Цветные ленты

Время летит с невероятной скоростью. Раньше, Гарри почти не замечал этого. Раньше, время не было для него столь дорогим ресурсом. Не было четкого плана и цели, которые нужно выполнить. Или, даже, когда цель была, она ставилась так спонтанно и быстро, что о времени, затраченном на неё было некогда думать — необходимо было выполнять. Или, быть может, время никогда не было столь ограничено, в то время, как его было достаточно много. Очень странная категория, но именно так Гарри видел то время, что было ему отведено. Сейчас же, вне зависимости от причин, время неслось с невероятной скоростью. И, несмотря на то, что парень внутренне успокаивал себя каждый раз, говоря себе, что он сделал уже больше, чем мог бы сделать раньше, ему казалось, что всё это слишком ничтожно. Какой смысл был возвращаться назад, желая всё изменить, если ты толком ничего не меняешь? Конечно, всё выглядело совершенно не так со стороны. Но Гарри не видел себя со стороны. Ни в моменты, когда он выглядел как ребёнок, ни в моменты, когда он выглядел на свой истинный возраст. А и те и другие моменты присутствовали в избытке. Некоторое время назад, Гарри окончательно освоил древние чары, описанные в фолианте написанном на парселтанге, способные изменять внешность их применяющего. Сейчас он использовал оба вида чар — и те, что возвращают ему облик, который он должен иметь, и те, что изменяют облик по желанию. Удивительно, но поддержка чар почти не требовалась. Парень считал, что это будет сложно, но опасения были беспочвенны, так как, как только он трансформируется в соответствии со своим настоящим возрастом, поддерживать чары стало совершенно не нужно. Приятно удивляющее дополнение к тому, что он мог соответствовать своему возрасту не только магически, но и физически. Только когда он изменяет цвет глаз на более тусклый, а волосы делает короткими и светло-рыжими, параллельно чуть старя себя и изменяя черты лица, чем буквально создает нового человека, для того, чтобы его невозможно было узнать ему понадобилась магическая поддержка облика. Так он выясняет, что только отходя от истинного облика, поддержка необходима. И сейчас, сидя в одном из баров Лютого переулка, Гарри ждал возможного исполнителя своего «необычного заказа», которым буквально всколыхнул местные круги пару недель назад. Конечно же, сидя под личиной совершенно нового человека, той самой, что была создана им самой первой. Парня в ней всё более, чем устраивало. Конечно, он не мог не заметить сидящего поодаль Снейпа, что наблюдает именно за ним, и который впервые пришел в это место, на памяти Гарри. Но он не подает вида, прекрасно зная, что его внезапное появление в преступных кругах вызвало множество желающих посмотреть на него. Такие странные заказчики не могут не привлекать внимания. Даже если интересуются вещами не того спектра, что ты можешь предложить. Так же он не подает вида, что знает буквально каждого посетителя этого бара в лицо. Лишняя осторожность, убеждает себя Поттер, незаметно обновляя свои щиты, никому ещё не помешала. «Эй, парень, это ты здесь ищешь того, кто сможет достать вещь из Гринготтса», — с ухмылкой спрашивает мужчина, нескольким старше новой оболочки Гарри, подсаживаясь к нему самым наглым образом. Поттер смотрит на него с хорошо скрываемым интересом, только чуть поворачивая голову к плечу. Мужчина сидит невероятно вальяжно, от чего парню даже становится неприятно. Но было в этой вальяжности что-то напускное, что было призвано скрыть то, что хозяин не хотел показывать окружающим. Гарри накладывает пару пологов над их столиком, прежде чем что-либо ответить. «Допустим я. А ты — тот, кто сможет мне это достать?» — без вызова, но со скепсисом, спрашивает парень. Мужчина