Вероятность ничтожна

            Два года назад             - БэмБэм, мать твою, где тебя черти носят?! – раздражённо выругался себе под нос Югём, в сердцах бросив тряпку (которой он уже битых пятнадцать минут старательно очищал глянцевую поверхность плиты от, казалось бы, намертво въевшихся в неё жировых пятен) на столешницу рядом, и спешным шагом направился в зал, дабы в сто первый раз наорать на нерадивого красноволосого омегу, наверняка флиртовавшего с кем-то из изрядно припозднившихся гостей – хоть до закрытия кафе и оставалось пять минут, некоторых чрезмерно зазнавшихся уникумов с обострённым чувством голода, абсолютно невовремя зарождавшимся в их желудках, и полным отсутствием какого-либо понятия об элементарной вежливости и здравом чувстве такта этот «незначительный» нюанс никоим образом не останавливал, так что и без того неимоверно устававшему за бесконечно длинный день персоналу «Жёлтого клевера» нередко приходилось оставаться на работе и после официального закрытия.             А Бэм ещё и каждый раз мастерски умудрялся это весьма прискорбное обстоятельство оборачивать в свою пользу, невинно строя глазки тому или иному альфе или бете (они потом ещё, кстати, многократно вот также бесцеремонно, но уже целенаправленно в кафе заявлялись, правда, в ответ всегда получали – а Ким был подобным исходом событий чрезвычайно доволен – непреклонный отворот-поворот), завороженно пускавших на него свои мерзкие похотливые слюни, шатена же при этом чуть ли не до нервозно дёргающегося глаза этим соблазняющим театром одного актёра доводя – к гадалке не ходи омега даже и не предполагал, что тому стоически приходится сдерживать свои альфийские порывы, заставлявшие сердце оголтело метаться под рёбрами в приступе самой что ни на есть зверски вымораживающей ревности, а безотчётно сжатые руки в кулаки раззадоривающе чесаться от нестерпимого желания любезно украсить десятком багровых синяков смазливые лица этих похабных утырков, что жадно пожирали глазами стройное тело красноволосого.             О котором Югём, для справки, всеми имевшимися в нём моральными силами добросовестно пытался не думать, при малейшей вероломной мысли "не в ту сторону" абстрагируясь от ничего не подозревавшей причины заинтересованно набухавшего холмика в его штанах посредством чьей-нибудь менее крышесносной, но более "доступной" фигуры.             Ему ведь и так с лихвой хватало того факта, что Бэм, сам того не осознавая (да всё он отлично осознавал, вот только куриный мозг Кима упрямо отказывался даже мысли допустить об этом, по его ни хрена не авторитетному мнению, совершенно невозможном варианте развития событий), был на нём критично помешан. Не зря же по три раза в день на шею словно беспечная мегаприставучая и быстро отходчивая обезьянка вешался, да полчаса не мог прожить без их обоюдно-колких словесных перебранок.             А всё потому, что холёный метод отца в действии превзошёл все его самые лучшие ожидания – невидимо привязал к нему омегу самой прочной из всех существующих на свете красных нитей.             И плевать, что они при всём этом даже друзьями и теми отнюдь не были, ведь суровая матушка-жизнь превосходно научила альфу довольствоваться малым.             А ясное осознание того, что никто в жизни красноволосого не мог похвастаться его столь неоднозначным, но всё же ПОСТОЯННЫМ расположением (Бэм был мил и общителен со всеми вокруг, но в то же время тесно ни с кем никогда не сближался – даже с многочисленными ухажёрами и теми всё ограничивалось лишь безобидным и исключительно одноразовым кокетством) как раз-таки и было тем самым малым, тепло гревшим влюблённо отскакивавшее от стенок груди сердце шатена, буквально с ума лихорадочно сходившее даже от мимолётно зацепленного взглядом затылка омеги или его обращённой к тому или иному посетителю кафе лучезарной улыбки, очарованно любоваться которой Югём охотно готов был вплоть до самого неминуемого конца своей бренной жизни.             Вот только этот красноволосый засранец слишком уж часто отлынивал от своих непосредственных рабочих обязанностей, легкомысленно лишая Кима возможности хотя бы просто временно понаходиться с ним наедине в одном помещении (не представляете, как редко это случалось).             А в этот раз им вообще выпало (как ни странно, но впервые за три прошедших года) в паре заниматься генеральной уборкой на кухне (что означило не просто немного времени, а МНОГО времени вместе - сраная манна небесная), и Бэм ещё вчера на полном серьёзе пообещал ответственно помочь ему с этим неблагодарным начинанием, отчего альфа словно пятилетний ребёнок (внешне же сохраняя напускное хладнокровие), получивший на день рождение долгожданную мягкую игрушку, обрадовался, сейчас же чуть ли не бунтующе кипел от яростного желания устроить даже в этом ОСОБЕННОМ для него случае невесть куда запропастившемуся омеге нехилую такую осаждающую взбучку.             - Я тебя, ей богу, на острый кол (опустим, что на свой) насажу, если ты там опять с кем-то заигр… - недовольно начал было ворчать шатен, входя в зал и оторопело застывая на пороге из-за развернувшейся перед глазами воистину шокирующей картины - поцелуя.             Между их посудомойщиком Синхом (девятнадцатилетний студент медицинского университета, что не так давно устроился в их кафе на полставки) и красноволосым, цепко державшим его за плечи и что-то затравленно мычавшим в его властно не дававшие ему и слова произнести губы, жадно терзавшие рот Бэма, как изнутри языком, так и зубами снаружи.             