Зажгись в сердце огоньком.

××× На следующий день. — Данила, нам нужно поговорить, — сказал папа, когда мы шли по парку. — Вы собираетесь разводиться? Лицо папы побледнело. — Боже, нет. — заверил он меня быстро и взял маму за руку, чтобы подчеркнуть это. Мама улыбнулась мне, но я видел, что в ее глазах стоят слезы. — Тогда что? — спросил я. Мой папа медленно сел на скамейку. — Твоя мама расстроена моей работой, не мной. — Я был в замешательстве, пока он не добавил: — Меня отправляют назад в Казань, Дань. У компании возникли проблемы там, и меня отправляют, чтобы устранить их. — Надолго? — спросил я. — Когда ты вернешься? Мой папа провел рукой по своим густым волосам так же как делал я. — Вот в чем загвоздка, — сказал он осторожно. — Это может занять годы. Или месяцы. Реалистично будет сказать — от одного до трех лет. Мои глаза расширились. — Ты оставишь нас в Питере на такой большой срок? Мама вытянула руку и накрыла ею мою. Я уставился на нее безэмоционально. — Нееет, — сказал я себе под нос, зная, что он не сделает этого со мной. Не может сделать этого. Я поднял голову, уставившись на родителей. Так вот почему он не хотел брать Лизу на эту прогулку, так вот всё это к чему… Мое сердце бешено заколотилось. — Нет, — сказал я так громко, что привлёк взгляды нескольких парочек, которые сидели на соседних скамейках. — я не оставлю своих друзей, Лизу и школу. В поисках поддержки, я повернулся к маме, но она опустила голову. — Мам? — молил я, но она медленно покачала головой. — Мы семья и не можем расстаться на такой большой срок. Мы должны поехать все вместе. — Нет! — в этот раз я закричал, вскакивая, мои кулаки сжались по бокам. — Я не оставлю ее! Вы не заставите меня! Это наш дом. Здесь! Я не хочу возвращаться в Казань! — Успокойся. — сказал папа примирительно, но я лишь развернулся и побежал вглубь парка. Я трясся от злости, оббежав за секунды весь парк я остановился и едва мог дышать. Я просто сел на траву и начал усиленно дышать, дабы восстановить силы. Я слышал, как кто-то сел рядом со мной на траву. Это был отец. Мы сидели в тишине, пока я, наконец, не нарушил ее и спросил. — Когда мы уезжаем? Я ощущал, что папа застыл рядом со мной, вынуждая меня посмотреть в его сторону. Он уже смотрел мне в лицо, в его взгляде было сочувствие. — Когда? — выдавил я. Папа опустил голову. — Завтра. Все затихло. — Ч…что? — шокировано прошептал я. — Как это возможно? — Мы с мамой узнали около месяца назад. Мы решили не говорить тебе до последней минуты, потому что знали, как ты воспримешь это. Мы уладили все с твоей школой, переводом твоих оценок. Твой дядя готовит наш дом в Казани к нашему возвращению. Моя компания наняла грузчиков, которые упакуют все в доме в и перевезут наши вещи. Они отправятся завтра сразу после нашего отъезда. Я сердито зыркнул на папу. В первый раз в своей жизни я ненавидел его. Я стиснул зубы и отвернулся. — Дань… — папа сказал тихо, положив руку мне на плечо. Я сбросил его руку. — Нет, — зашипел я. — Не смей прикасаться ко мне или говорить со мной снова, — сказал я, отвернув голову. — Я никогда не прощу тебя, — заверил я. — Я никогда, слышишь, никогда не прощу тебя за то, что увез меня от нее. — Я все понимаю… — он пытался сказать, но я перебил его. — Нет ты не понимаешь. Ты понятия не имеешь, что я чувствую, что Лиза значит для меня. Если бы ты понимал мои чувства, ты бы не увез меня от нее и от друзей. Папа вздохнул. — Я организатор производства, я должен ехать туда, где нужен, и прямо сейчас — это Казань.Я ничего не сказал. Мне было плевать, что он был ёбаным организатором производства, какой-то развивающейся компании. Я был взбешен, что он сказал мне только сейчас. Я был взбешен тем, что мы уезжаем и точка. Когда я не заговорил, папа сказал: — Я соберу наши вещи, сынок. Будь в машине через пять минут. Я хочу, чтобы сегодняшний день ты провел с Лизой. Я хочу дать тебе, по крайней мере, это время. В Казани не так плохо, это наша родина. Я знаю, что твоя мама будет счастлива снова находиться рядом со своей семьей. Я думал, что ты, может, тоже. Когда мы отъехали от парка, мне казалось что мы доедем быстро, но