Вероятность ничтожна

            «Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети».             Эти заезженные дико раздражающие слова, бесстрастно прозвучавшие по ту сторону линии уже в третий раз, заставили Чонгука сосредоточенно нахмуриться, прикидывая в уме возможные варианты непринятия Чимином его входящих «волнующихся» звонков (а то вдруг вовремя не накормили, и он там мёртвый где-нибудь валяется), а тёплые едва ощутимые касания мягких губ на шее и крепкая хватка рук Ви на талии уже через мгновение сумели знатно расслабить.             Да так, что думать о чём-либо другом больше не хотелось, а скорее даже – не представлялось возможным.             - Хватит уже о нём переживать. Он вроде бы уже взрослый мальчик, и к тому же Юнги отчитался, что проводил его до самого крыльца. Ты же сам слышал, - успокаивающе прошептал ему на ухо альфа, пустив вниз по шее россыпь волнующих мурашек, закончивших своё занимательное путешествие по телу Чона где-то внизу живота, сконцентрировав в этой «интригующей» области, казалось бы, всю имевшуюся в организме омеги кровь, буквально вынудив его член начать заинтересованно набухать в унисон с дыханием, стремительно становившимся прерывистым и хриплым.             - Ага, вот только ключевое слово здесь «мальчик», так что…Мммм, - не в силах продолжить хоть какую-то связную речь из-за проворных рук Тэхёна, уже успевших юрко проскользнуть под синюю футболку, легонько оглаживая бока и намеренно задевая затвердевшие соски, и его не менее умелых губ, жадно начавших оставлять на заживающих следах от своих же засосов новые, протяжно застонал брюнет, спасительно вцепившись мёртвой хваткой в небольшой круглый светло-коричневый стол, что являлся обязательным предметом интерьера почти всех номеров мотеля «Айсберг» в Пусане, где они решили остановиться на ночь. – Нам обоим…сначала нужно помыться…и... - бессвязно пробормотал он, больно прикусывая разбитую губу от ощущения сильной хватки рук сероволосого на своей заднице, толком и не замечая, как тот разворачивает его к себе лицом, хитро прищуренным взглядом смотря в расфокусированные от ярко сквозившего в них животного желания глаза Чонгука.             - Мы ведь всегда можем совместить приятное с полезным, да, малыш? – задал скорее риторический, нежели чем насущный вопрос Ви, улавливая в глубине антрацита напротив вскользь промелькнувший огонёк одобрения, и, победно улыбнувшись, впился в губы Чона чувственным поцелуем, призывно утягивая его в сторону ванной комнаты, бережно придерживая за талию от случайного (не дай Бог) падения, а это омеге, кстати, сейчас как раз было жизненно необходимо, ведь коленки тряслись так, что мало не покажется.             Даже сильнее, чем в их первый раз. Вероятно потому, что брюнет наконец осознал, что может кому-то всецело довериться и этот кто-то ни за что не причинит ему боль. Бесстрашно защитит от всего скопившегося в мире зла. Заботливо укроет своими тёплыми и такими надёжными объятиями. Внесёт долгожданное умиротворение в его сломленную жестокими людьми и не менее безжалостными обстоятельствами душу. Разгладит шрамы, пусть не на коже, но на сердце уж точно. Успокоит так, как даже у Лиена никогда не получалось. Будет искренне любить его и непременно будет любимым им в ответ.             ЛЮБИМЫМ в прямом значении слова «любить», а не в каком-то там поверхностном «быть влюблённым».             А может, потому что жизни без этого сероволосого альфы с его блядскими пальцами и тягучим шоколадом в глазах, глубоко въевшегося под самые рёбра и там бесчисленным количеством татуировок намертво и отпечатавшегося, Чонгук уже совсем не представлял.             Даже мимолетная мысль о подобном казалась неестественной.             Губительной.             Неизмеримо неправильной.             