перед ним и правда был похож на человека, который был вором. Не в том понимании, когда ты представляешь человека, которому не остается ничего другого в жизни, кроме как воровать. Это был тот человек, у которого было много выборов и который хорошо зарабатывал на своём ремесле. И был в нём, определённо, очень хорош. «Смотря что ты хочешь достать. И сколько можешь на это потратить», — пожимает плечами мужчина, говоря всё с той же наглостью и небрежностью. Он устраивает локти на столе, сцепляя пальцы в замок. И смотрит так выжидающе, что Гарри не может сдержать легкой улыбки. Конечно, слухи о том, что именно он хочет заполучить были привлекательны. «Деньги для меня не проблема. Проблема в том, что мы не представлены», — так же небрежно, как и собеседник, отвечает парень. Мужчина усмехается, несколько раз кивая. «Новак, думаю вы обо мне слышали», — представляется он. Гарри и правда слышал о нём, поэтому кивает. Один из воров говорил ему о том, что «за такую работу только если Новак возьмется» и кого-то другого ему будет найти нереально. Похоже, это было именно так. «Джеймс. Обо мне вы слышали ничего, но, думаю, это не такая проблема», — представляется Гарри. Новак не подает ему руку, для рукопожатия и Поттер так же не делает этого. Представиться именем своего отца кажется ему неплохой идеей, к тому же это имя не было особенно приметным. Он делает глоток из своего бокала, прежде чем продолжить: «Мне нужна Чаша Хельги Хаффлпафф. И, очень случайным образом, я знаю, что она находится в сейфе Лестрейндж. Будь на свободе хоть кто-то из них, я мог бы договориться, но увы», — Гарри преувеличенно расстроенно вздыхает, чуть разводя руками. «Не думаю, что вы бы договорились», — усмехается мужчина. «Вы так считаете?» — приподняв бровь, спрашивает парень с ярким удивлением. Он был отчётливо уверен в том, что, зная они о его цели, то, мало того, что согласились, так ещё бы и помогали. А если нет… Гарри бы нашел другой путь. «Очень своеобразные люди. Вы не такой. Вы — простой. Не поймите неправильно», — Гарри не отвечает на это, только пожимает плечами. Он запомнит. Но сейчас это не имело большого значения. «Что же на счет вас? Смогу ли я договориться с вами?» — спрашивает Гарри, мысленно пытаясь просчитать, сколько у него запросит Новак, основываясь на тех ценах, что он успел уловить у других людей подобной профессии в этом месте. Ухмылка вора становится шире. «Договоримся. Ждите письма, Джеймс», — говорит мужчина и, подмигнув, уходит. Гарри несколько раз кивает с лёгкой улыбкой на губах. Он парой больших глотков допивает содержимое своего стакана, после чего, рывком встав, уходит, на ходу стирая пологи, что ставил над столом. *** Помимо прочего, Гарри дочитывает дневник своей матери, проясняя множество вещей для себя. Он продолжал считать чтение дневника матери простым капризом. Потому что, несмотря на информативность дневника была высокой, Гарри с трудом представлял, как это можно использовать в его ситуации. Иметь более глубокое понимание людей, с которыми ему придется взаимодействовать? Возможно так. Но война меняет людей. Гарри знает это по себе. Однако связь с мамой, шанс узнать её ближе и детальней, чем раньше неимоверно сильно грела Гарри изнутри. Сейчас, несмотря на то, что его жизнь стала в разы лучше и размеренней, ему было просто необходимо чувствовать это, узнавать что-то о родных людях. Большинство записей Лили кажутся парню шокирующими и почти невероятными. И, несомненно, меняющими восприятие мира. Потому что матери он не мог не доверять. Долгое время, Гарри считал, что мама и Северус поругались, из-за чего они больше никогда не общались как раньше. Если вообще общались. Он знал это. И был уверен в этом. И это даже было