Не беги от меня

Тэхёну фильм понравился, он был… Ну, он был хорошим фоном для недовольного пыхтения Чонгука о том, что лис мешает ему смотреть и вечно отвлекает. А у Тэхёна как раз было игривое настроение — то самое, когда лису хотелось дразнить и проказничать, вымещая куда-то свою избыточную энергию. Он щекотал Чонгука между рёбер, и тот судорожно дрыгался и пинался так, что впереди сидевшая девушка с беличьими ушами кинула на них недовольный взгляд через плечо и сказала: — Молодые люди, не мешайте другим смотреть. Чонгук тут же извинился и пообещал не шуметь, а Тэхён лишь пожал плечами и лицом уткнулся в шею крольчонка, вдыхая аромат чего-то неуловимо сладкого, отдалённо напоминавшего ирис. Чонгук пробормотал что-то себе под нос и тихо сказал, хватая хвост Тэхёна, что игриво бил крольчонка по бёдрам, стараясь привлечь его внимание: — Хён, веди себя прилично, — прошептал он ему на ухо задыхающимся голосом, стоило Тэхёну ни на шутку разойтись и начать целовать его в шею, вызывая дрожь. Из горла лиса вырвался рокочущий звук недовольства, отчего Чонгук тут же замер, вцепившись пальцами в рыжий хвост сильной, болезненной хваткой, так что Тэхён моментально отпрянул от него. Гибрид кролика часто и трудно дышал, хмурясь, пытаясь сдерживать это в себе. Мускулы его лица подрагивали, настолько он был напряжен, а уши стояли торчком, дрожа. — Эй, — Тэхён осторожно запустил ладонь в его волосы, нежно поглаживая, и поцеловал в щёку, — всё хорошо? — Да, — едва слышно прошептал Чонгук, стараясь не смотреть на него. В темноте Тэхён не мог разглядеть цвет его лица, несмотря на то что у него было ночное виденье, однако он опасался, что оно могло быть мертвенно-бледным. — Хочешь молочный коктейль? — спросил он, помня, как Чонгук заедал такие моменты сладостями. — М-м-м… — промычал гибрид кролика в ответ, медленно разжимая дрожавшие пальцы на пушистом, уже внушительно помятом, судорожно бившемся хвосте. Тэхён только тогда понял, что ему было немного больно от его хватки. — Подожди, я мигом, — встал лис и быстрее пули рванул меж рядов. Чонгук не смотрел, как он уходил, а лишь отрешено глядел в пол, обнимая себя руками. Чонгук ненавидел, когда это происходило с ним. Он ненавидел жалость и сожаление на лице Тэхёна. Ненавидел смотреть на его лицо и видеть в нём чувство вины, хотя кто-кто, но точно не Тэхён должен был это ощущать. — Ты просто жалок, — прошептал Чонгук, зло смотря на экран, но не видя картинки. Тэхён так старался для него, а он всё не мог до конца перебороть свой страх, хотя очень хотел. Постоянно жить с вечным предчувствием опасности утомляло, и Чонгук стремился к исцелению, надеясь, что Тэхён его лекарство. Но можно ли перестать бояться темноты, просто привыкнув к ней? Он очень рассчитывал на это. — Держи. — Тэхён пришёл спустя несколько минут, протягивая Чонгуку пластиковый высокий стакан. Чонгук поднял на него свои огромные чёрные грустные глаза, отчего Тэхёну нестерпимо захотелось сжать его в своих объятиях и потискать за щеки, пытаясь вызвать улыбку. Вздохнув, лис сел на своё место и закинул ногу на ногу, сдерживаясь. — Прости, хён — прошептал Чонгук немного погодя, безучастно смотря в экран. Тэхён нахмурился, чувствуя, как что-то неприятно грызло его изнутри. Особо не думая, он поднял подлокотник между ними и обнял крольчонка за плечи, притягивая к себе. — Эй, всё в порядке, не расстраивайся, — прошептал он и мягко прикоснулся губами к его виску. Чонгук не ответил — лишь тяжело вздохнул, осторожно положил голову на плечо Тэхёна и отпил молочный коктейль, смотря на экран уже осмысленным, более заинтересованным взглядом. Они возвращались домой в уютном и тихом молчании, где лишь изредка проскальзывали реплики. Тэхён держал Чонгука за руку, поглаживая его ладонь большим пальцем, и чуть ли не напевал себе под нос, удовлетворенный происходящим. Чонгук же шёл с едва заметной улыбкой и светящимися