Ворон

      Уилл покинул дом Луизы Шеппард и её странного доктора через час с зудящим ощущением того, что ему что-то дали, но он не понял что именно. В его голову за сутки влилось так много информации, что он чувствовал себя дикарём, который мобильным телефоном пытается расколоть орех. Слишком много всего. Одному ему точно не справиться. Его выматывали расследования с тремя-четырьмя жертвами, но маньяк такого уровня попался ему впервые.       Луиза не дала ему ничего нового, кроме подтверждения того, что подражатель не хотел причинять им сильного вреда. Да, как бы странно это ни звучало, но он относился к ним бережно. Он за ними ухаживал, хорошо кормил, делал причёски, и если его фантастическая теория верна, и Роберт Браун действительно никого не убивал, а лишь взял на себя преступления собственного сына, то тут уже играют совсем другие эмоции. Отец и сын. Один убивал и потрошил, а второй попытался его остановить? Сдался властям, не в состоянии сдать сына, потому что сам взрастил в нём эту тёмную жажду? Что делает мальчик, оставшись без сестры и отца? Похищает себе девушек и играет с ними в семью? Почему теперь не убивает, а отпускает их живыми? Это дань отцу? Может он дал слово, что больше не будет убивать, и по факту так всё оно и происходит.       Под спутанные воспоминания девушки Уиллу очень хорошо думалось, но его взгляд поневоле возвращался к доктору Лектеру, который сидел рядом с ними за столом и не сводил с Луизы глаз. Вопреки расхожему мнению, Уилл Грэм никогда не был следователем, а мог лишь помочь с мотивами преступлений, хотя многие, кто к нему обращался, считали его гением сыска. Он был эмпатом. Он видел эмоции, которые мог испытывать человек во время совершения преступления, мог разложить их в правильном порядке и уже из этого делал свои выводы.       Ганнибал Лектер, который сейчас внимательно слушал свою пациентку, задавал вопросы и немного пафосно ел свой собственный сэндвич, пользуясь ножом и вилкой, а не как Уилл и Луиза, просто держа его в руках, напоминал сломанную игрушку, которая мяукала вместо того, чтобы гавкать. И здесь повторялось то же самое что и на кухне, эмоции на лице и язык тела совсем не соответствовали тому, что он говорил. Когда Луиза рассказывала о своём плене, на лице доктора Лектера проскальзывали гордость и возбуждение, и было совсем не понятно, чем он так горд. Тем, что его пациентка такая молодец? Тем, что он хороший психиатр? Что за бессмыслица?       Уилл снова вернулся к вопросу, что же здесь делает этот блестящий доктор? В его голове как будто застряла здоровенная заноза. Он пытался вспомнить что-то, что-то важное, что сказал ему Ганнибал на кухне, но как ни старался, просто не мог, немного ослеплённый этим мужчиной. Он знал полно психиатров, это всегда были просто люди самой обычной профессии и с самой обычной зарплатой, и даже если он берёт немыслимые деньги за свои сеансы, невозможно повесить себе на руку часы за двести штук и припарковать «Бентли» у порога. Значит, он богат и, судя по осанке, знаменит в своих кругах, так что же он делает в этом пыльном домике, собственноручно готовя сэндвичи для этой бедной девушки?       Мысли крутились и рассыпались, пока он внезапно не вспомнил то, что его так взволновало в словах Ганнибала Лектера.       «Вы увидели во мне личный интерес, Уилл, он есть, но не тот, что вы подумали».       Видимо озарение так ясно проявилось на его лице, что доктор Лектер, который всё это время бросал на него быстрые взгляды, заинтересованно приподнял брови и почти незаметно дрогнул краешком губ в подобии некой улыбки.       — Спасибо, Луиза, — совсем просто перебил он девушку, которая тут же прервала свой рассказ, — но кажется, у мистера Грэма появились вопросы. Я прав, Уилл? Вы хотите что-то спросить?       — Да, простите, мне не совсем удобно…       — Давайте пропустим эту часть нашей беседы, — улыбнулся доктор Лектер, отодвигая от себя и от Луизы тарелки, — тот момент, когда вам неловко, а мы вас упрашиваем и говорим, что всё в порядке. Если мисс Шеппард не захочет отвечать, она просто так и сделает.       Уилл поспешно кивнул и снова посмотрел на эту странную парочку. Да, Ганнибал не соврал, между ними не было никакой романтической связи, хотя явная симпатия к своему психиатру вполне отчётливо читалась в поведении девушки. В этом не было ничего странного, она была молода, хоть и искалечена, а доктор Лектер определённо превышал свои обязанности психиатра, но их точно связывали только профессиональные отношения. Пора было в этом разобраться.       — Что ж, хорошо, — немного смущённо сказал Уилл, тоже отодвигая от себя тарелку. — Луиза, вы не обидетесь, если я попрошу вас снять очки?       — Снять очки? — по-настоящему растерялась девушка, поворачиваясь корпусом в сторону доктора за поддержкой. — Но зачем?       — Луиза, — мягко сказал Уилл, вытирая вспотевшие ладони об брюки. — У меня в папке полно фотографий всего, что я хотел бы увидеть. Есть все допросы и выводы следствия и врачей, но мне всё равно необходимо взглянуть самому. Подражатель — не просто жестокий человек с расстройством психики, я думаю, он художник, мыслитель, в каком-то роде гений, который пытается нам что-то сказать. Серийный убийца, он убивает, чтобы насытить своё патологическое стремление удовлетворить свои извращённые желания. Всегда что-то есть. Гнев, похоть, злость, месть, и я могу это распознать, у меня есть такой дар. Я не следователь ФБР, я эмпат и, осмотрев место преступления или жертв таких маньяков, я могу понять, что именно испытывал человек, когда совершал такие зверства, и это поможет двинуться следствию в правильном направлении. Здесь же я вижу просто огромный разлёт эмоций. Он наносит вред, отбирает у вас органы и зрение и отпускает домой. Но зачем? Простите, я не хотел сказать, что он по логике вещей должен был вас просто убить, но в его последовательности есть свой замысел, и я хочу его понять.       Девушка выслушала его довольно стойко, но Уилл легко увидел в ней первобытный страх, который появился непонятно откуда. Что за проблема снять очки? Значит всё верно, она влюблена в своего психиатра и на самом деле боится показать своё уродство, о котором она имеет лишь смутное представление, не желая его оттолкнуть. Уилл бросил на доктора Лектера просящий взгляд, и тот почти незаметно ему кивнул.       — Луиза, дорогая, кажется я понял, что хочет нам сказать мистер Грэм, и думаю, ты не должна ему отказать, — заботливо сказал Ганнибал, легко поднимаясь на ноги. — Мы так долго провозились с сэндвичами и разговорами, что чай совсем остыл, и я пойду на кухню и заварю свежий. Ты не боишься остаться с Уиллом наедине?       — Нет, — как-то даже весело ответила мисс Шеппард.       Доктор Лектер поспешно скрылся на кухне, и стало совсем ясно, что он знает о том, что его пациентка испытывает к нему чувства и причём настолько сильные, что она не сняла бы при нём очки, сколько бы её ни упрашивали. Как только они услышали звуки кухонной возни, девушка сразу же сняла очки, и Уилл наконец-то увидел то, зачем сюда пришёл.       Вместо глаз были лишь куски обгоревшего мяса, частично затянутые кожей, но ничего не зажило и не стало нормальным со временем. Подражатель выжигал им глаза током, навсегда лишая зрения и не оставляя шансов на восстановление. Не было бровей, не было век и не было даже намёка, что здесь когда-то были глаза. Бугристая, красно-коричневая кожа, где-то оголённое мясо, естественные неровности, расползающиеся в разные стороны, где-то больше, где-то меньше, выглядели как произведение искусства. Он мог просто выкалывать им глаза, мог ослепить своими непонятными травами и химикатами, которые лишали их возможности описать даже цвет волос своего обидчика, но нет, он хотел сделать это красивым.       