почти так. Та самая ссора, которую видел Гарри была… постановкой. Гарри же ожидал, что она будет последней каплей в их отношениях, так как Лили и Северус и правда были невероятно близки, но каскад событий заставил их изменить отношение друг к другу. Но это было так только для тех, кто не являлся их друзьями. Даже Ремус с Сириусом знали об этом! Гарри поражала одна мысль об этом. Лили и Северус перестали встречаться быстрее всех своих друзей, по причинам, правда, от Гарри скрытым. Но это не помешало их дружбе, что, как раз, Гарри было более, чем открыто. Причина расставания была очень интересна и потому Поттер даже серьёзно обдумывал вариант, в котором он мог спросить об этом у Северуса непосредственно. Их расставание, приправленное постановочными ссорами, сыграло только на руку их компании. Момент сближения с Джеймсом Поттером, конечно, вызывал у Гарри вопросы, но главным он считал то, что сам Джеймс, долгое время влюбленный в его маму, этими вопросами не задавался, а только радовался тому, что наконец заполучил возлюбленную. Лили Эванс, прямым текстом писавшая о том, что работает на Пожирателей Смерти, поражала Гарри больше всего остального и казалась ему чем-то почти сюрреалистичным. Конечно, после всех тех знаний, которые открылись перед ним благодаря Госпоже Смерти, Гарри предполагал, что полная правда, которую ему предстоит узнать (так как ничего их этого не было напрямую в тех воспоминаниях и прошлом) не окажется более шокирующей, чем-то, что уже было узнано. Но нет, было ещё то, что могло его поразить. И, Поттер был уверен, что такие вещи ещё оставались в огромном количестве. В один момент Гарри даже начал бояться, что Джеймс Поттер, на самом деле, не его отец. (Новости о том, что он — сын Снейпа, Гарри бы не выдержал.) Дневник матери был вещью непредсказуемой. Но этот страх оказался беспочвенным. Вопрос о том, как Лили согласилась родить ребёнка от нелюбимого мужчины, не успел появиться, когда на него нашелся ответ — магический брачный договор. У неё не было выбора, так как последствия несоблюдения такого договора она прекрасно видела на примере одной пары из её окружения (их фамилия не сказала Гарри ровным счетом ничего и потому он даже не старался её запомнить). Спрятав Лили и Джеймса от «угрозы Волдеморта» Дамблдор, в какой-то мере выполнил план Северуса и Долохова (который явно был не последней фигурой, не только в жизни его матери, но и во всей этой истории), которые хотели оградить всех, кого могли, от нарастающего, и уже мало контролируемого, безумия Тома Реддла. Так же, что показалось важным, так это те записи, где Лили писала о том, что боится за тех знакомых ей Пожирателей, которые имеют Метки, а следственно получают дозу проекции состояния Реддла. Этот факт поражал, но, в тоже время, многое прояснял в понимании Пожирателей самим Гарри. *** Проходит чуть больше года с момента его возвращения в прошлое. За это время происходит многое. Как хорошее, так и не очень. Но, приглашая Северуса Снейпа на праздник своего десятилетия, ему страшно так же, как в тот первый раз, когда Снейп остается на обед, после их воскресных занятий. Говорить тогда было сложно (парень допускает, что это могло быть не так, но он и правда боялся сделать что-то не так). Их общение только недавно перешло в состояние, называемое Гарри «дружба» и он этим дорожил. «С радостью», — просто отвечает Северус, слыша это предложение. Гарри радостно улыбается ему и мужчине даже кажется, что мальчик готов прыгать от радости. Джо он пригласил ещё вчера, после урока рун. Девушка была, кажется, в ещё большем восторге, чем сам парень. Они достаточно долго говорили об этом после. Гарри даже сказал ей о том, что это будет его первое «настоящее день