глазами. — До понедельника? — спросил Тэхён с очевидной грустью, оторвавшись от губ Чонгука, после того как они подошли к дому и поцеловались, готовясь к расставанию. Чонгук только с ответной печалью кивнул головой. — До понедельника, хён, — прикусил он губу, словно специально провоцируя. Тэхён уставился на него и успел отсчитать ровно три секунды, прежде чем самообладание дало трещину. Он просто не смог удержаться, чтобы не нажать на пухлую розовую губу пальцем, освобождая её от захвата зубов, и самому не наклониться вперёд, взяв её в плен своими клыками. Чонгук выдохнул в его рот и издал тихий звук удивления, однако позволил и не оттолкнул, отчего внутри лис пищал, как девчонка. После он отпрянул, сжимая кулаки, пытаясь держать себя в узде, быть умеренным и рассудительным. — Мне надо уйти, иначе я тебя не отпущу, — сказал он, сглатывая и медленно отступая назад, не сводя потемневших глаз с румяного Чонгука. Чонгук всегда привлекал его, но после их поцелуев особенно. Он казался немного потерянным со своим мутным взглядом, из-за чего Тэхёну всегда хотелось направить его в определённую сторону… Лис встряхнул головой, стараясь избавиться от картинок в голове: Чонгук на простынях, Чонгук, стонущий его имя, Чонгук, облизывающий его… Благодаря титаническим усилиям Тэхён смог заставить себя развернуться. Он был готов рвануть с места, но прежде, чем успел сделать хоть шаг, Чонгук позади него спросил, заламывая пальцы рук: — Хён, ты любишь кексы? Тэхён моргнул и остановился, нахмурившись. Он развернулся на крольчонка с приподнятой бровью. — Кексы? Чонгук отвёл от него неловкий взгляд, уставившись на дерево сакуры во дворе, и начал неловко перекатываться с пятки на носок. — Ну да, кексы. Я испёк сегодня пару, поэтому если ты их любишь, мы могли бы… — запнулся он и поморщился, осознавая, как это звучит, отчего Тэхён расплылся в плотоядной ухмылке. — Я просто обожаю кексы, Чонгук, — пропел лис. Итак, они сидели в маленькой квартире Чонгука и… ели кексы. Просто болтали и кидали друг на друга непонятные взгляды поверх стаканов с дымившимся чаем, отдававшим ароматной корицей. — Так кто был лучше, Джейкоб или Эдвард? — спросил Чонгук в конце своего рассказа, который в ушах Тэхёна звучал, как непонятный монолог (после первого предложения Чонгука, начинавшегося с «я считаю…», Тэхён вдруг выпал из реальности и просто смотрел, как двигались губы милого ушастого гибрида во время разговора, и совершенно при этом не слышал его слов). — Прости? — кашлянул Тэхён, и Чонгук посмотрел на него практически сердито. — Ты меня вообще слушаешь? — нахмурился он, откусывая кексик. Крошка осталась возле уголка его рта, и Тэхён не мог не смотреть на неё, словно она враг народа. Потом розовый язык Чонгука, будто специально подначивая, облизнул губы, но несчастная одинокая крошка всё ещё оставалась на его коже, отчего Тэхён был готов заскулить. Его хвост напряженно забился под столом, лицо сморщилось. Долбанная крошка была как бельмо на глазу, от которого хотелось как можно скорее избавиться. — В любом случае я считаю, что Джейкоб довольно милый, — кивнул сам себе Чонгук, делая ещё один укус. Это стало отправной точкой. Грудь Тэхёна тяжело поднялась и опустилась, он подался вперёд, опёрся рукой о бедро сидевшего рядом Чонгука, и, чувствуя небывалое облегчение, смахнул-таки крошку с уголка его рта. Крольчонок замер с надкусанной выпечкой в руке, смотря на лиса широко раскрытыми глазами и с сердцем, что неровно отбивало ритм. — Скажи, Чонгук-а, а я милый? — столкнул Тэхён их носами, чувствуя, как мышцы бедер под его ладонями напряглись. Чонгук сглотнул то, что жевал; едва заметный румянец проявился на его щеках, когда он ответил: — Я бы так не сказал, — проворчал он, заставляя Тэхёна отстраниться в недовольстве и неверии. — Ты, скорее… Тебе больше подходит «красивый», — покраснел Чонгук ещё сильнее, пытаясь не смотреть на