Неизвестно сколько времени этого животрепещущего зрелища прошло – запоздало отмер Югём лишь тогда, когда руки Синха собственнически легли на задницу нечленораздельно стонавшего в поцелуй омеги и смакующе её сжали, нещадно выбив из груди красноволосого какой-то уж слишком жалобный выдох, который и послужил для Кима некоего рода спусковым крючком, моментально впрыснувшим ему в вены ядрёную дозу кристально-чистого адреналина обильно смешанного с лютой злостью из-за того, что этот донельзя развратный омега вконец перешёл все существующие нравственные границы.             Ведь его не прекращавшиеся блядские шашни с кем-то левым и незнакомым шатен ещё хоть как мог «достойно» вынести, но вот в дёсна долбиться с их общим коллегой, да ещё и прямо посреди кафе – уж увольте.             Даже его железное самообладание подобного рода садистскую пытку не выдержит.             Потому что в данном нетипичном (с кем-то знакомым это было впервые) случае Югёму с этим беспринципным альфой ещё, чёрт возьми, дальше работать, чего он определённо не сможет сделать, так как даже бегло посмотреть на этого поганого гавнюка будет не в состоянии без мысли об его изощрённом кровавом убийстве.             Не говоря уже о том, что если вдруг Бэму моча отупляющей стрелой в голову ударила (а Ким только сейчас тревожно осознал всю фатальную степень этого рано или поздно всё равно бы случившего судьбоносного пиздеца), и он спонтанно (да хоть взвешено и обдуманно - ни дай бог) решил выбрать этого отвратного индюка (который только и делал, что капризно ныл в трубку при ежедневных разговорах с излишне переживавшей за него мамой, да свои непосредственные обязанности по нехитрому мытью посуды, с которыми даже грудной младенец и тот бы профессиональнее справился, выполнял спустя рукава) на роль кого-то бОльшего, чем просто очередной компании "без обязательств" на вечер - шатен за себя не отвечал - без каких-либо ненужных разбирательств с безмерным энтузиазмом готов был хоть сиюминутно протестующе порвать его как тузик грелку.             И как этому напыщенному скоту вообще столько баснословной наглости хватило на самое драгоценное, что есть (пусть и условно) в никчёмной жизни Кима позариться?             Тем самым, пусть и неумышленно (хотя это его и ни капли не оправдывало), но причинить ему своими амбициозными действиями колоссально неприемлемый уровень боли.             - Да я сейчас вас обоих урою, паскуды озабоченные! – гневно выплюнул шатен, рывком срываясь с места и стремительно подлетая к незадачливой парочке, сердито хватая красноволосого за плечо и буквально вырывая его из рук Синха.             Жаль только силушки богатырской при этом всём чуток не рассчитывая – слишком уж жёстко Бэм врезался поясницей в один из острых углов деревянного столика, мучительно зашипев сквозь зубы от молнией прошившей позвоночник резкой боли и спасительно вцепившись пальцами в рядом стоявшую деревянную вешалку для одежды.             - Какого чёрта ты тут…- осуждающе начал было Югём, растерянно замолкнув из-за нерешительного взгляда ореховых глаз омеги, переполненных оробелым страхом и неподъёмным грузом вины за случившееся.             А ещё столь искреннего и всеобъемлющего огорчения, что сердце Кима в один миг в стальных тисках безгранично тоскующим по сородичам волком завыло, а его доселе всецело рассредоточенный из-за импульсно овладевших альфой опрометчивых эмоций взгляд наконец пристально разглядел то, чего раньше не мог или вовсе не хотел заметить – красноволосого крупно трясло и он еле-еле стоял на ватных ногах.             А если ко всему этому ещё и троекратно усиленный запах ванили добавить (шатену с их первой встречи безумно понравился запах Бэма, но именно сейчас он будто бы в полную силу «расцвёл», гармонично раскрыв весь фееричный спектр разномастно сладких ноток), в одночасье забивший собой ноздри – как день очевидный вывод вырисовывался сам собой.             И был явно не в пользу недоумённо хлопавшего глазами блондинистого студента.             - Эй, чувак, я же его первый застолбил! – возмущённо фыркнул парень, делая уверенный шаг к инстинктивно съёжившемуся от неподдельного испуга омеге, но сразу же останавливаясь из-за протестующе упёршейся в его грудь ладони Югёма.             - Ты вообще в курсе, что омежья течка совсем не подразумевает принудительный секс с каждым вторым? - тщетно вуалируя рьяно прущее из всех щелей вселенское презрение к этому ублюдочному подонку за показным безразличием (драки в кафе не приветствовались, да и к тому же отец этого безрассудного сосунка был одним из хороших знакомых Мистера Хо), спросил Ким, до самых костей пронизывающе буравя парня испепеляющим взглядом (преждевременная злость на красноволосого пулей сошла на нет, покорно уступив своё место единственно верному и очень уж самоотверженному желанию доблестно его защитить, причём желательно от ВСЕГО плохого, что только могло произойти в этом безбожно скудном на противоположно «хорошее» мире), от которого тот неуютно передёрнул плечами и взволнованно сглотнул, а после, искусственно натянув на лицо беззаботную маску, как можно небрежнее произнёс:             - Да ладно тебе, Югём. Ты же и без меня прекрасно знаешь, какая он на деле ветреная сучка. Да в нём уже наверняка членов двадцать, не меньше, побыва…- резкий удар прямёхонько по челюсти не дал блондину договорить, потому что уже в следующую секунду он, болезненно шипя от чудовищно ноющей боли где-то в районе щеки (судя по неприятному звуку хруста - перелом), плашмя распластался на полу и рефлекторно прикрыл лицо предплечьями, комично скрючившись в трусливом преддверии нового удара, походя при этом на умирающе свернувшуюся на раскалённой скороводке полудохлую креветку.             - Чтобы уже завтра ноги твоей в этом кафе не было – заявление по собственному без уточнения реальной причины. А если ты ещё хоть раз подойдёшь к какому-либо омеге и вот так же самонадеянно решишь овладеть им без добровольного согласия – хочешь верь, хочешь нет, но я непременно узнаю об этом и, клянусь богом, в мелкий порошок твоё неказистое тельце сотру, причём со всем маньячным пристрастием, - безапелляционно процедил сквозь зубы Ким, противно морщась и смачно сплевывая на пол рядом с парнем, после же оказываясь возле печально потупившего взгляд в пол Бэма и поднимая его на руки словно пушинку, отчего омега судорожно выдохнул, совсем не ожидая НАСТОЛЬКО участливого проявления ранее небывалой заботы со стороны твердолобо холодного альфы, признательно обхватив его шею руками и стыдливо спрятав в ней свой розовый крайне «польщенный» румянец.             Молчаливо донеся своё бесценное сокровище, которое на его глазах чуть ли не нагло осквернили, до служебного помещения, шатен осторожно опустил стойко терпевшего адски режущую боль внизу живота (омега омегой, а позорную слабину давать перед объектом своего воздыхания красноволосый даже в таком казусном положении упёрто не желал) Бэма на тёмно-коричневый диван и уже было хотел выйти в коридор, чтобы позвонить сестре мистера Хо (сегодня он был в отгуле - уехал на юбилей своего старого друга в Таиланд, да и вряд ли в этой весьма деликатной ситуации течному омеге было благоприятно находиться рядом с альфой, пусть и собственным отцом), чтобы она увезла племянника к себе домой и должным образом о нём позаботилась, как вдруг красноволосый слабо зацепился пальцами за нижний край его фартука.             - Я этого не хотел….не хотел его целовать, - несмело выдохнул Бэм, всего на пару предательских секунд отпечатав на лице Югёма выражение обескураживающей потерянности (омега выглядел до такой степени мило и беззащитно (ещё бы – мало того, что первый поцелуй какой-то конченый отморозок без спроса украл, так ещё и заядлой шлюхой пытался выставить его перед парнем, для которого он себя с тринадцати лет свято берёг – ВСЕГО себя, терпеливо холя свою девственность для НЕ сволочи Кима – трепетно надеясь, что однажды шатен обязательно изменит к нему своё нездоровое отношение и наконец перестанет его беспочвенно изводить, а может, даже и взаимно полюбит), что его дико хотелось сгрести в охапку и крепко обнять, а потом ещё очень долго выцеловывать с очаровательного лица красноволосого эти чёртовы блестящие слёзы, параллельно со словами покатившиеся из его глаз к выбритым вискам), по истечении которых альфа буднично нацепил на себя равнодушно-надменную маску, ведь ему ни в коем случае нельзя было открывать Бэму свои настоящие «светлые» эмоции, иначе гениальная отцовская схему была бы с оглушительно-громким треском провалена и он наверняка бы уже где-нибудь через неделю наскучил омеге своими нелепыми щенячьими чувствами. – Хочу…чтобы ты это знал, - почти что шепотом добавил красноволосый, сердце которого конвульсивную чечётку в груди отбивало, заглядывая в бесстрастные карие глаза шатена с нескрываемой верой в то, что может (ну пожалуйста), именно сейчас сказочно случиться вожделенно недостижимое, и эту долбанную чёрствую плотину окончательно и бесповоротно прорвёт, а этот конченый сухарь, что смиренно стоит напротив и невесть о чём сосредоточенно размышляет, скажет хоть что-то действительно стоящее всех его безуспешных трехлетних попыток достучаться до его не иначе как десятислойным свинцом вдоль и поперек обшитого сердца, наперёд зная, что этого, увы, как бы отчаянно он об этом не грезил и как бы клятвенно у всех известных богов не просил, не произойдёт – потому что рак на горе вероятнее свистнет, чем его несгибаемое высочество Ким Югём посмотрит на него не как на назойливо мельтешащую перед глазами букашку.             - Думаешь, мне есть до этого хоть какое-то дело? Да спи с кем хочешь, но только по обоюдному согласию, а то твой отец ещё свалит всё на меня и наезжающе обвинит в том, что я не уследил за его любвеобильным сыночком. Он ведь, как-никак, без моего на то одобрения силком назначил меня твоей нянькой, - скептично фыркнул Югём, отмахиваясь от его слов словно от какой-то несуразной ерунды, тем самым заставляя бессильно отпустившего его фартук Бэма разочарованно усмехнуться и уязвлённо перевернуться на бок, спиной к Киму, совесть которого варварски грызла в нём громадную такую дырень размером с Европу, начинавшуюся в районе насквозь прожжённых никотином лёгких и уходившую прямиком к его ходуном ходившему где-то в пятках не на шутку обеспокоенному «щекотливым» самочувствием омеги сердцу.             Да уж, невероятно тяжело сохранять, пусть уже и фундаментально въевшийся в кожу, образ отбитого мудака, когда такой прелестный комочек нежности напротив несомненно нуждается в бережливых объятиях.             Хотя нет, не только в них, судя по красноречиво «мокрому» пятну на его сексуально округлой пятой точке.             - Тебе что-нибудь нужно? Вода там или одеяло? – через невыносимо-приказное "ты не посмеешь" сохраняя притворную холодность, спросил шатен, до которого как всегда с конфузной заминкой дошло (будто железная наковальня по голове разяще ударила) незатейливое осознание того, что у красноволосого так-то не типичная простуда, а первая ТЕЧКА.             А он, для ремарки, сучий альфа, у которого в штанах уже давно колом стоит, вот только благодаря безраздельной сконцентрированности на скрытом лелеянии естественно (против природы не попрёшь) страдающего омежки он как-то напрочь подзабыл об этой щепетильной классовой "проблемке".             