаешь об этом? — она покачала головой. В мозгу совершенно не укладывалось, как можно было настолько выдрессировать питомца. — Может, мне и впрямь следует познакомиться с твоей семьёй, а? Маленький дамский угодник. Стивен тёрся о её ноги, как если бы на полном серьёзе уговаривал задержаться. Наташа взяла животное на руки. Кот довольно заурчал. — А ты тяжёлый! С виду-то весь пушистый, как облако. Ладно, мистер Роджерс. Будет по-вашему. Наташа неспешно осматривалась, держа Стивена на руках и время от времени почёсывая тёплую грудку. Кот послушно притих. Любопытство сунуть нос в каждую комнату так и подмывало, но она ещё с детства помнила сказку про Синюю Бороду, а потому направилась обратно — в гостиную. Нат присела в кресло. Стивен потоптался по юбке её белоснежного летнего сарафана на пуговках и, наконец, улёгся. Она совершенно не заметила, как задремала под монотонное тиканье часов, утомившись в дороге. Шум, раздавшийся в холле, был похож на то, словно кто-то вознамерился протаранить двери тяжеленным грузом. Наташа вздрогнула в кресле и испуганно сжала подлокотники, в первое мгновение не узнавая место, в котором оказалась. На улице стемнело: это отразилось и на доме, погрузившемся в черноту надвигающейся ночи. Стивен спрыгнул с её колен. Пушистая шерсть на загривке оборонительно встала дыбом. Звук повторился, и в следующий миг он, напротив, прижался к земле, пугливо нахохлился. Наташа бессознательно последовала примеру животного, но так и замерла в ступоре. Стивен опомнился первым: он цапнул девушку когтями за лодыжку, привлекая внимание, коротко мяукнул и бросился наутёк — в сторону книжных шкафов, за которыми Наташа не сразу заметила узкую винтовую лестницу, ведущую на второй этаж. Она не вспомнила ни о туфлях, ни о телефоне, ни о рюкзачке. По наитию, Нат кинулась следом за котом. Ноги подвели её на крутых ступенях; за спиной раздался звук, словно бы входная дверь, в итоге, поддалась, и кто-то варварски вломился в дом. Животное петляло зигзагами. Коридоры слились для неё воедино. Сердце, как оголтелое, стучало где-то в горле. Бежать. Бежать. Бежать. В унисон колотящемуся в глотке пульсу. Громкое, замораживающее кровь в венах рычание раздалось слишком близко — со стороны парадной лестницы. Стивен свернул направо, ковёр под его лапами собрался, и Наташа едва не упала. Паника разрослась в ней с процентами, накрыла с головой, как снежная лавина. Стивен почти врезался в дверь, вытянулся в свой полный кошачий рост и судорожно принялся скрести лапами. Она дёрнула ручку, пропуская животное впереди себя, и мигом забежала следом. Это был тупик. Комната оказалась тупиком. И судя по лунному свету, льющемуся из высокого окна, она находилась в той самой угловой башне. Стив сверкнул глазами, глядя прямо на неё, протяжно мяукнул и снова обратился к двери, потянулся лапой к ручке, как человек. Не думая о том, что действует, согласно «подсказкам» кота, Наташа заперла замок торчащим в скважине ключом. В коридоре громыхал топот. Будто за ними гналась ни много ни мало рычащая лошадь. Уже по привычке ища глазами Стивена, Наташа заметила, как он прыгнул на письменный стол. Не раздумывая ни секунды, она взялась за крышку и, что было силы, толкнула предмет мебели к двери. Половицы скрипели, неохотно поддаваясь её жалким попыткам спастись. Стивен крутился у ног, тревожно мяукая. Она буквально отскочила от стола и повалилась на ковер, счёсывая локти, когда в дверь резко врезалось что-то очень тяжёлое. Стол скрипнул, однако стоически удержал оборону. В ужасе, она ринулась к широкой кровати с резными столбиками и балдахином. Наташа забилась в самый угол, между тумбой и свисающим покрывалом, поджала, как ребёнок, коленки и уткнулась в них лицом, крепко-накрепко зажмурившись. — Тише, мыши, кот на крыше, а котята ещё выше, — она запела-зашептала первое, что пришло на ум, лишь бы заглушить рычание за дверью и методичный скрип стола с каждым ударом извне. Её крупно трясло; она не замечала, как холодные слёзы льются потоком, размазывая тушь. — Кот пошёл за молоком, а котята — кувырком. Кот пришёл без молока, а котята, — она сбилась, подавившись воздухом и нервным всхлипом. Стивен беспорядочно кружился возле её ног, но Наташа его не замечала. Спустя несколько мучительно долгих минут всё стихло. Наташа закусила ребро ладони и беззвучно разрыдалась.