I от моя душа Cкладає зброю вниз, Невже таки вона Так хоче теплих сліз?
Грелль пакует вещи, не говоря ни слова. Он шипит, когда случайно ударяется бедром об острый край тумбочки, а после сильнее сжимает зубы. В раскрытую темную пасть чемодана летит все подряд, Сатклифф даже не пытается сложить вещи хоть сколько-нибудь аккуратно. Он сбегает. Он молчит. Он знает, что Спирс навряд ли ему солгал, и даже если подчиненные Эрика ничего здесь не найдут, то Грелль все равно продаст эту квартиру – она перестала быть крепостью, ее взяли без боя, в ее стенах больше никогда не почувствовать себя защищенно. Сатклифф дарит эту победу Уильяму и даже улыбается от этой мысли. Ему положено бояться, и он выполняет это условие, раз сбегает. Грелль найдет себе место в хорошем отеле. Он меняет среду обитания быстро, не задерживаясь нигде дольше недели. Сатклифф не стал ничего подробно объяснять своим соратниками, выпустив из своей гортани только несколько слов о том, что он не доверяет последней системе охраны. Эрик нахмурился от этих слов. Рональд смотрел с непониманием и легким оттенком недоверия. То, что творил Сатклифф, не укладывалось в голову: начальник Тод-Инвеста был безумен и раньше, но сейчас в его глазах горел совершенно иной огонь.***
Сатклифф пробирается вперед по коридору нетвердой походкой. Звук его сильных шагов заглушается мягким ковровым покрытием. Грелль рукой тянется к стене, касается кончиками пальцев тонких обоев. Он ухмыляется. Скалится, смотрит вперед исподлобья. Ему, идущему на охоту, хочется ликовать и смеяться. Оказавшись у нужной двери, Сатклифф не торопиться обнаружить свое присутствие. Он словно изучает деревянную преграду, что отделяет его от добычи. А трофей хорош. Красный Жнец втягивает носом воздух, стараясь уловить такой пленительный аромат одеколона, которым всегда пахнет тот, кто снял этот номер несколько часов назад. И не чует его. Но хорошо представляет этот запах у себя в голове. Костяшками руки – о дверь. Замерев в одной позе, с прямой спиной, переделав оскал в тонкую улыбку, Грелль наблюдает, как в полутьме проема появляется Уильям. Слегка уставший, как всегда спокойный, с мягким прищуром глаз. Он отходит в сторону, и Сатклифф делает шаг. Грелль слышит, как за ним захлопывается дверь клетки очень опасного хищника. Это длится уже несколько месяцев. Сатклифф живет этим острым приключением; его возбуждают даже редкие звонки, тонкая бумага якобы официальных депеш, в которых спрятаны адреса и пластиковые карты ключей. В Столице так много потайных уголков, столько разных мест, о которых и не подозревал Грелль. Уильям взял всю организацию их встреч на себя, но это не мешает Сатклиффу иной раз вносить беспорядок в его планы – Красному Жнецу нравится элемент вольности в своем характере, и он не позволяет Спирсу брать на себя больше, подойти ближе известной границы. Греллю хочется думать, что это всего лишь хорошее времяпрепровождение. Он отказывается думать, что это все больше похоже на болезнь, на зависимость. Сатклифф ненавидит само это слово. Уильям проверяет замки и разворачивается лицом к Сатклиффу. В его глазах такой узнаваемый голод и немного любования. Грелль запрокидывает голову назад, обнажая шею. Он знает, что от него требуется больше. Он ухмыляется, когда его макушка упирается в стену – Уильям берет его лицо в свои руки и жадно целует. Спирс не любит, когда самые первые поцелуи задерживаются дольше, чем на несколько секунд, он отпускает губы Грелля и припадает к ним снова. Он не дает сделать лишний вдох, он мучает, терзает, и Сатклиффу остается только подчиниться этому напору. Или нет. Жнец осторожно прикусывает нижнюю губу Уильяма и, почувствовав, что смог, успел перехватить инициативу, нажимает своими острыми зубами сильнее. За что и получает первый предупредительный