Звучание наших аккордов

      — Так о чём ты хотел поговорить? — Незнакомец уже несколько минут изучающе разглядывает её, о чём-то задумавшись и размешивая давно остывший кофе. Сузуки выжидающе не сводит взгляд с его неподвижного лица, надеясь, что вот-вот да вспомнят о ней. Кажется, все вокруг уже давно занялись своими делами, даже та Тоука, которая так бурно отреагировала на поведение своей подопечной; однако девушка чувствует на себе несколько пар заносчивых взглядов.       — Ах, да, — ныне представившийся Цукияма наконец отошёл от раздумий, забавно встрепенувшись и легонько покраснев. Кажется, парень понял, как со стороны выглядело его поведение, — Сузуки Азуми, верно? — девушка сдавленно кивает. — Я хотел бы обсудить с Вами одно дельце — что-то вроде взаимопомощи на выгодных для нас двоих условий. Уверен, с Вашими увлечениями. — Закусывает губу и откровенно пробегает взглядом по Лисе, неуютно ерзающей на стуле от слишком откровенной заинтересованности парня, — Вам точно понравятся условия договора. Мы можем обсудить это дело не здесь, а… скажем, в ресторане, в котором я частенько провожу подобные сделки.       — Всё настолько скрытно? — девушка выглядит равнодушной, будто бы ей абсолютно наплевать на сладкие речи молодого человека, коими он откровенно завлекает её. Приятный гладкий тембр его голоса, кажется, баритона, сведёт с ума каждую девушку, и он, кажется, догадывается об этом, именно поэтому Азуми так стойко держится: показывать свои слабинку — не выход. Выход — устранить её или хотя бы стараться не показывать.       — Нет-нет, что Вы. Я ни в коем случае не хотел так сказать, а уж тем более и не подумал. — С его уст на секунду спала улыбка, а затем парень вновь нацепил её, фальшивую и постоянную. «Чёртов мамкин пикапер». Парень со спокойным видом отпивает глоток остывшего напитка, однако чуть дрогнувшая рука выдаёт его волнение, Сузуки легко подмечает подобные изменения. — Понимаете ли, возможно, я себе это накручиваю, но всё же персонал здесь, видите ли, слишком любопытный, порядком получаса глаз не сводит. Нет, конечно, если Вас это не смущает, то мы можем и тут…       — Конечно, можем. Меня это ничуть не смущает. Ты однозначно себе что-то напридумал на них. — Девушка старается не поднимать глаз, смотря куда-то на стол, проводя короткими ноготочками по его шероховатой поверхности. Нутром она чувствует, что такими темпами выведет парня из себя, и ей это нравится. — Итак, начинай. Предложение, как я помню, должно меня заинтересовать. Ну так давай, вводи меня в курс дела.       Только он открыл рот, дабы продолжить многообещающий поток логически связанных слов, как в кармане его брюк европейского стиля затрезвонил мелодичный звон. Парень со встревоженным лицом и невнятными извинениями достал мобильник и с конкретно напряженным видом приставил его к уху. Прогнусавил наигранно заинтересованное «Алло».       В трубке кто-то очень быстро и ничуть не внятно отработал заранее заготовленную речь, отчего заманчивый собеседник Сузуки сам сморщился и очень-очень внимательно вслушивался в речь абонента, стараясь уловить хоть какую-то долю деталей из предложенных ему.       Разговор закончился быстро. Цукияма лишь молча кивал, изредка вставляя свои скромные изречения. Азуми уже давно перестала слушать его, всё равно не разобрала ничего, лишь больше путаясь в бессвязности его опрометчивых речей.       Шу завершил вызов, окидывая девушку многообещающим взглядом. В начале разговора его взгляд излучал искренность, радость и расположение духа к приятному разговору, а сейчас, скорее, напоминает взревевший опал гневных глаз вышедшего из Геенны беса. Сложно предполагать, о чём шёл разговор, но — явно не о приятном, раз он так вспылил.       — Мне нужно идти, — со вздохом резюмировал он, легонько дохнув в кулак, чем привлёк к себе внимание пары изумрудных глаз. — Прости. — Встал, не заостряя внимания на покачнувшийся от его нелихих движений стул, достал бумажник, выудил из него несколько купюр, аккуратно положив их на стол. Методично пересек расстояние, отделявшее его от девушки, поцеловав в щёку, отчего она осталась в недоумении, не ожидая этого. — Не скучай, meine lieben madchen.*       И ушёл. Растворился, как пламя на фитильке… В общем, удалился в неизвестном направлении, проходя мимо витрин с сосредоточенным видом, но едва заметив, что на него воззрилась всё та же пара ледяных оков, ретиво сменил эмоции, весело сделав ручкой.       «Очередной — и слинял, — устало вздохнула девушка, откидываясь на спинку стула, — подозрительный тип. Аки педофил какой-то, надо бы сказать при нашей следующей встрече, что мне не пятнадцать годиков».       Только девушка и успела откинуться на спинку стула в расслабленном жесте, благочестиво скрестила руки на груди и прикрыла глаза, как официантка (всё та же Тоука, только на этот раз более разгневанная, прямо как шайтан) моментально преодолела расстояние от стойки до её столика. Девушка резко схватила Сузуки за грудки, не хило встряхнув.       — Давай-ка выйдем, поговорим, — сквозь зубы отчеканила она, не оставляя за собой ни малейшего права выбора.       Азуми беспардонно тащили за ворот рубашки. Она оглядывалась по сторонам, удивлённая, что на эту экзекуцию со стороны темноволосой спятившей никто не обращает внимания.       Как только обе оказались на воздухе, Тоука отпустила бедную Лису и зло, как яростный гопник, сплюнула куда-то в сторону. Подняв разъярённый взгляд и встретившись с широко распахнутыми испуганными глазками рыжей, она немного сбросила пыл и вполне умиротворённо поинтересовалась:       — Скажи-ка мне, милая юная леди, на кой-чёрт тебе сдался этот… дундук? — она странно размахивала руками, стараясь подобрать приличное и не слишком цепляющее слово.       — Я… Он как-то сам… Познакомился со мной, — Сузуки никак не могла собраться с мыслями. Вместо разумного и спасительного предложения в её голове вертелось несколько вопросов, один из которых она особенно хотела бы задать. И задала. — Слушай…       — И очень внимательно. Жду вразумительный ответ.       — Вы же знакомы? — короткий кивок напротив стоящей девушки дал тому подтверждение. — Вот как… Так он… педофил? — последнее она произнесла как-то уж слишком тихо, не надеясь, что та услышит. Но она услышала и, очень даже поражённая, вскинула одну бровь.       — Понятия не имею, педофил он, зоофил или некрофил, но то, что тебе лучше держаться от него подальше, знаю точно. — От напора холодного, будто повидавшего всё взгляда малолетней официантки Сузуки съёжилась.       — Я… Но почему? Прости, но с какого перепугу я должна обходить стороной этого парня? — голос нервно и испуганно дрогнул на середине фразы, придавая Тоуки лишь уверенности и повышение самооценки.       — Хотя бы потому, что да. Всё верно, Сузуки. Он — педофил. — Хитро прищуренный взгляд официантки встретился с испуганным Азуми. Она хотела было вставить что-то вроде «Так вот оно что…», но живо была перебита: — Потому что он — мой бывший. Адьёс.       Тоука спокойно развернулась и, мерно отстукивая неудобными каблуками рабочих туфель, неспешной походкой, аки успешная модель на подиуме, отправилась на работу, оставляя Сузуки Азуми наедине с мыслями.       А мысли у неё вскружились пчелином ульем в голове, переплетаясь между собой и представляя единую картину: этот молодой человек страдает психическим расстройством, иначе как объяснить его привязанность к этой… девице, и предпочитает девушек помоложе, так что она, восемнадцатилетняя, точно пролетает — не прошла по критериям оценивания.

***

      День, казалось, длился бесконечность. Наставником Сузуки поставили деспотичную неприступную Тоуку. И как бы Азуми ни старалась, ни неслась по любому поводу сломя голову, как только её имя не успели до конца и произнести, брань, а также обещания вычитки стоимости любой случайно разбитой посуды из зарплаты неслись со всех сторон. Девушка старалась, добродушно обслуживала всех посетителей и в течение практически шести часов не снимала с лица миловидной улыбки, однако Тоука категорично заявляла: «Не верю! Неестественно! Фальш! Всё должно быть натурально, без подделок!» И попробуй объясни этой неугомонной, что с такой рутиной и подобным обращением естественная улыбка — последнее, что выйдет.       Но как только начало темнеть, а посетителей с каждой минутой всё уменьшалось и уменьшалось, босс с утешительной улыбкой немного торжествующе произнёс:       — Рабочий день закончен. Все хорошо поработали. — И с извиняющимся жестом за свою сотрудницу, положил широкую шершавую ладонь на плечо Сузуки, одобряюще похлопав. — Тебе ведь понравилось у нас?       Девушка хотела было немного насексотить на свою величайшую инквизиторшу с её составляющими экзекуциями, но живо проглотила слюну и зажала язык зубами, когда повернулась в сторону Тоуки, что так и брызгала желчью и кислотой в её сторону, наровясь вылить ушаты всего этого дерьма на неё, если та хоть слово молвит про её расправу.       — Нет, что вы. Всё прекрасно, спасибо, что приняли меня так сразу. С вашего позволения… я с огромной радостью… продолжу работать т-тут д-дальше, — на середине фразы девушка осеклась, подмечая, как расслабленные ладони Тоуки сжались в навевающие страх кулаки, костяшки побелели, а сама она напоминала своим видом разъярённого питбуля. Видимо, Азуми совсем не это должна была сказать. Бывшая девушка Цукиямы Шу никоим образом не ожидала подобных слов с маленького ротика своей подопечной.       — Вот и отлично. Мы начинаем работать в девять утра, сотрудники собираются в половину. Не опаздывай. — Мужчина опустил руку и, лаконично повернувшись, небольшими шагами отправился к себе, куда-то наверх. Сузуки с глупой улыбочкой, не до конца соображая, что она только что натворила, помахала куда-то ему в спину.       — Но сэр! — в сердцах крикнула Тоука, размашисто вдарив в стену кулаком, отчего даже штукатурка со стены немного осыпалась и осталась крошечная трещина. — Вы не можете!       Но Йошимура не обратил на её выходки никакого внимания, даже не обернулся, вероятно, даже не расслышав. По всей видимости, это тут обыденно. Такие заварухи тут в порядке вещей.       Из мозолистой руки Тоуки, повидавшей много заброшек и стен зданий, тоненькой струйкой спустилась тёмная бордовая кровь. Девушка тихонько взвыла, спустившись вниз по стене, присела на корточки. Всхлипнув так, будто никого рядом нет, она закрыла вспыхнувшие ярким пламенем огня щёки, вытерев рукавом кофты выступившие из глаз слёзы.       — Я могу тебе чем-нибудь помочь? — жалобно поинтересовалась Сузуки, присев рядом с ней. На миг забыв, что из себя представляет эта работающая леди, она вдруг где-то в просвете сознания поняла, что Тоука ещё ребёнок, не способный здраво мыслить вовсе, и ей, так же, как и всем, нужна помощь. Детские капризы в подростковый период широко распространены, и если не помочь сейчас, не объяснить ей, где добро, а где зло, может сложиться весьма непростой характер. Хотя бы даже как и у Азуми самой, но она ведь жила одна, без воспитания, поддаваясь старым жизненным приоритетам и меркам, которые ставила для себя сама.       — Нет! Мне от тебя ничего не нужно. — Она с силой оттолкнула от себя пытавшуюся приобнять её Сузуки и трясущимся кулаком другой — не пораненной — руки попыталась её ударить, однако слабость в теле не дала этого сделать. Досадуя на себя, девушка всё же попыталась замахнуться на неё хотя бы ногой, однако вовремя подавила свои импульсы, ведь в таком состоянии даже эта рыжая способна её за раз прикончить. — А нет, знаешь, что?! Отвали, уйди! Единственное, чем ты можешь мне сейчас помочь.       Азуми, ничуть не удивлённая подобным нестатским поведением, встала, обошла и, сострадальчески наклонившись с другой стороны, задала вылезший из груди вопрос:       — Малыш, что случилось? Тебя кто-то обидел? — и словно мать погладила её по волосам, переплетая их между длинными тонкими пальцами.       Сначала Тоука смотрела в пустоту, пытаясь понять, что так сильно её зацепило и почему она хочет разорвать в клочья и так уже ненавистную ей рыжую вездесущую бестию. Задумавшись, царапала ногтем подушечки пальцев, строя предположения, и лишь когда до неё докатил смысл сказанного и детское обращение к ней, девушка разъярёно подскочила, зарядила с ноги удар под дых Азуми и, подобрав на ходу с пола рюкзак, выскочила из кафе, с силой хлопнув дверью.       — Вот же ж… капец, какой непростой ребёнок. — Девушка тяжело дышала, пытаясь опомниться от сильного удара официантки, которой она вместо помощи лишь подлила масла в огонь. — С качалки, наверное, не выходит… Живёт там.       За спиной скрипнули ступени деревянной лестницы, лёгкий смешок послышался оттуда, с той стороны, а затем кто-то умиротворённо констатировал факт:       — У Тоуки очень сложная жизнь. Лучше её не трогать, — «не то слово, сама пожалела, что полезла ей помогать». — Уверен, вы подружитесь.       Сузуки даже воздухом захлебнулась от этих слов, тихо, но по-сумасшедшему рассмеявшись. Она хотела ответить на это отрицательным и стёбным заявлением, но как только повернулась, старика и след простыл: ушёл.       Обречённо вздохнув, Сузуки повесила табличку «Закрыто», а затем, стоя на пороге, повернулась посмотреть ещё раз на место своей работы и вышла, тихонько и с осторожностью захлопнув дверь, слыша позади лишь звонкое приглушённое бряканье подвесных колокольчиков-безделушек.       