***
— Юлька, привет, — весело говорит в трубку Ветров. Он, как и хотел, поспал еще немного — чуть больше, чем полтора часа. — Привет, Тем, — здоровается она в ответ. Судя по гулу на заднем плане, она в людном месте. — Я тебя встретить должен, так мне ко скольки подлетать? — уточняет он, попутно заваривая себе чай с лимоном. — Ага, значит, папа на тебя переложил обязанности, — усмехнулась она. — Я сейчас только от подруги иду, скоро буду около метро. Минут через сорок вылетай. — Понял, — понимающе кивнул головой Артем, словно его могли увидеть в данный момент. — До встречи, малая, — в трубке напоследок раздается недовольное «кто бы говорил» перед тем, как вызов завершается. Артем неспешно готовит себе яичницу, перемещается за стол и включает телек. Крутят какой-то сериал, в сюжет которого он не особо вникает, да и включил он его только для фонового шума, потому что в тишине есть было как-то совсем не уютно. Спустя около двадцати минут, когда он уже допил свой чай и планировал идти приводить в порядок свои волосы, которые спросонья были растрепаны, парень потянулся к пульту с намерением выключить телефизор, но резко замер в своей позе. Сериал резко оборвался на полуслове, а на экране появилось уведомление о срочных новостях. — В эфире срочные новости, — заговорила с экрана предельно серьезного вида девушка с зачесанными в идеальный пучок волосами и в строгом костюме песочного цвета. Артем непонимающе моргнул пару раз, опустил руку с зажатым в ней пультом и решил досмотреть. — Мы продолжаем следить за событиями, произошедшими в Москве. Буквально несколько минут назад стало известно, что в метро, между станциями Нагорная и Нахимовский проспект, прогремел взрыв. К месту происшествия направлены специальные службы. Предполагаемая причина — акт терроризма, ведутся расследования, — комментирует девушка всплывающие на экране фотографии и беззвучные видео-отрезки достаточно скверного качества, на которых запечатлены большие клубы дыма, в которых практически ничего нельзя было рассмотреть и толпы людей, спешно покидающих метро. Ощущение, словно тебя из ведра окатили ледяной водой, тут же захлестнуло с головой. Артем даже не сразу смог понять, что только что увидел, но уже чувствовал, как этот колючий обездвиживающий лед двинулся по его венам. Он словил себя на мысли, что совсем не дышит, затаив дыхание, чтоб не упустить ни слова. Ветров тут же, как только пришел в себя вместе с фразой ведущей «Мы будем следить за развитием событий», схватился за свой телефон, в спешке, попадая пальцами по соседним буквам, с третьей попытки смог набрать в поисковике «Схема карт метро». Он не знал все станции наизусть и надеялся, что ему повезет — и беда случилась где-то далеко. Мысль о том, что этот ужас мог произойти с Юлькой, пульсировала на задворках сознания, отчего ему было еще сложнее сконцентрироваться. Он старался одновременно прикинуть, где она могла находиться, и где располагались станции, между которыми произошел взрыв. Первая мысль — набрать Лебедева. И эта мысль возникла даже раньше, чем попытаться дозвониться до Юльки. Возможно, он разводит панику на пустом месте. Артем — тот человек, который умеет брать себя в руки, в какой бы жопе он не находился в конкретный момент, но если дело касалось его близких, тех, кого он любит и ставит выше, чем себя самого, то накатывала лишающая дара речи паника. Он просто не понимал, с какого края хвататься за это одеяло тревог и проблем. С трудом найдя взглядом те самые станции, о которых шла речь, он отчаялся еще больше, ведь они находились около Чертаново. С учетом того, что он уже вот-вот должен был выскакивать, чтоб встречать Юльку, она вполне могла быть и там… или вообще, блять, где угодно. Его руки дрожат, когда Артем набирает номер полковника и тут же впивается пальцами в телефон, как в спасательный круг, словно для него услышать голос Валентина Юрьевича — действительно единственное спасение. Он ведь всегда в курсе всего, он на передовой, и если что-то случилось около Чертаново — кто как не он окажется в эпицентре событий?.. Тишина. Единственное, что он слышит — тишина и гудки. Артем, привалившись к стене, одними губами шепчет ругательства, глядя перед собой и ничего не видя. Он весь обернулся в слух, надеясь услышать спасительное «алло» с того конца. Набрав номер Юли, он выслушивает тот же набор звуков. Дыхание спирает и он буквально заталкивает воздух в легкие, концентрируясь на том, чтоб не забывать вдыхать в себя кислород. Вызвав такси, он быстрым шагом пролетает через все лестничные пролеты, спеша на улицу. Все то время, что он ждет машину, парень продолжает набирать то номер ВалентинаЮрича, то Юльки, и не получает никакого отклика. Ужасные пробки в связи с произошедшей катастрофой действуют на нервы не меньше, чем неизвестность. Больше всего парню сейчас хочется получить ответы на два вопроса: где Юля и как там Валентин Юрьевич. Он нервно стучит телефоном по своему колену, пока механически женский голос в сотый раз диктует ему фразу о недоступности абонента. Все движение просто стояло. — Отсюда до метро далеко? — уточняет Артем чуть более резко, чем планировал, обернувшись на водителя такси, который задумчиво почесал бровь в ответ на его вопрос. — Минут тридцать пешком, — наконец, предположил он. Артем, расплатившись за поездку, вылетает из машины прямо на дорогу, лавирует между стоявших в пробке машин и, оказавшись на тротуаре для пешеходов, бежит так быстро, насколько хватает сил. Люди перед ним расступаются, боясь, что безбашенный пацан просто снесет их, не заметив. Ветров едва ли успевает сверяться с открытой на телефоне картой, сворачивая то в дворы, то перебегая дорогу на красный. Спустя одиннадцать минут почти беспрерывного бега, он замечает вдалеке огромное столпотворение людей, какой-то штаб, сооруженный из темно-зеленого брезента, и несколько машин с эмблемами различных пресс-служб. Он видит дым, много битого стекла, разводы чьей-то крови на асфальте и слышит панику среди образовавшийся толпы. Артем стоит перед оцепленной территорией, смотрит на усеянную пеплом площадь перед метро, и не понимает, почему именно сегодня утром закончился отпуск полковника, почему хотя бы не завтра… не на одну минуту позже. Его глаза немного слезятся от едкого запаха гари, лицо красное и взмокшее от пота, дыхание еще не восстановилось после бега, но он продолжает идти, ни секунды не задумываясь, к тому самому брезенту, зная, что если есть военный штаб — есть и военные, а кто, как не Лебедев, может ими руководить в данной ситуации. Артем так свято верит, что именно Валентина Юрьевича назначили главным, что он сейчас целый и невредимый стоит там — под брезентом — и с серьезным лицом ставит задачу перед своими подчиненными, что он не сомневается ни секунды. В толпе никто не обращает внимания на парня в черной толстовке, джинсах и кроссовках, и оказаться около штаба — дело всего двух минут. Лебедева здесь нет. Несколько незнакомых людей с погонами и в униформе есть, а его нет. Сердце падает в пятки. Артем чувствует, как от нервного напряжения у него начинается пульсирующая головная боль, а поперек горла становится непроглатываемый ком. — Мне нужен Лебедев, — выдавливает он из себя, делая шаг под брезентовый навес, напоминающий собой огромную палатку, внутри которой расположился стол с кучей карт, чертежей и схем на нем. Так же в углу лежали несколько упаковок с батарейками, а у каждого присутствующего была рация. — Вы кто? Выйдите немедленно, — командует неизвестный ему мужчина со смолянистыми волосами, грубо указывая на выход. — Мне Лебедев нужен! Где он? — настаивает на своем Артем, теряя самообладание. Кончики его пальцев сводит нервным тиком и вскоре руки начинают дрожать. Он весь — сгусток нервов и страха за любимых людей. — Я сказал… — начинает громко и строго все тот же мужчина, когда его вдруг останавливает другой, схватив за плечо. — Стой… я знаю тебя. Ты Артем, да? — уточняет тот, что заступился за пацана. — Да, — тут же отвечает Ветров. — Это Лебедева пацан. Племянник его, — поясняет он всем присутствующим. Артем внутренне отторгает это слово «племянник», но словосочетание «пацан Лебедева» ему очень по душе. — Не знал, что у него есть