Back to Black

      Когда мама смотрит на нас, она, вероятно, сожалеет. В первую очередь, о том, что не смогла родить отцу сына. Всем мужчинам нужны сыновья.       Это благородно. Это сулит почести. Это правильно.       Хотя Блэки никогда не нуждались в многочисленных наследниках, рожать мужу сыновей было традицией. Моя мать была помешана на традициях. Ей казалось, что они делают ее сильней.       Так, зачастую, на наши скромные просьбы или мелкие шалости мать говорила одно из двух: или «так не принято» или «это неприлично». У нее все делилось на «не принято» и «неприлично». Она била меня по рукам и одергивала полы моего платья, а затем доставала из складок собственного изящный шелковый платок, чтобы протереть мое лицо. Даже если оно было чистым, она раз за разом сдувала оттуда несуществующие пылинки. Мама стремилась к идеальности.       Друэлла Блэк была просто помешана на идеальности. Будто бы ее хрупкий мирок был картиной известного художника, вышедшей из-под его пера в последние дни жизни и оттого еще более ценной. Все в ее жизни должно было быть неизменно идеальным. Дом. Супруг. Дети.       Дети. Пожалуй, это самое сложное, то, что ей никак не удавалось. Хотя, кажется, с последней у нее-таки получилось.       Нарцисса, с именем в точности как название прелестного цветка, была прекрасной, утонченной, воспитанной и избалованной девчонкой. Мама любила ее, да что там — все любили малышку Цисси. Потому что она всегда играла по правилам. Потому что умела пускать слезу и прелестно морщить носик, потому что она была словно куколка. Фарфоровая куколка, вызывающая восторг. Такую хочется выставить на полку, чтобы все любовались. Ею хочется хвастаться, восхищаться, осторожно касаться фарфорового личика, чтобы убедиться, что она живая. Идеальная Нарси, не то что мы с Беллс.       Пожалуй, свою старшую дочь мать хотя бы уважала. Пускай та и не оправдала ее надежд и ожиданий, пускай она не была идеальной, но она никогда не посягала на главное — на честь семьи. Беллатрикс была головоломкой, загадкой с множеством неизвестных. Стоило ей повернуться неожиданной стороной — и правила игры снова менялись. Ты никогда не знал правил заранее. Она устанавливала их сама. Она никогда не нарушала прямых запретов, но и никогда не просила разрешения. Белла точно знала, чего она хочет именно сейчас. У нее были свои «правильно», свой кодекс чести. Они с мамой будто договорились про неприкосновенность — та не лезла в жизнь старшей дочери, а дочь не подрывала ее авторитет, показывая обществу, как все идеально в семье Блэк.       В довесок ко всему, словно высшие силы решили добавить баланса черному и белому, в этой чокнутой семейке была я, Андромеда. Словно изящный диковинный сорняк на этом празднике жизни, я была Блэк и одновременно не была ею настолько, что мать проверяла меня на принадлежность к роду. Тайно, конечно, но суть была неизменной — я их дочь. Глина, которая не стала изящным фарфором, уголь, не превратившийся в крепчайший алмаз. В этой семье индивидуальность досталась Беллатрикс, а красота малышке Нарциссе. Мне же достался здравый трезвый ум и способность самой принимать решения.       К сожалению, так бывает. Если все время смешивать чистую кровь, роднясь друг с другом, некоторые болезни становятся наследственными. Белла обладала твердым характером, но вот что до ее рассудка, тут были некоторые вопросы. Вспышки жестокости преследовали ее с детства. Мертвых животных находили в ее спальне и будуаре, домовики нередко выходили с порезами и синяками из ее покоев. Меж тем Белла тянулась ко мне, будто ища равновесия, будто я была той точкой опоры, которая удерживала ее. Я была ее тихой гаванью и, если поначалу мне было очень страшно, то со временем я привыкла. Она могла сделать больно кому угодно, но только не мне.       Однажды я даже видела, как она залепила малышке Цисси пощечину. У той округлились глаза, она готова была залиться слезами, все морща свой прелестный носик, но Белла продолжала смотреть на нее своим обезумевшим жестоким взглядом, и та просто убежала. Об этом инциденте так и не узнала мать, но я даже не знаю что бы она могла сделать. Цисси была слишком избалованной, Белла признавала авторитет только главы рода, и то, по наитию, мать она бы просто не восприняла всерьез. Да и суть была в том, что Нарцисса просто полезла в личные вещи сестры, потому что ей понравилось одно из украшений. Белла слишком ревностно охраняла свою территорию, а Цисси не знала слова «нет».       У них всех были свои проблемы. А у меня? У меня была только одна проблема: я не принадлежала этому миру более, чем полностью.

