Полковник неуверенно замирает, чуть отстранившись от губ Ветрова — они у него и впрямь мягкие, такие бы целовать да целовать — невзначай думает старший. Он ошарашен не меньше растерянного и раскрасневшегося перед ним Артема. Парень громко и часто дышит, а сердце, оплетенное клеткой из ребер, выбивает свой бешеный ритм, ненароком грозясь оставить изнутри пару трещин. Сейчас парень совсем не напоминает Лебедеву того бунтаря, с которым он познакомился.
— Вы… вы че, — вдруг грозно произносит Ветров, насупившись и сделав шаг назад. — Вы нахера это сейчас, — частое придыхание, из-за которого речь кажется сбивчивой, застает Валентина Юрьевича врасплох, но он по привычке держит лицо.
— Кто-то должен был сделать первый шаг, — парень непонимающе хмурится и качает головой из стороны в сторону, отчего выбившаяся прядь падает ему на лицо, и он раздраженно зачесывает ее назад.
— Да вы прикалываетесь, что ли, — он хмыкает, отворачивает лицо в сторону на секунду, и снова, как будто одумавшись, возвращает взгляд на полковника. Тот смотрит на него своими нечитаемыми карими глазами, и впервые появляется желание закрыть их своими руками, только бы не видеть, не сгорать под этим взглядом. — Не надо только мне из жалости подыгрывать. Да, я проебался, влюбился в вас. Но я же тоже человек, бля, ну зачем вы так со мной… Я ж вам нихера плохого не сделал, вроде. Не надо этих унизительных подачек, просто… просто оставьте меня одного, я ж по-человечески попросил… — Валентин Юрьевич картинно закатывает глаза, делает шаг вперед, сокращая расстояние между ними, и, положив руку на лицо парня, мимолетным жестом огладив его острую скулу, склоняется к нему, повторяя свой поцелуй. На этот раз более настойчивый, словно он пытается этим действием вбить в дурную голову мальчишки — я тебя, дурака, люблю.
Он отстраняется и тут же прикладывает указательный палец к приоткрывшимся губам Ветрова, зная, что он снова сморозит что-то несуразное.
— Тем, послушай меня, пожалуйста. Я не знаю, что тебе раньше говорили, как ты жил до нашей встречи, как к тебе относились другие люди. Но, поверь мне, я сейчас это сделал осознанно, а не потому, что хотел тебя этим поцелуем утешить или что ты там сейчас мне плел… Я тебя, Ветров, люблю, и ты мне нужен, можешь не сомневаться. Я не знаю, как нам быть дальше, и что по этому поводу подумает Юля, — он горько хмыкнул, почему-то представляя себе ее резко-негативную реакцию. — Но я хочу, чтоб ты остался в моей жизни навсегда. Ты меня понимаешь? — он опускает руку, и Артем тяжело выдыхает, словно растеряв все слова. Полковник никогда не был так эмоционален в своих речах, как сейчас. От понимания сказанных им слов в сердце появляется щемящее ощущение, а внизу живота разливается тепло, распространяющееся по телу, от чего по коже бегут мурашки.
У Ветрова натурально дрожат ноги и кружится голова. Он оступается на ровном месте и тут же чувствует надежные руки на своем животе. Обхватив парня поперек, полковник прижимает его к себе.
— Совсем себя извел, дурак малолетний, — ругает его Лебедев. А Артем словно и не слышит. Изворачивается в подобии объятий, оказываясь лицом к лицу с полковником, пристально смотрит в его вишневые глаза, и одними губами произносит:
— Правда? То, что ты сказал, — его руки опускаются на твердые плечи полковника и он жарко дышит ему в шею, замерев в ожидании ответа.
— Правда, — вздыхает Лебедев, проводя одной рукой по пшеничным волосам, доставляя этим нежным жестом массу удовольствия омеге. Чуть склонив голову, Валентин Юрьевич оставляет поцелуй на его виске, и этот жест дарит Ветрову ощущение полной защищенности.
— Меня сейчас стошнит, — прижавшись к груди и прикрыв глаза, шепчет Артем. Он стоит так еще секунду, а после резко отстраняется от Лебедева и сломя голову несется в ванную, даже успевает закрыть дверь на щеколду перед тем, как ничком упасть около унитаза.