племянник, — произносит третий мужчина, до этого отвлеченно изучающий карту, но ради такого явления даже подняв взгляд, чтоб окинуть им юношу. — Где он? — нетерпеливо перебивает всех Ветров, не чувствуя в себе терпения к их отвлеченным разговорам. — Это конфиденциальная информация, — строго произносит тот самый противный брюнет. Тот мужчина, что изначально заступился за Артема, жестом дает ему понять, чтоб вышел и подождал его на улице. Спустя минуту он подходит к парню, и они отходят на пару метров от штаба. — Рад видеть тебя на ногах. Я был там в ту ночь, когда тебя ранили ножом. Григорий, — представляется мужчина, протягивая ладонь для рукопожатия. Артем торопливо отвечает тем же. — Я вас не помню, — отвечает он, удивленный таким фактом. — Я забрал оттуда Юлю, пока Валентин был с тобой. Кстати о нем… Минут пять назад он самовольно спустился в метро. Скажи мне, с чем это связано? Ты знаешь мотив?.. — у Ветрова от такой информации пропадает всякий дар речи. Он мог успеть увидеть его, если бы был расторопнее, если бы был на пару минут впереди… А теперь не факт, что когда-либо увидит снова. Нет. Нет, конечно же, нет. Они увидятся. Все будет хорошо. Все конечно же будет хорошо! Он просто не может лишиться его так скоро, ведь только сегодня утром он был счастлив, а сейчас стоит как идиот посреди всей этой суматохи и едва держится на прямых ногах. — Там могла быть Юля, — выдавливает он из себя наконец. Григорий ругается матом, выхватывая свою рацию из нагрудного кармана. — Почему он сразу не сказал… — говорит он зло, стараясь выйти на связь с рацией Лебедева, но ничего не выходит. — Там сейчас опасно? — спрашивает Артем, глядя куда-то в сторону, даже забывая зафиксировать взгляд на собеседнике. — Мы не знаем, — это все, что ему могут ответить сейчас на любой вопрос, связанный с метро. Жив ли Лебедев? Мы не знаем. Много людей погибло? Мы не знаем. Террорист еще внутри? Мы не знаем. Мы не знаем.Мы не знаем.Мы не знаем.Мы не знаем.Мы не знаем. — Я могу туда пройти? — пресным голосом, без каких-либо лишних эмоций, спрашивает Артем, кивком головы указав на огражденную территорию около спуска в метро. — Категорически нет, — нахмурился Григорий. Видя бесстрастное лицо парня перед собой, он кладет руку ему на плечо, вынуждая посмотреть себе в глаза. — Не делай глупостей, слышишь? Он справится, все будет хорошо. Он профессионал. Тебе там делать нечего, понял? Я серьезно, Артем, без фанатизма, — Ветров кивает для приличия, хотя пропустил мимо ушей половину слов. Григорий скоро был вынужден оставить его одного, поскольку он нанимался в штаб не для того, чтоб нянчиться с подростками. Артем пытается найти, как бы ему проникнуть внутрь оцепленной территории, спуститься в метро хоть на минуту — ему достаточно просто увидеть среди дыма мужчину в камуфляжной униформе, узнать в нем Валентина — и уйти. И пока он этого не сделает, его сердце будет все так же беспокойно колотить изнутри по ребрам. Артем набирает номер Юли снова и снова. То, что от полковника он ответа на телефон не дождется — это ясно, но здесь хотя бы есть шанс. Под звук гудков он ходит вперед-назад по площади, не находя себе места. Из штаба выходит несколько военных и направляются вниз — в метро. Парень напряженно следит за каждым их шагом, не понимая, радоваться ему или нет. Вокруг ужасно напрягающие слова незнакомых ему людей, доносящиеся из каждого угла: — Я видел подозрительного мужчину, он сел в другой конец вагона, я уверен — он и есть… — О Господи, ее нога… я видел, как она лежала отдельно, рядом с ее телом… — Раздался ужасно громкий хлопок, я ничего не успела понять — и кровь, везде была кровь… — Боже… Боже, я не понимаю… Что произошло, что… — Мама! Где моя мама! Мы ехали вместе! Моя мама!.. У Артема раскалывается голова и его немного подташнивает от запаха гари и крови, когда он проходит мимо нескольких раненых людей, около которых уже орудуют бригады медиков. Что, если вдруг (Артем буквально молится про себя, чтоб он оказался неправ) Юля была там в этот момент? Если с ней что-то произошло, что-то… непоправимое? У Ветрова нервная