Чуть позже тётя выслала девушке адрес. Посмотрев на экран телефона, Сузуки всё же решила, что верным будет добраться до дома на такси, так как улицы ей мало знакомы, не составит труда и заблудиться. Через несколько минут вблизи показалась жёлтого цвета машина, которую Азуми сразу же заприметила за нужную ей, и, ни секунды не медля, запорхнула в салон.       — Камиджу-ку Нашиянаги, двадцатый район, пожалуйста, — быстро протараторила адрес девушка, откидываясь на спинку сиденья. Пожилой водитель с ног до головы окинул её томным взглядом, вдохнул запах, а затем мотнул головой. «Сто пудов —гуль», — пронеслась мысль на периферии сознания, тут же затерявшись там.       На место приехали спустя несколько минут, Сузуки с удивлением обнаружила, что её новый дом находится совсем поблизости от кафе, где она отныне работает. Это очень удобно, можно не торопиться впопыхах каждый рабочий день. Расплатившись с водителем, Азуми вышла из авто, почти тут же падая в объятия тёти.       — Я уж заждалась тебя, — провинившимся тоном начала Кие, — какое счастье, что ты жива!       — Действительно! — фыркнула Лиса.       — Ну, не сердись на меня, не надо, — женщина заботливо провела рукой по рыжей копне волос Сузуки, жестом приглашая в сторону многоэтажного дома, учитывая прежние апартаменты, эти годились в самый раз для жизни. — Лучше расскажи, как всё прошло. Нашла друзей?       — Скорее, врагов, причём их пруд пруди. — Сузуки прошла внутрь дома, скидывая на пороге обувь. — Давай потом, ладно?       — Как скажешь, — Кие обиженно направилась по коридору, круто сворачивая направо, а затем до слуха долетел хлопок дверцей холодильника.       Лиса прошла вслед за ней, окидывая взглядом небольшую, но уютную кухню. Цвета комнаты отлично гармонировали, создавая привычную спокойную атмосферу. Светло-оранжевые обои в цветочек, которые так особенно любят женщины в возрасте, лакированный деревянный обеденный стол, несколько столовых стульев, телесного цвета кухонный гарнитур и большое распахнутое настежь окно, выходящее на улицу.       — Располагайся, — с милой заботливой улыбкой сказала женщина, взглядом указывая на стул, стоящий ближе всего к столу, — вот твой завтрак, — она придвинула к Сузуки сырое человеческое мясо, приятно отдающее металлическим запахом крови. Было заметно, что плоть ещё свежая, недавняя. Прямо-таки от него и веет предсмертым отчаянием жертвы.       Закончив трапезу, Сузуки наскоро помогла Мурамацу прибраться в доме. Азуми неожиданно пришла мысль остаться тут навсегда: в шумном огромном городе много перспектив, за которые нужно хвататься, пока есть возможность. А скромное отношение и своевременная помощь хозяйке — залог отличной жизни в мегаполисе.       Свою комнату девушке показала тётя. Пройдя по длинному узкому коридору, толкнув дубовую лакированную дверь, она оказалась в небольшой голубых тонов комнате. В центре стояла двуспальная кровать, застеленная тёмно-синим бархатным одеялом, напротив находилось окно, слева — комод, а справа была пустующая стена. Судя по немного потёртому линолеуму, там когда-то находилось что-то.       — Раньше там было пианино, — начала тётя, заметив напряжённый взгляд племянницы, — твоя мать любила, будучи у меня в гостях, исполнять парочку произведений. Сейчас инструмент у меня в комнате, если нужно будет, переставим. А вообще, твоё право распоряжаться этим местом, — Кие одарила девушку доброжелательной улыбкой и, затолкав следом все чемоданы, оставила её в гордом одиночестве.       — Прекрасно, — резюмировала напоследок Лиса.       Полтора часа ушло на укомплектовывание всей атрибуции. Одежде и необходимым вещам Азуми нашла особое место, где ей будет удобно ими пользоваться; что-то отнесла в ванную, предметы девичьего туалета расставила у стола, находившегося рядом с окном. Навела порядок, распланировала задуманную урбанизацию.       Наконец, всё было завершено, оставалась только последняя сумка. В ней лежали необходимые бумаги, которым предполагалось отдельная полка в тумбе. Добравшись до дна, Лиса с удивлением обнаружила небольшую записку, на которой размашистым почерком, будто на скорую руку, были написаны иероглифы.       «Опасность близка, её не миновать. Будь осторожна!» — гласил вырванный тетрадный лист в руках Сузуки.       А в голове возник образ типа в капюшоне, толкнувшего её на вокзале и как бы случайно задевшего небольшую дамскую сумочку.