Его выворачивает желчью и водой, которой он заменил себе все приемы пищи.
Через пару минут его макушка показывается в основной комнате. Он стыдливо отводит взгляд, а его глаза на мокром месте — это случается непроизвольно в приступах рвоты. Он болезненно-бледный, что совсем не нравится Лебедеву, который в этот момент стоял около кухонного стола, не зная, куда себя деть.
— Извини, опять все испортил, — выдавливает из себя кривую улыбку Артем.
— Это просто ненормально, — заключает полковник, в мгновении ока оказываясь рядом.
— Это из-за подавителей наверное, я их не принимал долго, и пару таблеток дали побочку… забей, это пройдет быстро, — он опускается на диван и хватает с пола бутылку с водой, делая пару крупных глотков.
— Я твои подавители нахер выброшу, — зло произносит Лебедев, на что Артем по-ребячески улыбается: ему чертовски нравится, когда старший ругается «плохими» словами, даже если на него. Просто ему это очень идет. Вот такой Артем дурачок, ну и что?.. Не порок же.
— Надежней будет выбросить меня, — хрипит он с улыбкой, тут же виновато пожимая плечами — мол, ВалентинЮрич, не злитесь, я эти шутки не контролирую. Мужчина, строго взглянув на него, решает этот юмор никак не комментировать.
Парень укладывается набок, подминая под себя подушку. Голова снова кружится. Хочется просто полежать вот так — с закрытыми глазами.
— Совсем плохо? — вздыхает полковник, присаживаясь рядом. Он опускает сухую теплую ладонь на голову своего несчастного, поглаживая и перебирая его волосы, и мальчишка льнет к нему, не открывая глаз, словно слепой котенок.
— Полежи со мной, — вместо ответа на поставленный вопрос говорит омега, сдвигаясь ближе к краю. Лебедев, вздохнув сквозь стиснутые зубы, ложится рядом, обнимая парня со спины. Ветров какой-то слишком худой, особенно после ранения, и то, что он и сейчас ничего не ест — всерьез беспокоит военного. Валентин Юрьевич боится как-то коснуться незажившего шрама рукой, а потому легонько тянет на себя мальчишку, укладывая его головой на свое плечо. Ветров не сопротивляется — послушно обнимает его поперек груди рукой и закидывает ногу на бедро Лебедева, тем самым частично обездвиживая его.
— Спать вздумал? — шепотом спрашивает мужчина с легкой улыбкой. Ветров не отвечает, только отрицательно качает головой, но, вопреки этому все же засыпает спустя пять минут, совсем не удивляя этим полковника, который в общем-то и рад, что омега хоть немного отдохнет.
Очнулся Артем спустя почти полтора часа. Лебедев все это время не спит — смотрит в потолок, по сторонам, на макушку Артема, и думает обо всем, что произошло сегодня. О мягких губах, о светлых глазах Артема, о его пламенных речах, которые четко дают понять — он всегда чувствовал себя ненужным, и больше всего боится, что это снова окажется так. И в этой ситуации Лебедеву крайне важно показать, что он не предаст его, не обидит, попросту не кинет… Ни за что его не отпустит, разве только Ветров сам не захочет уйти из этих отношений. Лебедев больше всего не хочет сломать его жизнь. Он понимает, что между ними — огромная разница в возрасте, и когда-то это может стать камнем преткновения, ведь Артем — юный, симпатичный, далеко не глупый омега, из тех, что пользуются спросом… Боже, какое ужасное слово — «спрос». Лебедев натурально морщится и старается выбросить эти вещи из головы. Уж лучше жить сегодняшним моментом.
Артем завозился, приподнял голову, сонно оглянулся по сторонам и переметнул взгляд на лицо полковника, слегка нависая над ним.
— Мне все-таки приснилось, да? — сонный голос с характерной хрипотцой разбавил тишину в комнате. Лебедев усмехнулся, продолжая лежать в одной позе, пока Артем упирался ладонью в его грудь.
— Не надейся, — отвечает ему полковник, наблюдая замешательство на лице Ветрова.
