1.
Сентябрь только разгорался. Это был всего лишь третий урок литературы в этом учебном году — последнем учебном году для Тимы. Он сидел за крайней партой у книжного шкафа и изо всех сил старался не смотреть на своего преподавателя. Но голос Мирона Яновича, совсем не мелодичный, немного хрипловатый и насыщенный спокойствием, разлетался по кабинету и снова и снова заставлял Тиму смотреть на его обладателя. Из всего 11Б, кроме Тимы, Мирона Яновича слушали только отличники-зубрилы, сидящие за первыми партами. Но они слушали совсем не так, как Тима. Им нужно было вычленить из его слов суть, записать и затем выучить, чтобы применить на экзамене. Тима же невольно впитывал каждый звук, каждое слово. При этом он ловил движения и выражение лица учителя. И как он умудрился дойти до такого? Это был всего лишь третий урок литературы с молодым специалистом, окончившим филологическое с красным дипломом и блистательными рекомендациями. Придя в класс, Мирон Янович сразу же установил четкое правило: те, кому неинтересно, могут не слушать, но перебивать или как-то мешать уроку не должны. Конечно, не все было идеально, но пока никто особенно дерзить не решался. А бедный Тима едва ли не с первых минут понял, что Мирон Янович полностью занял все его сознание. После недолгих размышлений и оценки собственных ощущений, Тима решил, что раз уж не может выкинуть Яновича из головы, то и не станет пытаться. Он будет любоваться им издалека. А почему бы и нет? Это никому не навредит. Пока Тима пялился на руки Мирона Яновича, аккуратно державшие папку с заданиями, тот говорил: — Итак, план ясен. К концу четверти вам будет необходимо подготовить рефераты. Объем работы очень большой. Потому я решил, что вам сподручнее будет работать в парах. Объединяйтесь так, как вы сидите за партами. Я, конечно, знаю, что соседи по парте никогда не работают в равном объеме, но посмотрим, что получится, — послышались смешки, обреченные вздохи, недовольства. Мирон Янович бегло оглядел класс и тут его взгляд остановился на Тиме: — Ты сидишь один, Белорусских? Тима не сразу понял, что учитель назвал его фамилию. Он покосился по сторонам, словно кроме него в кабинете было полным полно людей с такой же фамилией, сидящих в одиночестве. Потом он встретился со взглядом учителя и почувствовал, как в воздухе резко повысилась температура. Едва ворочая языком, он ответил: — Да, Мирон Янович. — Что ж, — серые глаза учителя метнулись к другой парте с одним человеком. — Тогда возьми себе в напарники… эм… Парень, на которого он смотрел, помог ему: — Кондратенко. — Да, твоим напарником будет Кондратенко. Тима все еще не понимал, что происходит. Реальность во всей ее полноте дошла до него только тогда, когда к нему подсел какой-то парень. Тима удивлённо на него уставился. Сидящий рядом с ним Никита Кондратенко оскалился в нагловатой улыбке.2.
Прозвенел спасительный звонок. Тима быстро собрал свои принадлежности в рюкзак и поспешил покинуть кабинет. Он не понимал, что с ним происходит. Перед ним все еще был внимательный взгляд серых глаз Мирона Яновича. Ничего не слыша и не видя, Тима бросился в туалет. По пути он кого-то задел плечом, но даже не заметил этого. Наконец, оказавшись в уборной, Тима подошел к раковине и, включив воду, торопливо умылся. От прохладной воды ему стало легче — воздух уже не казался таким раскаленным. Тима взглянул на собственное отражение в мутном зеркале: он выглядел, как обычно, только щеки немного покраснели. Значит, его внезапного смятения никто мог не заметить — значит, все нормально. Тима усмехнулся: устроить такой пиздец из-за одного взгляда и незначительной реплики! Даже сопливые малолетки на такое не способны. Тима наклонился к крану, чтобы попить воды. В этот момент в туалет кто-то вошел, впустив вместе с собой гомон голосов из коридора. — Хэй, напарничек! — донеслось до Тимы. Он обернулся и увидел перед собой Никиту. Он стоял, сунув руки в карманы светлых джинсов, и без стеснения в упор разглядывал Тиму. — Я, конечно, понимаю, что ты не в восторге от того, что нам предстоит работать вместе, — говорил Никита, усмехаясь. — Но так бесцеремонно сбегать! Это даже обидно… — Чего тебе? — перебил его Тима, но потом добавил более дружелюбно: — Ты что-то хотел узнать? — Ну, в общем-то, да. Ты так смотрел на препода, а потом со звонком выбежал, как кипятком ошпаренный. У тебя с ним какие-то проблемы? — Проблемы? Нет, — Тима почувствовал, как воздух снова начинает нагреваться. Нужно было срочно расслабиться. — Послушай, у тебя сигареты есть? Никита извлек из кармана пачку ментоловых и протянул Тиме. Тот взял одну, Никита ему прикурил. Сам он курить не стал. Тима сделал несколько затяжек и, смакуя сладкий привкус, продолжил начатый разговор, желая разъяснить ситуацию так, чтобы отогнать от себя все подозрения: — Просто мне чет внезапно стало хреново. Кондратенко выразительно поднял брови и повернулся к зеркалу, чтобы поправить и без того идеально лежащие темные волосы. Тима, стараясь не пялиться на него слишком откровенно, сказал: — Значит, нам реферат вместе делать… — Типа того. Я в этом мало смыслю, но так понимаю, работы дохера. — Тема ведь у тебя? — Да, я взял ее, когда ты свалил из класса. — Хорошо, — Тима потушил тлевший окурок прямо в раковину. — Тогда встретимся в библиотеке вечером и все обсудим. Никита кивнул ему и направился к выходу. Уже в дверях он сказал: — Добавь меня в друзья и скинь адрес библиотеки, ибо я не ебу, где она находится. Кондратенко ушел. Тима еще раз умылся и тоже поспешил на следующий урок.3.