удар по бедру. Грелль отпускает хватку и, широко улыбаясь, смотрит в глаза Спирса. Встречает такой горячий взгляд, и тихо смеется. Ему ужасно нравится выводить подполковника из себя. Провоцировать его на новые прикосновения, которые вовсе не были запланированы. Иногда Сатклиффу кажется, что он словно наказание за какие-то непознанные им самим грехи для Спирса. Потому что ему хочется окружить куратора стеной огня, загнать в ловушку и посмотреть, что же Уильям будет делать. Это в корне отличается от всех проверок, которые когда-либо устраивал Уильям Греллю. Служба Безопасности пользовалась проверенными методами, а Сатклифф импровизировал на ходу. И прямо сейчас он поглаживал плечи Уильяма так спокойно, так кротко, словно позволяя делать с собой все, что угодно. Улыбка – сам призыв. – Ну же, Уильям, – тихий, но уверенный шепот. Со Спирса слетает последний напускной лоск. Он впивается откровенно болезненным поцелуем в припухшие губы, и Сатклифф преувеличенно стонет в этот жесткий рот. Он целуется так, словно идет в бой. Грелль прекрасно чувствует, насколько это заводит Спирса, но ничего не делает. Замерев у стены, он ощущает чужие руки на своей груди. Рубашка уже вытащена из брюк, замок реверсивного ремня мелодично звякнул, когда до него добрались такие беспокойные пальцы. Уильям берет Сатклиффа за руку и морщится, натолкнувшись на теплую черную кожу перчаток. Ему это не нравится. Он долго не задавал вопросов, он списывал их присутствие на забывчивость Грелля. Но сегодня наступил предел. Подполковник разомкнул поцелуй и, подняв руку Сатклиффа выше, осторожно прикоснулся губами к обнажившемуся запястью, а после потянул тонкую кожу на одном пальце на себя. На лице Красного Жнеца сменилось несколько масок. Непонимание, удивление, паника, страх. Последний исчез так же стремительно, как и все предыдущие, и на их место пришла совершенно неожиданная злость. – Не трогай, – тяжелый взгляд Грелля упирается в Спирса из-под упавшей челки. Уильям вопросительно посмотрел на Сатклиффа, но не оценил всю необходимость и твердость слов. – Они мне не нравятся. Я хочу ощущать тебя, а не перчатки. – Я сказал – не трогай. Грелль дергает руку на себя, вырывая ее из ласкового, но крайне настойчивого плена. Уильям хмурится, все очарование вечера погибает прямо сейчас от резких слов. Но эта зацикленность подполковнику не в новинку, и он не хотел поднимать явно наболевший вопрос сегодня. Но согласится ли он на бескомпромиссность Сатклиффа? Уильям пожимает плечами, но в его глазах появляются неудобные для Сатклиффа вопросы. Новые причуды или обоснованное поведение? Загадки или правда? В конце концов, у него впереди все время Смерти, чтобы узнать все ответы. Они проводят эту ночь вместе, и Грелля раздирает надвое от чувств: желание сбежать и желания отдаться Уильяму. Второе он выполняет с прежней страстью и внезапно поселившейся внутри груди нежностью. Первый порыв осуществляется через тридцать минут после секса – страх быть разоблаченным, страх показаться неудобным, повесить свои проблемы на того, кто и знать ничего не должен о личных кошмарах мистера Сатклиффа, все это заставляет выбраться из теплой кровати, разомкнуть такие крепкие объятия и поспешить обратно в свое убежище. Спирс смотрит на закрывшуюся за Греллем дверь и понимает: сколько бы раз он не раздевал Сатклиффа, сколько бы не разоблачал его, каждый такой выкинутый фокус разочаровывает Уильяма, добавляет еще одну помеху. Когда подполковнику казалось, что он уже все видел и во всем разобрался, Сатклифф приносил ему новые проблемы. Он словно изгибался и всем своим видом говорил «Ни черта ты не знаешь!». Только Грелль забывал, что добавлять неприятности – это тоже черта характера, по которой можно делать выводы.***
