Вероятность ничтожна

            - «Молодец, Чонгук, просто победитель по жизни», - удручённо вздохнул брюнет, с головой зарывшись в одеяло и дав себе твёрдую установку не вылезать из-под него как минимум до обеда, ведь он обещал Паку старшему зайти проведать Чимина, а попусту разбрасываться словами было не в его характере.             Благородная черта, воспитанная в нём Лиеном – любимым родителем, перед которым он умудрился выставить себя чёрт знает в каком свете. Мало того, что малознакомого альфу в дом притащил (в то время как сам целую истерику устроил лишь из-за того, что папин коллега по работе безобидно распивал чай на их кухне), так и чуть не отдался ему прямо на кухонном столе. Причём с превеликим удовольствием, щедро приправленным бьющим через край энтузиазмом.             Хотя, если честно, как раз о втором омега ни капельки и не жалел.             Упустить шанс на заведомо потрясающий секс с охренительным (во всех отношениях) альфой – уж извините, Чонгук ещё не настолько тронулся умом и пусть случайных перепихонов в его жизни было достаточно (спасибо затяжной депрессии и четырём месяцам целенаправленного зависания во всевозможных барах и клубах), ни один из них даже в подмётки не годился одним лишь умелым прикосновениям Ви, буквально заклеймившего его молочную кожу своими длинными изящными пальцами, которые так и хотелось почувствовать внутри, самоотверженно насадившись на них до самого основания. А потом по очереди смакующе обсосать каждый, игриво прикусывая за…             - Да мать твою за ногу! – раздражённо чертыхнулся сквозь сжатые зубы Чон, болезненно морщась от трения чувствительной головки мгновенно затвердевшего члена о резинку боксеров и обречённо утыкаясь носом в подушку, сладко пахнущую молочным шоколадом с лёгкими нотками его бананово-карамельного геля для душа.             – Чтоб тебя, Ви! – недовольно поморщился брюнет, запуская руку под резинку боксеров и обхватывая пульсирующую от нетерпения плоть в кольцо пальцев, облегчённо выдыхая от желанной волны удовольствия, прошившей всё тело разрядом приятно покалывающего тока, красочно возродившего в памяти недавние воспоминания о самом горячем завтраке в его жизни.             - Мммм…- протяжно промычал омега, начиная быстро себе надрачивать, в мельчайших деталях представляя что было бы, задержись папа на работе чуть подольше.             Сероволосый наверняка бы сначала медленно и осторожно его растягивал, а после очень долго и с остервенением вдалбливал в этот несчастный жалобно скрипевший в такт стол, больно сдавливая бёдра и оставляя глубокие метки укусов по всему телу, причиняя нестерпимую боль и дичайшее наслаждение одновременно.             Вгоняя в невероятнейший экстаз, однозначно бы заставивший Чонгука позорно кончить первым, судорожно поджимая пальцы ног и обильно изливаясь на живот альфы, который он непременно начисто вылизал бы после.             Боже, как же брюнет хотел вживую посмотреть на выражение лица этого грёбанного Аполлона в тот самый момент, когда он с животным рыком перешёл бы на рваный темп, кончая глубоко внутрь его задницы и удовлетворённо облизывая красные искусанные губы.             - АХХХХХ, - не смог сдержать громкий стон Чон (хорошо хоть подушка его немного приглушила), сотрясаясь в бурном оргазме и грязно пачкая спермой собственные шорты и простынь.             Где-то ещё пару минут приходя в себя, омега тяжело дышал в подушку, жадно затягиваясь насыщенным запахом сероволосого, особо не спешившим выветриваться не то, что с этой постельной принадлежности - из самогО дома, пытаясь успокоить бешено скакавшее по грудной клетке сердце, во весь голос распевавшее в адрес Ви многостраничные дифирамбы и в любой момент готовое самозабвенно её проломить, покорно упав альфе в ноги и даже ни разу не поморщившись от угрызений совести перед Чонгуком.             - Да, да, я знаю, он хорош, – понимающе поддакнул ему брюнет, откидывая край одеяла в сторону и абсолютно нехотя, но всё же поднимаясь с кровати, неспешно двигаясь в сторону ванной и неожиданно приходя к совершенно противоречивой мысли о том, что Тэхён (кажется, так назвала его госпожа Ким, выпроваживая со своего крыльца) действительно его одна сплошная ходячая слабость.             Непозволительная роскошь, которую он клятвенно пообещал себе больше никогда не испытывать. А как мы уже знаем, слова на ветер Чон не бросал, окончательно запутавшись в том, что же ему со всем этим делать.             - Чонгук, ты пришёл! - радостно воскликнул Чимин, отрывая взгляд от белого ноутбука, что лежал перед ним на кровати, и удобнее прижимая к туловищу скрещенные в позе лотоса ноги.             - Ну, вообще-то я пришёл ещё пятнадцать минут назад и всё это время пытался выбраться из никак не разжимавшихся объятий твоего папы, который безостановочно благодарил меня за оказанную тебе помощь, параллельно твердя о том, какими хорошими оказались вчерашние таблетки, и как ты прекрасно чувствовал себя сегодня утром, когда проснулся. Даже торт из моих рук принимать не хотел, мол, я и так слишком много для вас сделал, - театрально закатил глаза Чонгук, закрывая за собой дверь и присаживаясь рядом на застеленную бирюзовым покрывалом двуспальную кровать, устало разминая затёкшие в стальных тисках взрослого плечи.             - Ты принёс торт? - заинтересованно развернулся к нему Пак, в глазах которого отчётливо были видны огромные красные сердечки. Причём совсем не в адрес брюнета.             - Серьёзно? - недоумённо вскинул бровь Чон, смотря на невинно хлопавшего длинными ресницами омегу, как на ненормального. - Из всего, что я сейчас сказал, ты услышал только фразу про торт?             - Он с глазурью или посыпкой? - невозмутимо поинтересовался розоволосый, полностью разворачиваясь к нему всем корпусом и нетерпеливо потирая руки в предвкушении скорой дегустации десерта.             - Чимин, блин! - укоризненно воскликнул Чонгук, несильно треснув его по затылку и получив в ответ полный искреннего непонимания взгляд, словно говоривший "Что я такого сделал то?". - И почему твой мозг всегда отключается, когда речь заходит о еде?             - Это у нас с ним семейное, - внезапно ответил ему чей-то басовитый голос, обладателем которого оказался высокий широкоплечий мужчина со светлыми волосами, любопытно высунувшийся по пояс из-за беззвучно открывшейся двери, приветливо подмигнув нервно вздрогнувшему и резко повернувшемуся на звук Чону.             - Отец! - лучезарно улыбнулся Чимин, воодушевлённо слезая с кровати и едва заметно морщась от остаточных спазмов внизу живота, снизивших свои обороты примерно на восемьдесят процентов сразу же после приема первой и вправду чудодейственной таблетки Чонгука.             - Здравствуйте, мистер Пак, - немного растерявшись, но всё же сумев взять себя в руки, как можно твёрже произнёс брюнет, рывком поднявшись с кровати и учтиво ему поклонившись.             - Ой да ладно, к чему такие формальности! - беззаботно махнул рукой взрослый, толкая дверь в комнату и появляясь перед ними во всей красе, а именно с огромной коробкой пиццы в руке, заставившей Чимина крайне восторженно взвизгнуть и буквально повиснуть живым обручем на шее родителя. - Мой муж так долго вчера о тебе говорил, что я даже ревновать начал, - непринуждённо усмехнулся он, умильно морщась от признательных поцелуев сына, уже успевшего забрать коробку из его рук, вцепившись в неё как в самое дорогое сокровище на всём белом свете. - Мне же не стоит начинать волноваться?             - Поверь, любимый, я со всеми потрохами только твой, - иронично закатил глаза вошедший в комнату шатен, нежно чмокнув супруга в щёку и невольно опустив взгляд на коробку с пиццей, которую розоволосый инстинктивно сразу же прижал ближе к телу. - Минхо, дорогой. Почему в руках нашего сына запрещённая мной пицца с солёными огурчиками и двойной порцией бекона? – тоном, полным откровенного недовольства и осуждающего упрёка заметил он, вопросительно вскинув бровь и пристально посмотрев в безвинные янтарные глаза мужа.             - Всё ради его блага, Бэй. В этот сложный для нашего мальчика период жизни, мы, как заботливые родители, должны всячески поддерживать его созревший организм. В том числе и необходимыми для общего усвоения углеводами, - тоном опытного знатока успокаивающе произнёс блондин, защищающе загораживая Чимина своей спиной и добродушно улыбаясь явно закипавшему от неприкрытого раздражения супругу, у которого в любую секунду пар готов был повалить из ушей.             - Единственное, что в его организме созрело - это щёки и всё, благодаря тебе одному, с самого детства балующему его всем, чего он только захочет!             - Папа! - возмущённо воскликнул розоволосый, обиженно нахохлившись и встав в оборонительную стойку, разведя в стороны ноги и претензионно уперев свободную руку в бок.             - Прости, сынок, но я всего лишь констатирую факты. Твои щёки и вправду...             - Пап, пожалуйста, уйди! - умоляюще произнёс Чимин, бросив в сторону нерадивого родителя взгляд, полный стыдливого отчаяния с едва заметными нотками нервозного тика. - Отец, скажи ему!             - Всё-всё, воробушек, мы с папой уходим! - ласково усмехнулся его милому виду блондин, бережно схватив мужа за локоть и призывно потянув в сторону кухни.             - Эй! Я вообще-то не договорил! - хотел было воспротивиться шатен, но встретившись глазами с попрекающим взглядом супруга, удручённо вздохнул, вынужденно стушевавшись и смиренно направившись за ним прочь из комнаты.             - У тебя забавные родители, - без тени сарказма заметил Чонгук, когда за ними закрылась дверь, расслабляя неосознанно напрягшиеся до этого плечи и садясь обратно на кровать, забираясь на неё с ногами и прижимая одну из них к туловищу.             - Ага. Просто главные звезды цирка Шапито, - насмешливо хмыкнул Пак, утомлённо плюхаясь на постель и без каких-либо церемоний увлечённо приступая к распаковыванию пиццы, аппетитный запах которой уже успел пропитать собой всю комнату, маняще щекоча ноздри и вызывая во рту усиленное слюноотделение.             - То ли ещё будет, когда отец позовет нас пить чай, а папа обязательно проорёт что-то о моем, по его мнению, лишнем весе, которым он почти всегда ухищряется меня приткнуть.             - Ну, вообще-то тебе и впрямь не помешает...- хотел было поддеть его Чон, но непредвиденная встреча его лица с маленькой подушкой в форме сердца с вышитой на ней потешной мордочкой (которая почему-то напомнила ему о Ви, хотя думать о нём сейчас совсем не хотелось) беспощадно разрушила все его наполеоновские планы.             - Я, между прочим, тут страдаю! - уязвлённо упрекнул его розоволосый, доставая из коробки самый большой по виду кусок и откусывая почти его половину, блаженно закатывая глаза и испуская вселенски одобрительный стон.             - Смотри, своими страданиями покрывало не испачкай, - беззлобно усмехнулся брюнет, подставляя подушку под спину и откидываясь на неё с шумным выдохом.             - Завидуют обычно молча, - деловито вскинул измазанный в томатном соусе подбородок Чимин, руками же немного ближе пододвинув коробку к Чонгуку в благосклонном одолжении, вызвавшем на губах брюнета солнечную улыбку.             - Прости, но тебе придётся принять весь удар на себя, - переигрывая с сожалением парировал Чон, состроив печальную мордашку и огорчённо скривив полные губы. – Я на более…лёгкой пище.             - Сказал человек, слопавший вчера шесть папиных бутербродов с тройной порцией сыра, - скептично вздёрнул бровь розоволосый, уже успевший снова придвинуть коробку ближе к себе и с нескрываемым упоением приняться за поедание второго куска пиццы.             Чонгук уже открыл было рот, чтобы ему возразить, как вдруг дверь в комнату слегка приоткрылась и из-за неё показался радушно улыбнувшийся отец омеги.             - Чимин, Чонгук! Прошу к столу, на чай с тортиком.             - Ни одного куска которого, кое-кто с розовыми волосами и чрезмерно пухлыми щёками не получит, так как наверняка прямо сейчас уже вовсю уплетает принесённую тобой пиццу! – донесся с кухни брюзгливый возглас его мужа, заставивший Чимина кисло поморщиться и с небывалой тяжестью на сердце, но всё же положить недоеденный им кусок пиццы в коробку, бросив в сторону Чона пессимистичное «Я же говорил».             - Милый, не заставляй ребенка краснеть перед другом! Он у него не каждый день появляется! – укорительно бросил блондин в адрес супруга, утешительно подмигивая сыну и быстро ретируясь обратно на кухню.             - Тебя хоть немного утешит, если я попробую урвать для тебя один кусочек торта? – подбадривающе улыбнулся Чон, поднимаясь с кровати и участливо протягивая руку понуро опустившему голову омеге.             - Неа, - тяжко вздохнул розоволосый, беря его за руку и неохотно сползая с постели. – Вот если бы их было два, тогда бы я ещё подумал, - как бы невзначай пожал плечами Пак, получая несильный толчок в бок и светло улыбаясь приятно греющей сердце мысли о том, что в его жизни и вправду впервые появился кто-то стоящий.             