Теперь же чудесным образом вспомнил о роковой связи этих двух весьма недвусмысленных наблюдений, возбуждённо сглотнув и немигающе уставившись на медленно расплывавшееся по чертовски соблазнительной заднице Бэма пятно, мысленно уже торопливо снимая с него тёмно-синие джинсы и (хрен знает какого цвета) боксеры, после же немилосердно всаживая в его бесспорно восхитительно сжимающееся колечко мышц свой заинтригованно подрагивавший в тесноте светло-серых джинсов и чёрных боксеров член по самое не хочу.             Каждый крохотный миллиметр феноменально желанного тела при этом смакующе помечая собственническими метками из багряных засосов и глубоких укусов.             - Лучше просто уйди, ты же альфа в конце концов – неизвестно как поведут себя твои звериные инстинкты наедине с течным омегой, - полный душераздирающей досады голос красноволосого (которого с головой поглотила одна лишь несусветная резь внизу живота – как это ни удивительно, но секса Бэм даже на секунду с начала течки не захотел – сначала из-за грязных настойчивых рук этого проклятого Синха, а потом и благодаря запредельно удушливому бессердечию Югёма, от которого на стенку от безысходности залезть несносно хотелось и там же чересчур драматично, ему назло, и повеситься) заставил Кима ошпарено вздрогнуть и встревоженно попятиться к выходу из служебного помещения (омега абсолютно во всём был прав – он ведь почти уже себя толком не контролировал).             - Об этом можешь не беспокоиться. Я предпочитаю опытных и адекватных омег, а что-то мне подсказывает, что ты ни под один из этих критериев не подходишь, - мазохистскими клещами вырывая из себя очередные губительные слова, с желчной иронией в голосе процедил шатен, чуть ли не бегом выскакивая из злосчастной комнаты и невообразимо облегчённо переводя дух.             Красноволосого же привычно оставляя один на один с двумя своими верными спутниками последних трёх лет – в миллионный раз безжалостно разбитым сердцем и горькими почти что траурными слезами.             Настоящее время             - Пять лет же каким-то макаром существовал без секса с ним, ещё недельку-другую долгожданного фейерверка подождать - не такая уж и большая проблема, - как можно беззаботнее попытался успокоить сам себя Бэм, и без того разгорячённое (впервые они с Югёмом «нормально» остались наедине, и то на горизонте отчётливо маячили одни лишь безобидные и сугубо платонические посиделки за просмотром древнего остросюжетного боевика) тело которого приятно ласкали бежавшие по нему струйки воды, лившиеся из душевой насадки. – Ну да, ну да, не проблема, а скорее самое настоящее дьявольское наказание, - безрадостно подытожил омега, у которого все чакры только и делали, что денно и ночно вопяще орали о том, как они хотят совокупится с наконец снизошедшим до них объектом доселе однобокого воздыхания.             Который, к слову, вопреки всем самым страшным опасениям красноволосого, в одночасье развеянным их вчерашним (второй час ночи знаменовал новый день) разговором «по душам» – его хотел.             Вот только внутренне ещё не был к этому неприхотливому действу готов.             Так что Бэму ничего не оставалось, кроме как терпеливо ждать хоть какого-то мало-мальски весомого прогресса со стороны Кима.             Вот только отнюдь неутешительный факт того, что для признания своих чувств к нему этому непутёвому альфе понадобилось затяжных пять лет не на шутку так его коробил.             Потому что прождать столько же омега попросту не мог – моральной выдержки и на пару месяцев бы однозначно не хватило, и он наверняка бы сам жадно набросился с красноречиво призывающими к сексу поцелуями на шатена, наперёд зная, КАК ему будет хорошо в его умелых руках.             И чем больше этот крышесносный момент оттягивался на немного «попозже», тем невыносимей становилось тягостно-давящее ожидание, от которого у красноволосого подкорка мозга раздражающе чесалась.             Хотя нет, не только она, ведь последние две недели Бэм даже рукой и той себя не удовлетворял, потому что был всецело сосредоточен на долгожданных ванильных отношениях со своим ПАРНЕМ.             А это, знаете ли, было весьма дико для человека, играючи приспособившегося чуть ли не каждый день наслаждаться «физическим» аспектов мирского бытия.             Причём всегда с разными безликими и ничего не значившими для него «партнёрами».             - Ну здравствуй, трехчасовой марафон Крепкого орешка, - удручённо вздохнул омега, выключая воду и выходя из душевой кабины, небрежно набрасывая на мокрое тело «любезно» предоставленный Югёмом махровый халат (он-то думал Ким хотя бы на какие-нибудь свои старые шорты с растянутой футболкой расщедриться, но, судя по всему, его ещё учить и учить базовым аспектам гостеприимства), обвязывая пояс вокруг талии и неспешно направляясь в комнату альфы, сине-белые обои которой ему впервые довелось воочию увидеть около года назад, когда шатен слёг с изрядно запущенной простудой, а красноволосый участливо принёс ему куриный суп, якобы жест заботы от отца, в то время как сам весь обеденный перерыв в тайне от родителя усердно корпел над рабочей кастрюлей, старательно пытаясь не налажать с донельзя элементарным рецептом).             