– Это неразумно, – замечает Уильям и слегка качает головой. – Тебе не принесет подобное никакой выгоды. Ты только сильнее их разозлишь. Сатклифф замер с вилкой в руке. Это был тот самый, один-единственный раз в месяц, когда они могли встретиться официально. Несмотря на то, что личные встречи куратора и директора фирмы были менее сдержанные и горячие, Греллю было слегка не по себе, когда Уильям пригласил его поужинать. Даже если убрать очевидный статус их взаимоотношений, Сатклифф больше был заинтересован в близкой стороне разговора, нежели в деловой. Но Спирс делал все правильно, как и всегда. Лично будет после. Сейчас работа. Грелль чуть ослабил узел красного галстука и постарался занять больше места на диване, чем он владел ранее. Эдакая неосознанная защита, которая корнями уходит в животный мир: чем больше и ярче зверь, тем он опаснее. – Это меня не волнует, Уильям, – прямо в глаза подполковнику, – здесь совсем не в выгоде дело. – А в чем же тогда? – В имидже, естественно. В страхе, – Сатклифф довольно улыбнулся, показывая острые зубы, – и не забывай о факторе неожиданности. – Это только эмоции, – Спирс говорил терпеливо, словно объяснял простейшую формулу ученику, который сопротивлялся постигаемым знаниям, – а у Ричарда Севвела их не наблюдается. Вы вдвоем могли бы принести пользу куда большую, чем все Собрание. – Ты предлагаешь вооруженный переворот в нашей щегольской банде? – Грелль прищурился и вскинул брови. Его это все забавляло, но изнутри уже подымалось такое забытое чувство – говорить четкое «нет» на все предложения, которые не соответствовали собственному мироощущению. – Я предлагаю тебе принять предложение по структуризации нового завода. Пока, – Спирс положил ладони на стол и внимательно посмотрел на своего любовника. – А остальное я попытаюсь уладить через куратора Севвела. Спирс совершенно не хотел рассказывать Греллю, что он задумал. Сатклифф мог бы и не принять его мнения, мог поднять скандал, даже наплевать на их собственные взаимоотношения. О последнем думать не хотелось, но подозрительность Уильяма была практически безгранична. Она шла напрямую из характера агента Службы Безопасности, ведь Уильям предпочитал знать все заранее, чем обманываться и открывать себя тому, кто возьмет и переступит через тебя в один паршивый момент. Поэтому Спирс ждал, напряженно вглядываясь в двухцветные глаза Грелля. В конце концов, он поставил на кон практически все, что у него было. Сатклифф понимал, что в воздухе скоро запахнет кровью. – Ну допустим, Уильям. На следующее утро Сатклифф объяснял Рональду их новый проект с Севвел-групп, и блондин потирал руки от предвкушения. Идея была просто отличная, и, воодушевленный проектом, Денди не обратил внимание на то, что речь его босса приобрела новые слова и обороты. Она была слишком деловой, слишком холодной, лишенной азарта и с обилием красивых логических цепочек. – Если так пойдет, то нам потребуется больше места. А я привык к этому офису, – Рональд крутанулся на стуле, бросив взгляд на большие наручные часы. – Предлагаешь перебраться в стекляшку? – Грелль кивнул на высотное здание, которое бликовало на солнце. – И хочешь себе окна в пол? – Хром в кабинете и секретаршу покрасивее. Они оба громко и заразительно рассмеялись. Бизнес обещал быть удачным.***