— Ахринеть, — почти восторженно произносит парень, рассматривая черты лица альфы. Он испытывает колоссальное желание коснуться его рукой, провести по линии скул, очертить тоненький шрам на виске, коснуться волос. — Можно тебя поцеловать? — смущенно просит омега, сглатывая ком в горле. ВалентинЮрич не отвечает даже, просто кивает как само разумеющееся. Парень осторожно склоняется над полковником, все сокращая и сокращая сантиметры расстояния между ними. Еще мгновение — и он касается чужих губ своими. Ощущение какой-то нереальности происходящего накрывает с головой. Артем нежно прикусывает и оттягивает нижнюю губу полковника, а после осторожно проводит кончиком языка по образовавшейся вмятинке от его зубов. По телу проходит разряд дрожи. Все это так ощутимо, так… по н а с т о я щ е м у. Омега решительно забрасывает ногу на бедра мужчины, оказываясь сверху, и, не задумываясь, глубоко прогибается в спине, прижимаясь пахом к низу живота Лебедева. Он горячо дышит в его приоткрытые губы, припадает к ним новым жарким поцелуем, и полностью опускается грудью на грудную клетку старшего, вжимаясь в него всем телом. Широкая ладонь скользит по его спине, задирая ткань рубашки, а вторая нежно поглаживает бедро, слегка сжимая, и болезненная истома от этого действия приятной волной обжигает юношу.
Ветров внезапно отстраняется и та самая лисья улыбка расползается на его губах. Он обессиленно падает рядом, опустив голову на плечо полковника, и выглядит вполне довольным жизнью. Наконец-то стало легче. Голова перестала кружиться и само ощущения взаимодействия с альфой помогает омеге легче ощущать течку, от которой он страдал последние сутки. Болезненное возбуждение сменяется куда более приятным, от которого скорее хочется замурчать, нежели стонать и кричать от спазмов в животе.
— Тем, — тихо говорит Лебедев. — Поехали домой, а? — Артем жмурится от того, как приятно звучит эта фраза. Он тут же согласно мотает головой.
— Поехали… — на выдохе соглашается Ветров, ощущая невероятное облегчение — ему не нужно оставаться в одиночестве, он едет
домой.
***
Абсолютно удивительным открытием для Лебедева становится смущение Артема. Возможно, были моменты, когда парень робел, но, собравшись, он быстро брал себя в руки, но стоило им сейчас столкнуться взглядами — скулы парня покрывали розовые пятна и он спешил отвернуться. Артем вообще не может долго находиться бок о бок с Валентином, и ведь понимает, что надо бы как-то объясниться, что ли, а то Лебедев уже зачастил с пытливыми взглядами и вскоре наверняка последуют уместные вопросы.
А что Ветрову говорить? «Товарищ полковник, прошу прощения, у меня на вас стоит. Крепко так, сука, стоит. А я в жизни не был с мужчиной и вообще с кем-либо, такой я классный девственник, прикиньте!». Абсурд — и только. Артем тихонько фырчит вслух и дергается, когда в комнату входит Валентин Юрьевич. Он ненадолго останавливается в дверях, смотрит на парня, который стоит около подоконника, и слегка ведет бровью.
— Артем, — парень по интонации понимает, что этот разговор ему заранее не нравится. — Что-то не так? — мужчина подходит ближе, останавливаюсь в полушаге, и парень вздергивает голову, глядя в его темные глаза. — Если ты передумал, если не готов… я пойму, если ты скажешь, что наш утренний поцелуй — следствие твоего состояния, мы оба можем сделать вид, что ничего не было, только скажи как есть, — Ветров смотрит на полковника серьезным взглядом, и даже Валентин Юрьевич начинает понимать, что сказал что-то не то.
— Я вас хочу… — Лебедев приподнимает брови, и его глаза немного расширяются. — Попросить забыть об этой фигне, потому что я вам дам… — он слегка запинается, — слово, что если и хочу попробовать отношения с альфой, то только с вами, полковник, — от нервов он даже впервые обращается к мужчине по званию. Даже страшно представить, как со стороны выглядела его речь, и он сглатывает ком в горле, глядя в оба на Лебедева, словно ожидая какой-то ответной реакции.