рождения». Однако был один момент, который не знал никто, кроме Гарри. То, что это было его магическое восемнадцатилетие. Момент вступление в магическое наследство, когда ему откроется весь магический потенциал. И это пугало больше, чем, в своё время, дементоры. Потому что от этого никак нельзя было спастись. Не было отмены или отсрочки всем тем изменениям, что произойдут с ним. В тот день Гарри отменяет уроки, позволяя себе это как подарок самому себе. История магии и Астрономия — явно не те вещи, которые он хочет в свой день рождения. Но отсутствие занятий освобождает время Северус приходит раньше назначенного времени, но, мучимый волнением, Гарри только рад этому. Он впервые так крепко обнимает мужчину, приветствуя его громким возгласом. Снейп обнимает его, тепло улыбаясь. «С днем рождения, Гарри», — говорит зельевар и глаза парня наполняются слезами, а в сердце разливается тепло. Когда они отстраняются друг от друга, то Гарри старается незаметно вытереть выступившие слёзы, приглашая мужчину пройти дальше в комнату. Он понимает всю прелесть хождения без очков в этот момент. Даже если этот жест не остался незамеченным, то его было намного легче осуществить. Северус дарит ему амулет в виде змеи, который нагревается, если в еде или напитке его владельца присутствует какое-либо зелье. Мужчина застегивает амулет на чужой шее ровно за пару мгновений до новых, ещё более крепких, объятий. Джо аппарирует посреди комнаты именно в этот момент. Она с громким возгласом о том, что опоздала на обнимашки, подбегает к ним, сгребая обоих. «С днем рождения, птенчик!» — урчит девушка, ероша волосы Гарри. «И тебе привет, солнце», — похлопывая Северуса по плечу, добавляет она. Гарри с усилием сдерживает смешок, слыша это прозвище, обращенное к всегда достаточно мрачному Северусу. «Подарки!» — восклицает девушка, доставая из кармана небольшую магически изолированную коробочку. «Я всё боялась не успеть, но закончила как раз к сегодняшнему! Пришла бы пораньше, но…», — на этих словах она открывает коробочку, являя взору Гарри и Северусу небольшой, исписанный рунами диск, на бархатной ткани. «Это артефакт, способный открыть иллюзии», — поясняет девушка, светясь от счастья и гордости. Гарри аккуратно берет артефакт левой рукой, боковым зрением следя за перстнями на правой. Перстнями, которые начали проступать из-под чар, что он наложил на них. Они не проступили полностью, но отдаленно узнаваемые образы отобразились на пальцах. И он не уверен, замечает ли это кто-то кроме него. «Невероятно», — шепчет Гарри, прежде чем положив артефакт на диван, подскочить к девушке, обнимая и благодаря. Пока они радуются в объятиях друг друга, парень восстанавливает чуть пошатнувшиеся чары. И с невероятной силой надеется на то, что никто не заметил этого. *** Гарри с улыбкой наблюдает за разговаривающими Северусом и Джо, думая о том, как на своё прошлое десятилетие он сидел в чулане магловского дома своих тёти и дяди, мечтая о том, как он окажется далеко-далеко оттуда. Как невероятно отличалось его новое десятилетие от прошлого… Сейчас они сидели за обеденным столом в голубой столовой. Гарри любил это место, за то, как красиво оно выглядело. И за то, насколько эта столовая была меньше остальных столовых, рассчитанных на прием более чем одного человека. Кажется, иметь большие столовые в больших количествах, было одним из важных составляющих богатого аристократа прошлого. «Гарри, всё хорошо?» — спрашивает Джо, слегка встревоженно смотря на него, Гарри вскидывает на неё удивленный взгляд — «Опять головные боли?» «Головные боли?» — спрашивает Северус до того, как Гарри успевает ответить. Парню кажется что тот слегка взволнован. Сколько раз его окликнули, прежде чем он ответил? «Вчера