Да уж, так громко и продолжительно смеяться Чону ещё не доводилось. Как и наблюдать пунцово-красное лицо Чимина, у которого даже волосы и те стали на оттенок темнее, когда его отец начал рассказывать очередную историю о том, как их дражайший сыночек лет в пять каким-то чудом умудрился сбежать из дома, чуть не вызвав у следившей за ним няни (дочери их соседей, отлучившейся всего на пару минут) сердечный приступ, беспечно поболтав со всеми гулявшими на свежем воздухе соседями и умудрившись выклянчить у них целый пакет различных сладостей, с самым невинным видом предложенных обоим родителям, на всех парах примчавшимся с работы домой и нашедшим своё чадо мирно лепящим куличики на заднем дворе.             - Так, всё, мы ушли в мою комнату! – после получасового застолья и десятка вот таких крайне смущающих историй из его детства не выдержал Пак, резво подорвавшись со стула и схватив за шкирку мучительно поперхнувшегося чаем брюнета, явно не готового так скоро уходить из-за стола, а точнее отлипать от тарелки с горячими бутербродами, что ещё вчера безоговорочно заняли почётное второе место в списке его наилюбимейших блюд (на первом, само собой, были папины фирменные блинчики с мясом).             Однако выбора розоволосый ему не оставил, бесцеремонно вытащив из-за стола и настойчиво утащив в свою комнату под безмолвный аккомпанемент снисходительных улыбок взрослых, как ни в чём не бывало продолживших своё импровизированное застолье.             И вот, после двадцати минут нечленораздельного бурчания себе под нос, сопряжённого с поеданием оставшихся кусков остывшей пиццы, на этот раз уже в компании Чонгука (разбередившего аппетит двумя бутербродами), Чимин наконец-то смог успокоиться, предложив посмотреть сериал «Очень странные дела», который он уже давно хотел посмотреть, да руки так и не доходили.             Охотно поддержав его выбор, Чон удобно разместился на кровати в сидячем положении, заботливо приобняв утомлённо примостившего на его плече голову Пака и полностью погрузившись в мрачную и довольно увлекательную атмосферу сериала, который, к слову, тоже был у него на примете.             - Слушай, Чонгук…ты что-нибудь знаешь о бете, что спас меня вчера? – после пятнадцати минут просмотра нерешительно спросил розоволосый, всё это время задумчиво вырисовывавший замысловатые узоры пальцем на ткани его худи в области живота.             Вопрос, конечно, интересный и Чон бы с радостью сам себе его задал (уж слишком настораживающим был этот внештатный эксперт по омегам), хотя Чимину и необязательно было знать об его внутренних опасениях.             - Может и знаю, а тебе-то зачем? - спокойно ответил брюнет, не отрывая взгляда от событий на экране и стараясь казаться в меру беспристрастным.             - Замуж за него хочу, - саркастично хмыкнул Пак, поудобнее устраиваясь на его плече и нарочито мечтательно вздыхая. – Как увидел его на фоне туалетных раковин, так меня сразу и бабахнуло в самое сердечко.             - В каждой шутке есть доля правды, - умильно усмехнулся Чонгук, легонько потрепав его по волосам. – Правда, он бета и вам двоим друг с другом не светит.             - Говоришь так, будто родиться бетой - приговор, - несогласно хмыкнул Чимин, инстинктивно обхватив его рукой поперёк талии и крепко обняв.             - Вы не сможете зачать детей, - просто ответил Чон, не в силах скрыть едва заметно промелькнувших в его голосе ноток грусти.             - Двадцать первый век на дворе. Есть и другие способы их завести, - беззаботно парировал розоволосый, утыкаясь носом в его шею и тут же удивлённо от неё отстраняясь. – Это что, засосы?             - Нет, я банки туда ставил, - на автомате парировал брюнет, быстро накидывая на голову капюшон и делая вид, что он тут вообще ни при делах. – И возвращаясь к теме зачатия – зачем идти в гору обходным путём, когда можно напрямую подняться на неё по лестнице?             - Чон Чонгук, не переводи тему! – требовательно укорил его Пак, скидывая с головы Чона капюшон и, несмотря на его отчаянное сопротивление, нагло начиная стирать с его шеи щедрый слой тоналки. – Ах ты, маленький конспиратор! Да у тебя альфа появился!             - Во-первых, не твоё дело! – недовольно поморщился брюнет, осторожно дотрагиваясь до покрасневшей от трения кожи, подушечками пальцев ощущая её усилившуюся пульсацию. – А во-вторых, даже если и появился, с чего ты взял, что это альфа? (Неужели учуял, несмотря на его двухчасовые потуги по вытравливанию запаха Ви из дома?).             - Не знаю, почему-то представил рядом с тобой именно альфу, - благодушно пожал плечами Чимин, глаза которого уже в следующее секунду широко распахнулись от внезапной догадки. – Это случаем не тот самый Ви, который утащил тебя куда-то из столовой в начале недели?             - Или ты сейчас же прекратишь свой нелепый допрос или я ухожу! – констатирующе произнёс Чонгук, собираясь подняться с кровати, но не делая этого из-за испуганно встрепенувшегося розоволосого, цепко вцепившегося руками в его худи.             - Прости меня, я…я наверное и правда слишком дотошный, - виновато выдохнул Пак, в глазах которого ярко промелькнула настолько глубокая печаль, что Чон ненароком поёжился от болезненного щемления в собственном сердце. – Если ты захочешь уйти, я пой…             - Шутишь, что ли? – серьёзно перебил его брюнет, стискивая заметно растерявшегося омегу в объятиях и указывающе кивая на ноутбук. – Мы же ещё даже первую серию не досмотрели!             Радостный выдох, полный видимого облегчения и вселенской благодарности, вырвавшийся из груди Чимина, стал для Чонгука ещё одним доказательством того, что у этого милейшего на вид паренька тоже есть свои скелеты в шкафу. И от этого осознания оберегать его захотелось в два раза больше.             По прошествии трёх часов, проведённых за неотрывным просмотром сериала в уютных расслабляющих объятиях Чона, розоволосый уже вовсю пачкал его худи слюнями, забывшись в глубоком умиротворенном сне, покой которого брюнет совестливо не осмелился нарушить, аккуратно выпутавшись из его объятий и бережно укрыв сонно причмокивавшего губами омегу свободной стороной покрывала.             Время неумолимо бежало вперед, а это значило, что уже совсем скоро ему предстоял неизбежный разговор с папой, к которому не мешало бы основательно подготовиться. Причём как морально, так и физически, ведь Чонгук наперёд предвидел крайнюю степень своей вымотанности после него, потому что врать Лиену он не умел, как и скрывать от него свои настоящие чувства.             Чувства, малейшую вероятность которых он настойчиво отрицал, не желая быть зависимым от чьего-то существования, чьих-то поцелуев и объятий в целом.             Его сердце и так достаточно настрадалось и без всех этих человеческих заморочек. Внутри оно – бездонная дыра, высосавшая из нутра Чона последнюю крупицу доверия к людям и веры в безоблачное будущее в объятиях любящего мужа и прелестного сынишки с его антрацитовыми глазами, снаружи же - блёклая оболочка того живо бившегося органа, которым когда-то было.             Подвергнуть его ещё большим страданиям (а брюнет где-то слышал, что любовь ранит больнее всего) он просто не мог, потому что знал – этого то оно уже точно не выдержит.             Как бы он ни храбрился. И каким бы стойким себя не считал.             Встряхнув головой в попытке отогнать от себя непрошеные мысли, Чонгук учтиво попрощался с родителя Чимина, напоследок умудрившись с грехом пополам, но всё же уговорить его папу разрешить спящему чаду один кусочек торта, пообещав выполнить его обязательное условие в виде завтрашнего визита в их дом в то же самое время.             Ну а сейчас нужно было возвращаться домой, к папе, который наверняка уже скоро проснётся, непременно пойдя на кухню и заварив свой любимый зелёный чай с мелиссой.             Решив немного удлинить путь до дома в желании проветрить загруженную тягостными мыслями голову, заодним прикупив каких-нибудь вкусняшек для их «душевного» разговора, брюнет где-то около часа бесцельно мотался по округе, пока наконец не пришёл к маленькому неприметному кафе через пару улиц от дома, на которое обычно даже внимание не обращал, но сейчас почему-то именно на нём решил остановить свой выбор.             Зайдя внутрь и оценив уютное оформление небольшого прямоугольного зала с широкой дубовой барной стойкой во всю стену и многочисленными цветочными горшками, гармонично развешенными на стенах возле ряда нежно-салатовых столов с кожаными тёмно-коричневыми диванчиками по обе стороны от каждого, на твёрдую четверку с плюсом, Чон заказал себе два «Латте» и пару фисташковых чизкейков с собой, терпеливо прождав пять минут, прежде чем его заказ приготовили.             И вот уже было почти выйдя за порог кафе, брюнет вдруг явственно учуял знакомый запах и, непроизвольно сделав шаг назад, обернулся, встретившись взглядом с его обладателем, потерянно застывшим возле барной стойки.             - А ты какого чёрта здесь делаешь?