Но он не мог видеть конечного результата своих трудов, ведь подражатель лишал их зрения в тот же день, когда и отпускал, а значит… Значит, он имеет возможность взглянуть на это позже. Он где-то рядом, рядом с ними, ходит как по художественной галерее и любуется своими работами. Скорее всего врач, хирург, офтальмолог, невропатолог, психолог, кто-то, кто может заглянуть им под очки и повязки после того, как всё заживёт.       Уилл специально громко поднялся на ноги, шаркнув ножкой стула по полу и наклонившись, взял девушку за руку.       — Спасибо за доверие, мисс Шеппард, — тихо сказал Уилл, слегка сжимая её пальцы, — вы можете надеть очки обратно. Я увидел всё, что хотел.       — Я смогла вам помочь? — быстро спросила девушка, поспешно пряча свою жуткую красоту под очками.       — Очень. Мне удалось многое о нём понять. Спасибо. Вы не против, если я ещё как-нибудь к вам приеду? Я мог бы захватить своих собак, и мы бы погуляли вокруг вашего дома.       — Это было бы замечательно, — выкрикнула Луиза, искренне улыбаясь и становясь от этого ещё уродливее. — У меня много процедур, я принимаю лекарства и часто езжу к врачам, сами понимаете, жить без половины органов нелегко, но по вечерам я свободна.       — Тогда я позвоню, — ещё раз пожал её руку Уилл и сделал несколько шагов назад. — Я пойду попрощаюсь с доктором Лектером и оставлю вас в покое. Он хороший врач, Луиза? Вы довольны? Он помогает вам?       — Да. Он не равнодушен, и это главное. Вы ведь знаете, что одна из жертв подражателя была его другом, и именно поэтому он так заботлив?       — Нет, не знал, — обескураженно моргнул Уилл, совсем сбившись с толку, — но я сейчас у него спрошу. До свидания, мисс Шеппард.       — До свидания, Уилл.       Ещё раз подойдя и пожав ей руку, Уилл быстро добрался до кухни, где увидел доктора Лектера, стоящего к нему спиной и задумчиво смотрящего в окно. Казалось, впервые его тело, поза и эмоции совпадали, выражая настоящую печаль и грусть, и Уилл уже реально начал раздражать самого себя тем, что ему снова начало что-то мерещиться и не нравиться. Тоска в его облике была настоящей, но выглядела так, как будто он выпустил её наружу намеренно, а не она захватила его от нежелательных мыслей. Наверное, всё дело всё-таки в его профессии. Он громко прочистил горло, привлекая к себе внимание, но Ганнибал даже не шелохнулся, продолжая смотреть в окно. Не зная, что делать, Уилл продолжал стоять на месте, не понимая, как себя вести.       — Доктор Лектер…       — Она была моим другом, — с настоящей грустью сказал Ганнибал, медленно поворачиваясь и смотря Уиллу прямо в глаза. — Не то, чтобы близким, но она была моей опорой.       — Кто она? — выпалил Уилл, удивляясь, как этому доктору может быть больнее, чем слепой девушке, сидящей сейчас в зале. — Она ещё жива?       — Боюсь, что нет, — сказал Ганнибал, немного поджав губы от бессилия, — и я не могу перестать думать о том, что это моя вина.       — В каком смысле ваша вина?       — Что вы знаете о моей профессии?       — О психиатрах и мозгоправах? — усмехнулся Уилл, размораживаясь и садясь за кухонный столик, жестом приглашая доктора сделать то же самое. — Вы довольно настойчивый народ.       — Да, мы такие, — улыбнулся Ганнибал, плавно опускаясь на стул и забрасывая ногу на ногу. — Вы ведь знаете разницу между психиатром и психологом?       — Конечно.       — Она была моим психиатром, Уилл, моим коллегой и почти другом. Мы все очень одиноки, найти себе друга — это огромная удача, и я очень жалею, что она попала в руки этого подражателя. Ещё больше я жалею, что не смог ей помочь.       — Как её звали? — спросил Уилл, борясь с желанием протянуть руку и утешить доктора.       — Беделия дю Морье. Это имя о чём-то вам говорит?       — Беделия? — усиленно роясь в памяти переспросил Уилл. — Простите, но нет. Я только вчера получил материалы дела и был просто не в состоянии многого изучить.       — Ясно, — по-доброму кивнул доктор Лектер, отворачиваясь к окну и снова поджимая губы. — Когда она пропала, и стало понятно, где именно она находится, мы все пережили настоящий шок. Это случилось пять лет назад, но я всё помню как вчера. Беделия была самой умной и сильной женщиной, которую мне посчастливилось встретить, и когда её обнаружили, я сразу же поехал к ней в больницу.       — Пять лет назад? — зачем-то переспросил Уилл.       — Да. Там была стандартная команда психологов ФБР, Алана Блум, Фредерик Чилтон, но я уговорил всех пустить меня к ней первым. Обычно разрешают зайти близким и родственникам, но Беделия была одинока, и мне дали разрешение. Я был готов, конечно, к тому, что увижу, но всё равно я растерялся. Лицо было закрыто бинтами, а она сидела на кровати и испуганно трогала его руками. Это страшно, Уилл, по-настоящему страшно, смотреть, как такая сильная женщина дрожит от страха.       — Что это было? — удивлённо спросил Уилл, наклоняясь вперёд. — Запоздалая реакция на ситуацию? Она продолжала бояться?       — Наверное, — нахмурился доктор Лектер, снова переводя взгляд на Уилла, — но я тогда не понял. Это было моей ошибкой. Она попросила воды, даже не позволяя к ней прикоснуться, и, когда я вернулся в палату, прошло от силы две минуты, окно было открыто, и в палате никого не было. Почти сразу поднялся шум, все забегали туда-сюда, но я до сих пор не могу себе простить то, что не понял её состояние.       — Это была та девушка, что выбросилась из окна, — потерянно прошептал Уилл, вспоминая обрывки информации, — и она была вашим другом. Поэтому вы так помогаете Луизе?       — Возможно, — улыбнулся Ганнибал, опуская глаза. — Я многим стараюсь помочь, это моя работа, и я даже смог пробиться к мистеру Брауну, но всё равно что-то не даёт мне покоя. Беделия была очень сильной женщиной, сильнее Луизы и многих других, и то, что она сделала, было слишком нетипично для неё. Это был человек мысли, как Стивен Хопкинс, понимаете, и самоубийство никак не вязалось с её личностью.       — Понимаю, — тихо сказал Уилл, чувствуя, как у него задрожали внутренности от охотничьего азарта.       Доктор Лектер замолчал, продолжая просто сидеть в тишине, и Уилл тоже не смел больше ничего сказать, смотря на своего собеседника. Даже сейчас, когда вроде бы стало всё ясно, Ганнибал продолжал оставаться размытым и непонятным. Его грусть была неподдельной, тоска настоящей, даже мотив для сэндвича обозначился, но всё равно, его неожиданная исповедь казалась неестественной. Он не был похож на человека, который на кухне изливает душу первому встречному, не был тем, кто умеет печалиться, он тоже был человеком мысли, зачем ему пять лет страдать по своему психиатру, и Уилл снова почувствовал раздражение и на него, и на себя за свою подозрительность. Чтобы не наговорить лишнего, он встал на ноги и протянул руку молчаливому доктору, который тут же поднялся следом и ответил на рукопожатие.       Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза и держались за руки.       — Я должен уже идти, — смущённо сказал Уилл, вырывая резко вспотевшую ладонь и почти отпрыгивая назад, — мои собаки, наверное, уже давно ждут меня у дверей и грызут от голода бедный диван.       — Удачной дороги, — улыбнулся доктор Лектер, залезая во внутренний карман пиджака и протягивая ему свою красивую визитку. — Прошу вас, Уилл, если у вас возникнут вопросы, или захотите просто поговорить, звоните в любое время. Я буду очень рад.       — Обязательно, — дружелюбно кивнул Уилл, пряча его визитку в карман и начиная двигаться к выходу, — я позвоню.       Он ещё раз попрощался с Луизой, которая слушала музыку в наушниках, сидя на старом диване, и почти бегом бросился в свою машину. Пока он ехал домой, заходил в магазин за продуктами, заправлял машину, в его голове что-то зудело, заставляя прибавлять газу. Беделия дю Морье — единственная жертва подражателя, которая не захотела даже попытаться жить дальше. Но почему? Как человек мысли может лишить себя жизни? Зачем убивать себя?       