Успев избавить себя и находившегося в явной коматозной (в хорошем смысле этого слова) прострации Чона по пути до заветной комнаты почти от всей верхней одежды, Тэхён судорожным движением руки отрегулировал температуру воды, сильным напором брызнувшую из-под крана прямиком в небольшую, но довольно широкую ванную и ни секунды больше не мешкая вновь вернул всё свое внимание пухлым искусанным губам омеги, властно протолкнув между ними язык, игриво пройдясь по ровному ряду верхних зубов, вырывая из груди брюнета полустон-полувсхлип, полный откровенного наслаждения с отчётливой ноткой умело задушенной в поцелуе мольбы.             Мольбы о бОльшем и невероятно сладостном.             - Не могу больше, - жалобно выдохнул брюнет ему в губы, лихорадочно стянув с себя боксеры и буквально разорвав не до конца расстёгнутую снизу рубашку Ви, быстро снимая её с горделиво улыбнувшегося непроизвольному порыву нетерпения альфы, сразу же плавно опускаясь перед ним на колени, аккуратно высвобождая колом стоящий член из плена боксеров, резким рывком дёргая их вниз, параллельно вбирая в рот сочащуюся влагой головку, заставляя Тэхёна громко охнуть, а после и вовсе мучительно застонать с таким облегчением, словно он лет сто, не меньше, стойко воздерживался от секса.             - Чёрт возьми, малыш, ты даже не представляешь, как сильно я мечтал об этом с того раза в аудитории, - закатил глаза от неимоверного удовольствия Тэхён, инстинктивно начав толкаться в податливый рот Чонгука, увлечённо вырисовывавшего языком по стволу ведомые лишь ему одному узоры: такие, от которых не просто крышу сносит – в мелкие клочья рвёт от эйфории, в разы превосходя действия самых известных в мире наркотиков, искусно превращая их в безвредный мел.             Тот, которым маленькие беззаботные дети рисуют классики на сером асфальте.             - Ну, если честно, то изначально минет как-то не входил в мои планы, - выпустив протестующе задёргавшийся член изо рта и смакующе облизнув искусанные немного кровоточившие губы, заметил Чон, поднимаясь на ноги и беря тяжело сглотнувшего Ви за руку, требовательно усаживая его в на четверть наполнившуюся ванную, грациозно садясь сверху на его бедра. – Но раз один недалёкий придурок додумался припереться в институт в самый разгар гона, нужно было хоть как-то спасать ситуацию, - театрально закатил глаза он, сорвав с губ альфы умильную усмешку, тут же сменившуюся явным весьма забавным недоумением.             - Погоди, стой…Ты разве можешь…Аааааах, - не смог договорить мысль до конца Тэхён, каждой клеточкой тела ощутив молниеносный разряд тока из-за жара сомкнувшихся вокруг его члена тугих стенок, полностью принявших его без какой-либо растяжки.             - Могу. И знаю, как ты пахнешь, - томно прошептал омега ему в губы, медленно начав двигаться, пристально смотря в чёрные (из-за затмившего шоколадную радужку зрачка) глаза сероволосого, завороженно смотревшие, казалось бы, прямиком в самую душу, нечеловечески будоража естество и пружинно напрягая каждый, даже самый незадействованный ранее, нерв в теле.             Теле, нестерпимо желавшем целиком и полностью принадлежать одному Ви.             Теле, что дико устало от бесконечной фантомной боли.             Теле, которому никогда прежде не было с кем-то НАСТОЛЬКО хорошо.             Теле, что уже и забыло, что такое аккуратность и нежность.             - Ну нет, уж в этот раз мы никуда не спешим, - мягко осадил начавшего резко насаживаться на член брюнета альфа, цепко схватив его за талию и притянув к себе для продолжительного и очень бережного поцелуя, мгновенно заставившего Чонгука заметно успокоиться и перейти на более изящный размеренный темп, ничуть не уступавший в ощущениях жёсткому и ненасытному.             - Да ты романтик, я смотрю, - беззлобно усмехнулся Чон, неохотно разрывая поцелуй и окидывая умиротворенно-расслабленное лицо альфы трепетно-влюблённым взглядом. – Весьма неплохо для любовника, - как бы невзначай заметил он, тут же болезненно вскрикнув из-за чересчур грубого, но не специального толчка явно недовольного чем-то Тэхёна, повелительно притянувшего его вплотную к себе (хотя куда ближе-то) и безапелляционно отчеканившего в самые губы: - Я твой ПАРЕНЬ и это не обсуждается.             - Толкнись так ещё раз, и я над этим подумаю, - лукаво улыбнулся в ответ омега, надрывно вскрикнув из-за новой вспышки «приятнейшей» боли, огнём полоснувшей по внутренностям, вынудив его впиться ногтями в плечи самодовольно ухмыльнувшегося сероволосого, не преминувшего бессовестно продолжить свою сладостно-мучительную пытку, но уже в более неспешном «смакующем» темпе. – Считай…что ты…получил…моё…благословение, – заплетающимся от непередаваемо-фантастических ощущений языком кое-как выдохнул брюнет, где-то за границами сознания приходя к весьма незатейливой мысли о том, что ещё немного и он вот прямо здесь, верхом на члене, грохнется от испытываемого «настоящего» блаженства в глубокий обморок.             А это не есть хорошо, да и к тому же довольно постыдно.             - У тебя всё равно не было особого выбора между вариантами «Да» и «Ещё раз Да», так что, - одобрительно усмехнулся сероволосый, накрывая любимые губы нежным поцелуем и, мысленно решая «пощадить» ощутимо дрожащее прижатое к нему разгорячённое тело, вновь возвращаясь к медленному спокойному темпу. – Я ведь твой первый парень, да? – с искренним любопытством выдохнул он, отрываясь от безмерно сладких губ Чонгука и аккуратно приглаживая ладонью его чуть взъерошившиеся чёрные волосы на макушке.             - Ну, если ты ещё не успел заметить, я довольно опытный в плане секса… Ой! – возмущённо вскрикнул Чон, вперивая в скептично вздёрнувшего бровь Ви укоризненный взгляд, с нарочито насупленным выражением лица принимаясь потирать покрасневшую кожу рядом с соском, куда его только что ущипнули. – Ну, хорошо, хорошо…ТЫ мой первый парень. Доволен, самовлюблённый кретин? – после минутной игры в «суровые» переглядки ворчливо фыркнул он, обречённо закатив глаза, а потом, словно в знак явной капитуляции и смиренного поражения, наигранно тяжко вздохнул, расслабленно обмякая в кольце рук альфы (продолжавшего размеренно двигаться внутри него), лениво целуя его в уголок челюсти, дорожкой спускаясь вниз по шее.             – А ты? У тебя были отношения до меня? – дойдя лёгкими осторожными поцелуями до мегасоблазнительных ключиц, задал встречный вопрос брюнет (это его, кстати, РЕАЛЬНО очень давно интересовало), не в силах заметить из-за растёкшейся жидким оловом неги по всему телу секундную, но очень значимую заминку Тэхёна, сопроводившуюся резко напрягшимся телом и едва заметным нервным выдохом, который Чонгук наверняка бы заметил, будь он в «трезвом» уме и без члена в заднице.             - Нет. Ты у меня тоже первый, - хрипло выдохнул сероволосый, благословляя всех существующих на свете богов за то, что Чонгук не может сейчас видеть его лицо (так как всё ещё рьяно сосредоточен на ключицах), кисло поморщившееся от мигом сжавших виновато ёкнувшее сердце в стальные тиски постылых воспоминаний о его прошлом – времени, что он всеми силами так старательно стремился забыть.             И у него это, кстати, очень даже великолепно получалось.             До этого самого момента.             - Быть не может?! – неверяще встрепенулся Чон, у которого просто в голове не укладывалось, как у этого заботливого, храброго и невероятного красивого альфы ВООБЩЕ не было до него отношений.             Ему ведь двадцать как-никак, а это целая четверть жизни, между прочим.             К тому же слепо поверить в то, что ЕМУ, жалкому омеге с кучей жизненных неурядиц и душевных проблем, выпала ТАКАЯ удача, он просто не мог.             Не мог. Но где-то там, в самой глубине сердца, что по-хозяйски приютило всё ещё блекло теплящуюся надежду, два года назад плачуще сбежавшую с концами из поля зрения омеги, был неистово рад тому, что жизнь всё-таки НАГРАДИЛА его за все несчастья, что он пережил.             И если бы брюнета спросили, готов ли он ещё раз пройти через весь тот кошмар, в котором ему уже довелось сыграть одну из главных ролей, ради того, чтобы впоследствии только лишь встретить Ви, он бы ни секунды не раздумывал, перед тем как согласиться.             