– Вам двоим не кажется, что вы слишком много на себя берете? Высокий статный Жнец оперся локтями на подлокотники черного кресла и внимательно рассматривал Ричарда Севвела и Грелля Сатклиффа. Эти двое сидели напротив, и поза каждого говорила минимум о самоуверенности, максимум – о готовой вражде с преступным миром, которая пройдет цивилизованно и со всем присущим пиететом. – Ничуть! – Сатклифф во все глаза смотрел на Председателя Собрания, Честера Митчела. Все трое были друг с другом знакомы давно, и Митчел, не смотря на всю собранность и опыт, отдавал должное «молодняку». Смелые, наглые, но в то же время расчетливые и ориентированные на успех. Они смогу заменить многих. Они уже хотят их заменить. – Мистер Митчел, вы же понимаете, что образование нового прогрессивного завода по выпуску Кос сыграет положительно не только для государства, оно принесет удвоенную прибыль для нашего общего формирования, – Севвел мягким движением поправил тонкую оправу очков. – Мы, конечно, понимаем всю сложность проекта, но на данный момент у Собрания достаточно ресурсов, чтобы вложить в такое прибыльное дело. – Ричард, я знаю, что с цифрами у тебя все в порядке, – кивнул Честер. – И не надо пытаться подсластить мне пилюлю: я прекрасно понимаю, что это хорошее решение. Просто если бы оно пришло сверху, – на этих словах Митчел кивнул на потолок, и Грелль с любопытством проследил за его движением, – все было бы понятно. А ваша инициатива… – Попахивает авантюрой? – бестактно перебил Председателя Сатклифф, перекладывая ногу на ногу. Митчел скривил губы – с директором Тод-Инвеста всегда было непонятно, когда он настроен серьезно, а когда играл вот такого вот дурака. Однако Честер не обманывался, ведь Грелль оставался живым все это время. И полезным. – Не совсем корректно, но суть именно такая. На столе Председателя негромко запищал телефон. В дверях с тихими извинениями появилась секретарша, подавая знаки своему шефу, чтобы тот незамедлительно поднял трубку. Глядя на изменившееся лицо Честера, Ричард позволил себе малозаметную улыбку. У Митчела не было времени на то, чтобы выдворить гостей вон и после перезвонить абоненту. Однако Севвел встал первым, что побудило Сатклиффа сделать то же самое. Уже на выходе из кабинета они оба услышали такое приглушенное: – Да, господин министр. Ричард улыбнулся широко и довольно. Грелль весело подмигнул напарнику. – Сатклифф, а чего ты такой спокойный? – внезапно услышал Грелль, и поднял брови в удивлении. – Я? Риччи, милый, это на что ты намекаешь? – Ты не нахамил Честеру, ты ведешь себя ужасно прилично, – у Севвела был вид ехидный, любопытный, ровно такой, за который его можно было стереть в порошок. – Что, кураторство Службы Безопасности так хорошо влияет на тебя? По спине Грелля пробежал холодок. Знал ли что-то Ричард, или же просто ткнул наугад? – А ты боишься, что я растеряю всю хватку и не смогу проткнуть тебя Косой насквозь? – Сатклифф ощетинился и гордо тряхнул красными волосами. – И не надейся. Два шага вперед – и Грелль уже не видел, как усмехнулся Ричард.***
С надрывом щелкает зажигалка. Сатклифф закуривает, вдыхает глубоко, так, что грудная клетка раздувается. Затем задерживает дыхание и открывает рот. Серый дым медленно вытягивается из легких, и легкий ветерок относит его в приоткрытому окну. В комнате разлилась полутьма, горит только прикроватная лампа, но ее света хватает, чтобы рассмотреть упрямую спину Уильяма. Спирс лежит на боку на кровати, лицом к выходу из комнаты. Он заложил правую руку под голову, он еще не спит. Это сонный морок только подбирается к нему, опутывает своими мягкими руками, наливает веки тяжестью. Спирса давно не беспокоит сладких дурман от сигарет его любовника, он привык к ним, к Сатклиффу, и еще – к тому блаженному спокойствию, которое он обрел. Последний факт был принят и проверен, он больше не нуждался в подтверждении. Грелль оказался не только тем, кто вносит хаос и разруху, но также тем, кто выстраивал идеальную линию взаимоотношений для подполковника. Он не лезет с расспросами, он выслушивает, он обнимает – и делает это по какому-то наитию, уверенно ступая только на правильные места. Грелль словно вода, думал Спирс, только она может так плавно обходить острые камни. Сатклифф отворачивается к окну. Ночь давно опустилась на шумную Столицу, она умиротворяла, расслабляла, делала