Вероятность ничтожна

            - В стотысячный раз повторяю, пап – со мной всё хорошо, звоню с номера моего знакомого, и нет, он не какой-нибудь там маньяк, который заставляет меня всё это говорить под угрозой физической расправы, - раздражённо закатил глаза Чимин, последние десять минут размашистым шагом меривший засеянную тёмно-зеленым газоном лужайку перед собственным домом, тщетно пытаясь убедить одного из родителей (второй был намного более спокойный в плане паникёрства и преждевременных выводов, за что ему огромное спасибо) в том, что он цел, невредим и даже немного накормлен (ещё одно спасибо уже Джей-Хоупу, щедро оплатившему его хот-дог с двойной порцией перчиков халапеньо и большой стакан недавно выпущенной в производство кока-колы с привкусом жвачки, которая, к слову, оказалось очень даже ничего на вкус), однако никакие, даже самые здравые и веские, доводы сына не могли убедить Пака старшего, вынужденного уехать к одному из клиентов по срочному вызову (вместо того, чтобы отправиться в живописно-красочный тур по больницам и моргам, наверняка гарантировавший бы ему непередаваемо безудержное веселье) не волноваться за любимое чадо, привычно-успокаивающий голос которого он впервые за последние пять лет (именно тогда это внегласное правило ежедневных звонков «Со мной всё хорошо» укоренилось в их семействе, так как омега пошёл в старшую школу, а это автоматом подразумевало кучу времени за пределами дома) вдруг не услышал.             И просто дико из-за этого испугался.             Настолько сильно, что ни о чём и ни о ком другом думать просто не мог.             Каждым туго натянутым до предела нервом предчувствуя приближение чего-то крайне тревожного.             Тревожного и очень плохого.             - Пап, если ты сейчас начнёшь плакать, мне придётся забронировать тебе комнату в дурке, а ты же не хочешь взваливать на мои хрупкие плечи такие муторные хлопоты, - обречённо посмотрел на стремительно темнеющее светло-синее небо, покорно начинавшее отдавать себя во власть тягуче сгущавшихся сумерек, омега, сорвав с губ неподалеку курившего парня невольный смешок, сразу же привлёкший внимание резко опустившего голову розоволосого, укоряюще вперившего в своего нового «друга» осуждающий взгляд. – Ты же уже наверняка созвонился с отцом и прекрасно знаешь, что он уже успел купить мне новый телефон, который отдаст мне уже завтра, когда вернётся из командировки, - поучительным тоном произнёс Чимин, стараясь сделать тембр голоса как можно более успокаивающим.             Таким, чтобы один чересчур взволнованный мужчина на том конце трубки наконец успокоился и перестал уже переживать за судьбу и здоровье блудного сына.             Хотя вряд ли у него вообще когда-нибудь получится его успокоить, ведь нельзя же, к примеру, разучить солнце светить или научить воду литься строго в горизонтальном направлении.             - И я тебя очень люблю, - снисходительно покачал головой Пак, чувствуя, как пушистый ком света из чего-то тёплого и признательного размеренно сосредотачивается где-то в области сердца, приятно согревая изнутри и привнося в душу чувство непередаваемого спокойствия и защищённости.             От абсолютно всего, что только может выкинуть эта непредсказуемая жизнь.             Даже если это будут чьи-то самые худшие кошмары.             - Ну всё, я пошёл, а то поужинать нужно и…Да блин, пап, сколько можно?! Мои щёки не пухлые, а соблазнительно полненькие, понятно тебе?! Грррр, всё, я отключаюсь! – замученно прорычал в трубку омега, быстро нажимая кнопку отбоя и как-то уж слишком тяжко вздыхая, вяло подходя к стойко старавшемуся сохранять непринуждённый вид Юнги, отдавая ему злосчастный гаджет и (морально и физически) выжато опускаясь на нижнюю ступеньку крыльца, прижимая колени к груди и с протяжным стоном вселенской усталости опуская на них голову словно на гильотину.             - Да ладно тебе, не всё так плохо, как кажется, - как бы невзначай заметил Мин, бросая окурок на землю и легонько притаптывая его носком ботинка.             - Ага, тебе легко говорить! У тебя же нет таких великолепнейших щек, о габаритных размерах которых твой папа треплется почти что без умолку! – с заметной иронией пробубнил розоволосый себе в колени, чувствуя, как желудок медленно, но верно начинает сворачиваться в трубочку из-за нового приступа голода, которых у него бывало на дню раз так триста.             Да уж, отрицать то, что Пак старший в какой-то мере был прав было нельзя. Но и признавать равноценно скоропостижной медленной смерти.             - Щёк-то, может быть, и нет, да вот только с родителями точно такая же ерунда. Правда, они совсем не из-за беспокойства надо мной чахли, - безрадостно усмехнулся бета, грузно плюхаясь рядом с розоволосым, вальяжно вытягивая ноги вперед, локтём опираясь на ступеньку, что сзади. – Наверное, поэтому я от них и ушёл, - словно это было вполне обычным на деле обстоятельством и каждый второй грешил тем же самым выдохнул он, задирая голову вверх, с увлечённым интересом разглядывая уже начавшее незатейливо покрываться бледно-розовым заревом небо.             - В каком смысле "ты ушёл"? – непонимающе вскинул голову Чимин, с нескрываемым любопытством вперивая в тускло освещаемый придомовым фонарём профиль Юнги выжидающий взгляд.             - В прямом. А разве бывают другие? – насмешливо хмыкнул Мин, поворачивая голову к Паку, целенаправленно встречаясь с ним взглядом и дружелюбно подмигивая, отчего тот сразу же смущённо опустил глаза на свои колени и зябко поёжился от юрко пробравшегося под тёплую толстовку вечернего ветра, игриво лизнувшего лишь поверхностно защищённую флисовой тканью поясницу. – Оформил эмансипацию и опеку над младшей сестрой, а потом просто взял и уехал из Тэгу в Сеул, воплощать давнюю детскую мечту в реальность - поступать в институт искусств на факультет продюсирования, о котором не грезил разве что только во сне. А хотя нет, во сне он тоже частенько мне снился, - без тени сарказма произнёс бета, ненавязчиво снимая с себя тонкую ветровку и заботливо укрывая ею заметно подрагивавшие от мартовской прохлады плечи розоволосого, признательно кивнувшего ему в ответ, стыдливо пряча ярко-красные (совсем не из-за погоды) щёки в высоком вороте галантно предоставленной ему куртки, приятно пахнувшей чем-то древесным с нотками жасмина и миндаля.             - Но как такое вообще возможно? – недоумённо поинтересовался Чимин, бросая в сторону бесстрастно смотревшего куда-то вдаль мятноволосого осторожно-скептический взгляд. – Тебе же наверняка нужны были деньги на переезд, да и судиться с собственными родителями….             - Я с ними не судился, - поспешил оборвать на корню очевидно начавшийся пристрастный допрос Юнги, который, к слову, не очень-то и любил делиться с малознакомыми людьми личной информацией, однако было что-то в этом пухлощёком омеге такое, что каким-то волшебным ранее абсолютно неведомым ему образом умиротворённо располагало, привнося в сердце твёрдую стопроцентную уверенность в том, что уж он-то не из тех, кто жестоко использует тебя и даже не поморщится.             Не из тех, кто вконец разобьёт.             Не из тех, кто окончательно и бесповоротно сломает.             - Скажем так, мы разошлись на удобных для обоих сторон условиях, - завуалированно ответил Мин, натянуто улыбнувшись и с шумным вздохом утомлённости уже было собираясь подняться на ноги, но сразу же передумывая это делать из-за цепкой хватки кукольных пальчиков Пака на своём предплечье и его робкой, но такой сердечной полной искренней благодарности улыбке.             - Спасибо. За то, что спас меня в прошлый раз. И за то, что вновь оказался поблизости в этот, - с нотками ясно сквозившей в голосе теплоты выдохнул омега, взволнованно сглатывая и уже более нерешительно продолжая: - Не знаю, что бы со мной было, если бы не ты и Джей-Хоуп.             - Думаю, что ничего плохого бы не произошло, так как ты бы наверняка откинулся намного раньше, чем те альфы-тугодумы хоть что-то начали с тобой делать, - как бы невзначай заметил бета, получая несильный хлопок маленькой ладошки пол плечу и крайне забавное ворчливые фырканье розоволосого, наигранно отвернувшегося от него в порыве обиды, горделиво задрав подбородок вверх, даже и не предполагая насколько сильное умиление разносит своим ребяческим поведением по венам Юнги, до этого момента и не представлявшего, что рядом с кем-то может быть ТАК хорошо.             Как никогда раньше спокойно.             - Да ладно тебе. Не удивительно, что они постоянно на тебя бросаются. Твой сладкий запах…- резко осёкся на полуфразе Мин, будто его с чудовищной силой кто-то ударил по голове обухом, ведь он не то что просто глупость сморозил, а чертовски сильно и крайне глупо подставился, самозабвенно позволив своему предательски расслабившемуся языку не нарочно, но всё же слегка приоткрыть завесу безмерно печальной и такой ненужной ему сейчас правды.             Правды, в которой он долгих четыре года самого себя нещадно травил.             Не желая принимать своей классовой принадлежности.             Люто ненавидя себя за то, каким родился.             - Откуда ты…- начал было непроизвольно нахмурившийся розоволосый, мысленно подмечая мгновенно напрягшиеся плечи беты и его неловко «убежавший» взгляд в сторону.             - Мне Ви сказал…что ты пахнешь дыней, - тяжело сглотнул Мин, нервным рывком подрываясь на ноги под едва заметный огонёк откровенного разочарования, бегло промелькнувший в тёмно-карих глазах Чимина, каждой клеточкой своего вымотавшегося за весьма насыщенный день тела неистово желавшего хотя бы на немного продлить то ощущение мирского спокойствия и безграничной защищенности, что доставляло ему одно только присутствие мятноволосого рядом.             С ним так неистово хотелось просто БЫТЬ, что Пак, сам того не осознавая, машинально поднялся следом на ноги, словно бета был единственной спасительной соломинкой в вязком стремительно засасывавшем болоте под незамысловатым названием «реальная жизнь» и опрометчиво упустить её означало нехило так подставиться, лишив себя всех самых удивительных и прекрасных «приятностей» на свете, которые имели бы законное место произойти.             Произойти и подарить что-то новое, светлое и очень уж притягательное.             Такое, от чего можно было и переступить через все свои клятвенные принципы и потаённые страхи.             Через всё, что когда-либо не позволяло нормально дышать.             - Ты можешь рассказать…Можешь довериться мне, - с толикой незримого отчаяния сорвалось с языка омеги, тут же трусливо съёжившегося под удивлённым и каким-то уж совсем нечитаемым взглядом обернувшегося на его голос Юнги, уже в следующее мгновение беззлобно усмехнувшегося и медленно подошедшего к нему вплотную, так, что у розоволосого молниеносно всухую перехватило дыхание, а короткие волоски на затылке рьяно поднялись на дыбы будто ответственные солдаты, бесстрашно приготовившиеся к сражению на смерть.             - Я тебя и так уже поцеловал. Думаю, это и есть высшая степень доверия, не находишь? - с отчётливыми нотками озорства заметил Мин, осторожно протягивая руку к ненароком задержавшему дыхание Чимину и бережно подправляя мило взлохматившиеся в области виска розовые волосы, тоном глубокомысленного старца вдруг добавляя: - Цени своих родителей, Чимин. Я и Джей-Хоуп всё бы на свете отдали за то, чтобы и о нас кто-то так сильно беспокоился, - немного утомлённо улыбнулся бета, ласково потрепав растерянно выдохнувшего парня по макушке, а потом просто взял развернулся и быстрым шагом направился к машине, в которой удобно откинувшийся на спинку сиденья рыжеволосый уже наверняка десятый сон видел, тактично предпочтя не лезть на рожон в виде заметно искрившей между этими двумя недоразумениями химии, внутренне же искренне надеясь, что она к чему-нибудь да приведёт, и некогда безжалостно растоптанное носком дорогого ботинка сердце Юнги наконец вновь забьётся и перестанет уже ноюще кровоточить.             Кровоточить и нестерпимо адски болеть.             А в идеале – снова научится верить людям.             Хотя бы отдельным представителям этой уныло-пагубной расы.             - Хосок, проснись, а то яйца замерзнут, - с добродушной издёвкой бросил мятноволосый, со вздохом вселенского облегчения разваливаясь на пассажирском сиденьи, вытягивая худые ноги под панелью и умильно хмыкая от заспанного вида испуганно встрепенувшегося беты, умиротворённый покой которого самым что ни на есть бестактным образом грубо нарушили, не дав спокойно допускать слюни на ярко-оранжевый тёплый бомбер.             - Ты бы за свои яйца так переживал, как за мои, - недовольно поморщился Джей-Хоуп, с силой протирая ладонями лицо, чтобы хоть как-то привести себя в «трезвые» чувства. – Такими темпами они уже через неделю будут принадлежать этому пухлощёкому обжоре, - словно это было само собой разумеющимся фактом, против которого хрен попрёшь, заметил рыжеволосый, получая несогласный щипок в плечо и предательски метнувшийся взгляд обсидиановых глаз в сторону почти уже зашедшего в дом омеги, плечи которого всё ещё были так ПРАВИЛЬНО укрыты ветровкой Юнги.             Так, словно они всегда были единственно подходящим для неё местом.             Местом, предназначенным исключительно для неё одной.             Давно не достающим кусочком пазла, который неимоверно хотелось сложить, но почему-то всегда не получалось.             Хотя теперь, наверное, вполне понятно из-за чего.             Понятно и зверски пугающе одновременно.             - Ну и денёк сегодня выдался, просто жесть! – невесело усмехнулся Хосок, поворачивая ключ зажигания и плавно заводя машину, отрывая Мина от бесцельного созерцания уже пустого волшебно ставшего каким-то удручающе одиноким крыльца. – Хочу домой и в постельку. Ты со мной? – бросил интересующийся взгляд в сторону друга рыжеволосый, матеро выруливая на главную дорогу, ведущую к выезду с улицы.             - Если ты про домой, то да. А вот если про постельку, то прости – ты как-то совсем не в моём вкусе, - театрально скривился от отвращения Юнги, вырвав из груди Джей-Хоупа заливистый смех, троекратно вернувшийся не менее веселой лучезарной улыбкой мятноволосого, неожиданно почувствовавшего нетерпеливую вибрацию входящего звонка в переднем кармане чёрных джинсов, невольно поймав себя на весьма неприхотливой мысли о том, каким же день может быть на удивление длинным, если он вдоволь насыщен значимыми, пусть и весьма нелицеприятными, событиями.             Даже и не подозревая о том, что для одного целехонько доставленного ими до самого дома омеги этот длинный день только начался.             Вместе с неуверенным, но довольно звонким звонком в парадную дверь.             - Да, Юнги, ты забыл…- обрадованно начал было Чимин (само собой, совсем не удосужившись хотя бы посмотреть в глазок), на автомате протягивая куртку, как он думал стоявшему за ней мятноволосому бете, но тут же потерянно замирая при виде взрослого худощавого альфы лет сорока, зажато переминавшегося в дверях с ноги на ногу.             - Пак Чимин? – взволнованно сглотнул явно нервничавший незнакомец, от которого буквально разило бергамотом (а его, к слову, омега просто терпеть не мог из-за специфического послевкусия в чае).             - Да, а вы…? – как можно спокойнее поинтересовался Пак, с силой сжав ветровку беты в настороженно опустившейся руке, внутренне в любую секунду готовясь трусливо бежать или храбро (не факт) обороняться, если этот странный незнакомец вдруг окажется случайно проходившим мимо маньяком, решившим заглянуть на «соблазнительный» огонёк.             - Я…Меня зовут Хван Туен, - дрогнувшим (от видимо раздиравших его душу жёстких противоречий) голосом произнёс мужчина, тяжело сглатывая и наконец сосредотачивая на лице розоволосого взгляд (до этого только и делавший что бесцельно метавшийся по периметру прихожей за спиной Пака), полный душевной усталости и невозможно удушающей горечи, от которой сердце омеги почему-то сразу же болезненно сжалось, а потом и вовсе вдребезги разбилось где-то в пятках с оглушающим звоном из-за твёрдого и решительного: - Я твой отец.             Не иначе как приговором сорвавшегося с губ незнакомца.