Теперь же стабильно в ней чуть ли не допоздна зависал, в деталях проникаясь уютной атмосферой небольшого белоснежно-персикового коттеджа Кимов (кстати, фамилию своего опекуна Югём взял в четырнадцать лет, когда наконец научился доверять исключительно по доброте душевной усыновившему их с братишкой незнакомцу), а после ошпарено подрываясь в одиннадцать и спешно возвращаясь домой к неизменно озлобленному отцу, из раза в раз «приветливо» встречавшему его на пороге заранее подготовленной тирадой из недовольно-нравоучительной брани (да уж, вряд ли его бесконечно долго отходивший от неподдельного шока родитель в скором времени примириться с тем фактом, что его единственного сына ни с того ни с сего (да между этими двумя отродясь ничего, кроме обоюдно-колких перебранок, не было, а тут, видите ли, «Здравствуйте, мистер Хо, я люблю вашего сына и надеюсь, что вы примете меня в качестве его второй половинки – на деле же мужчина услышал лишь «Теперь я периодически буду трахать вашего сына, так что очень зря вы до этого тактично не лезли в его личную жизнь в отличие от любого здравомыслящего взрослого) «покорил» чрезмерно наглый охламон, которого он на свою голову (чтоб тебя, Марк) трудоустроил в своё кафе, опрометчиво даже и не заподозрив в этом сердобольном свершении ярчайше искривший на гладкой поверхности червоточный подвох в виде пригретой под боком ядовитой змеи, дерзко позарившейся на самое святое).             Правда, сегодняшний день был самым что ни на есть заветным исключением – отец внезапно решил встретиться с давнишним случайно встреченным на улице знакомым, однако по тому, как смущённо мужчина улыбался и нервно теребил пальцами нижний край своей свежевыглаженной рубашки, когда «отпрашивался» у него на вечер, Бэм прозорливо понял, что этот таинственный человек - некто особенный в обыденно-серой жизни родителя.             И это чрезвычайно славное наблюдение настолько тепло согрело сердце омеги, что искренне радостная улыбка непроизвольно озарила его лицо шаткой, но в то же время очень явственной надеждой на семимильными шагами грядущее зарождение чего-то воистину прекрасного – как нельзя вовремя необходимого взрослому альфе, которому и так неимоверно тяжко пришлось после немыслимо трагической и варварски несправедливой гибели его жены (трепетно любить кого-то с шести лет, а потом вот так скоропостижно его потерять, да ещё и с грудным младенцем на руках остаться – не каждому были бы по силам подобные американские горки) при родах.             А теперь ещё и единственного сына, которого он непосильным трудом в одиночку ревностно растил, крайне неохотно, но всё же вынужденно (да ни хрена он к этому не готов!) приходилось отпускать в свободное плавание с другим альфой.             Хорошо хоть тем, которого мужчина лично знает.             Ведь в этом случае шатена даже фанатично искать не придётся, если он, ни дай бог, хоть какой-то нездоровый выкрутас в сторону его любимого мальчика выкинет.             Мигом пожалеет, что на свет белый родился.             И никакой Марк его при этом вовек непростительном косяке не спасёт, даже если слёзно будет умолять Хо не трогать его приёмного сына, повинно стоя перед ним на коленях.             - Если бы ты только знал всю нашу животрепещущую историю, отец, - с беззлобным сарказмом выдохнул в пустоту красноволосый, живо представляя перед глазами по-родительски кровавую картину беспощадной расправы над Югёмом и, вследствие этой глубокомысленной фантазийной отрешённости от внешнего мира, лишь с некоторым опозданием замечая разительно поменявшееся убранство комнаты альфы, на пороге которой он ошеломлённо будто каменное изваяние застыл, безотчётно задержав дыхание и растерянно вслушавшись в утробный гул своего лихорадочно скакавшего под рёбрами сердца, многоголосым эхо стучавшего в висках медным гонгом – свет в ней был выключен, а чуть ли не на всех горизонтальных поверхностях продуманно (так, чтобы их нельзя было неосмотрительно задеть) были расставлены зажжённые свечи, а по кровати были пристрастно разложены засохшие лепестки красных роз.             В лучших традициях романтической мелодрамы, так сказать.             Главным героем которой омега даже в самом восхитительном сне и том не мечтал когда-нибудь себя ощутить.             Потому что со своего не особо-то и запомнившегося первого раза с каким-то левым подвыпившим бетой, на которого он в прямом смысле этого слова "напоролся" в насквозь противно пропахшем дешёвым табаком и пОтом баре, куда красноволосый пошёл сразу же после окончания своей первой течки, в отчаянном порыве хотя бы ненадолго выкинуть из головы (опытных, видите ли, ему подавай – ну что ты за козлина-то такая конченая, а, Югём?) свою безответную любовь путём залпового опрокидывания в себя парочки-другой рюмок смрадно горчившего алкоголя, считал себя достойным лишь задних сидений автомобилей да невзрачных номеров в каких-нибудь задрипанных лав-мотелях.             Не говоря уже о том, что на следующий день Бэм чертовски сожалел о спонтанно потерянной девственности, но уже вскоре разочаровано плюнул на свои наивные ожидания по поводу сказочного растопления беспросветно покрытого льдом сердца снежного короля Кима и назло, в первую очередь ему, а потом уже лицемерной суке вселенной пустился во все тяжкие, теперь уже не просто целомудренно флиртуя с каждым вторым посетителем их кафе.             До скрежета в зубах выбешивая своим разгульным поведением исподтишка то и дело бросавшего на парней с которыми он игриво кокетничал убийственно-испепеляющие взгляды шатена, в поистине крохотном мозгу которого даже мимолётной и той мысли мимо не пробежало о том, что именно ОН – причина всему.             И только он один в ответе за всё потерянное.             - Я знаю, что это очень банально и может быть в какой-то степени даже неуместно (так как мы оба уже давно не девственники), но я очень хотел сделать для тебя нечто эдакое, поэтому неделю назад и подготовил всё это для…идеального случая, - нотки оробелой настороженности в голосе нерешительно переминавшегося с ноги на ногу неподалёку от него Югёма моментально заставили омегу «выйти» из состояния поражённой прострации и обескураженно посмотреть на парня, которого он, смиренно закрывая глаза на все его пренебрежительные выходки и не менее обидные слова в свой адрес, слепо любил безответных пять лет.             