чрезмерно довольного Тэхёна, горделиво приподнявшего подбородок от его слов. — Оу, ты такой очаровательный, — чуть ли не проурчал лис, обхватывая красные щеки Чонгука ладонями, целуя его то в них, то в губы. — Такой хорошенький, — прошептал он, засовывая язык Чонгуку в рот. Тот промычал и схватился за его плечи, уронив кекс на пол. Он сдавленно задышал, когда Тэхён без предупреждения проскользнул руками под его бедрами, приподнимая их. — Почему ты позвал меня, Чонгук? — посадил Тэхён крольчонка на стол, вставая между его ног. — Не из-за кексов ведь, — поцеловал он его в шею чуть ниже линии подбородка, вызывая мурашки. — Я не хотел, чтобы ты уходил, — ответил Чонгук, сжимая пальцы на плечах лиса чуть ли не до синяков. Тэхён усмехнулся, — душа его пела, кровь бурлила в венах. Чонгук тихо мычал в их поцелуй, цеплялся за волосы на затылке Тэхёна, зажимал его между ног и, казалось, совершенно привык к подобным вещам. Их языки сплетались, зубами они легонько покусывали друг друга за губы, дыхание сплеталось в одно — общее. Чонгук на вкус был как черничный кекс, а по текстуре как самый дорогой шёлк. Целоваться с ним было до одури упоительно, и каждый раз Тэхёна словно сносило локомотивом от эмоций и ощущений. Их поцелуи можно было бы назвать неповторимыми, первоклассными. — Чонгук, — вздохнул с шумом лис, отстраняясь, смотря, как раскрасневшиеся губы перед ним продолжали двигаться, и как их хозяин, кажется, не осознавал, что поцелуй прекратился. — Знаешь, что я уже очень давно хочу увидеть? — Что? — приоткрыл Чонгук мутные глаза, моргая. Тэхён схватил его за ухо, погладив мех меж пальцев, обожая его мягкость и гладкость, и ответил: — Я был бы так счастлив, если бы ты показал мне свой хвостик, Чонгук. Ты постоянно прячешь его, зайка, — надул он губы, стараясь выглядеть обиженным. Чонгук замер, глаза его вдруг приобрели ясность, а выражение лица стало до странного испуганным. — Я н-не думаю, что это хорошая идея, — безумно тихо ответил крольчонок, бегло пробегая глазами по лицу Тэхёна. — Пожалуйста, Чонгук, — протянул лис, прислоняясь к нему лбом с мольбой в глазах. — Я одним глазком, ладно? Тебе же нравится мой хвост? Я уверен, что твой ненамного хуже, не стесняйся. Поморщившись, Чонгук отчаянно замотал головой и тихо-тихо сказал «нет». — Брось, Гукки, не будь жадиной. Ну, пожалуйста, — состроил Тэхён глазки, ладони его быстро и проворно проскользнули под толстовку Чонгука, где кожа была горячей и… Ох… Она была не совсем гладкой — и Тэхён нахмурился, а Чонгук оттолкнул его от себя и спрыгнул со стола с громким: — Я сказал «нет»! — крикнул он неожиданно; в глазах его стояли слёзы. Его слова были для лиса как пощечина — больно, но отрезвляюще. — Чонгук, — сорвалось с языка Тэхёна, пока его самого одолевала внезапная паника и страх. Он ожидал точно не такого. Предполагалось, что это просто игра, вот только сейчас это вовсе не было на неё похоже. Он не должен был так делать. Но, однако, он уже поступил как мудак. Сделав к Чонгуку маленький шаг в надежде на извинения с объятиями, Тэхён промахнулся, потому что крольчонок отскочил. — Не трогай меня! — крикнул он как раз в тот момент, когда слеза потекла по его щеке. А потом он рванул с места и заперся в туалете, пока Тэхён стоял, не в силах понять произошедшее. Ещё через пару секунд из запертой двери уже слышались плач и всхлипы. — Дерьмо, — прошипел Тэхён и взъерошил волосы. — Чёрт. В ванной включилась вода, но он всё равно мог слышать эти несчастные звуки задыхающегося хныканья. Кишечник его завязался неприятным узлом, уши виновато прижались к голове, а хвост стыдливо обернулся вокруг ноги. Как же он проебался. — Чонгук? — постучал Тэхён в дверь, тяжело вздыхая и прислоняясь к ней лбом, одолеваемый грызущим изнутри чувством вины. — Эй, прости, ладно. Мне очень жаль. — У-уходи, — задыхаясь ответил Чонгук. — Нет, я не оставлю тебя одного, Чонгук, — возразил