Ворон

— Итак, господа, что мы будем с этим делать? — недовольно спросил мистер Смит, бросая на стол последние фотографии доктора Фредерика Чилтона. — Два сильнейших профайлера нашей страны не в состоянии понять, чья это работа? Это сделал Лектер или его подражатель? Уилл бросил быстрый взгляд на фотографии и отвернулся к окну. В кабинете нового шефа поведенческого отдела Томаса Смита они находились втроём. Сам Уилл, который по-прежнему помогал с делом доктора Лектера, новый босс и приглашённый профайлер из Чикаго Сэм Уолтер. Громкое дело Ворона и Потрошителя всё ещё занимало умы профессионалов и служило пособием для лекций во всех отделах ФБР. Поступки Ганнибала, его мотивы, подлые манипуляции с пациентами, его прошлое, отношения с отцом и его убийство разбирались практически под микроскопом. А уж его любовь и одержимость Уиллом Грэмом, единственным, кого он пощадил, выворачивалась наизнанку и тщательно изучалась. Полтора года Уилл скрывался как мог, отсиживаясь дома и беседуя только со своим новым психотерапевтом, но после смерти Чилтона всё закрутилось снова. Не сразу, но его вызвали к телу многострадального доктора Чилтона и попросили дать свою оценку увиденному. Бабочки к тому моменту почти все разлетелись, цветы скукожились, а кровь засохла в уродливую лужу на полу. Проволока кое-где слетела, и тело новой жертвы Потрошителя выглядело нелепо и уныло. Как будто кто-то торопился и не заботился о результате. Увидев это, Уилл испытал настоящий шок и понял, что снова совершил ошибку. Он уже успел увидеть фотографии в блоге Фредди Лаундс, они были прекрасны и именно такими, какими он их задумал, но конечный результат его работы был совсем другим. Скульптуры Ганнибала, как и его слепые девочки, никогда не теряли свою красоту и возвышенность и разрушались уже сотрудниками ФБР, а не временем. Он попытался скрыть свои ошибки, уверенно заявляя, что это работа вернувшегося Ганнибала, но новый шеф поведенческого отдела не был таким наивным и доверчивым, как покойный Джек Кроуфорд. Бестолковые новые жертвы Ворона и странный труп Чилтона его не убедили. Он стянул всех специалистов, до которых мог дотянуться, включая известного профайлера Сэма Уолтера. Эмпатов среди них не было, но на самом деле это не особо и требовалось. Преступник был известен, его мотив вроде как тоже, и всё упёрлось в мелочи и детали. Всю неделю новая команда поведенческого отдела ковырялась в уликах и документах, и, в конце концов, все пришли к тому, что ни к чему не пришли.  — Ну, чего молчите? — снова спросил мистер Смит, слегка сбавляя раздражение и толкая в их сторону ворох фотографий. — Я не хочу танцевать на тех же граблях, что и предыдущие агенты. Ганнибал Лектер мог подделать что угодно, обвести нас всех вокруг пальца и даже копировать самого себя, его интеллект вне сомнений, но может ли кто-то изображать его? И главный вопрос: зачем?  — Я очень уважаю мистера Грэма, — аккуратно начал Уолтер, беря в руки бумажный стаканчик с кофе и делая медленный глоток, — но, к сожалению, наши мнения с ним расходятся. Я понимаю, что никто не знал доктора Лектера так близко, как он…  — Вот именно, — обронил Уилл, вороша кончиками пальцев фотографии и внимательно их рассматривая. — Ганнибал мастер во всём и на многое способен, чтобы сделать что-то, что потешит его душу. Он кажется равнодушным к своим деяниям, но самолюбие — это его слабость, и доктор Чилтон понёс заслуженное наказание.  — Чем же он так ему насолил? — тут же спросил Смит.  — Был им, — пожал плечами Уилл. — В сознании Ганнибала нет большой разницы в том, как выглядит попытка что-то у него отобрать. Будь это статья, общественное мнение, подражание его личности, даже если он подстроил это сам — всё это не понравится ему и вынудит действовать. Он не любит открытые финалы, все его поступки не бессмысленны, они имеют начало и конец, и их суть станет нам понятна лишь после. Я долго думал, что разгадал его, увидел его замысел, но доктора Чилтона с кучей трупов в подвале даже я не ожидал.  — Но всё-таки ты его увидел, — невесело усмехнулся Уолтер. — Жаль только, никто не стал тебя слушать.  — Потому что это тоже было частью его игры, — ответил Уилл, нервно сцепляя пальцы в замок. — Я был или стал частью этого и на отлично сыграл свою роль. Он не получает наслаждение от унижения окружающих, но ему нравится видеть, что он всех переиграл. Это замечается потом: в его званых ужинах, рецепты к которым он вынашивал месяцами, в его одежде и доме, где всё подобрано скрупулёзно и идеально, и уж тем более в убийствах. Он может ждать годами подходящего момента для воплощения своих замыслов, планирует всё так далеко, что нам кажется это нереальным, и по-настоящему удовлетворён, когда всё идёт так, как он задумал. Люди не подводят его, как бы странно это ни звучало, и послушно идут по указанному им пути.  — Ваши личные отношения тоже были в его плане?  — Вряд ли, тут он скорее действовал по ситуации, — горько усмехнулся Уилл, опуская глаза. — Я был в него влюблён, а не он в меня, и, возможно, я жив, лишь потому, что со мной ещё не закончено.  — Предположим, что так оно и есть, — покладисто кивнул Чикагский профайлер, нервно покусывая губы, — тогда зачем он снова всё это разворошил? Я принимаю вашу позицию и начинаю отталкиваться от неё. Да, он сам же заставил всех поверить, что Абель Гидеон — Потрошитель, а затем убил его, подстроив самоубийство. Зачем?  — Игра, — ответил Уилл. — Мне не сложно представить, как Ганнибал читал статьи и интервью доктора Чилтона и ФБР, о том, как они ловко схватили такого неуловимого маньяка. Он дал им время насладиться своим триумфом и принять похвалу (такое громкое и резонансное дело), и громче этого стало лишь его крушение. Вспомните, как истерично вы начали искать виноватых, как оправдывались, найдя мишень и уничтожая Джека Кроуфорда как личность, как кричали из всех утюгов, набрасываясь на Чилтона, и каково вам стало, когда вы поняли, что стали марионетками в руках доктора Лектера. Целая система правосудия облажалась перед всей страной в игре с одним человеком. Он вас переиграл. Переиграл и уничтожил. Вот что такое Ганнибал Лектер.  — Тогда откуда новые жертвы? — упрямо спросил мистер Уолтер, неприязненно поморщив нос. — Раз он закончил это, завершил свой акт вытирания ног о полицию, доказав, что мы все никчёмные дети перед ним? Я вижу линию Ворона, и с убийством Роберта Брауна всё должно было закончиться. Для чего всё это снова?  — Я уже ответил, что невозможно понять, когда он закончил, нам может это только казаться, — огрызнулся Уилл, поневоле начиная нервничать. — Я тоже могу лишь предполагать. Может он решил, что неплохо было бы наказать того, кто отказался с ним бежать, и изящно повесит эти убийства на меня. А что, звучит классно. Обладая таким интеллектом и памятью, ведь все его жертвы не были случайными, легко можно сказать, что Ганнибал Лектер мстительный и злопамятный ублюдок.  — Потише, Уилл, — вмешался мистер Смит, вставая и торопливо наливая ему стакан воды из графина. — Никто ничего подобного о тебе не думает.  — Отчего же? — ещё злее прошипел Уилл, тоже вскакивая на ноги и отчаянно скрывая под агрессией свой страх. — Жертвы Ворона какие-то дилетантские, не такие как прежде, и доктора Чилтона тоже я прикончил, убиваясь от ревности и тоски по своему бывшему парню. Заманил, распотрошил и послал сопливое любовное послание Ганнибалу на языке цветов, умоляя его вернуться. Отличная версия, пускайте в разработку. Сэм Уолтер торопливо поднялся из-за стола и сделал шаг назад, бессильно опуская руки.  — Извините, Уилл, — тихо сказал он, встречаясь взглядом со Смитом, застывшим на месте со стаканом воды. — Вы правы, я всё время забываю, что говорю скорее с выжившей жертвой, чем с коллегой. Ганнибал психопат, и просчитать его действия невозможно. Мы должны принимать эту версию, пока у нас не будет другой. Просто три последних убийства сильно отличаются от творений и Ворона, и Чесапикского потрошителя, и лишь безумец решит привлечь его внимание таким способом.  — Почему? — спросил Уилл, внутренне зажимаясь и складывая руки на груди.  — Вы сами мне только что объяснили почему, — усмехнулся мистер Уолтер, не сводя с него глаз. — Он не потерпит и не оценит эту жалкую попытку скопировать его работы. Тело Фредерика Чилтона кричало об отчаянии и несло любовное послание. Если оно адресовано вам, то это немного странно и нелогично, а если ему — то он наверняка убьёт человека, так опозорившего его имя. Уилл отшатнулся назад, совсем перестав понимать, как себя вести, и, схватив куртку со спинки стула, начал торопливо одеваться.  — Берегите себя, — тихо сказал Чикагский профайлер. — Ганнибал Лектер любил вас, и раз вы пока живы и не с ним, значит, он ещё не решил, как всё это закончить.  — Любил? — жутко рассмеялся Уилл, беря в руки сумку и начиная пятиться к дверям. — Он не способен на это чувство.  — Способен, — улыбнулся Уолтер. — Просто он понимает его по-своему. Я уверен, Ганнибал не раз предполагал, что убить и съесть вас было бы приемлемым выходом из ситуации, но он этого так и не сделал. Подсылал к вам убийцу, манипулировал следствием и вами, но он не глуп. Как легко он констатировал признаки влюблённости у вас, так же просто он сделал это и у себя. Не сразу принял, даже сделал попытку разорвать эту связь и стать вашим психотерапевтом, но всё равно оставил всё, как есть.  — Любовь монстра? — покачал головой Уилл, замирая около дверей. — Это невозможно.  — Всё возможно. Он оставил вас умирать, но не позволил этому произойти. Я со стороны вижу его чувства, а вот вы влюблены и полны сомнений. Любовь изматывает его, как и вас, и даёт неуверенность. Думаю, в его бесконечных планированиях будущего, которые являются частью его сущности и делают неуловимым, ведь у него на шаг вперёд просчитаны любые варианты, есть те, где вы принимаете его таким, какой он есть.  — Он этого хотел, — потерянно прошептал Уилл, внезапно вспоминая их ужин на его веранде. — Ему не нужно было, чтобы я его понял, ничего нового я бы ему не открыл, Ганнибал хотел, чтобы я его принял. Хотел вернуть наши отношения, но я отказался. Я…  — Вы не ищете его, — неожиданно перебил его Сэм Уолтер, задумчиво поглаживая пальцем подбородок. — Почему?  — Его и так все ищут, — хмыкнул Уилл. — И что я могу? Я не знаю где.  — Ищут все, но не вы. Ганнибал двадцать пять лет был в центре внимания людей, на которых ему плевать, — постоянные новые жертвы Ворона и ажиотаж вокруг его дел, — но представьте, как ему хочется быть интересным тому, кто ему действительно дорог. Услышав, что Потрошитель оставил новый труп, я первым делом подумал, что его удивительным образом поймают около него.  — Поймают? — испуганно вздрогнул Уилл, с трудом дыша и тщательно стараясь это скрыть. — Хотите сказать, что он готов сдаться добровольно?  — Я это предполагаю, такова моя работа, — медленно кивнул Уолтер, сосредоточенно хмуря брови. — Раз вы отказались за ним бежать и перестали интересоваться его судьбой, он может вернуться, чтобы вы всегда знали, где его найти. Это не будет жертвой, внезапным раскаянием или извинением, это может быть единственным способом заставить вас думать о нём.  — Он этого не сделает. Никогда. Иначе зачем он вообще сбежал?  — Ценность новой жизни могла потерять свою прелесть, если в ней нет того, кого он хочет видеть. Он скучает по вам, и как влюблённый человек находится всё в тех же сомнениях. А вдруг вас нет рядом, потому что вы не знаете, где он? Да, я считаю, он способен сдаться, чтобы избавиться хотя бы от этих мыслей. Уилл отшатнулся, толком не понимая, как они перешли к такой личной беседе, и резко развернувшись, вылетел в коридор, громко захлопнув за собой дверь. Пока он чуть ли не бегом спускался по лестнице, в его голове мелькали суждения, высказанные Сэмом Уолтером. Ганнибал любит его. Это видно всем окружающим, кроме самого Уилла. Почему садистское желание оставить его в одиночестве все воспринимают как любовь и обожание? Он