Теперь же ясно понимая, что все эти его сердечные страдания определённо стоили того. И я бы даже сказала – с лихвой окупились.             Потому что никто никогда не делал для него чего-то настолько волшебного.             Не смотрел на него так заворожённо и влюблённо, как прямо сейчас это делал шатен.             Хотя знаете, нет, даже если бы всё это сделал кто-то другой – наверняка бы произвёл на красноволосого куда меньшее впечатление, потому что сам, мать его, чёртов Ким Югём его по-настоящему ВЗАИМНО любил.             И, судя по всему, с невообразимым облегчением всхлипнувший Бэм, из ореховых глаз которого слёзы неуёмным ручьём бессознательно побежали, вот только что этот бесхитростный аспект реальности окончательно и бесповоротно ПРИНЯЛ.             Потому что до сих пор терзал себя мыслями о возможном подвохе (ну не может ему так феерично повезти), который на деле и одного потраченного им на это нерва не стоил.             Так как подводных камней в кристально искреннем океане чувств альфы изначально не было.             Один лишь бархатный рыжий песок, неумело забросанный сухими палками для более нелицеприглядного вида.             - Почему…почему ты плачешь?! Я сделал что-то не то?! – встревожено спросил Ким, пулей подлетев к нему и бережно приобняв уткнувшегося носом в его плечо омегу за плечи. – Если хочешь, я могу всё убрать, и мы запланировано посмотрим Крепкого…- ласково поглаживая беззвучно плакавшего красноволосого по слегка подрагивавшей спине, пристыженно (знал же, что Бэм только на словах с сексом так воодушевлённо торопится!) начал было извиняться шатен, но омега его повелительно заткнул, рывком оторвавшись от широкого плеча и признательно накрыв оказавшиеся вкуснее всех самых известных в мире десертов губы жадным поцелуем.             - Если бы я наперёд был уверен в том, что мой отъезд в другой город даст тебе такой отменный пинок под зад - давным-давно бы уехал из Сеула к чёрту на куличики, - неохотно оторвавшись от губ Югёма, как можно непринуждённее констатировал красноволосый, слёзы которого послушно прекратили лить по его бледным щекам, необычно быстро исчерпав себя целиком и полностью – может, от того, что были они исключительно радостными, а может, потому что подводили жирную чёрную черту под всеми ранее выплаканными им горестными.             Незатейливо знаменую новую бесспорно удивительную главу его жизни.             В которой у Бэма есть всё, чего он когда-либо рьяно хотел.             И всё благодаря тому роковому моменту, в который, казалось бы, неиссякаемой веры в совместное будущее с Кимом в безжалостно изо дня в день раздираемом на куски сердце омеги уже почти не осталось.             А сам он сокрушенно опустил руки, без каких-либо пустых раздумий согласившись на неожиданно предложенную ему должность администратора в ресторане Таиланда.             - Эй, даже думать больше не смей в этом направлении! – с неприкрытым укором выдохнул ему в губы шатен, смотря прямиком в глаза красноволосого со всей в самое сердце пронзающей серьёзностью. – А если вдруг и надумаешь сбежать, то я тебя всё равно никуда не отпущу. Никому другому ни за какие коврижки ни за что в жизни не отдам, - безапелляционно подытожил альфа, с непередаваемым упоением смотря на невольно расплывшуюся по лицу Бэма радостную улыбку, от одного вида которой хотелось как в Диснеевском мультфильме о птичках запеть, а потом ещё очень долго раздавать нахмуренным незнакомцам различные сладости.             - Ущипни меня, чтобы я наконец поверил в то, что тебя не подменили пришельцы на идентичную «хорошую» копию, - с умело завуалированной беспредельной нежностью в голосе скептично заметил Бэм, у которого сердце в груди ритмичную самбу отбивало, а коленки тряслись так, словно он магическим образом перенёсся в ту их первую не очень-то и удавшуюся, но всё же судьбоносную встречу.             - Это я, Бэм – всё тот же тот несносный олух, который последние пять лет вёл себя как отбитый на голову мудак, - прискорбно усмехнулся шатен, выжимая из себя натянуто-добродушную улыбку, внутренне же пытаясь хоть на йоту угомонить своё сумасшедше бившееся об рёбра сердце, неистовый стук которого слабо отскакивал отголосками в барабанных перепонках. – И если ты позволишь…то я хочу тебя не только ущипнуть, чтобы никаких сомнений на этот счёт у тебя больше не осталось, - взволнованно сглотнул Югём, получив в ответ одобрительно приподнявшийся уголок пухлых губ омеги.             - Я больше ни в чём не сомневаюсь, Югём, - загадочно улыбнулся красноволосый, медленно развязывая пояс своего халата и под стоически задушенный на корню восхищённый стон Кима сбрасывая его с себя на пол. – И ты, пожалуйста, больше ни в чём не сомневайся. Особенно сейчас, потому что я как никогда хочу оторваться на тебе за последние пять проклятых лет, так что даже и не думай трусливо бежать из этой комнаты в ближайшие три часа до выезда на запланированную встречу с Ви и Чонгуком, - с беззлобной насмешкой добавил он, припадая к губам альфы чувственным поцелуем, но уже через миг испуганно вскрикивая из-за бесцеремонно приподнявшего его за задницу шатена.             - Кто на ком ещё оторвётся, - самонадеянно оскалился Югём, всего за пару секунд добравшись со своей дражайшей ношей до кровати и аккуратно на неё опустившись (Бэма же удобно усадив к себе на колени), с немереным энтузиазмом продолжив то, на чём они остановились – жадно впившись в светло улыбнувшиеся губы напротив поцелуем, руками же изучающе заскользив по чертовски желанному телу омеги, уже два года как периодически снившемуся ему во влажных (а Ким был уверен в том, что они ещё и несбыточные) снах, о которых он безобидно вспоминать и то жутко стеснялся – настолько потрясающими они были, не говоря уже о том, что каждый раз заканчивались чумовой дрочкой.             А тут всё вообще взаправду и эта роскошная задница, которую он смакующе сжал обеими руками – действительно ЕГО.             Даже не представляете, как это немудрёное на первый взгляд постижение подлинно крышесносно.             - Эй, я тоже хочу…тебя увидеть, - хрипло сглотнул красноволосый, призывно потянув края футболки Югёма вверх, блаженно закатывая глаза из-за мокрой дорожки поцелуев от хрящика уха до прелестных ключиц, которую тот увлечённо прокладывал своими блядскими губами, одну из рук переместив на сосок одобрительно стонавшего в голос Бэма, мучительно перекатывая набухшую от возбуждения горошину между подушечками пальцев.             - Не терпится заценить мой агрегат? – кичливо улыбнулся ему в шею Ким, осторожно дотронувшись рукой, что всё ещё лежала на упругой половинке омеги, до рефлекторно сжавшегося колечка мышц, нещадно выбив из груди успешно избавившего его от ненужного предмета одежды красноволосого судорожный выдох.             - Ещё раз назовёшь свой член агрегатом – я его в себя принципиально не засуну, - с откровенным сарказмом парировал Бэм, тяжело сглатывая, не в силах оторвать очарованного взгляда от накачанного рельефного тела Югёма, на деле оказавшего в сто крат сексуальнее, чем в его самых смелых развратных фантазиях.             - Говорит похотливый маньяк, который на протяжении двух недель целенаправленно пытался залезть своими шаловливыми пальчиками ко мне в штаны, - без тени укора заметил Ким, перемещая руку с соска на колом стоящий член омеги, заключая его в плотное кольцо пальцев и дразняще водя подушечкой большого по чувствительной головке, параллельно проталкивая одну фалангу внутрь спасительно вцепившегося в его плечи красноволосого, каждая, даже самая незадействованная, клеточка тела которого мелко дрожала в нетерпеливом преддверием чего-то форменно незабываемого.             - Вот именно благодаря твоему длинном языку, стреляющему пакостными остротами в мой адрес чуть ли не пулемётной дробью, я втайне и корректировал дежурства отца так, чтобы мы с тобой как можно реже пересекались, - так, словно это чистосердечное признание абсолютно ничего не значило произнёс Бэм, опуская руки к ширинке альфы и ловко начиная её расстегивать, даже краем расфокусированного от острого желания заполнить всего себя этим шикарным парнем по полной программе сознания не улавливая очевидную взаимосвязь своих бездумных слов и автоматом прекратившихся мастерских манипуляций уже двух пальцев альфы внутри своей задницы.             Ведь до этого ключевого момента шатен даже в пылком бреду не предполагал, что так часто прозаично лажал перед омегой, вместо того, чтобы грандиозно и ожидаемо его «покорить», умудряясь лишь бессмысленно рушить их «недоотношения» ещё на первоначальной стадии фундамента.             - А я-то думал почему он меня всегда с этим вонючим жирдяем в пару ставит? - с великим трудом натянув на лицо беззаботную улыбку, выдохнул шатен, повинно пряча в мгновение ока погрустневший взгляд в шее красноволосого, покрывая её бережными поцелуями, руками же продолжая все свои ранее прерванные действия, но теперь уже с удвоенным рвением начиная водить по стволу омеги вверх-вниз, эластичные стенки же разрабатывая уже тремя пальцами.             - Эй, полегче, ковбой. Мы же не на скоростном соревновании, - снисходительно усмехнулся Бэм, обхватив щёки Югёма и слегка отстранив его от себя, чтобы подбадривающе поцеловать (наверняка волнуется так же, как и он – хотя нет, в душе омега будто осиновый лист на ветру взбудоражено коноёбился), но не тут-то было – душераздирающе печальный взгляд послушно замершего Кима вынудил его оторопело зависнуть в паре сантиметров от лица альфы.             - Что ты вообще во мне нашёл, Бэм? Я же просто…ужасный, - предательски дрогнувшим от несусветного презрения к своей жалкой и ногтя красноволосого не стоившей персоне голосом спросил шатен, напряжённо застывая под немигающе-обеспокоенным взглядом Бэма, в одночасье ставшим добродушно-ироничным после искренне непонимающего его явно незаслуженного расположения вопроса Югёма.             - Ты замечательный, Югём. Пусть и упёрто ничего дальше своего носа не видишь,- с непритворной убежденностью в собственной правоте ответил омега, чмокая его в нос и лукаво улыбаясь одним уголком губ. – А теперь хары уже попусту хандрить – лучше немедленно сделай что-нибудь своими пальцами в моей заднице, а-то глядишь до старости так буду ходить, пока твой куриный мозг мне наконец не поверит, - с толикой демонстративного упрёка добавил он, накрывая требовательным поцелуем губы Кима, тотчас перехватившие на себя всю инициативу, начав поочерёдно хищно покусывать губы красноволосого с азартной одержимостью, попутно сплетая свой язык с его в каком-то диком племенном танце.             Руками же самоотверженно надрачивая и разрабатывая узкую дырочку довольно мычавшего в страстный поцелуй Бэма, чуть ли не грозно рыкнув в тот момент, когда изящные пальчики омеги играючи заскользили по его освобождённому из тесного плена джинсов и боксеров до самых краёв налитому кровью члену.             Несдержанно подрагивавшему в феноменальном ожидании чудесного воплощения главной в его жизни мечты в великолепную явь.             