судорога пробегает по кончикам пальцев от этой мысли. Это просто невозможно. Нереально. Жестоко?.. Это не может произойти с ней. Артем всегда считал, что ни его самого, ни его близких не коснутся такие явления, как оказаться в тюрьме или быть насмерть сбитым машиной… или попасть в терракт. Ничего из этого. Это далекие, отстраненные вещи, они просто не могут касаться его жизни так близко, они ведь такие далекие — где-то там, с кем-то неизвестным, но не здесь, не с ним, не с Юлей или Валентином Юрьевичем. — Артем? Артем, — парень смотрит по сторонам, пытаясь понять, кому из незнакомцев принадлежит эта фраза, когда вдруг осознает, что голос ему хорошо знаком. — Юля! — он сильнее прижимает телефон к уху, понимая, что его очередной, наверное, уже сотый вызов, наконец-то, приняли. — Артем… Где ты? Где папа? Ты видел, что произошло? — тарахтит она в трубку, и Ветров едва ли разбирает слова на фоне какого-то шума. — Да! Да, я в курсе, я здесь, прямо на площади, перед входом в метро. Где ты? Мне нужно тебя найти! — он нарочно оставляет без ответа вопрос об отце, потому что сказать ему нечего. — Я… Блять, я, кажется, поняла, где ты. Я приеду через десять минут, жди меня там! Я рядом, со мной все в порядке, — сразу предупреждает она, опережая его вопросы. Спустя девять с половиной минут, в течении которых Артем нарезает круги от одного конца площади до другого, наблюдая появление все новых и новых людей — журналистов, репортеров, близких и друзей тех, кто предположительно мог оказаться в метро, несильно раненых, кто смог покинуть метро на ногах. Спустя мучительное время, наконец, он слышит знакомый оклик: Юлька, встревоженным взглядом стараясь найти его в толпе, зовет его по имени. Девушка с разбегу набрасывается на Ветрова, как только выслеживает его среди толпы, и он тут же прижимает ее к себе покрепче, убеждаясь, что вот она — рядом, цела и невредима. Лебедева сжимает его шею так сильно, что еще немного — и задушит, а от его объятий у девушки чуть ли не трещат ребра. — Ты жива, слава Богу, — выдыхает он ей в ухо, по-отцовски целуя в висок. Она для него стала как сестра. — Что случилось? — девушка выглядит перепуганной, но и сама не до конца осознает, что произошло. Она оглядывается по сторонам, замечая раненных людей, военных и полицейских, врачей… Артем, обхватив ладонями ее лицо, вынуждает девушку смотреть себе в глаза. — Юля, — настойчиво добивается ее внимания Ветров. — Я… я перепутала остановки. Вышла на одну раньше, когда заговорилась с тобой по телефону… — говорит она, все еще стараясь выхватить из поля зрения ужасные последствия катастрофы, но Артем максимально старается оградить ее от творящегося вокруг кошмара, перенимая все внимание. — Что было потом? — спрашивает он громко, перебивая вой сирен и страшные разговоры, слушателем которых сам невзначай стал чуть раньше. Ему хочется, чтоб все поскорее закончилось. — Взрыв. Я поняла, что облажалась, решила дождаться следующего поезда, но раздался громкий хлопок, вспышка красного цвета, и свет пропал на несколько секунд. Началась такая паника и давка… Артем, где папа? — резко обрывает рассказ Юля, тревожно оглядываясь по сторонам, все-таки сбросив с себя руки парня. — Артем, — повторяет она еще раз, выхватывая взглядом брезентовый штаб. — Юль, только спокойно, — просит он, сам еле сдерживая дрожь, норовящую прорваться наружу. — Он внизу, в метро, — наконец-то договаривает омега. Девушка тут же вскинула на него свой пронзительный взгляд насыщенно-карих глаз, словно ожидая, что он скажет, что это всего лишь самая тупая на свете шутка, но Ветров молчит, поджав губы. — Что?.. — одними губами произносит она. — Зачем?.. — Юля смотрит на него с приоткрытым ртом, словно секунда-другая и ее губы задрожат, как у ребенка перед тем, как он разражается плачем. — Не знаю, — «ради тебя» — пульсирует на задворках сознания, но он решает соврать. Время тянется как резина. Они сидят прямо на грязных ступеньках перед метро, тупо глядя перед собой. Люди вокруг них суетятся, кричат, выясняют что-то, берут друг у друга комментарии, а эти двое просто сидят в