это не так, казалось что это длится вечность. Когда мы подъехали на подъездную дорожку, я практически выпрыгнул из машины и побежал к дому семьи Неред. Я постучал в переднюю дверь. Лизина мама открыла мне дверь и минуту она смотрела в мое лицо, я видел сочувствие в ее взгляде. Она посмотрела через двор на моих маму и папу, что выходили из машины, и слабо помахала им. Она тоже знала. — Лиза здесь? — смог выдавить из себя я, выталкивая слова из сжатого горла. — Она в вишневой роще. Она провела там весь день, читая. — Она поцеловала меня в макушку. — Мне жаль, Дань. Сердце моей дочери разобьется, когда ты уедешь. Ты — вся ее жизнь. Я быстро побежал в вишневую рощу Мое сердце сжалось. Я видел Лизу каждый день с того времени, как мне исполнилось пять. Спал рядом с ней почти каждую ночь с двенадцати лет. Целовал ее каждый день с четырнадцати лет и любил ее всей душой так много дней, что сбился со счета. Я понятия не имел, как прожить и дня без нее. Как дышать без нее. Как будто почувствовав мое присутствие, она оторвалась от страниц своей книги. Когда я ступил на траву, она одарила меня своей самой широкой улыбкой. Это была улыбка, предназначенная только мне. Я пытался улыбнуться в ответ, но не мог. Лиза заметила, что я грустный и её глаза опустились вниз. Сглотнув, я упал на колени перед ней, и, пораженно, моя голова упала вперед. Я боролся с тяжестью в груди. В конце концов, поднял голову. Взгляд её был настороженный, как будто она знала, что бы ни вылетело из моего рта, это изменит все. Изменит нас. Изменит наши жизни. Приведет к краху нашего мира. — Мы уезжаем, — наконец, смог выдохнуть я. Я видел, как ее лицо побледнело. Отведя взгляд, мне удалось сделать еще один короткий вдох, и я добавил: — Завтра, Лайзка. Возвращаемся в Казань. Папа отрывает меня от тебя. Он даже не пытался остаться. — Нет, — прошептала она в ответ. Она наклонилась вперед. — Мы можем что-нибудь сделать? — дыхание Лиззки ускорилось. — Может, ты можешь остаться с нами? Переехать к нам? Мы можем что-нибудь придумать. Мы можем… — Нет, — перебил ее я.— Ты знаешь, что мой папа не позволит это. Они знали об этом неделями, они уже договорились о моем переводе из школы. Родители не сказали мне, потому что знали, как я отреагирую. Я должен уехать… У меня нет выбора. Мне придется. Чувствуя, как мою грудь пронзает острая боль, я повернулся к Лизе, и мое сердце разбилось надвое. Она все еще не сдвинулась со своего места под деревом, а по ее лицу тихо текли дорожки соленых слез, ее маленькие ручки были сжаты в кулачки и лежали на дрожащих коленях. — Лизочка, — прохрипел я, наконец, выпуская свою боль на свободу. Я бросился к ней и сгреб ее в объятия. Я закрыл глаза, чувствуя каждую частичку ее боли. Это боль была и моей. —Дань. Что же я буду делать без тебя? Я покачал головой, без слов говоря ей, что не знаю. Я не мог говорить, мои слова были заперты в сжавшемся горле. Лиза уткнулась в мою грудь, ее руки как тиски сжались вокруг моей талии. Часы пролетали, а мы все молчали. Солнце опускалось, оставляя позади себя желтовато-красное небо. Вскоре появились звезды и луна, яркая и полная. Холодный ветер поднимался в роще, из-за чего лепестки вихрем носились вокруг нас. Когда я почувствовал, что Лиза начала дрожать в моих руках, я знал, что пришло время уходить. Поднимая руки, я провел пальцами по её волосам цвета пшена и прошептал: — Лайзка, мы должны уходить. Она только схватила меня сильнее в ответ. — Лиза? — я снова попытался. — Я не хочу уходить, — сказала она почти не слышно, ее сладкий голосок сейчас был хриплым. Я опустил голову, когда она подняла свою и ее зеленые глаза вперились в мои. Я провел тыльной стороной руки по ее красным щекам. Они были холодными на ощупь. Слезы брызнули из глаз Лизы вновь, а я большим пальцем стер их. — И ты замерзла, — сказал я тихо. — Уже правда поздно, мне нужно отвезти тебя домой, чтобы у тебя не было проблем из-за того, что пропустила комендантский час. Слабая, вынужденная улыбка появилась на губах у Лизы. — Я провожу тебя до двери, и как только твои родители уснут, я заберусь в твою спальню на еще одну ночь. Нашу последнюю ночь.