Тэхён, отчаянно дергая ручку двери, но та, конечно, не поддавалась. — Пусти меня. Я знаю, что поступил неправильно, и я очень сожалею об этом, ладно? Чонгук не ответил, тихие всхлипы продолжались, постепенно затихая. Тэхён, удрученно опустив руки, сел на полу возле двери и хмуро уставился на паркет между ног, играя желваками и вспоминая слова своей мамы из детства: «Тэхён-а, не веди себя плохо. Той девочке не нравится, что ты дёргаешь её за хвост. Уважай интересы других. Хорошо, лисёнок?». В итоге Тэхён так ничему и не научился. Совесть мучила его, в виде сверчка из «Пиноккио» она укоризненно качала головой, недовольно цокая. «Хотел увидеть его хвост? Что, не терпелось? Доволен теперь?» — смеялось оно над ним, заставляя жалобно скулить и виновато вжимать голову в плечи. Наконец вода выключилась, но дверь всё ещё была заперта. Время шло, как и всегда, но при этом ощущалось, что секунда сменялась секундой слишком долго. Уши Тэхёна настороженно дёрнулись, когда раздался звук щеколды. Медленно, мучительно медленно дверь приоткрылась, и Чонгук выглянул наружу. Кожа его была поразительно бледной, из-за чего глаза на контрасте выглядели пугающе красными и опухшими. Тэхён тут же встал, хвост его медленно забился от волнения. — Чонгук, изви… — Я не смогу показать его тебе, прости, — перебил его Чонгук с опущенными в пол глазами. Его уши поникше смотрели вниз, а глаза, спрятанные под опущенными ресницами, были пустыми. — Конечно, ты можешь ничего не показывать мне, Чонгук. Это твой выбор, всё в порядке. Мне очень жаль, что я понял это только сейчас, — нервно улыбнулся Тэхён. Слова вылетали из его рта скованно и сбито, ладони потели, сердце билось о грудную клетку чересчур быстро, в голове мелькала только одна мысль: «Пусть всё будет хорошо». Чонгук кивнул и поджал губы. Когда же он поднял лицо на Тэхёна, невозможно было описать ту грусть, что оно выражало. — Но дело не только в этом, просто мне… мне нечего показывать. Брови Тэхёна сошлись на переносице, он хотел спросить «что?», но вопрос замер в его горле, ведь Чонгук вдруг начал стягивать с себя толстовку. Сначала Тэхён не понимал и просто стоял, разинув рот. Светло-розовая ткань худи упала на пол с тихим звуком, но в ушах Тэхёна это звучало подобно бубну. С первого взгляда бледная кожа Чонгука казалась размытой, нечёткой, как в запылённом объективе камеры. Но потом Тэхён смог настроиться и посмотрел, сфокусировавшись: изначально всё казалось обычным — ключицы, соски, очертания пресса и рёбер, но потом… потом Тэхён шумно выдохнул, заметив на груди пять длинных полос, шедших поразительно параллельно друг другу, будто от чьих-то когтей; он заметил странный круглый шрам на плече, неровный и… словно от укуса. Такие же были по всему телу: на руках, на ребрах, возле тазовых косточек, где Тэхён совсем недавно касался Чонгука. Но на руке, в районе бицепса, всё было хуже: стыки швов, будто кусок плоти сначала оторвали и после пришили обратно. — Гукки, — сдавленно сказал Тэхён, и Чонгук обнял себя дрожащими руками, оборачиваясь против своей оси. Взгляд Тэхёна поплыл — слёзы сочувствия набежали на глаза. Вся спина Чонгука была испещрена продолговатыми бороздами, а там, ниже копчика, хвоста и правда не было — лишь маленький шрамик. Будто его вырвали, а след аккуратно зашили. Голова Тэхёна начала раскалываться, к нему подступала паника — он не знал, что делать, что говорить и стоит ли вообще говорить. Но ему и не потребовалось: Чонгук заговорил сам. Его слова были как наждачная бумага по коже; Тэхён чувствовал, что в его грудь забивали гвозди. — Мне было шесть, когда наш сосед гибрид лиса напал на меня, — выдохнул Чонгук, плечи его опустились и сгорбились. — Вероятно, он не сделал ежегодную прививку, и у него произошёл диссонанс между человеком и зверем, потому что казалось, что он был абсолютно невменяем, — вздрогнул от воспоминаний Чонгук. — Он вдруг просто