воздух чище и свежее. Она не срывала привычные облачения и манеру общения, о нет – ночь растворяла их обоих, приглушала, давала вслушаться в то, что говорили неугомонные сердца. Грелль знает, что говорит его сердце. Спать со Спирсом было интересно, раскрывать и узнавать – любопытно до дрожи в ногах. Сатклифф помнит все самые первые прикосновения, повороты головы и такие редкие улыбки. Он все еще чувствует на себе тяжелый и заинтересованный взгляд, и выпрямляется под ним, зазывно улыбаясь в ответ. Грелль уверяет себя, что это не более чем хорошая партия, что никто никому ничего не должен, и он, как начальник, как ответственный за свою команду и такое большое количество Жнецов, не имеет права ставить интересы фирмы выше своих собственных. Как бы ему это не хотелось. Нельзя увязнуть в Уильяме Т. Спирсе. Нельзя, чтобы личные желания отразились на работе. Нельзя, чтобы кто-то узнал про них, иначе придется сломать всех и вся. Никаких иных мыслей на счет их с Уильямом взаимоотношений Греллю просто не приходит. Он вешает на сердце замок и проверяет его надежность. Только что делать с такой щемящей нежностью, он не знает. Сатклиффа пробивает дрожь. Он тушит сигарету и делает глубокий вдох. Затем закрывает окно и через несколько шагов оказывается под теплым одеялом. Щелкнув выключателем ночника, директор Тод Инвеста погружает спальню во тьму. Грелль осторожно касается спины Спирса, поглаживает ее и тихо выдыхает. Он прислушивается к мерному дыханию Уильяма, и мягко, едва коснувшись губами, целует между лопаток. – Если бы я был простым подчиненным в твоей Конторе, я бы тебя любил.***
Уильяму требуется год, чтобы завод, который построили Сатклифф и Севвел, заработал и начал приносить прибыль. Он проводит его максимально продуктивно, продолжая вносить своим спокойным голосом поправки в рабочие планы Грелля. Поначалу Сатклифф воспринимал их как необходимость, но в итоге ему даже понравилось это необычное чувство поддержки. Красный Жнец задорно скалился и говорил, что мир финансов потерял для себя такого интересного и расчетливого сотрудника. – И зачем только тебе эти погоны? – кривится он в один из дней, рассматривая черный китель с золотыми звездами. – Так нравится быть винтиком в системе? – Она меня устраивает. Тем более что мы все в ней находимся. – Эх, славные были деньки! Я убегаю – ты догоняешь, – Сатклифф состроил скучающее лицо. – А теперь одни отчеты и планирования. Смерть возьми, как пресно! Уилли, может, я хоть ради разнообразия подкину дел для Управления Внутренней Безопасности? – Никаких трупов, – предупреждающий взгляд из-под очков. – Зануда. Сатклифф ввел Нокса в состав соучредителей, и теперь рассматривал газету, где на первых страницах красовалась цветная фотография с этой вихрастой головой среди остальных участников мероприятия. Рональд мило улыбался на камеру, но Грелль видел, насколько доволен его бывший бухгалтер. Он понимал, что возможность роста была для Нокса своего рода наркотиком. – Сколько времени потребуется, чтобы вы с Севвелом окончательно погасили долг перед Правительством? – Всю прибыль мы делим на четыре части, Уильям. Одна распределяется между нами и Ричардом. Вторая идет на расходы предприятия. Третья и четвертая уходят Собранию и Государству соответственно, – Сатклифф отложил газету и поднял глаза на Уильяма. – По последним расчетам, лет за шесть должны выплатить. Почему ты спросил? – Просто интересуюсь, – подполковник положил руки перед собой на стол. – Но нужно быстрее. – Почему? – глаза Грелля наполнились удивлением. – Потому что пока вы рассчитываетесь с долгами, у вас связаны руки, чтобы открыть еще какое-либо предприятие. – Но мы и не собирались ничего открывать. Ты сам прекрасно знаешь, что с новым заводом у нас с Ричардом всего 4 в активах. А это