не хотел жить, умолял Ганнибала покончить с этим, но тот решил, что это будет слишком просто. Всегда и везде Ганнибал сам решает, что будет дальше. Он мог не убивать Джека, у того не было никаких доказательств, кроме слов Уилла, и отпустить отца, не провоцируя новое кровопролитие. Он просто мог остановиться и остаться самим собой. Не пускать Джека, отправить отца спать и снова быть блестящим доктором Лектером с безупречной репутацией, с улыбкой наблюдая, как Фредерик Чилтон дымится на электрическом стуле за его же преступления. Остаться самим собой. Но Ганнибал Лектер никогда не был самим собой. Он чудовище, одетое в красивый костюм и обутое в дорогие туфли. Психопат, живущий по своим убеждениям, брезгливо наблюдающий, как глупые свиньи толпой идут в открытую им дверь. Монстр, лениво играющий в свои кровавые игры. Но это был его монстр. Садясь в свою машину и запуская двигатель, он позволил выводам Уолтера заполнить его мозг. В какое же отчаяние впал Уилл, когда понял, как много он потерял. Ему оставили жизнь, но она перестала быть ему нужна. Он снова хотел увидеть Ганнибала, согреться в тепле его взгляда и объятиях, и это привело его к тому, что он натворил. Он превратился в убийцу и Потрошителя, притягивая его обратно, даже не понимая толком, для чего. А если Ганнибал хоть немного, но чувствует то же самое? Он ещё безумнее Уилла, который гордо пришёл умереть в его руках и действительно способен на любые поступки. Уилл гнал в сторону дома как сумасшедший, стараясь придумать, что теперь делать. Полтора года назад он осознал, что не сможет жить с мыслью, что Ганнибал заперт в клетке. Рано или поздно это приведёт к тому, что Уилл к нему придёт, и всё начнётся сначала. Попытка отпустить Ганнибала и жить дальше провалилась и сделала из него почти маньяка. Он убил троих, не считая Роберта Брауна, и абсолютно не чувствует из-за этого раскаяния и вины. Что будет, когда он снова подпадёт под влечение к нему? Организует его побег? Ценой жизней тех, кто его охраняет? Нет, Уилл не способен взять на себя такую ответственность. Одно дело — прикончить наркоманку, убившую своё дитя, а второе — полицейских и врачей, исполняющих свой профессиональный долг. Он должен всё исправить. Как-то дать знать Ганнибалу, чтобы тот не возвращался, то есть фактически сделал обратное тому, что он послал ему через труп Чилтона. Уилл подъехал к дому и, увидев открытую входную дверь, резко дал по тормозам. Собаки бегали где хотели, и несколько из них бросились к его машине, довольно лая и истерично размахивая хвостами. На кухне горел свет, напоминая одинокий маяк в море, а из трубы валил серый дым, обрывками улетая в небо.  — Что за чертовщина, — пробормотал Уилл, доставая из бардачка пистолет и крепко сжимая его в руке. — ФБР устало следить за моим домом издалека и решило расположиться внутри? Он вышел из машины и торопливо двинулся в сторону распахнутой двери. Пистолет внезапно показался лишним, вряд ли кто-то имел злые умыслы, так открыто обозначая своё присутствие, но всё равно передёрнул затвор и убедился, что оружие заряжено. Уилл зашёл в дом, удивлённо принюхиваясь к запаху жареного мяса, и застыл у входа в кухню. Ганнибал Лектер в повязанном на бёдрах полотенце стоял около стола, методично оттирая тряпкой какое-то пятно. Он был всё таким же и совсем другим. Отросшие седые волосы были убраны в крохотный хвостик, делая его лицо более худым и осунувшимся. Тонкий зелёный свитер с задранными до локтей рукавами, обычные чёрные брюки и спортивная обувь сделали его похожим на уставшего семьянина, который когда-то любил рок и тяжёлую музыку. Ганнибал поднял голову и посмотрел ему в глаза, выпрямляясь и по-прежнему сжимая в руках влажную тряпку. Его взгляд пробежался по всей его фигуре, на секунду задержавшись на пистолете, и снова вернулся к его лицу.  — Здравствуй, Уилл, — приветливо сказал Лектер, слегка наклоняясь вперёд и стараясь заглянуть во всё ещё приоткрытую дверь. — Ты один? Мы успеем поговорить?