Такую, после которой даже просто закрыть глаза уже никогда не захочется.             - У меня там смазка есть и…презервативы…в тумбочке…не успел их достать, - рвано выдохнул альфа в губы красноволосого, в ответ получив лишь его капризно-забавное фырканье.             - Я не для того целых пять лет ждал, когда твой внушительный АГРЕГАТ окажется в моей изумительной попке, чтобы сейчас отказывать себе в средневековой пытке насаживания на кол, - с ясно сквозившим в голосе желчным посылом констатировал Бэм, грациозно приподнимаясь на коленях и видимо дрожавшими от неутомимого неверия (да когда ж ты угомонишься?!) в происходящее (троекратное ура) пальцами приставляя член шатена к своему анусу, начиная плавно на него опускаться, больно закусывая нижнюю губу из-за садистки-божественных ощущений. – А вот по поводу презервативов мне, конечно, подумать стоило – мало ли какую умственную болезнь от тебя подхвачу, - комично скривился омега, до упора насаживаясь на чертовски превосходный член Югёма, мысленно громогласно ликуя из-за обалденно-бесподобного чувства наполненности в заднице.             - Боюсь, уже слишком поздно об этом сожалеть, - с театральным сочувствием заметил Ким, на пробу толкаясь в сладостно вскрикнувшего от неземной неги, прошившей тело тысячевольтным разрядом, красноволосого, ногтями впившегося в спину и мускулом лица не дрогнувшего от незначительной боли альфы. – Мы с тобой теперь одно целое и от этого уже никак не отвертеться, - с баснословной отрадой в голосе заключил он, начиная размашисто вбиваться в кайфующе стонавшего от беспрецедентного удовольствия (наравне с тем, что в данном случае Бэм делал это с ЛЮБИМЫМ человеком, а значит, ключевую роль здесь ещё и эмоциональный аспект играл, так ещё и члена такого очешуенного ни у кого из его предыдущих партнёров отродясь не было) омегу, самая последняя крупица сознания которого знаменательно бросила ему долгосрочное «Уёбн Зе Битте».             - Это… ты… от… меня… больше… не… отвертишься… хренов… тугодум. Ты… теперь… только мой, - с ума сходя от крышесносного онемения во всём теле, которое алчно изучали проворные ладони шатена, лихорадочно выдохнул красноволосый, рассредоточено впуская юркий язык Югёма в свой рот, каждый сантиметр которого тот тут же не преминул властно пометить.             - А ты мой…и это уже не только на словах, - загадочно подытожил Ким, спускаясь посасывающими поцелуями к его ключицам и решительно прокусывая кожу под ними, да так больно, что у Бэма в один миг почва из-под-ног (хорошо хоть он на них не стоял) ушла, а сам он ошпарено подорвался с члена альфы, однако сразу же был жёстко посажен на него обратно, конвульсивно содрогнувшись из-за адской смеси зверски ноющей боли и заоблачного щенячьего восторга.             - Совсем сдурел?! Мой отец же тебя махом убъёт, как только это увидит! – с контрастно противоречащим осуждающим словам трепетным благоговением в голосе сглотнул омега, смотря на влюблённо ласкавшего его взглядом шатена как на восьмое чудо света.             Потому что ОН его только что обдуманно пометил - самый предельный верх всех многочисленных отчаянных молитв красноволосого в «никуда».             Которое, к слову, очень даже прилежно работало. Только слишком уж много времени эта его «работа» занимала.             - Поэтому-то я и поставил метку на том месте, где только ты один сможешь её увидеть, когда тебе заблагорассудиться, - умилительно улыбнулся ему Югём, не прекращая долбиться в хорошо разработанный вход райски закатившего глаза Бэма, у которого вся его несуразная жизнь перед глазами размытыми чёрно-белыми картинками мимолётно пронеслась – так исступлено его ещё никто не оприходовал. – А с твоим отцом мы обязательно когда-нибудь придём к мировому соглашению, и новая метка будет уже на самом видном месте, - спиной опрокидываясь на кровать и крепко прижимая к себе наконец получившего полную свободу (в предыдущей позе было слегка не развернуться) в действиях и остервенело начавшего насаживаться на член омегу к своей груди, идейно добавил он, с непередаваемым торжеством ощущая сквозь пылкий поцелуй лучезарную улыбку красноволосого.             - Только, пожалуйста, постарайся потратить на это меньше пяти лет – не хочу просрать всю свою молодость на слезливые отговаривания своего отца от твоего изуверского четвертован…Ааааааххх, - с миролюбивым порицанием заметил Бэм, уже в следующую секунду мучительно передёргиваясь из-за трёх особо глубоких толчков, от которых его член покорённо не выдержал, бурно выплеснув белёсую сперму на Аполлонский пресс Кима, не преминувшего следом обильно кончить в его донельзя аппетитную задницу, которой он, ей богу, преданно готов был всю свою бренную жизнь поклоняться.             Да уж, это не какой-то вам там обычный фейерверк – скорее мегамасштабное файер шоу с самой зрелищной дорогостоящей пиротехникой в мире, причём собранной сразу со всех общеизвестных красочных празднеств.             - ТАК долго я определённо не планирую с ним бодаться, - невесело усмехнулся шатен, осторожно выходя из бессильно распластавшегося на нём омеги, невесомо чмокая его в вспотевший весок. – Ах да, и к слову о твоей молодости – я непременно ЗАПОЛНЮ её куда более плодотворным времяпровождением, - многозначительно поигрывая бровями добавил он, резким рывком опрокидывая на спину мелодично рассмеявшегося красноволосого и накрывая его губы медовым поцелуем с одной единственной железно непоколебимой мыслью в голове – впереди ещё два чумовых с половиной часа и одной, пусть и безмерно важной для них обоих, меткой дело тут безусловно не ограничится.