Я был скромен — меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, — другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, — меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир, — меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Я говорил правду — мне не верили: я начал обманывать. (М. Ю. Лермонтов)
***
С того момента прошло несколько дней. На улицах деревни было все так же тихо, спокойно. Ежедневно проливал дождь, оставляя за собой мокрые дороги и темные лужи, в отражении которых отражались мирно плывущие по небу тучи. Люди продолжали вести себя так, будто бы ничего не произошло, будто в тот день не произошла огромная драка, которая подняла на уши весь поселок. Им не нужны были проблемы. Кто знает, что бы случилось, если бы кто-нибудь вызвал тогда полицию? Начались бы большие разборки в семьях каждого присутствующего и участвовавшего в драке, полицейские начали бы копать глубже, узнавая обо всем и всех, кому эта шайка успела причинить вред. Более того, по всей деревне провелась бы проверка, или проще говоря, домогательство до каждого ее уголка. Подводя итог, можно сказать, что при полном коллективном молчании они смогли избежать последствий. На какое-то время. После той драки у каждого ее участника остались «счастливые воспоминания» о произошедшем в виде ссадин, синяков и порезов. Хёнджин ежедневно посещал больницу, где ему делали перевязку тяжёлой раны на ноге, которую он получил ещё до драки во время утренней пробежки, а случившееся лишь добавило угля в огонь. Однако Яну досталось больше всего. Количество его синяков и порезов, особенно на лице, значительно превышало те, что были у его противника. Было удивительно, как он ещё смог дойти до дома в тот вечер, ведь даже сейчас, когда Минён протирала ему мазью гематомы на животе, он до крови прикусывал и без этого разбитую губу и жмурил глаза, еле как сдерживая желание выть от неописуемой боли. — Ммм, тебе правда больно? — как-то фальшиво улыбнулась девушка, убирая свои руки, — В таком случае прекрасно, ведь только так ты можешь почувствовать то, что было со мной во время вашей третьей мировой войны! — тюбик с кремом полетел в другой конец комнаты, так и не выполнив до конца свое предназначение. — Как ты мог, Чонинни~? Вся это ваша… Дурацкая борьба за гордость… Разве она что-то решила, вот скажи мне? Парень долго молчал. Он смотрел безразличным взглядом в сторону окна, наблюдая за тем, как с козырька крыши медленно спадают капли недавнего дождя. — Что ты хочешь от меня услышать? — Я что хочу услышать?! — вытаращила глаза Минён, — Нет, вы посмотрите на него! Я хочу услышать действительно весомую причину тому событию, которое испортило мне самый долгожданный за все чёртовы 7 лет день! — Шайка Хёнджина…- он медленно повернул голову к ней, — это и есть основная причина, почему тот день был… Насплошь испорчен. Девушка тяжело вздохнула. Естественно, ее не устраивал такой ответ. Одновременно она понимала, что сама спровоцировала Феликса и Хёнджина пойти на крайние меры, но ей просто не давал покоя тот факт, что ее настолько тихий и спокойный лучший друг просто взял и согласился на драку, докучи зная, а к тому же и осознавая, что прошлую он проиграл. Всё это просто не укладывалось в голове Минён, каждый раз вырываясь наружу лишь наихудшими воспоминаниями о том дне. Именно сейчас она меньше всего хотела злиться на парня, ей совершенно не нужна была ссора с ним или что-то посерьёзнее. — Давай… Просто договоримся, что подобное больше не повторится? — девушка поджала губы, — Мне самой невыносимо тяжело наблюдать за тем, какие боли тебе приносит даже самая обычная обработка ран… Всё это время Минён держала в голове лишь маленькую надежду. Надежду на то, что все образумится.***