нам даже пришлось отменить занятие. Гарри было сложно даже стоять, что уж говорить о работе с артефактами… Я, конечно, посидела с ним, принесла пару зелий, но… Ты же понимаешь, у меня были другие ученики, а Гарри не дал мне отменить занятия и у них… Сегодня, конечно, ничего такого не было, но…» «Джо, всё хорошо. Головных болей почти не было, к тому же, их нет нужды бояться. Это… Так нужно. Сейчас я просто задумался, ” — с легкой, успокаивающей улыбкой отвечает Гарри, перебивая чужую взволнованную улыбку. Он думает о том, чтобы рассказать о своих прошлых мыслях. Или даже показать. Это было бы честно — тема, на которую Гарри размышляет чуть ли не более часто, чем на какую-либо другую, в последнее время — так как Гарри считал этих двоих, возможно, одними из немногих людей, которых считал теми людьми, которым сможет доверять и которые смогут его понять. «О чем?», — Северус явно меньше верил в слова о том, что всё в порядке. Несмотря на то, что Джо так же не была полностью успокоена этими словами, ей явно стало спокойней. Гарри вновь успокаивающе улыбается. «О том, как моё прошлое десятилетие отличалось от того, что происходит сейчас», — не задумываясь говорит Гарри. И смысл собственных слов доходит до него позже, чем до обоих собеседников. «Прошлое десятилетие?», — медленно спрашивает Северус, проговаривая каждое слово отдельно. Глаза Поттера округляются от этого. Осознание того, что он именно это сказал пару мгновений назад потрясает. Но потрясает не достаточно для того, чтобы ввести в ступор. В конце концов, он так или иначе, планировал рассказать об этом. Парень тяжело вздыхает. Он не видел иного выбора, кроме как рассказать правду сейчас, более не откладывая и не подбирая момент. Любое другое развитие событий казалось ему неправильным. «Да. Я хотел бы показать вам кое-что после обеда», — говорит парень, начиная думать о том, что именно он хочет им показать. Воспоминания нужно было выбрать заранее. «Я бы не хотела, конечно, торопить события, но я сгораю от любопытства. И, я уверена, Северус тоже», — говорит Джо, почти сразу после того, как Гарри произносит свои слова. Северус смотрит на подругу чуть приподняв бровь, но медленно кивает. «Хорошо», — пожимает плечами Гарри, после чего приглашает собеседников следовать за ним. Обед бы всё равно не вернулся в прошлое русло. Джо и Северус молчаливо отмечают, что дверь, через которую они вошли в столовую, привела их в совершенно другую комнату. Они вошли из коридора, примыкающего к гостиной, но вышли в достаточно темную небольшую комнату, посреди которой стоял Омут Памяти. В руках Гарри появляется его палочка. Из ниоткуда. Северус впервые замечает, что Поттер не достает её из кармана, рукава или кобуры. Серебристые, чуть голубые, нити памяти одна за одной опускаются в светящуюся жидкость Омута. «Я доверяю вам», — серьёзно сообщает Гарри, прежде чем указать на Омут приглашающим жестом, — «Прошу.» Они втроем опускают лица к Омуту, погружаясь в воспоминания парня. Они оказываются посреди невероятно маленького чулана. Гарри ловит себя на мысли, что забыл его реальные размеры. Заставил себя забыть. И вспоминать было неприятно. «Скажите привет почти десятилетнему Гарри Поттеру», — с грустной улыбкой говорит Гарри, указывая на свою «кровать», где почти такой же мальчик сидел, сжавшись в комок. Его спутники не могут не заметить разницы между ними. В темноте, за дверью чулана, раздается бой часов, оповещающий о том, что наступило тридцать первое июля. «С днем рождения, Гарри», — шепчет Гарри-воспоминание, поднимая полные грусти глаза на дверь чулана. Все трое замечают ссадину на скуле мальчика-воспоминания, что неестественно быстро затягивается. Стоявшая на пути его взгляда Джо резко