Дома Тиму встретила привычная в это время тишина. Он быстро разулся и пошел к своей комнате, стараясь не шуметь. — Тим, это ты? — послышался приглушенный голос из гостиной. Не успел Тима ответить, как в коридоре появилась его мать. Она, как и обычно, выглядела уставшей. Она быстро обняла сына и сказала: — Я только уложила Полинку, хотела и сама немного вздремнуть, но что-то голова разболелась… Как дела в школе? Тима освободился от ее объятий и поспешил к своей комнате, на ходу говоря что-то о том, что у него все прекрасно и что он не голоден. Мать проводила его грустным взглядом. Она понимала, что нужно бы как-то развить разговор, приласкать сына, но была слишком утомлена. Мучаясь от головной боли и материнского бессилия, она удалилась на кухню. Тима запер дверь, бросил рюкзак на стол, а сам лег на кровать. Он не хотел ни о чем думать. Ни о матери, ни о маленькой сестре, ни о бесконечных маминых ухажерах, ни о разводах, ни об отце, которого он не видел уже несколько лет. Он достал из кармана телефон и вышел из реальности. Он быстро нашел страницу Никиты в «ВКонтакте», но прежде чем нажать на кнопку «Добавить в друзья», зачем-то стал разглядывать его фотографии. К одиннадцатому классу Тима остался без друзей. Рядом с ним были лишь немногочисленные люди, с которыми он более-менее хорошо общался. Разглядывая фотографии Никиты, Тима вспомнил, что от этих людей кое-что слышал о Кондратенко. Год назад Никита подрался с каким-то парнем, назвавшим его пидором. После этого по школе поползли слухи, из которых половина, конечно, была ложью, но были и реальные факты. Суть была в том, что Никита — самый настоящий гей. Со временем слухи утихли, а на Никиту перестали обращать внимание. Теперь же Тима об этом вдруг вспомнил. Он смотрел на фотографии Никиты и невольно начинал убеждаться в правдивости тех слухов. Но Тима быстро опомнился: внешний вид человека и даже сигареты с ментолом никак не могут говорить о его сексуальной ориентации. Да и сам Тима не очень то гетеро, судя по всему. Выбросив все ненужные мысли из головы, он добавил Никиту в друзья и отправил ему адрес библиотеки.4.