— Как относишься к мороженому? — С тобой — никак. Девушка тяжело вздохнула. Ее идея поговорить с Феликсом о случившемся изначально была провальной, но Минён пообещала себе это сделать. Она понимала, что будет трудно и сложно для них обоих начать разговор спокойно и без прочих огрызаний, в таком случае зачем она вообще это делает? -…Значит возьму фисташковое. — Минён оплатила два рожка мороженого, присаживаясь на скамейку рядом с хмурым парнем и протягивая ему сладость. Он продолжал молча сидеть и смотреть в одну точку. — Да брось! Хватит уже прикидываться гордым и независимым, я же вижу, что это не так… — девушка все равно насильно впихнула ему в руку это мороженое. — В смысле ты «видишь»? — поднял бровь блондин, переводя взгляд на Минён. — Ну, в прямом. Чисто по глазам твоим вижу, что весь твой характер — это лишь образ, который ты себе так активно навязываешь… — пожала плечами, пробуя мороженое, — Вкусное, кстати, зря не ешь. — Ты прикалываешься что-ли? — Феликс свёл брови к переносице. — Думай, как хочешь. Мне лень что-либо доказывать… — Минён тоже подняла на него взгляд, посмотрев сначала на лицо, а потом на мороженое, — Если не попробуешь — я тебя пну. — после этой фразы последовала милая улыбка. Парень около минуты сверлил ее недоумевающим взглядом, после чего самодовольно усмехнулся и все же начал есть сладость. — А ты не изменилась. Все так же продолжаешь совать свой любопытный нос, куда не стоит… — Ты тоже не изменяешь себе, до сих пор готов пожертвовать всем ради собственной выгоды. — Ты это о чём? — О тебе и Хёнджине, — повернулась к нему, — ты постоянно во всем пытаешься угодить ему, словно из-за любого его слова может решиться вся твоя жизнь. Думаю, именно из-за этого мы и… — Не из-за него, Минён. — блондин тяжело вздохнул, прикрыв глаза и потирая переносицу, — ты до сих пор не поняла, что причина была абсолютно в другом? — Тогда в чем? -нахмурилась, — все это время я думала, что это именно из-за Хёнджина! Ты все детство поддерживал с ним общение, а затем и вовсе перешёл в его банду… разве все пошло не с того момента? — Блять, нет! — Феликс резко обернулся к ней, — это из-за вас двоих! Своими вечными ссорами и драками… вы просто разрушили всё! И ладно бы это было единожды, так нет, это повторялось регулярно! Я бы даже сказал, по расписанию… — парень шикнул, повернув голову в сторону и вновь погружаясь в свои мысли. -.Я и подумать не могла, что для тебя это так важно…- с сожалением произнесла Минён, положив руку ему на колено, — если бы ты сказал нам раньше, мы бы обязательно прислушались к тебе… — Я говорил! — Феликс резко скинул ее руку со своего колена, — Несколько раз говорил, но меня никто не слышал! — блондин осмотрел ее с ног до головы, вставая со скамейки, — если это все, что ты хотела сказать, то я могу идти? Минён тяжело вздохнула. И правда, просто нечего было сказать. Ей нужно было немного времени, чтобы обдумать все, разъясненное Феликсом, — она понимала, что это не даст ей покоя ещё долгое время. Теперь ей предстояло лишь выяснить все поточнее у Чонина, чтобы закрепить и сопоставить все это у себя в голове… — Ясно, тогда до встречи, — кивнул блондин, — надеюсь, что не до скорой. Так, спустя пару мгновений, Минён сидела уже одна. Тишина успокаивала, убаюкивала, но одновременно и напрягала. Настолько, что казалось, вот-вот, и у девушки начнется нервный тик от того, как она постукивает подошвой кроссовка по асфальту. Первое, что навязывалось на ее мысли — это то, как они с Чонином вообще могли не обращать на Ликса никакого внимания, в то время, когда ему было так плохо? Неужели, им и правда было совершено не до своего друга между своими ссорами? Ну, а второе, что ее мучило — почему же парень не стремится вернуть их долгую и крепкую дружбу? Причина в долгом отсутствии Минён? Или в том, что компания Хёнджина ему все же прижилась? — «Черт… Опять я о Хёнджине. Если подумать, то при любом его упоминании в нашем с Феликсом разговоре… Ликс постоянно переводил тему на меня и Чонина. Похоже, его и правда все устраивает… либо, он вообще не хочет об этом говорить… со мной.» А если бы об этой проблеме переговорила с Феликсом не она, а Чонин?***
— Городская девчонка все нам портит…- Хёнджин нервно покусывал губу, лёжа в больничной палате после осмотра, — Ли слишком к ней привязан, раз он посмел влезть в драку лишь от одного ее щенячьего взгляда… Понимаешь, о чем я? — Несомненно. — Девчонку надо убрать. Мне насрать, как. Главное, чтобы к концу этой недели ее уже в нашей деревне не было, ясно? — Сделаю все, что в моих силах. — Я доверяю тебе… Доведи дело до конца.