Ведь это стоило того. Стоило всего самого ужасного на свете.             - А что? Так сложно поверить, что я всю свою жизнь ждал одного язвительного шикарно сосущего омегу? – без единой нотки сарказма парировал альфа, лицо которого как раз успело заметно смягчиться прямо перед тем, как Чонгук поднял на него буравяще-укоризненный взгляд, а после, приблизившись максимально близко «лицом к лицу», как можно серьёзнее прошептал ему в самые губы: - Как же сильно ты меня временами бесишь, болван.             На деле же полностью противореча собственным словам, впиваясь в желанные губы страстным поцелуем и усиленно начиная насаживаться на твёрдый член Тэхёна, мастерски «поддержавшего» стремительно набирающий обороты темп, резко вдалбливаясь в чуть ли не скулившего от неземного удовольствия брюнета, больно прошедшегося ногтями по его спине, прежде чем содрогнуться в крупных конвульсиях и с громким вскриком наслаждения кончить в воду, отчётливо ощущая как где-то глубоко в заднице разливается вязкая сперма сероволосого – лучшее из буквально ВСЕГО, что он когда-либо испытывал.             - Я не бешу, а деликатно раздражаю, - жеманно заметил Ви, выходя из бессильно обмякшего в его объятиях Чонгука и нежно чмокая его в вспотевший висок.             - Давай уже помоемся и ляжем спать, чтобы я тебя СОВЕРШЕННО СЛУЧАЙНО из-за твоей раздражающей деликатности вдруг не прибил, - устало усмехнулся Чон, благодарно чмокая альфу в губы и с неимоверным трудом (так как конечности зверски затекли) поднимаясь на ноги, абсолютно изо всех внешних, да и внутренних сил тоже, пытаясь сдержать так и рвущуюся наружу лучезарную улыбку.             Искреннюю и очень светлую.             Такую, которой НИКОГДА раньше не улыбался, даже уже и не мечтая выдавить её из себя хотя бы силой.             Хотя нет, живой пример подобного чуда у него всё-таки был.             И это самое чудо было гораздо сломленней его.             А это уже вполне себе о многом говорило.             Пятью часами ранее             - Привет, пап, - с нотками сердечной теплоты выдохнул Чонгук, ласково поглаживая русые волосы с тяжким трудом, но всё же разлепившего налитые жжёным свинцом веки Лиена, где-то с полминуты оторопело бегавшего непонимающим взглядом по периметру просторной белоснежной палаты, прежде чем неверяще остановить его на сидевшем рядышком на кровати любимом чаде.             Целом. Невредимом. Успокаивающе ему улыбавшемся.             - Чонгукки! – радостно произнёс одними губами мужчина, по щекам которого тут же побежали слёзы неимоверного облегчения, сразу же задушенные родным плечом сына, крепко обнявшего его, утешающе чмокая в макушку.             - Всё хорошо, пап. Всё закончилось, - успокаивающе произнёс брюнет, немного отстранившись от родителя и заглянув в его светло-карие глаза взглядом, полным безграничной любви и душевной поддержки.             - Как…как вы меня нашли? – уловив в мягком взгляде сына нотки непоколебимой уверенности в собственных словах, растерянно спросил мгновенно прекративший плакать омега, принимая сидячее положение не без небольшой помощи Чона.             - Это всё Джунг. Он оказался довольно…классным альфой, - иронично пожал плечами Чонгук, заставив светлые брови Лиена со скоростью света вздёрнуться вверх, вырвав из его груди лёгкую, но в то же время обескураженную усмешку.             - Кто ты и что ты сделал с моим сыном?! – с искренним потрясением заметил мужчина, сорвав с губ брюнета светлый смешок, уже через какую-то долю секунды сменившийся на вымученную, но в то же время добрую улыбку.             - Я серьёзно, пап. Он…хороший, - не нашёл лучшего слова для определения личностных качеств характера взрослого альфы Чон, получив в ответ снисходительную и очень уж печальную усмешку омеги.             - Чонгук, ты же знаешь…             - Дай ему шанс, пожалуйста! – умоляюще перебил его брюнет, беря ладони мужчины в свои и требовательно (но не сильно) их сжимая. – Пожалуйста, пап. Я так сильно хочу, чтобы ты наконец был счастлив, - надломившимся от нестерпимой горечи голосом добавил он, смотря на понимающе улыбнувшегося ему родителя взглядом, полным откровенного сопереживания и вселенской заботы.             - Так же счастлив, как ты с Тэхёном? – неожиданно спросил Лиен, заставив Чона инертно дёрнуться назад, широко округлившимися от удивления глазами уставившись в беззлобно усмехнувшееся лицо родителя.             - Откуда ты…             - Случайно узнал, что он внук госпожи Ким. Она, конечно, сразу же пожалела о том, что об этом проговорилась, но я всё же вынудил её хоть немного о нём рассказать, - просто пожал плечами омега, добродушно потрепав всё ещё пребывавшего в состоянии неподдельного шока сына по макушке. – Этот мальчик многое пережил. Я рад, что вы двое друг друга нашли, - тепло улыбнулся мужчина, вырвав из груди наконец отошедшего от незапланированного коматоза Чонгука признательную усмешку, за которой тут же последовали крепкие как воздух необходимые объятия, что всегда помогали двум омегам проходить через все, даже самые мерзкие, душераздирающие ужасы жизни под одной крышей с Каном Чжин Хо – безжалостным садистом, что до сих пор преследовал их словно не упокоившийся призрак, бесконечно ищущий отмщения и кровавой расправы над своими убийцами.             Только вот убийцей во всей этой истории был он один. А уж кровавая расплата за все совершенные им злодеяния была отнюдь не за горами.             - А я очень рад тому, что в ТВОЕЙ жизни появился такой альфа, как Джунг…             - Чонгукки, прошу…             - Отец тебя больше не тронет, пап! – безапелляционно прервал его брюнет, вновь отстраняясь от родителя и пристально заглядывая в его не на шутку потерянные светло-карие глаза взглядом, полным вдохновляющей решимости и жизнеутверждающей силы воли. - Он больше никого и никогда не тронет, - уже более тихо добавил он, отпустив руки Лиена, и уже было собрался подняться с кровати, как вдруг почувствовал цепкую хватку его пальцев на своём предплечье.             - Что бы ты ни задумал, не смей! – перепугано прошептал омега, до которого не сразу, но всё же дошло, что его сын не просто так обещает столь «невыполнимые» вещи. – Он сказал мне, что ты будешь следующим, а я просто не переживу…             - Со мной всё будет хорошо, пап. Я обещаю, - не терпящим возражений тоном произнёс Чонгук, вымученно улыбнувшись и легонько чмокнув (вновь начавшего беззвучно плакать и едва заметно дрожать от страха за жизнь уходящего в неизвестном направлении единственного чада) мужчину в щеку, будто подкрепляя свои слова невидимым штампом на бледной влажно-солоноватой коже. – Ты даже не заметишь, как я уже вернусь, так что…             Договорить ему не дал резко ворвавшийся в палату Джунг, заспанный и немного помятый вид которого явно говорил о том, что его только что разбудили, а в светящихся юношеским волнением и щенячьей радостью глазах сразу же засквозила смущённая замятость при виде машинально выпрямившегося Чонгука, нечитаемо окинувшего его взглядом снизу вверх.             - Простите, я…я не знал, что здесь занято…- стыдливо опустил глаза в пол альфа, быстро разворачиваясь, чтобы уйти, но уже в следующее мгновение вкопано застывая из-за абсолютно спокойного и уж никак непредвиденного комментария брюнета.             - Нет, Джунг, пожалуйста, останьтесь. Папа как раз говорил мне о том, что хочет вас поцеловать. Ну, знаете, в знак благодарности за спасённую жизнь и всё такое…Тсссс. Пап, ты слишком сильно в меня вцепился, - как ни в чем не бывало невинно поджал губы Чонгук, стойко игнорируя испепеляющий взгляд Лиена на своём лице и не менее «прифигевший» взгляд альфы, но уже в спину.             - Ты у меня за это ещё получишь, маленький провокатор, - сердитым (опустим, что нотки благодарности в его трусливо-дрожавшем голосе всё же сквозили) шепотом бросил мужчина, притянув едва заметно ухмыльнувшегося собственной (неебической) сообразительности сына вплотную к себе и едва касаемо чмокнув его в щёку. – Я знаю, что не смогу отговорить тебя (и в кого ты такой упрямый?) от того, что ты задумал, поэтому прошу лишь об одном – береги себя и возвращайся скорее, - обречённо прошептал ему на ухо Лиен, украдкой посмотрев в сторону неловко замявшегося на пороге палаты Джунга, мило растрепанного и такого домашнего в этих спортивных зелёных штанах и чёрной футболке, что сердце взрослого омеги внезапно сделало в груди смертоносный кульбит, а после начало биться с такой лихорадочной силой, что казалось оно того и гляди сейчас выпрыгнет.             Да не куда-нибудь, а целенаправленно к обутым в смешные меховые тапочки в форме щенков ногам альфы.             Как бы дико и смешно сие неприхотливое действо не выглядело.             И как бы абсурдно всё это на деле не звучало.             - Обязательно, - признательно улыбнулся ему брюнет, ещё раз крепко обняв родителя на прощание. – Ты заслуживаешь этого шанса, пап. Не упусти его, - серьёзно прошептал ему на ухо Чонгук, нехотя отстранившись и с глубоким вздохом неотступности от задуманного плана развернувшись на стовосемьдесят градусов (не забыв при этом подбадривающе подмигнуть мгновенно смутившемуся Джунгу), быстрым шагом покинув палату.             А потом вдруг вспомнив, что самых главных (и обязательных) слов своему папе он так и не сказал, на автомате поворачивая назад и уже было немного притворяя дверь палаты, чтобы снова войти, но тут же завороженно застывая из-за нерешительной, но такой СЧАСТЛИВОЙ улыбки на лице Лиена.             Первой и единственной, что брюнету довелось увидеть за всю его сознательную жизнь.             Не говоря уже о последовавшем за ней робком поцелуе.             Причём взаимном.             И очень трепетном.             - Похоже, ты и без моего «Я тебя люблю» вполне справишься, правда, пап? – дрогнувшим от подкатившей к горлу неземной нежности заметил брюнет, облегчённо усмехнувшись и ненароком осознав, что какой бы беспощадной и губительной ни была эта неблагодарная жизнь – ничего ещё не потеряно, если есть тот, кто тебя искренне любит.             Наше время             - Всё в порядке, малыш? – участливо спросил Ви, осторожно дотронувшись до плеча испуганно вздрогнувшего Чонгука, успевшего немного «отлучиться» в недавние воспоминания о его прощании с папой в больнице.             - Да, прости…задумался немного, - взволнованно сглотнул Чон, натянув на лицо жалкое подобие улыбки и наконец решившись посмотреть на главный источник всех своих детских (и не только) страхов, неподалеку от которого они остановились, и в который он клятвенно зарёкся больше никогда не возвращаться (И почему слово НИКОГДА зачастую не работает?).             Двухэтажный особняк семьи Кан, грозно возвышавшийся над остальными не настолько «богатыми» домами этой фешенебельной улицы, каждый житель которой почти каждую ночь слышал их с папой отчаянные крики, абсолютно ничего при этом не делая, а наутро приходя со свежеиспеченной запеканкой и наигранной улыбкой в тридцать зуба на лице, лишь бы умаслить своего «мега известного» соседа, почти не изменился за пролетевшие два года.             Лужайка, правда, почему-то была уже не такой зелёной, да и цветов стало гораздо меньше.             Хотя для Кана Чжин Хо это никогда и не было важно, но он всегда пытался сохранить красивую картинку своего благосостояния в глазах других людей.             Напыщенных снобов, не интересовавшихся ничем, кроме его денег. Без колебаний готовых продать за них собственную душу и души своих близких родственником, причём их самих об этом даже не уведомив.             На всё пойти, лишь бы жить на роскошную ногу.             Чонгук всей душой таких ненавидел. Притом, что жил буквально в самом сердце этого бездонного алчного улья.             Улья, в которое ему ПРИШЛОСЬ вернуться.             Даже если он отчаянно этого не хотел.