Уже час Тима бесцельно бегал глазами по строчкам из какого-то журнала, который взял со стойки свежей прессы, чтобы скоротать время. Он ждал Никиту и жалел, что не взял с собой учебники — за это время ожидания он мог уже сделать домашнее задание. Зато у него появилось время немного подумать. О ком? Конечно же, о Мироне Яновиче! Любой другой парень удивился бы или даже испугался, если бы вдруг обнаружил в себе такой нездоровый интерес к взрослому мужчине. Но Тима не был удивлен. Однажды с ним уже случилось такое, но Тима предпочел выбросить этот случай из памяти. Единственное, что он разрешил себе помнить — это горький опыт: если уж вляпался, то лучше не сопротивляться, помучаться какое-то время, а там — полегчает, пройдет. В библиотеке царила особая тишина, состоящая из ровного дыхания посетителей и шелеста страниц. Эту идиллию прервал громкий хлопок двери и размеренные шаги. Тима оторвался от журнала, внезапно обнаружив, что пролистал почти все страницы, но не запомнил ни одного предложения. Он поднял глаза и увидел приближающегося к нему Никиту, которого сопровождали возмущенные взгляды посетителей и строгой библиотекарши. Невозмутимо улыбаясь, Кондратенко плюхнулся на стул напротив Тимы. — Скучал? — весело спросил он. — Извини, я немного опоздал… — На час. — Ой, не драматизируй, чел! — Никита привычным жестом поправил прическу, а потом театрально размял плечи, говоря: — Ну-с, приступим к тяжкому труду. Темой их реферата была поздняя поэзия Гумилева. Тима притащил пыльные сборники критических статей, биографию и книги со стихами. Целый час он усердно читал и выписывал, пока Никита со скучающим видом листал одну из книг, даже не утруждаясь вникать в ее содержание. Почувствовав, что ему нужен небольшой перерыв, Тима отложил книгу в сторону и вдруг увидел, что все это время Никита самым бессовестным образом пинал хуи. Кондратенко встретился с его возмущенным взглядом и демонстративно откинулся на спинку кресла. — Скучно, — протянул он. — Скучно? — Тима сказал это слишком громко и, услышав, как на него шикает старуха-библиотекарша, гневно прошептал: — А ты работать не пробовал? Выписал бы что-нибудь полезное… — Послушай, — Никита взмахнул челкой, откидывая ее со лба. — Неужели ты думаешь, что я буду тут въебывать, как проклятый? — Думаю. Это ведь наша с тобой совместная работа, а это значит… — У меня есть идея! — в глазах Никиты блеснули озорные огоньки. — Если ты хочешь, чтобы я помогал тебе, а я хочу, чтобы было не так скучно, то можно, эм, разделить обязанности. Снова раздалось шиканье библиотекарши. Тима устало собрал книги в стопку, чтобы вернуть их на место. — И что же ты понимаешь под разделением обязанностей? — Ну смотри: один час мы усердно работаем, как этого хочешь ты, а другой час проводим время, как хочу я. Тима взглянул на повеселевшего Никиту и вымученно сказал: — Что ж, если по-другому мне не заставить тебя, а вкалывать в одного я не хочу, — «Чтобы не опозориться с незавершенной работой перед Мироном Яновичем» — мысленно добавил он, а сам продолжил: — То мне придется согласиться. — Отлично, — Никита посмотрел на экран своего телефона и стал собираться уходить. — Сейчас у меня есть пара дел, но я клятвенно обещаю прочитать статейку о Гумилеве. Только и ты не забывай, что за мной веселое времяпровождение в твоей компании. — Заметано, — кивнул Тима.5.
Оказавшись в своей комнате, Тима сразу сел за стол и достал учебники. За стеной раздавался голос матери — она убаюкивала сестру Тимы. Она, наверное, и не заметила, что сын вернулся домой. Но он был только рад этому. Заткнув уши наушниками, чтобы не отвлекаться, он стал делать домашнее задание. Дела с учебой у Тимофея шли неплохо. У него было много свободного времени, и он грамотно его использовал. Основной упор он делал на предметы, которые ему предстояло сдавать на Итоговых экзаменах. Остальные — по мере надобности. Учителям он нравился, ведь с ним не было никаких проблем — сидит себе, выполняет нужный уровень да и ладно. Тиму это тоже устраивало. Пока не появился Мирон Янович. За окнами давно стемнело. Тима сидел с зажженной лампой и разбирал события Октябрьской революции. Вдруг он услышал вибрацию телефона. Ему звонил Никита. Тима приложил телефон к уху: — Да? — Хэй, еще помнишь о своем обещании? Надеюсь, что помнишь, — голос Никиты был оживленным. — Самое время повеселиться. Спускайся, я жду тебя. — Но… Как ты узнал, где я живу? — Пфф, малыш, у меня знакомые по всему городу, в том числе и в твоем доме. Я уже здесь, так что давай живее. Тима не успел ничего возразить — Никита положил трубку. Пришлось одеваться и красться по коридору к входной двери. Судя по всему, мать была на кухне. Оттуда слышались шаги и усталые вздохи. Тима уже обулся, когда она вышла из кухни и с удивлением на него посмотрела. — Куда ты так поздно? — спросила она. — Ма, там… Друзья… Мне срочно нужно, — врал Тима и на ходу застегивал джинсовку. — Но завтра ведь в школу. Тима ее уже не слышал. Он исчез за дверью, а мать осталась в прихожей. Она была встревожена: никогда раньше Тима не уходил из дома на ночь глядя. В следующую минуту она услышала детское хныканье и поспешила в детскую, все еще думая о сыне.