Ворон

      Уилл поправил очки, надеясь, что стёкла скроют его неуверенность и очевидную растерянность и, взяв стул, сел в метре от перегородки, отделяющей его от Ворона. Мистер Браун остался стоять на месте, с любопытством рассматривая своего гостя.       — Я вижу, что вы очень спешили ко мне, мистер Грэм, — снисходительно сказал Роберт, пряча руки за спину, — хотя и уверен, что доктор Чилтон сделал всё, лишь бы не допустить вас сюда. Он считает меня монстром, способным за пять минут убедить вас меня освободить.       — А разве вы не монстр? — просто спросил Уилл. — Если нет, то кто же тогда? Жертва обстоятельств? Разве это не вы убили и выпотрошили пятнадцать невинных девушек? А теперь ваш последователь продолжает это делать за вас. Что вы знаете о нём?       В глазах Брауна промелькнула нежная грусть, смешанная с печальным триумфом, но он быстро прогнал эти эмоции, спрятав их за наигранным удивлением.       — Что я могу знать о нём, мистер Грэм, если я нахожусь под круглосуточным наблюдением этих стервятников в белых халатах? Я полностью отрезан от мира и узнаю всё лишь из газет. Мне искренне жаль этих бедных девушек, их участь довольно ужасна.       Уилл слегка нахмурился, пытаясь понять человека, стоящего перед ним, но его эмпатия разбивалась вдребезги о неподдельную тоску, проскользнувшую в голосе Роберта. Это было более чем странно.       — Этот человек продолжает ваше дело, — быстро сказал Уилл, нервно сжимая свой портфель вспотевшими ладонями, — но что это за дело? Зачем вы убивали этих девушек? Почему ослепляли их и забирали органы? Они были в чём-то виноваты перед вами или отвечали за чей-то чужой проступок?       — Почему убивал? — хищно улыбнулся Ворон, показательно облизывая губы. — Ну я же псих, вот и убивал.       — Вы не похожи на психа. Зачем выжигать им глаза и потрошить? Кто-то подобным образом обошёлся с кем-то из ваших близких? Они неправильно обращались с тем, что дано им природой? Флиртовали? Вели себя пошло? Травили себя алкоголем и никотином? Что вами двигало, когда вы вырывали лёгкие у ещё живых невинных девушек?       — Невинных? — приподнял одну бровь Ворон, слегка наклоняя голову вправо. — Почему вы сказали невинных? Если бы они были грешницами, то это уже не было бы таким ужасным преступлением?       На секунду Уилл растерялся, не в состоянии вспомнить, были ли девушки девственницами, но в голове была такая путаница, что из этого ничего не вышло. Роберт Браун не сводил с него глаз, как будто читая все его мысли.       — Грешницы? — нахмурился профайлер, доставая из портфеля папку с документами. — О каких грехах мы сейчас говорим? О церковных?       — Разве грехи бывают только церковные? — тонко улыбнулся Ворон. — Сюда меня посадили люди, а не Бог, а это значит, что человек со всех сторон обложен законами и наказаниями. Если соблюдать все правила, то всё человечество можно смело пустить под нож. Вспомните десять смертных грехов и скажите мне честно, вы знаете хотя бы одного человека, достойного места в Раю?       — Знаю и достаточно много, — быстро ответил Уилл. — Так. Заповеди. Не убий, не укради, не прелюбодействуй…       — Это самые простые, — откровенно оскалился Роберт, подходя и облокачиваясь плечом на стеклянную перегородку, — а как же остальные? Я ещё пойму, что кто-то не убивает, не ворует и не спит с чужими жёнами, но церковь не любит половинчатости. Как же всё остальное? Что вы ещё помните?       — Что ещё? — задумался Уилл, роясь в памяти. — Почитай своих родителей, не лги, не возжелай чужого.       — Не произноси имя Господа своего всуе, — по-доброму помог ему Браун, заметив, что Уилл споткнулся, — не сотвори себе кумира, помни субботний день, и самая главная — Я твой Господь Бог; да не будет у тебя богов иных, кроме меня. Вот мы и справились, мистер Грэм. А теперь назовите мне хоть одного человека, соблюдающего все эти заповеди и достойного Рая.       — Простите, я не богослов…       — А мы и не спорим о Боге. В мире существует семь основных религий, и христианство исповедует лишь треть всего человечества, а, значит, всех мусульман, буддистов и прочих, мы можем смело выкинуть из списка достойных. Из оставшихся может и наберётся пара процентов, кто вспомнит наизусть все заповеди, а остальные вспоминают о Боге лишь в трудную минуту, на Рождество и на Пасху. Ну, и кто же из ваших знакомых помнит о субботе, не обжирается в гостях, почитает родителей и хоть раз в жизни не захотел чужого имущества, должности или женщины? Есть такие?       Совсем сбитый с толку Уилл растерянно поморгал, не зная, что ответить, и Ворон торжествующе улыбнулся.       — А знаете, мистер Грэм, что самое интересное в этих заповедях? Хотите знать?       — Будьте добры, скажите.       — Они противоречат сами себе, — грустно усмехнулся Браун, прищуриваясь и поднимая голову. — Не сотвори себе кумира, говорится в них, но при этом они велят слушаться и почитать самого Господа, делая его своим кумиром. В Библии Бог говорил: не убий, — но тут же сам велел сжигать и уничтожать тех, кто в него не верил. Я промолчу про уничтожение младенцев и первенцев тех, кто имел наивность не поверить словам Моисея, который единственный, якобы слышал какой-то голос в голове. Слепая вера? Слепое почитание? Смерть тем, кто усомнился? Разве это не диктатура? Если я скажу вам, что слышу голос Господа, и он велит мне убивать тех, кто мне не поверит, кто я тогда? Грешник или праведник?       Уилл медленно поднялся на ноги, потерянно выискивая в голове достойный ответ, но Роберт махнул рукой, попросив его сесть обратно.       — Я знаю, что вы скажете, мистер Грэм, поэтому избавлю вас от неловкости и произнесу эти слова сам. Вы скажете мне, что я псих, и моё место здесь. Так что же мне сделать, чтобы мир меня услышал? Найти и создать себе сподвижников? Сколько Иисусу понадобилось помощников, чтобы христианство и его противоречивые заповеди ушли в народ?       Уилл закрыл глаза, оглушённый догадками и грохотом своего ментального маятника, стучавшего по вискам, и от картины, представшей перед его глазами, у него на затылке приподнялись волосы. Страшная правда буквально парализовала его, и всё, что он собирался спросить, потеряло смысл. Он резко бросился к стеклу, игнорируя истерично заоравшую сирену, и практически прилип к перегородке, испуганно глядя в янтарные глаза Роберта.       — Кто он, мистер Браун? — быстро спросил Уилл, зная, что у него осталось всего несколько минут. — Кто ваш Иуда? Скажите мне, и я его найду и освобожу вас.       — Но я уже свободен, — тепло улыбнулся Ворон, обречённо опуская глаза. — Я свободен от заповедей Божьих, а человеческие законы меня не волнуют. Мы все несём свой крест, и все испытания, что нам достаются — это последствия наших деяний.       — Вы никого не убивали, — поражённо прошептал Уилл, уже слыша, как сзади открывается дверь. — Кто он? Почему вы взяли его грехи на себя? Не он в вашей армии, а вы в его. Он сделал вас мучеником? Как он вас убедил сдаться? Да говорите же, меня могут сюда больше не пустить, особенно если я заявлю, что вы невиновны.       На какую-то долю секунды Уилл увидел перед собой просто испуганного старика, задавленного страхом и чувством вины, и он уже просто вцепился в стекло, пропуская пальцы в круглые отверстия.       — Скажите, Роберт, — уже закричал Уилл, — помогите мне его остановить. Прошу вас.       — Все мы дети Господни, — покачал головой Ворон, неожиданно касаясь пальцев Уилла своими, — хотя, может всё-таки он наше порождение, я не знаю. Вечный вопрос. Курица или яйцо, мы создали нашего Бога, или он нас? Кто это решает? Кто решает, как и когда должны умереть мы или наши дети?       — Дети? — задумчиво прошептал Уилл, чувствуя, как санитары обхватили его за талию и начали отрывать от стекла. — Кто это был, Роберт? Кем была вам эта девочка — ослеплённая и изувеченная? Это была ваша дочь?       Браун что-то ответил, но, к сожалению, Уилл уже его не услышал, поваленный и придавленный к полу двумя санитарами. Он попытался сопротивляться, стараясь ещё раз взглянуть на Роберта, но его без нежностей поволокли к дверям, не дав даже обернуться. Его бесцеремонно вытолкали в коридор и практически бросили к ногам Чилтона и Кроуфорда, ждавших у дверей.       — Мистер Грэм, — взвизгнул доктор Чилтон, хватая Уилла за воротник и поднимая его на ноги. — Что за идиотские выходки? Я для чего велел вам тщательно изучать правила посещения таких заключённых? Вы пробыли там всего пятнадцать минут и уже успели нарушить все правила.       — Уилл, ты в порядке? — забормотал Джек, заботливо стряхивая с него пыль и мусор. — Ты что-то узнал?       Уилл вырвался из чужих рук, неприязненно отталкивая от себя Джека и Чилтона и, подняв глаза, увидел на экране Роберта Брауна, так и стоящего у стеклянной перегородки. Сирены резко выключились, немного оглушив их тишиной, и он едва удержался на месте, чтобы по-глупому не начать ломиться обратно к нему в камеру.       — Да, кое-что узнал, — потерянно сказал Уилл, пытаясь сообразить, как правильно себя вести, чтобы получить разрешение на ещё одно посещение. — Доктор Чилтон, я приношу свои извинения за такое поведение. Я был немного не подготовлен к встрече с Вороном, в запасе было очень мало времени, и нужные вопросы так и не были заданы.       — Да, мы всё слышали, — доверчиво кивнул Фредди, быстро переглядываясь с Джеком. — Вы говорили о заповедях и церквях, но что он вам сказал, когда включились сирены? Зачем вы прервали сеанс?       Уилл продолжал молчать, смотря себе под ноги, складывая и собирая все свои видения в одну цельную картину, но бормотания доктора Чилтона мешали ему сосредоточиться, и он бросил вымученный взгляд на Джека.       — Кажется, ему нужен свежий воздух, — мгновенно отреагировал Кроуфорд, подхватывая Уилла под локоть и потащив его к дверям. — Спасибо за всё, доктор, но нам действительно пора.       — Да, да, конечно, — засуетился Чилтон, бросаясь вперёд и открывая им двери. — Мистер Грэм, вы тоже меня простите, всё-таки я не убедился, что вы прочли инструкции, и…       — А ведь правда, — дружественно кивал Джек, даже пытаясь улыбнуться, — мы так заговорились у вас в кабинете, что совсем забыли о правилах. Уилл не наш действующий сотрудник и, наверное, просто не знал, что нельзя подходить к стеклу. Да, Уилл? Ты просто забыл?       — Ага, я растерялся, — безвольно пробормотал профайлер, по-прежнему позволяя тащить себя к выходу. — Доктор Чилтон, вы ведь позволите мне ещё раз поговорить с мистером Брауном?       Джек тоже начал что-то втирать Фредерику, споря и что-то объясняя ему приветливым голоском, и Уилл смог погрузиться в свои размышления. Часть его личности сейчас бунтовала, сопротивляясь его телу, которое уходило от человека уже двадцать лет сидевшего в тюрьме за чужие преступления.       Его просто разрывало на части. Роберт Браун — манипулятор. Как он смог за десять минут убедить Уилла, что он не виновен? Может, это не так? Способен ли человек врать и обманывать на уровне эмоций, ведь то, что увидел Уилл, обычно невозможно подделать.       