львиная доля рынка. – Это верно. Но пока вы этим заняты, ты думаешь, что другие члены Собрания будут сидеть сложа руки? Грелль, ваш успех многим режет глаза, но из-за того, что вы имеете прямую поддержку Правительства и должны деньги самому Собранию… – Вытащили из общака! – ввернул профессиональный жаргон Грелль, ехидно улыбаясь. Спирс поморщился. – Можно и так сказать. Пока обстоятельства складываются подобным образом, вас не тронут. Никто не собирается убивать курицу, несущую золотые яйца. Но основать против вашего активно развивающегося дуэта коалицию вполне могут. Государство не полезет в ваши отношения, пока вы им ничего не должны. – Хочешь сказать, ты не полезешь, – Грелль поддался вперед, впившись глазами в беспристрастное лицо Уильяма. – Я – не все государство, Грелль. – Спирс смахнул несуществующие пылинки с рукава кителя и повел плечами. – Порой я об этом жалею, – тряхнул нависшей челкой Сатклифф, – а потом ужасно радуюсь! Этого еще не хватало! Запрокинув голову, Красный Жнец довольно рассмеялся. Уильям усмехнулся в ответ. Им предстояло много работы.***
Когда Грелль услышал, что группой неизвестных был уничтожен Вин Такер, один из основателей Собрания, то не поверил своим ушам. Затем прошел показательный рейд. Сатклиффу позвонили из его офиса, и незнакомый голос приказал ему явиться без промедления. В здании было все вверх дном. Но это он увидел постфактум, ведь только успев подъехать на своем автомобиле на парковку, его вытащили из машины и двумя точными ударами под колени положили лицом на асфальт. Он помнил подобное обращение, но с учетом давности времени успел позабыть, насколько это унизительно, и что никто не может быть защищен от суровой правительственной системы. – Встать! Сатклифф зашипел, когда за красный хвост дернули, заставляя подняться. Перед ним стоял Жнец средних лет, с искорёженным от злости лицом. Его зеленая форма говорила за него самого. – Сатклифф! Я бы тебя убил прямо на месте, демоново ты отродье! Быстро отвечай, чьи щенки это сделали? – Я понятия не имею, о чем вы, – Грелль дернул головой, – мы здесь не при чем. – Да я тебя размажу прямо здесь! – Попробуйте. А потому приедут суровые лица в черных шинелях, и будете разбираться с ними, на каком основании вы трогаете честных предпринимателей. Офицер высказал еще несколько нелицеприятных слов, но приказал отпустить директора. Противоборство с СБ ему было явно ни к чему. Поначалу Грелль не сложил дважды два с выводом на понятный результат, ему было куда важнее объединиться с Ричардом в одну успешную команду и не дать никому подойти к ним близко. Жнецов, которые убили Такера, так и не нашли ни свои, не государственные органы. И это пугало. Севвел не мог конкретно сказать, кому это могло быть выгодно, но дальнейшая ситуация с наследством Вина выглядело следующим образом: его семье была выделена пожизненная сумма денег, и все производство и несколько точек сбыта перешли полностью в управление Честера Митчела. Казалось бы, что здесь думать – вот он и есть главный преступник, и мотив самый заурядный: больше денег – больше власти. Но все было не так просто, думал Сатклифф, ведь только у Митчела был прямо выход на больших государственных деятелей. А те перестанут иметь с тобой дело, как только заподозрят, в чем ты запачкался. – А может, они сами и убрали? – Ты думаешь? – Почему бы и нет? – Грелль встревоженно посмотрел Ричарда. – Только мы не знаем, чем он им мешал. – И с чего такая перестановка сил, – Севвел вздохнул и мрачно констатировал: – Нас осталось семеро. Когда же Деклана Морриса обвинили в государственной измене по причине продаже оружия демонам, а еще через несколько месяцев Уорен Даст сел на скамью подсудимых из-за убийства действующего куратора Службы Безопасности, Грелль явно почувствовал, что его привычный