*****

      — Ты взяла ее в прошлый раз и не вернула! — дулась Нарцисса, выискивая что-то в моей тумбочке, даже без стука ворвавшись в мою комнату с уже наполовину уложенной прической. Я сидела на стуле возле трюмо, расчесывая волосы, и наблюдала, как она там копошится через отражение в изящном посеребренном зеркальце. Она и вправду была, словно куколка. Мне хотелось сложить ее и запихнуть в какую-то коробку с блестящей упаковкой. Еще и в этом воздушном холодном голубом платье с рюшами. Даром, что ей уже целых пятнадцать, лицо все равно детское и ресницы ужасно длинные. Не хватало только огромного банта, но сегодня утром Цисси устроила маме целый скандал, что она уже взрослая для них, и ей нужно что-то более изящное. Та лишь пожала плечами и позволила девушке самой выбрать прическу. Что-что, а вкус у младшенькой был весьма тонкий. Не то что у меня.       — Нарси, я тебе уже повторяла, что не брала твои заколки! Ты, наверное, слишком хвасталась ими перед своими соседками в Хогвартсе, вот кто-то и умыкнул или заколдовал их во что-то другое. Иди проверь в своих вещах еще раз. Хватит уже копаться в моем столике и чемодане, брысь отсюда!       Мне не хватило терпения выслушивать ее очередную волну нытья. Я сама была слегка на взводе. Сегодня был важный вечер. Как никак, Блэки закатывали свою ежегодную рождественскую вечеринку, но, в отличие от всех прочих, эта была куда более особенной. Собирались объявить о помолвке Рудольфуса и Беллатрикс. Старшей девочке Блэк пора было замуж. Белла уже выпустилась, и слухи о свадьбе ходили давно, многие уже даже заочно знали, что они с Рудо обещаны друг другу, а договор с семьей Лестрейндж был заключен чуть ли не лет десять тому назад. Оставалось только сделать официальное заявление.       Младшая сестренка же наводила красоту, потому что одними из гостей сегодняшнего вечера будут Малфои. Пожалуй, Люциус был единственным парнем в школе, который не бегал за ней, словно влюбленный дурень, готовый выполнить любую ее просьбу, и ее это ужасно раздражало. Особенно, в свете того, что ходили слухи об их возможной помолвке в будущем. А это сильно подрывало авторитет младшенькой. Обидно как-то, когда один из самых влиятельных и красивых мальчиков школы делает вид, что ты пустое место.       Я лишь улыбалась про себя. Хоть кто-то утер ей нос. Наша золотая птичка уже полгода лезла из шкуры вон, чтобы заполучить его внимание. Что ж, посмотрим удастся ли ей это нынешним вечером. Мне нравился Люциус, он был приятным в общении и, когда переставал вытягивать спину по струнке смирно и сдержанно поджимать губы, а он непременно делал это каждый раз, когда отец оказывался в поле зрения, то выглядел вполне милым. Мы пару раз сталкивались на астрономии, обсуждали науку и даже парочку светских сплетен. Оказалось, у него неплохое чувство юмора и довольно пытливый ум. Правда, ему приходилось все время держать марку и общаться только с теми, кого можно считать достойными или полезными. Никто не сомневался, что Люциуса выберут старостой в будущем году, ведь старина Слагхорн уже возлагал на него необычайно большие надежды и не оставлял случая похвалить.       Еще, конечно же, будут все Розье, Эйвери, Нотты, Берки, Сэлвины, все чистокровные сливки общества. Все эти парни и девушки, пытающиеся доказать себе и своим родителям, что они чего-то стоят. Будет ощущение, что хозяева привели породистых скакунов на шоу и теперь делятся их достижениями, а потом, конечно, все разбегутся по углам. Мужчины пойдут обсуждать политику и курить сигары, дамы соберутся в чайной обсуждать детей и новейшие сплетни. А золотая молодежь? Что ж, им, вероятно, найдется чем заняться. В прошлое Рождество мы были в доме Розье, тогда устроили ночные полеты на метлах и катание по озеру, стащили пару бутылок из погреба, потом еле высушились, было даже весело.       