Джек так и доволок Уилла до выхода, постоянно разговаривая с Чилтоном, даже сам расписался за его личные вещи, и через полчаса они вышли на улицу, ослеплённые весенним солнышком. Там без лишних церемоний Кроуфорд затащил его к себе в машину, как ледокол прорываясь через митингующую толпу, и усадил на пассажирское сиденье.       — Ну, Уилл, — спокойно спросил Джек, доставая из бардачка термос и наливая в крышку горячий кофе, — говори, я слушаю. Что ты узнал?       — Боюсь, что тебе это не понравится, — горько усмехнулся Уилл, делая поспешный глоток.       — Позволь мне решать. Говори как есть, я знаю, что у твоих слов нет доказательств, но они дадут мне нужное направление.       Уилл перевёл взгляд в окно, несколько секунд наблюдая, как ветер гоняет прошлогоднюю листву, и, обернувшись к Джеку, смело посмотрел ему в глаза.       — Роберт Браун никого не убивал и взял на себя чужую вину.       — Роберт Браун никого не убивал, — как попугай повторил за ним Кроуфорд, даже не пытаясь скрыть свой шок. — Ты в своём уме, Уилл? В смысле взял на себя чужую вину? Чью вину? Кто вообще захочет брать на себя такое?       — Ему было несложно это сделать, — тихо сказал Уилл, — ведь определённая вина на нём есть.       Лицо Джека исказилось судорогой, и на секунду Уиллу показалось, что тот его сейчас ударит.       — Какая вина? — прошипел Кроуфорд, сжимая в руках термос так, что его пальцы побелели. — Прошу, Уилл, не доводи до греха, объясни мне всё по порядку. Если он виноват не в убийствах, то в чём же?       — В том, что породил монстра. Наш подражатель, хотя я уже не уверен, что стоит его так называть, это, скорее всего, сын мистера Брауна, и теперь вам будет несложно его найти. Я вчера не успел изучить биографию Ворона, но уверен, там есть информация и о другом его ребёнке. Это девочка, и её жестоко убили и покалечили, ослепив и выпотрошив, и странно, что за двадцать лет никто не провёл параллели между этим.       — Какая ещё биография, Уилл? Нам ничего не известно о Вороне, кроме того, что его зовут Роберт.       Уилл удивлённо поморгал и непонимающе посмотрел на Джека.       — А фамилия? Разве по фамилии нельзя ничего узнать? Он говорил с акцентом, так что нам будет несложно найти его семью через миграционную службу. Он не коренной американец.       — Так и фамилия у него не Браун, — как-то даже злорадно хмыкнул Кроуфорд. — Он так ничего и не сказал о себе, и его не могли судить без фамилии, поэтому написали первую попавшуюся. Он во всём признался, его взяли на месте преступления, и такая мелочь, как отсутствие фамилии, естественно, никого не остановила. Через суд ему присвоили имя Роберт Браун и быстренько упекли в психушку.       — А национальность? Тоже неизвестна?       — Нет, но очевидно, что он европеец.       Уилл немного завис, чувствуя пустоту внутри себя, и понял, почему Роберт скрыл свою фамилию.       Эмигрант из европейской страны приехал в Штаты со своей семьёй, но кто-то жестоко изуродовал и убил его дочь, и, скорее всего, полиция ничего не захотела делать. Очень религиозный и даже немного фанатичный мужчина отказался от своей веры и от человеческих законов, что повлияло на его второго ребёнка. Мальчик, видимо, тоже любил свою сестрёнку и начал свою игру в справедливость. Роберт это знал, хотя, возможно, просто подозревал, и в какой-то момент всё вышло из-под контроля, и он сам сдался властям, надеясь всё остановить. Но убийства не прекратились, только теперь эти изувеченные жертвы бродят по миру, как живое доказательство слепоты закона и отсутствия Бога.       — Ну что ж, Джек, — сказал Уилл, допивая кофе и отдавая ему пустую крышку, — у нас с вами много работы. Вы займётесь прошлым Ворона, а я хочу встретиться с жертвами его сына. Найдите мне адреса тех, кто ещё жив и способен со мной пообщаться.