Доктор и Маска. Чума и одержимость 2. Другая история

С тех пор прошло пятнадцать лет. Десять — со смерти папы, пять — с момента начала сотрудничества с объектами. Фонд отстраивается. Подозрительно долго отстраивается. Но речь не об этом, а о возобновлении связи с Доктором и Маской. Две тысячи пятый год, начало сотрудничества. Нашли настоящего Пирамидоголового. Подписали договора с ¼ частью объектов, с теми разумными, кого нашли. Дует на связь не выходит. Месяцы поисков дают результаты только в нахождении других существ, но не этих двоих. Пирамидхед не желает хоть что-нибудь рассказывать. Две тысячи десятый год, тринадцатое марта. Они наконец-то связались, просят переговоров. Договорились встретиться в одном заброшенном ангаре авиакомпании «Umbrella». Две тысячи десятый год, пятнадцатое марта. Док в плохом состоянии, о Маске вообще молчу. Помогли чем смогли. Наверное, их сильно потрепало. Дует согласились на помощь. Две тысячи десятый год, двадцать шестое апреля. Чумник всё же поведал, что с ними случилось. Фонд устроил облаву на убежище объединившихся «монстров», безоружных, ослабленных побегом и долгим путешествием. Кого-то упекли в отстроенную часть базы, другим удалось сбежать раненными. Вот тебе и «люди». Вот тебе и «человечнее». Две тысячи десятый год, первое июня. Моей «корпорации» удалось найти оставшихся свободных объектов, поставить их всех на ноги. Доктор с Маской особо на контакт не идут. Как же им тяжело пришлось, похоже. Но эти печальные взгляды в мою сторону. Они что-то знают о том дне, о смерти папы. Две тысячи десятый год, третье июня. Всё больше людей верит нам. О чем я? В 2005-м году поверивших была всего лишь небольшая горстка, а сейчас их 2/3 населения. Маска с трудом в это верит. Док как-то нейтрально относится. Конечно, столько лет всех подобных дуэту считали уродами, чужаками, пустым местом. Две тысячи двенадцатый год. Этот год вышел удачливее. Чума и Одержимость начали общаться с членами Фонда Регулировщиков. Странное название, верно?) Ну да ладно, сейчас не об этом. Друзья смогли найти общий язык со всеми работниками, как и все объекты, а со мной больше разговаривают по-деловому, как с кем-то посторонним. Но ведь отец работал с ними, работал в SCP-Фонде, информацию о семье не запрещено говорить, разве нет? Две тысячи четырнадцатый год, девятнадцатое декабря. День смерти папы. Они решились рассказать, что произошло с отцом. Неужели я узнаю, почему его не было, как он погиб? Но хочу ли я знать? Хочу ли я портить о нем память, что есть? Но ведь он был хорошим, нет? Стоит ли говорить про шок, что охватил меня в тот день. Я не знала, что папа сдружился с ними, что он жертвовал ради них всем так же, как и ради нас с мамой, не знала, что в первый побег при нем, папа стал вторым Пирамидхедом, «ледяным» Пирамидхедом, не знала, что таким его сделали Док с Маской, не знала, что именно поэтому отец не вернулся домой с очередной смены, не знала, что погиб за дорогих ему людей. Две тысячи четырнадцатый год, двадцатое декабря. Первую половину дня я пыталась осознать случившееся с папой, вторую-плакала, сидя рядом с ними. Отец был прав, объекты намного человечнее людей, намного мудрее. Как же хорошо знать, что рядом есть такие люди, которые близки тебе по горю, по взглядам, по интересам, и так же различным с тобой во всём этом. Как же легко стало после тех посиделок, разговоров. Две тысячи пятнадцатый год, семнадцатый год. SCP-Фонд может развалиться за ненадобностью, что мало вероятно. Переформируют, вероятнее всего. В дом для них. Стоит надеется на лучшее. Док и Маска остаются с нами с мамой. За эти пять лет мы смогли добиться хоть какого-то понимания к объектам. Дуэт всё чаще смотрят на scp-фондонцев с подозрением. Что-то не так, что-то не так…