Заканчиваю расчесывать волосы как раз вовремя, и домовик вносит мое платье, почтенно кладет его на кровать. Рядом туфли, шаль, даже украшения — все подобрала мама. У меня здесь нет права голоса. Поджимаю губы, смотря на изумруды в серьгах. Белла, конечно же, будет с бриллиантами и рубинами. Нарси достались топазы и сапфиры, а мне вот изумруды в белом золоте. Каждый раз, надевая их, я смотрюсь в зеркало и вижу там чужака. Домовик укладывает мне прическу довольно быстро и вставляет гребень для украшения, пока я медитирую над цветом помады. Никогда не любила краситься. Сегодня сделала исключение: пудра, легкие румяна, чуть-чуть туши и светлая помада. Все-таки у Беллы праздник, не хочу быть бледной молью на фоне сестер.       Платье, как и ожидалось, было чересчур кричащим. Я бы такое не выбрала. Сверху бархат, закрывающий плечи, но обнажающий спину, а само платье без рукавов, с изящным корсетом. Затем пышная юбка до щиколотки с фатиновым слоем, мятная органза сверху заполнена рядами бисера и камней, словно по ткани вьется плющ. Кажется листочки даже немного шевелятся. Так и есть. Я провожу рукой, и бутоны цветов закрываются, а листья скромно сбиваются в кучки. Магия. Слишком вычурно, но мне даже нравится, что темой выбрана природа. Мать хотя бы прислушалась, что уже необычно.       Надеваю бархатные перчатки. Прячу тонкую палочку в ножны. Последний поворот у зеркала. Кто эта незнакомка? Слишком непохожая на обычную девушку в слизеринской форме с косой и охапкой книг, которой я зачастую и являюсь. Пытаюсь улыбнуться самой себе, но губы дрожат. Я все-таки заметно повзрослела. Появилась талия, грудь стала больше выделяться, пропали подростковые прыщи и длинные пальцы на руках не смотрятся уже так ужасно, все куда пропорциональней. Мне нравится даже легкая горбинка на носу и мои губы, которые, благодаря помаде, выглядят куда изящней. Я, конечно, не куколка, но, по крайней мере, не дриада какая-то и не мантикора.       Небольшие каблучки утопают в коврах, так что я даже не слышу своих шагов. Медленно двигаюсь по коридору, пока не останавливаюсь перед ее дверью. Гости уже начали прибывать. Скоро придется спускаться. Я сжимаю руку в кулак, чтобы постучать, но так и замираю, не готовая к тому, чтобы увидеться с ней снова. Мы обменивались письмами, и ее тон менялся от озорного детского к пугающе взрослому, она была то мила, то строга. Иногда много говорила о будущем и о политике, иногда писала милые истории из детства. У меня было ощущение, что каждое письмо писало как минимум два разных человека, а иногда и кто-то третий.       Мы не виделись с лета. Я скучала и боялась. Боялась, что больше я не увижу свою милую строгую Беллу. Своего полководца, королеву в черных шелках. Деву Морриган, бредущую по полю боя. Я так любила ее глаза, этот взгляд полный любви и силы. Однажды я боялась посмотреть в них и увидеть лишь безумие. Я знала, что ее лодка все еще плывет в этом океане в поисках своей тихой гавани. Мне просто хотелось, чтобы она никогда не исчезала. Чтобы она помнила меня. Нас. Все, что было.       Словно ощущая мою затянувшуюся нерешительность, дверь распахнулась сама. Белла сидела напротив за своим трюмо и смотрела на меня в отражении. В руке у нее была зажата палочка. Видимо так она и отворила дверь даже не вставая. Я опустила руку и сделала шаг вперед, вступая в ее покои. Она никому не позволяла входить сюда без ее ведома или присутствия. Белла была здесь хозяйкой. Не сомневаюсь, что такой же она станет в Лестрейндж-холле, где уже давно не было женской руки. Белла умеет управлять. Она прирожденный полководец.       Сестра опускает палочку вниз и подхватывает еще одну изящную шпильку. Я ошиблась, вместо рубинов на ней сегодня алмазы и черный агат. Три изящных черных лилии переливаются в ее волосах, собранных в милый пучок. Еще два цветка поменьше обвивают шею, оставляя впереди достаточно места, как раз заканчиваясь над ямочками ключиц. Серьги минималистичные, руки в черных перчатках. Губы накрашены темным бордо, щеки без румян, глаза подведены черным. Белла улыбается мне, а я украдкой пытаюсь словить ее взгляд.       — Не поправишь? Домовик принес мне остывший чай, и я запустила в него чайником. Боюсь, теперь он боится здесь появляться.       У противоположной стены и вправду лежали фарфоровые осколки, и темно-коричневые пятна чая расползлись по ковру и светлым обоям причудливыми морскими цветами. Я подхожу ближе и поправляю лилии в ее прическе. Беллатрикс уже давно не выглядит на свои семнадцать с половиной, она величественна, прекрасна и… неимоверно опасна. Сестра перехватывает мою руку в перчатке за запястье и я вздрагиваю, оцепенев. Она разворачивается и улыбается мне. Кончики губ у нее слегка подрагивают, видно, что она нервничает. Больше ничего не выдает ее беспокойства.       Я наконец-то решаюсь заглянуть в ее глаза и наши взгляды пересекаются. Нет, все в порядке. Моя Белла там. Она все еще там, трепещет и ликует, огоньки безумия лишь отдаленно пляшут на ее радужке. Все под контролем. Я искренне улыбаюсь в ответ. Помогаю ей подняться. Беллатрикс одета в темное платье в пол. Кокетливый разрез от середины бедра, небрежно прикрыт кружевом, но я все равно вижу ее ногу в тонком чулке. Сверху на платье тоже изящные кружевные крылышки, слегка закрывающие плечи. Оно облегает ее фигуру, показывая все более чем откровенно, и мне даже становится неловко. Корсет сзади зашнурован излишне туго, так что сестра жестом показывает подать мне накидку из белоснежного песца, которую набрасывает плечи. Ей идет черный. Больше, чем кому-либо. В шахматах она бы непременно была королевой.       — Ты волнуешься? — я выпалила фразу сгоряча, пытаясь чем-то заполнить звенящую тишину, которая меня всегда пугала.       — Не то чтобы. А есть смысл?       Сестра улыбнулась мне своей известной улыбкой, от которой веяло чем-то зловещим, и люди непременно нервно начинали улыбаться ей в ответ. Только я знала, что для Беллатрикс улыбка — это особый жест, который она может позволить себе далеко не с каждым. В чем-то она сейчас была права. Какой смысл волноваться, если твоя судьба предрешена?       Она взяла изящный флакон с духами и дополнила свой образ финальным штрихом, а потом мы вместе покинули комнату. В коридоре была полутьма, светильники на стенах никогда не могли разогнать всего мрака, таящегося в углах Блэк-кастл. Здесь обитала магия древних, большая сила, что была и большой ответственностью. Порой я почти физически ощущала, как тяжело выдерживать взгляды портретов на стенах. Особенно в галерее, где висели портреты большинства наших великих предков, часто в полный рост и окруженных величественными атрибутами.       Беллатрикс пахла пачули и сандалом, что практически забивало мой легкий аромат ванили и земляники. Мы были словно две разные книги, ошибочно попавшие на одну полку. В жизни не сказала бы, что мы родные сестры, если бы встретила нас на улице. Впереди, у самой лестницы топталась наша принцесса Цисси, пытаясь оправить полы своего платья. У нее были пышные рукава-фонтанчики, массивный подол, гипюр, вышивка и куча ленточек. Голову украшала небольшая диадемка. Можно было решить, что это она принцесса сегодняшнего вечера, но мы-то все знали правду.       Сестра подняла на нас взгляд и удивленно замерла, ее рот даже слегка раскрылся от удивления. Я была согласна — Белла выглядела впечатляюще. Правда, свой восторг я выражала молча, улыбаясь где-то внутри себя, а мое лицо не выражало ровным счетом ничего. Мы поравнялись возле лестницы и неловко улыбнулись друг другу, слегка приподнимая уголки губ. Никто не спускался первым. Это был наш маленький ритуал. То, что мы неизменно делали вместе. Сестры Блэк всегда спускались к приему втроем. Ровным шагом, одна за одной по старшинству. Словно принцессы из давней сказки. И этот день не должен был стать исключением.       Белла подмигнула мне, издала какой-то гортанный смешок, поведя плечом и, поправив палочку в ножнах на предплечье, ступила на лестницу. Первый шаг вниз к новой неизведанной жизни. Первый шаг в вечность. Мы ступили на лестницу следом.