ожидании. Юля нервно отбивает ритм подошвой кроссовок по бетону, держа сложенные в замок руки у рта и поминутно кусая губы, а Артем сидит совсем неподвижно, как изваяние, но едва ли его распирает меньше эмоций. Наконец, в метро запускают бригады врачей и полицию, что означает, что внизу, наконец-то, безопасно, и можно без страха за собственную жизнь помочь тем, кому повезло меньше. Артем с Юлей нервно подскакивают на ноги, высматривая около огражденной зоны одного-единственного человека. Просто будь, пожалуйста, живой, — все повторяет про себя как мантру Артем. Спустя пару бесконечно-долгих минут из метро выходят люди. Те, кто по каким-то причинам не сделал этого раньше, и те, кого врачи выносили на носилках. Военные и полиция так же помогали переносить тяжело раненных, чтоб максимально быстро доставить их в спец. учреждения. Среди толпы Артем вдруг замечает до боли знакомый силуэт и у него буквально перехватывает дыхание от того, насколько тщательно он пытается рассмотреть, убедиться в том, что это точно он. Валентин, неся на руках девочку лет двенадцати, находящуюся без сознания, с серьезным лицом быстро движется наверх, спеша передать ребенка бригаде скорой помощи, дежурившей у входа. — Живой, — облегченно произносит Ветров, замечая по реакции Юлии, что она тоже заметила отца. Наплевав на все, подростки несутся к нему, сломя голову, словно наперегонки. — Папа! — ВалентинЮрич! Одновременно воскликнули они, бросаясь с размаху на любимого человека. Полковник, которого они чуть не сшибли с ног, облегченно вздохнул, прижимая к себе подростков, увлекая в отцовские объятия. — Юля, слава Богу, — говорит он, целуя дочь в висок. — Артем… — мужчине так сильно хочется поцеловать в этот момент своего перепуганного мальчика, но все, что он может позволить себе в столь людном месте — нежно прикоснуться губами к его макушке всего на мгновение. Артем пахнет можжевельником и горьким пеплом. — Папа, — дрожащей рукой обнимая отца за шею, шепчет Лебедева. Она жутко перепугалась, пока ждала хоть каких-то новостей, и каждая секунда этого ожидания устрашала ее все больше. А сейчас любимый, самый родной человек был рядом — живой, здоровый. О чем еще только можно мечтать?.. — Блять, — вместо тысячи слов, эмоционально произносит Ветров дрожащим шепотом, вжимаясь лицом в широкую грудь полковника. Его униформа пахнет дымом, потом и слегка одеколоном Лебедева. Это был ужасно сложный день для всех.***
— Если бы с тобой что-то случилось, я бы не пережил, — очень серьезным голосом произносит Артем, когда вечером они с Лебедевым сидят на кухне. Валентину Юрьевичу пришлось разгребать дела на работе еще до восьми вечера и вот, наконец, он дома. Юлька была в душе — тщетно старалась отмыть от себя смесь запахов из пепла и крови, но ее чуткое обоняние альфы все равно улавливало их, как много геля она не использовала бы. Мужчина, вздернув подбородок, чуть хмурит брови. — Ну ты чего… — говорит он мягко, касаясь руки Артема. Пацан резко вздергивает голову, сверкнув своими светло-голубыми глазами. — Я серьезно, Валь, это пиздец, я там так пересрал… — Лебедев, поднявшись из-за кухонного стола, делает рукой жест «к себе». Ветров, нахмурившись, что делало его еще более серьезным, послушно поднялся. Мужчина заключил его в свои объятия, прижимая так близко, как хотел еще тогда — на площади, но не мог. — Я в порядке, а это — лишь часть моей работы, — говорит он успокаивающим голосом, целуя парня в висок. Артем вздергивает подбородок, глядя на старшего снизу вверх. — А ты — часть моей жизни. Лучшая ее часть, — произносит он искренне. — Звучало ужасно, прости, — тут же смутился парень. Уголки губ полковника дрогнули в улыбке. — А по-моему, очень мило, — произносит Юля, внезапно появляясь рядом. Она в этот момент проходила мимо, на ходу вытирая мокрые волосы полотенцем, и буднично остановилась у холодильника, вынимая пачку апельсинового сока. Валентин Юрьевич тут же сделал шаг назад, как и Артем, инстинктивно сбросивший с себя его руки. — Ну и когда вы собирались мне рассказать? — обернувшись, произносит она, недовольно взглянув на мужчин.