набросился на меня, начал рычать и грызть. Я п-просил его остановиться… н-но он лишь рычал и рычал, а его клыки были такими острыми, и о-он не останавливался, — Чонгук всхлипнул, рассказывая с дрожащим голосом. — Он отгрыз… мой хвост, и если бы не мои родители, вероятно, ещё минута и я был бы мёртв, — остановил свой рассказ он, а потом тихо добавил, выплёвывая: — И теперь я просто отвратительный. Это было… неожиданно. Тэхён подозревал, но видеть это, понимать, что возможные предположения — правда, было ужасно. Его одноклассницу — девочку лемура — убили, распотрошив внутренности, в начальной школе. Ей не повезло встретиться с «нестабильным». Обычно такие случаи никто не афиширует, стараясь не нагонять страх, но они есть и все о них знают. От этого пострадал не только Чонгук. Он просто тот, кому удалось выжить — действительно редкий случай, коих мало. Тэхён не знал, что чувствовал, смотря на Чонгука. Это был запутанный клубок из боли, сочувствия, злости и беспомощности. Неуверенно он подошёл к нему и осторожно коснулся ладонью спины, кожа которой ощущалась под пальцами странно, непривычно. Чонгук вздрогнул от прикосновения, но не сдвинулся с места, позволяя Тэхёну обнять себя. — Ты не отвратительный, Чонгук, вовсе нет, — медленно начал он, прижимаясь губами к покусанному плечу Чонгука, внутренне содрогаясь от того, как, должно быть, ему тогда было больно и страшно. — Это всего лишь внешность. Это не делает тебя отвратительным. — Я бы не понравился тебе, будь я уродом, — протестовал Чонгук слабым голосом. Слова эти были правдивы, и Тэхён не собирался возражать, он лишь хотел кое-что уточнить… — Верно. Но я бы не полюбил тебя, действительно не узнав о том, какой ты, понимаешь? А ты очень добрый и смелый, Чонгук. Но вот и правда отвратительных людей, по сути, никто не любит, даже если они и являются эталоном красоты, — прижал Тэхён Чонгука крепче к своей груди, успокаивающе оборачивая вокруг его голой кожи свой хвост. Крольчонок замер, взволнованный, уши его настороженно поднялись. Лис даже мог почувствовать, как под его ладонью в груди Чонгука неровно и быстро забилось сердце, как, собственно, и у него самого. — Ты любишь меня… такого? — прошептал он, на что Тэхён хмыкнул. Развернув Чонгука к себе, лис заглянул в его красные после слёз глаза, кивая. — Эй, я не разлюблю тебя из-за шрамов и отсутствия хвоста, — сердито сказал он, стараясь звучать как можно искреннее. — Ты — это всё ещё ты. В конце концов я слишком долго гнался за тобой, чтобы испугаться такого, — фыркнул Тэхён, дёрнув рыжим ухом. — Я думал, что ты уйдёшь, как только увидишь, — всхлипнул Чонгук вновь, губы его задрожали, а в и так опухших глазах начали появляться слёзы. — Эй-эй, ну не плачь, зайчик. Мне жаль, что ты так обо мне думал. Я бы не бросил тебя, — погладил Тэхён его по голове, но слёз от его слов стало только больше. — Хё-ё-ён, — протянул плаксиво Чонгук, обвив Тэхёна руками, доверительно прижимаясь ближе. — Я тоже тебя люблю. Тэхён улыбнулся в волосы Чонгука, поглаживая несчастного крольчонка по спине, уже не обращая особого внимания на полосы от когтей. — Ты очень пугался, когда видел меня, верно? Тебе казалось, что я — это он? — тихо спросил Тэхён, нервно сглатывая. Неприятно осознавать, что он был воплощением ужасного страха из детства. — Это не только с тобой, хён. Я могу реагировать так на многих хищников, что проявляют ко мне излишнее внимание. Но Чимин всегда отпугивал таких, а ты оказался слишком настойчивым, — улыбнулся Чонгук в плечо Тэхёна, пока слезы всё ещё скатывались по его щекам. — Но я рад, правда. Теперь мне кажется, что я нисколечко не боюсь тебя, — хихикнул он, хлюпая носом. — Больше не будешь убегать? — уточнил Тэхён, крепче обнимая Чонгука, втягивая в себя его сладкий запах. — Не буду, хён. Вдвоём они засмеялись и, улыбаясь, прижались друг к другу губами, знаменуя этим начало чего-то большего.

End