отшатывается, когда чужие глаза останавливаются на месте, примерно совпадающем с ней. Её рот округляется, будто она хочет что-то сказать. Но Гарри-воспоминание отворачивается, вновь утыкаясь в собственные колени. Настоящий Гарри отворачивается, как только видит мелкую дрожь своего воспоминания. Его спутники понимают её позже. Гарри из воспоминания плакал. Воспоминание меняется. Гарри изменяет его сам, потому что любое из его воспоминаний лучше каждого из его «дней рождений». Ночь его рождения (потому что днём он никогда не мог позволить себе празднование) всегда была болезненным воспоминанием. Сейчас они стояли посреди кухни, где им разыгрывалось воспоминание «обычного завтрака с Дурслями». «Это тот же день. Утро», — поясняет Гарри, — «Моего дня рождения не существовало нигде, кроме моей головы, можно сказать.» «Это ужасно, Гарри», — Джо касается его плеча, прежде чем обнять. Второй рукой она вытирает слезы. Северус только молча наблюдает за отчитывающей Гарри-воспоминание, тётей Петуньей. Воспоминание медленно сходит на нет, хоть действие него ещё не кончалось. Обвинительная речь затихает на середине слова. Гарри думал, что будет готов к этому воспоминанию, но всё внутри него сжимается, вновь слыша ругань, обращенную к нему. Парень чувствует себя ничтожным, несмотря ни на что из того, что случилось потом. «Я могу рассказать вам больше. Другие вещи. Своё прошлое», — говорит Гарри, всё ещё стоя в объятиях Джо. Девушка гладит его по волосам, стоя с закрытыми глазами. Своими словами Гарри хочет разбавить то молчаливое напряжение, что воцарилось в месте, где только что происходило воспоминание. Он не был полностью уверен в том, что-то, что он хотел сказать, показывая это, было понято. И, не обманывая себя, Гарри признавался себе, что боится, что был не понят сейчас. «Я уговаривал Дамблдора. Молил его о том, чтобы ты остался со мной. Минерва умоляла его отдать тебя на усыновление в магическую семью», — тихо говорит Северус, не отрывая взгляда от того места, где совсем недавно было воспоминание обеденного стола. Гарри затаивает дыхание, слыша это. Несмотря на то, что теперь он знал об этом, слышать эти слова было совершенно иным. Откровением, которое не было желание прервать. «Но он говорил о том, что так будет лучше», — звучит ещё тише. Гарри отпускает Джо, которая также смотрела сейчас на Северуса, без труда выпутываясь из её рук. Он подходит к мужчине, вставая прямо перед ним. И крепко обнимает. «Этого уже нет. Это прошлое. Далекое прошлое», — шепчет мальчик. Он чувствует чужие пальцы, вцепившиеся в его плечи. Это то немногое, что он может дать мужчине сейчас. «Гарри, прости конечно, но сколько тебе лет?», — спрашивает Джо тихо и чуть сконфуженно. Слова о «далеком прошлом» не предвещали ничего хорошего, в её понимании. Гарри предлагает им выйти из воспоминаний, когда чувствует, что Северус разжимает пальцы на его плечах. Конечно, им стало интересно, сколько ему лет. И он знал, что так и будет. Когда они поднимают головы от Омута, в комнате светлее. Не так, как в остальных комнатах, свет более приглушенный, но его достаточно. «Мне восемнадцать. Исполнилось сегодня», говорит парень, когда все они делают по шагу от Омута. «Я прожил семнадцать лет в том мире, который вы видели в воспоминании», — добавляет парень, чтобы его переглянувшимся спутникам было яснее. «Ты был на последнем курсе Хогвартса? «, — удивленно спрашивает девушка. Этот вопрос был логичным. Гарри невесело улыбается ей. Да, он был. Но его последний курс был далеко не тем, что подразумевала Джо, спрашивая Поттера. «Чисто… номинально, да. Я был на седьмом курсе. Однако, тогда уже», — он медлит, запинаясь на этом моменте. Но понимает, что говорить нужно правду. Он всё