Стоит ВалентинуЮричу приоткрыть рот, чтоб ответить хоть что-то, Артем тут же подается всем телом вперед, затыкая его поцелуем, будто вмиг передумав слушать его. Нужно было срочно спасать эту ситуацию и лучшего способа омега не выдумал. Ему нужно было привыкать к тому, что они, судя по всему, пара, и что он отныне может касаться мужчины, гладить его упругое тело, целовать, царапать, если только полковник не будет возражать… ч-е-е-ерт. Артем, ощущая крепкую руку на своей талии, неосознанно стонет в поцелуй, стоит Валентину прижать его податливое тело ближе к себе. Лебедев замирает на пару секунд, не размыкая поцелуй, а Ветров отчаянно краснеет. Приняв остановку за окончание поцелуя, он прячет лицо на плече полковника, тяжело дыша и крепко зажмурив глаза. Ему стоит научиться контролировать это.
Рука мужчины требовательно ложится на его скулу, возвращая парня в прежнее положение, и он снова целует его. Артем чувствует, как упирается спиной в подоконник, и Лебедев легко, словно пушинку, подхватывает его под бедра и усаживает на крепкую пластиковую поверхность. Незаживший шрам отзывается терпимой болью, но от неожиданности парень ойкает и дергает головой, чуть не ударяясь о стекло. К его открытой шее тут же прижимаются горячие губы. Ветров сильнее запрокидывает голову, а Лебедев нетерпеливо отводит вниз воротник его футболки. Он кусает, вылизывает кожу, словно соскребая с нее вкусный запах омеги, втягивает в себя, оставляя горящие отметины, и мимолетная мысль о том, что он никогда раньше так никого не любил и не хотел, проносится на задворках сознания. Вечно дисциплинированный и строгий, он в очередной раз становится другим рядом с этим нереальным мальчишкой, который вихрем, да что там, просто сумасшедшим торнадо ворвался в его жизнь и сделал ее такой же непредсказуемой, каким был сам Артем.
Сладкий стон вырывается из приоткрытых от невиданного ранее удовольствия губ, и Ветров слышит тихое рычание альфы, который едва находит в себе силы остановиться, сделать полшага назад и посмотреть на расцелованного и растрепанного юношу перед собой опьяненным взглядом. Четкие отметины горят на его шее и ключицах, губы опухли, взгляд расфокусирован, русые волосы взъерошены, поза расслабленная.
— Спасибо, — шепчет он тихо. Лебедев понимает, что сделал правильно, что к большему омега еще не готов. Артем хочет, невероятно хочет, но делать это во время течки для него почему-то грязно и как-то неправильно. Первый раз должен быть более осознанным, а не затменный какими-то животными инстинктами.
Полковник разворачивается и ретируется из комнаты, потому что напряжение возрастало с каждой секундой. Этот мальчишка — как магнит, и, сам того не ведая, он уже имел над ним колоссальную власть… Это же надо было так влюбиться на старости лет, — с горькой ухмылкой думает старший, оказавшись в своей комнате.
Артем сползает с подоконника и на нетвердых ногах идет в душ. Его потряхивает от возбуждения, словно крошечные разряды тока проносятся в его венах. Ослабевшие руки немного подрагивают, а перед глазами проносятся черные точки, устроив ему свой индивидуальный космос. Стоя в душе под едва теплыми струями воды, ему даже не нужно ничего представлять, просто одна мысль о полковнике и его образ перед глазами — и он тут же ощущает ту самую разрядку, в которой постоянно нуждается, находясь рядом с Лебедевым. Осев на пол душевой, он подставляет лицо под струи воды и сидит так довольно долгое время, пока не находит в себе силы сполоснуть тело с гелем и наскоро помыть голову, после чего вываливается из кабинки и, едва ли накинув на себя полотенце, доходит до комнаты и ничком падает на кровать.
***
— Нужно оформить тебе справку в универ, — Артем морщится как от зубной боли, сидя за кухонным столом. На дворе уже стемнело, а полковник насилу откармливает его ужином.