Подъезжая к своему дому уже в потёмках, Уилл увидел машину Джека Кроуфорда, припаркованную около основной тропинки. Он вспомнил, что они договаривались о встрече на вечер, но сейчас он не был уверен, что хочет с кем-то говорить. Его жизнь неожиданно забурлила как сумасшедшая. Ещё вчера он рутинно ехал домой проверять работы своих студентов, а сегодня он уже побывал чёрт-те где, видел Ворона, двух психиатров, ослеплённую и влюблённую девушку, сильнейшую команду ФБР и, кажется, слегка запал на идеального доктора с идеальной попкой. Увидев его машину, Джек выскочил на улицу и приветливо помахал рукой.       — Добрый вечер, Уилл, — как-то даже радостно сказал Кроуфорд, вытаскивая пакет с чем-то звенящим с заднего сиденья. — Я не смог до тебя дозвониться и решил просто приехать. Ты не против, надеюсь?       — Нет, Джек, что ты, нет, конечно, — затараторил Уилл, тоже вытаскивая пакеты из багажника и стараясь вспомнить, когда он мыл пол последний раз. — У меня дома неубрано и…       — Нашёл чем удивить, — отмахнулся Джек, забирая у него один из пакетов, — давай помогу.       Они пробились через лающую толпу собак в дом, с улыбкой сравнивая это с клиникой Чилтона, где их тоже конкретно помяли и, не разуваясь, прошли на кухню и поставили продукты на стол. Уилл украдкой осмотрелся в поисках чего-то подозрительного и облегчённо выдохнул, ничего не обнаружив.       Когда ты живёшь один, да не просто один, а ещё никого не ждёшь в гости, у тебя дома может оказаться что угодно. Грязное нижнее бельё на диване, диск с порно на столе, двигатель от боинга у камина, да в принципе что угодно. Ганнибал Лектер был прав, собаки его организовывали. Как-то он был на месте преступления, где умер такой вот одинокий человек, и был поражён тем, что там увидел. Резиновая надувная женщина в кресле, сексуальные игрушки, загаженный туалет, но собаки и правда были его семьёй, молчаливой, но семьёй, и он всегда вёл себя перед ними прилично и поддерживал порядок в доме.       Как-то непонятно, но через час Джек в фартуке уже что-то жарил на его кухоньке, пока сам Уилл кормил собак, выметал порог и принимал душ, и ещё через час они сели на диванчике со стаканами виски и разложили на низком столике документы из дела Ворона.       — Уилл, ты извини за моё вторжение, — просто сказал Кроуфорд, вполне свободно разваливаясь на его продавленном диване, — но я уже не мог усидеть дома и захотел обсудить с тобой прошедший день.       — Забудь, — отмахнулся Уилл, поспешно копаясь в бумагах, — вы что-то успели нарыть из того, что я попросил?       — Ещё нет, было мало времени.       — Зато я, кажется, что-то нашёл, — довольно сказал профайлер, выуживая из кучи бумаг тонкую папку. — Беделия дю Морье. Что ты знаешь о ней?       Джек наклонился к документам, рассматривая фотографию блондинки с узким и ярким лицом, но тут же откинулся обратно, делая глоток виски.       — Ничего. Одна из жертв подражателя, не помню, какая по счёту, но она выбросилась из окна через двадцать минут после того, как врачи закончили перевязки.       — И всё? Больше ничего? Вас не удивил её поступок?       — А должен был?       — Определённо должен был, — возбуждённо улыбнулся Уилл, пробегая глазами по её биографии. — Джек, скажи мне навскидку, какой возрастной порог у жертв подражателя?       Кроуфорд задумчиво почесал затылок и как-то странно посмотрел на взъерошенного Уилла, который полностью погрузился в чтение бумаг.       — Возраст? — переспросил Джек, глупо моргая. — Двадцать-двадцать два года. Примерно.       Уилл широко улыбнулся, торжествующе захлопнул тонкую папочку и молча смахнул на пол все остальные бумаги.       — Вот он, Джек, — радостно сказал Уилл, тряхнув документом и показательно швыряя папку в центр стола. — Вот он наш золотой билет.       — Беделия дю Морье? — ошарашенно спросил Кроуфорд, вскакивая на ноги и садясь рядом с Уиллом прямо на подлокотник его кресла. — Но как? Что тебя зацепило в ней?       — Пока не знаю, — зашуршал профайлер, тоже беря свой стакан с виски и делая здоровенный глоток, — но сам бы я ещё долго искал эту странность, и спасибо одному доктору, которого я сегодня встретил. Именно он указал мне на неё.       — Что за доктор?       — Неважно, Джек, главное, я точно уверен, что что-то нащупал. Вот, смотри. Она единственная, кто даже не захотел попробовать жить дальше, она одна имела такую специфическую профессию как психиатр, и ей был сорок один год, Джек. Сорок один! Что она делает среди жертв подражателя, окружённая молоденькими девочками с причёсками и в белых платьицах?       Кроуфорд взял в руки дело Беделии и начал его быстро листать. Уилл замер на месте, смотря перед собой, старательно пытаясь подобрать слова, чтобы Джек его понял. Как донести до кого-то, что ты подкоркой чувствуешь, что что-то нашёл?       — Не знаю, как тебе это объяснить, — тихо сказал Уилл, запуская пальцы в волосы на затылке, как будто этим жестом стараясь себя поддержать, — но я вижу, куда надо двигаться дальше. Она не случайная жертва, Джек, это точно.       — Ты хочешь сказать, Уилл, что она была знакома с подражателем?       — Я думаю, что он был её пациентом, — быстро сказал Уилл, вскакивая на ноги и начиная ходить прямо по бумагам, разбросанным по полу. — Джек, все они, психопаты, они очень хотят быть понятыми, а мисс дю Морье была очень умной женщиной, и мне кажется, что она увидела истинное лицо одного из своих пациентов и именно поэтому и оказалась у него в плену. Он лишает их возможности описать то, что они помнят, но если она знала его имя, то его препараты не смогли бы уничтожить эту информацию.       — Ясно, — кивнул Кроуфорд, тоже вставая на ноги, — но зачем тогда она выкинулась из окна? Почему не рассказала нам, кто он?       — Я не знаю, — расстроенно ответил Уилл, плюхаясь на диван и хватаясь за волосы. — Может он её шантажировал, угрожал семье или кому-то ещё, но он вынужден был отпустить её живой, чтобы в его игре не нарушились правила, но заставил покончить с собой. Он мог быть рядом с ней в больнице, мог быть тем, кто делал ей перевязки, но она точно та, кто не был его случайной жертвой. Я не могу так быстро этого понять, прости, слишком много всего, я запутался.       — Я верю, верю тебе, — вскрикнул Джек, бросаясь к Уиллу и дружески обнимая его за плечи. — Тихо, Уилл, только не волнуйся, ты и так сделал больше всех. Вот что значит свежий взгляд на вещи.       Уилл слегка дёрнулся, и Джек сразу же убрал руки. Он взял его стакан со стола, плеснул туда ещё немного виски и сунул ему в руки.       — Давай, ещё глоток и спать, — заботливо сказал Кроуфорд, сочувственно глядя на профайлера, которого немного трясло от пережитого дня. — Если мы продолжим, то завтра ты уже не проснёшься, а мне нужен твой чистый разум и здоровый взгляд. Иди ложись, а я уеду и захлопну за собой дверь.       — Спасибо, Джек, — устало ответил Уилл, и правда чувствуя, что он уже почти ничего не соображает, — если хочешь, ты можешь остаться тут на диване, но…       — Да нет, спасибо, — усмехнулся Кроуфорд, вставая и укутывая Уилла пледом, — я поеду домой. Завтра созвонимся. Если хочешь, я могу освободить тебя от занятий и лекций.       — Было бы здорово, — согласился профайлер, тупо смотря в пол. — Я хотел бы завтра встретиться с одним доктором, который очень мне сегодня помог. Если я не ошибся, то мы могли бы и его привлечь к нашему расследованию.       Уилл почувствовал, что у него закружилась голова и, забив на все приличия, скинул обувь и улёгся прямо на диване, подложив под голову диванную подушечку.       — Так что за доктор? — тихо спросил Джек, отходя к дверям и беря своё пальто в руки.       — О, нормальный доктор, — засыпая, ответил Уилл, глупо улыбаясь, — просто идеальный доктор.