мир трещит по швам. Ранее Спирс ничего не объяснял ему по поводу этих высоких политических игр, но когда они находятся так непосредственно близко от тебя, что даже воздух кажется раскалённым, нагретым до обжигающего жара, ответы нужны без промедления. Последней каплей стали новые звезды на погонах Уильяма. Полковник получил внеочередное звание за выдающиеся успехи на службе, о которых он не хотел бы распространяться. Но Сатклифф не был бы директором большого успешного предприятия, если бы не умел складывать факты. – То есть ты руководил операцией Морриса. – это утверждение, без намека на вопрос. Они вдвоем находились в съемной квартире Сатклиффа, который затаился на ближайшие дни, ожидая, когда уляжется весь переполох. Его Жнецы дежурили на этаже, охраняли холл и докладывали о любой опасности. Она теперь стояла перед ним, в этом черном кителе с новыми знаками отличия. Грелль увидел их, как только Уильям стянул плащ, и поморщился. – Теперь меня интересуют только две вещи, – Сатклифф встал перед Спирсом ровно, напряженный, как перетянутая струна. – Первое – откуда у тебя доказательства против Деклана. Второе – когда придет моя очередь? Полковник тяжело выдыхает и на миг закрывает глаза от усталости. Он знал, что так будет, что Сатклифф будет спрашивать, но теперь, когда большое колесо политики и смертей закрутилось, оставалось надеяться, что Красный Жнец не будет вмешиваться, ведь он не самоубийца. – Протоколы допросов были подписаны твоими сотрудниками, и свидетели были предоставлены тобой же. Грелль не чувствует ног. Его глаза расширяются сначала от удивления, потом на лице появляется оскал, который переходит в низкое, утробное рычание. – Ты издеваешься? Ты просто, в черную, решил меня использовать, даже не обговорив этот момент?! Спирс, ублюдок! Ты хоть понимаешь, что ты сделал?! Сатклиффа колотит от бешенства. Все эмоции поднимаются вверх, в едином порыве. Он злится не столько на Уильяма, сколько на себя. Он обманут, унижен этим молчанием, растоптан собственным доверием. Грелль заносит руку, сжатую в кулаке, и бьет наотмашь, резко, захлебываясь в полукрике. Этот удар Спирс ему позволяет, понимая, что заслужил. Второй же останавливается о профессиональный блок, и через мгновение обе руки Сатклиффа заломаны назад, за спину. – Успокойся! – поднимает голос агент Службы Безопасности, крепко держа своего вырывающегося любовника. – Успокоиться?! Ты себя слышишь?! – Сатклифф всеми силами брыкается и вырывает одну руку из плена, но вовсе не для того, чтобы совершить новый удар. Он только поправляет съехавшие на кончик носа очки и недобро скалится. – Что ты творишь, Спирс? Уильям отпускает Грелля и, сделав шаг назад, расстегивает китель. Не снимая его, он проходит на кухню, раскрывает створки кухонного шкафа. Алкоголь в запасе. Сатклифф не меняется. Взяв виски и два бокала, Спирс так же молча откупоривает бутылку и сосредоточенным движением наполняет стеклянные сосуды с такой неспешностью, от которой Греллю хочется запустить в куратора чем-то потяжелее. – Выпей. И приди в себя, – скупые слова. Спирс потирает ноющую скулу. Затем, искоса взглянув на Сатклиффа, Уильям отпивает сам. Грелль следит за каждым его движением, и старается запомнить их, выжечь в памяти, как еще один момент, который говорит – «Никогда никому не верь». Он знает, что вешает ярлык слишком быстро, но злость никуда уходить не хочет. – На самом деле Моррис действительно имел выходы на демонов. Ты не помнишь последний международный конфликт, который случился за десять лет до революции, но уже тогда у него были каналы по поставке модифицированного оружия, которое убивало не только их, но и нас. Тогда он сколотил неплохое состояние, – Уильям опустил голову, глядя прямо в коричневую жидкость, – и в это же время меня и мое подразделение