— Не хочу, чтоб там знали, — отвечает омега, лениво водя вилкой по тарелке с пюре, практически ничего не съедая.
— Я разберусь, эта информация не всплывет ни на одной справке, — Артем невольно думает о том, что встречаться с человеком из Министерства Обороны РФ — выгодное стечение обстоятельств.
— Ну ладно, полковник, как скажете, — с лисьей ухмылкой отвечает ему парень, жадно глотая черный чай с лимоном из большой кружки. Он пьет много жидкостей, но почти ничего не ест в периоды своей течки, но с таким внимательным партнером полностью забить на свой организм не получается, и пару раз в день он все равно что-то ест, хотя бы немного.
— Ветров, а с чего это я вдруг стал полковником, — он раньше не обращался к нему по фамилии, и это дает понять Артему что именно чувствует старший, когда он называет его по званию — так же непривычно.
— А я вот не знаю, как вас еще, полковник, называть можно, — смеется парень, с теплотой глядя на Лебедева. Поддавшись порыву, он подсаживается ближе к нему, чуть ли не забираясь на колени, и опускает голову на его плечо. — Может быть, Валентин? Валя? Как тебе такое? Можно еще сократить до Аль, если хочешь… — Лебедев смеется, ласково перебирая мягкие пряди волос Ветрова.
— Полковник — так полковник, — соглашается он. Артем пытливо заглядывает ему в глаза, подняв голову, и слегка щурит свои хитрые глаза.
— А мне вот Аля нравится, прикинь, прихожу я такой домой и кричу «Аль, я дома!»… А вот полковнику, знаешь ли, никто не пишет, и никто не ждет, — по-ребячески усмехается он.
— У меня к шуткам про полковника уже иммунитет, — заявляет Лебедев. Артем, допив свой чай, окончательно заваливается на Валентина Юрьевича, прижавшись к его боку.
— Ну вот буду я тебя называть полковником, туда-сюда, а ты уже генералом станешь, и полковник будет вообще ни туда да ни сюда, — размышляет вслух парень.
— А ты откуда уже воинские чины знаешь?.. Да и вообще мне до генерала как до Марса пешком без скафандра…
— Ой, не зарекайтесь, ВалентинЮрич, — хихикает под боком лисеныш, ластясь к руке, которая приятно гладит по волосам.
— Да называй как хочешь, Тем, — пожал плечами полковник. Приглушенный свет на кухне, идущий из другого конца комнаты, создавал вокруг уют, а за окном переливались звезды, добавляя этой ночи очарования.
— Хорошо, любимый, — говорит он негромко, и Лебедев тут же широко улыбается, словно ему сказали наиприятнейший комплимент.
— Каков лис, — покачал головой мужчина. Артем пожал плечами, приподнялся и нежно поцеловал в краешек губ. — Не думай, что я не вижу, что ты ничего не съел. И не строй мне эти мордочки, ешь давай, совсем кожа да кости уже, — парень фырчит и с недовольным лицом отправляет в рот пару вилок пюре.
Эта течка — самая спокойная из всех, что у него когда-либо были. Рядом со своим альфой она протекает не так тяжело, как в одиночестве. Организм постоянно подкрепляется источниками энергии, потому что Лебедев оказывается самым заботливым человеком из всех, кого Артему доводилось встречать, а его поцелуи и объятия как будто забирают боль. Только болезненное возбуждение приходится скрывать как и раньше, но в целом жить стало проще.
Спокойная жизнь длится целых две недели. В университете все «н» вдруг закрыты справками, стоит Лебедеву один раз посетить учебное заведение Артема, течка заканчивается на пару дней раньше, чем могло ожидаться, а Юля каждый вечер звонит по скайпу и обещает вот-вот приехать, осталось только разобраться с парой хвостов, о которых отцу знать совсем не обязательно.
Вернуться бы туда — в ту минуту, когда все было хорошо, в ту минуту, где все они были счастливы… В ту самую минуту.
Артем стоит перед оцепленной территорией, смотрит на усеянную пеплом площадь перед метро, и не понимает, почему именно сегодня утром закончился отпуск полковника, почему хотя бы не завтра… не на одну минуту позже.