равно расскажет об этом. Нет смысла скрывать. С тяжелым вздохом он продолжает, — «Уже третий год шла война.» Воцаряется тишина. Иного рода. Она уже не давит, порождая желание разорвать её. Гарри делает почти небрежный взмах палочкой и Джо с Северусом видят, как мальчик меняется. Становится старше. Его одежда меняется вместе с ним, что слегка удивляет их обоих. Парень сосредоточен в этот момент и это так же несколько удивляет, так как никто из них не видел того, чтобы магия Поттера заставляла его напрягаться. Гарри только недавно освоил это заклинание достаточно для того, чтобы изменяться так быстро. Это всё ещё требовало усилий, особенно вместе с трансфигурацией такого количества одежды, но это было уже намного легче. К тому же, ему не приходилось изменять себя сейчас, а значит не понадобится никакой поддержки. Когда парень поднимает руки выше, проводя левой ладонью над правой, они оба успевают увидеть шрамы лежащие на коже в виде фразы «Я больше не буду лгать», написанные почерком Поттера, будто чернилами по бумаге. Другие не так привлекают внимание и кажутся не такими важными. Джо сразу узнаёт артефакт, который может сотворить подобное. На правой же руке открываются два родовых перстня. Северус стоит совершенно неподвижно, только поднимая брови, видя их. Джо же отшатывается назад. На её лице Гарри замечает неверие и даже каплю страха. И он понимает, какой именно перстень вызывает эту реакцию. «Невозможно», — шепчет девушка, во все глаза рассматривая стоящего перед ней парня. Выражение глаз Северуса говорит примерно то же. Гарри улыбается им. Парень старается не думать о том, как бы это произошло, выбери он момент раньше. «У меня есть много вещей, которые я мог бы вам рассказать. Если вы хотите.» Никто не был против. Оба высказывают согласие кивком. И потому они вновь выходят в светлую гостиную. Не в ту, в которой они встречаются обычно, но чем-то на неё похожую, несмотря на то, что ведущий цвет уже не бежевый, а голубой. На столе стоят пустые чашки и парящий чайник. Никто уже не думает о том, как Гарри контролирует это всё. Потому что сомнений в контроле над домом остается очень мало. «Хозяин Гарри, к вам прилетела сова от мистера Новака», сообщает домовой эльф, когда они входят. Гарри останавливается после пары замедляющихся шагов. Ровно около эльфа. Джо смотрит на Северуса, но тот не придает значения этой фамилии. Или делает вид. Джо же, как хорошо знакомый с магическим преступным миром человек, оживляется. «Благодарю. Оставь письмо в кабинете. Я отвечу позже, сейчас у меня есть дела более важные», — отвечает Гарри. Джо чуть недовольно кривит губы на пару мгновений. Даже реакция Поттера на текст письма могла бы дать ей хоть какую-то информацию. Но это ей откроется явно не сегодня. Но за сплетнями из Лютого она будет следить поактивней. Они садятся так, что Гарри оказывается напротив них обоих. Сам Гарри предпочёл бы сесть между Стоун и Снейпом, но прекрасно понимал, что в их нынешнем положении ему было намного легче рассказывать и следить за чужой реакцией. Просьба о Клятве Неразглашения вызывает у его собеседников удивление, но они выполняют её. Гарри немного мухлюет, проговаривая для них такой текст, что они не могут рассказать ничего, что узнали сегодня о прошлом и об истинном облике Гарри Поттера. И это не укрывается от обоих взрослых. Джо уже собирается сказать, что они, в любом случае, ничего бы не рассказали, но Северус останавливает её, касанием руки. Это лишнее, потому что это не так. У любого из них есть шанс того, что он проговорится случайно. И Стоун, понимая это во взгляде друга, молчит. И Гарри Поттер начинает свой долгий и сложный рассказ. Не все эпизоды было легко рассказать. Некоторые моменты он не