чуть ли не убили нашим же оружием. После революции мы нарастили оборону, и у меня не было никаких прямых доказательств, чтобы добиться приговора в его сторону. – И ты решил воспользоваться мной, чтобы разрешить свои старые обиды, – Грелль дернул плечом и скрестил руки на груди. – Малодушно. – Нет. Это просто было хорошим поводом, чтобы убрать его у тебя с дороги. Уильям оставил стакан на светлой поверхности стола и внимательно посмотрел на Грелля. Оный же с очень хорошо просматриваемым недоверием сузил глаза и сжал губы. И не верил. – Для чего? Я тебя не просил никого убирать. Не приписывай мне свои имперские амбиции. – Не просил. Но я уже говорил, что ты был хорошей мишенью, и они бы тебя убили, не моргнув глазом. На это Сатклиффу ответить было нечего. Он не получал угроз уже очень давно, но не расслаблялся, ведь за каждой улыбкой его деловых партнеров стояли Жнецы, готовые направить на него свои Косы. Соглашение с Севвелом укрепило его позиции, но не заткнуло рты. – А куратор Даста? Только не говори мне, что этот необдуманный шаг он тоже совершил из-за меня. – Нет, это мои личные счеты. Ты здесь абсолютно не при чем. Молчание ударило в голову Уильяма вместе с новым глотком виски. Грелль стоял в дверном проеме, отрезая путь к побегу, к возможности уйти, ничего не объясняя. Если Спирс хоть сколько-то знал Красного Жнеца, то оный теперь обдумывает сложившуюся ситуацию и возможность повернуть ее в свою сторону. Сатклифф шагает вперед, вцепляется пальцами в нетронутый стакан и медленно отпивает. Полученные знания путаются у него в голове, но успевают срастаться. – А как же Такер? – Хамфриз. – Понятно, – кивает Грелль, хотя проще ему точно не стало. Уильям смотрит на Сатклиффа так, что последний успевает заметить в глазах некую мольбу на понимание. Такой собранный и точный в действиях, Спирс мог все объяснить с точки зрения логики и выгоды. А вот с чувствами приходилось сложнее. Если бы не ты, если бы не чувства к тебе, то свои новые знаки отличия, которые стали бы самой целью, можно было получить гораздо раньше. А теперь все не так. Все давно не так. Для того, чтобы тебя защитить, чтобы уберечь, начинаешь убивать всех, кто мог хоть как-то причинить тебе вред. И мы оба движемся вперед. Сатклифф думает о том же. Скоро случится так, что он окажется монополистом индустрии. А Спирс, с его рвением и логическими цепочками, может возглавить Службу Безопасности. От этих мыслей сжимается горло, словно от предчувствия беды. Но бледные губы Грелля кривятся в усмешке, а затем он начинает смеяться. Громко, истерично, совершенно бесстыдно. Уильям удивленно вскидывает брови, а после заставляет Сатклиффа сесть на стул и отбирает бокал, содержимое которого успело пролиться на брюки директора Тод-Инвеста. – Уилл, – хрипло, пытаясь отдышаться, – ты же понимаешь, что совершаешь преступление? Ты и преступление! Уильям Т. Спирс официально нарушил закон! Спирс усмехается. Ему совсем не пришло это в голову.***
Это спокойствие накрыло, как лавина, когда Сатклифф узнал наверняка, что ради него могут пойти на многое. На ложь, на убийство, на риск. Он целует Спирса так жадно, что кружится голова. Он сцеловывает вкус алкоголя, он давится воздухом. Он обретает под ногами такую твердую почву, в которую поначалу даже не верилось. Уильям прижимает к себе Сатклиффа и чувствует совершенно другое – поддержку. Понимание всех поступков, и это пресловутое «на твоей стороне». Очень странно в таком эмоциональном Жнеце, как Грелль, искать опору, но она там нашлась. Красный Жнец прячет руки под тяжелым кителем Спирса и прерывает поцелуй. Он вглядывается в эти невероятно привлекательные глаза, в эту светлую зелень, которая изломала свой последний лед, дышит рвано в раскрасневшиеся губы. Под ноги Уильяма летят черные кожаные перчатки.