собирался рассказывать с самого начала. И чем дальше уходило повествование, тем суше становился рассказ. Потому что это было сложно. События, произошедшие, для него, всего год или два назад, всё ещё били по нему, даже если это просто воспоминания. Это заметили все, даже Гарри, вдруг понимая, что если курса до четвёртого или пятого он рассказывал с большим запалом, будто пересказывал интересную книгу, фонтанировал эмоциями, то после воскрешения Волдеморта, его рассказ меняется. Теряет насыщенность. Почти сразу. Слегка затормозив в самом конце рассказа, Гарри отчетливо понимает, что такой была и его жизнь. Он старался бежать от событий, что случились с ним, не вспоминая о них. Но именно вспоминая, а точнее делясь всем тем, что тогда случилось, он понимает, что поступил неправильно, закрываясь от своего прошлого. Сейчас он не только рассказывал о своём прошлом, но и будто заново просматривал те события. «Если ты не хочешь, можешь не продолжать», — говорит Джо, когда пауза затягивается, Поттер даже успевает отметить, что перед этим вопросом они с профессором переглянулись. Девушка и раньше комментировала и задавала вопросы, помогая рассказу. Гарри даже подумалось, что будь она маглой, то наверняка стала бы психологом. «Нет. Всё в порядке. Дальше было просто», — говорит Гарри, чем вызывает два одинаково недоверчивых взгляда. Ему хочется рассмеяться, но он просто улыбается им, продолжая, — «Дальше, я пришел на дуэль с Темным Лордом и умер.» Эта фраза повисает в воздухе тяжелым грузом. Ни Джоанна, ни Северус ничего не говорят. Гарри колеблется, раздумывая о том, стоит ли ему рассказывать о том, как он вернулся. Но вдруг понимает, что рассказав так много, уже поздно останавливаться. И он рассказывает. О темноте, о своих ощущениях, о голосе Госпожи и о том, как она открыла ему правду. Открыла всё то, что от него тщательно скрывали, но не могли скрыть от Неё. Все стертые и измененные воспоминания. Всю ложь. И то, что случилось после. Он осознанно умалчивает о воспоминаниях, показавшим ему часть прошлого. Это им явно не стоит знать. В самом начале он не понимал воспоминания, в котором маленькая светловолосая девочка, встаёт между занесшим для проклятия палочку Тёмным Лордом и своими родителями-пожирателями. У неё ещё нет палочки, но была безграничная решимость. Она не говорит ни слова. Но её глаза говорят больше, чем любые слова. И, Гарри отчетливо видит, как что-то ломается во взгляде Лорда. Как резко тот опускает руку и как резко разворачивается, хватая за руку стоящего рядом пожирателя без маски. Прежде чем Лорд и пожиратель исчезают, можно было заметить, как родители, в слезах прижимают к себе девочку и как еле заметно кивает им пожиратель. Лорд, которого знал Гарри, убил бы всех троих. Но Лорд, которого увидел Гарри в том воспоминании, оставил жизнь всем им, только потому что маленькая Джо встала между ним и его целью. Сейчас у Гарри не было ни единого сомнения, что именно эта девушка была в том воспоминании. Она и её родители. Секретом оставалась только личность того пожирателя — пугающего мужчины, что с такой уверенностью и нежностью в глазах, кивает оставшимся в живых Стоунам. Теперь они были почти в равных условиях. Как только он заканчивает, Джо молча поднимается со своего места. И у Гарри проскальзывает мысль о том, что девушка сейчас уйдёт. И что он бы не держал её. Но Джоанна не уходит, лишь молча и крепко обнимает его, садясь на край его кресла. Гарри видит, с какой силой Северус сжимает в пальцах плед, что накрывал диван. Мужчина не смотрит на них, его невидящий взгляд направлен в зашторенное окно. «Спасибо, что выслушали», — тихо благодарит их Гарри, — «Я сам не представлял, насколько мне нужно рассказать обо всём этом.»