***
Временами тьма сжимает её сердце, делая своё присутствие известным, напоминая, что ее любовь не приходит просто так. Всегда были условия, секреты, ложь, иногда буквальные пытки, которые она терпела, чтобы сохранить любовь. Она задается вопросом, какова будет цена за то, что не приходит ни с чем из этого, кто-то, кто любит ее без лжи, секретов или условий, кто-то, кто дает Саре все, что она могла бы когда-либо желать, и многое другое. Тьма шепчет ей, что-то, что порой без цены, на самом деле является самым дорогим, и только потому, что ты касаешься этого, не значит, что в скором времени тебе не придется заплатить. Сара знает, что Ава Шарп не нарисована. Она не то, что может быть задумано — кто-то пытался, и Ава бросила вызов своему собственному коду, потому что, черт возьми, она будет личностью, несмотря на логику, науку и все остальное на этом пути. Сара видит ее, действительно видит ее, когда она улыбается, маленькая и почти застенчивая, ее волосы перекинуты через плечо, свет портала сияет позади нее, как нимб, и не сомневается, что Ава Шарп — ангел. Может быть, не в мистическом смысле, может быть, даже не в каком-либо другом смысле, за исключением того, что она для Сары: искупление, спасение, отпущение грехов, утешение. Она никогда особо не думала о Боге, но если есть существо, которое контролирует все это, у нее есть только одна молитва, которую она надеется услышать: если есть что-то в ее жизни, что пойдет по ее пути, она хочет, чтобы это было с Авой. Её время с Авой. Есть и другие моменты, когда тьма скрывается и подкрадывается к ней. В ночь, когда Зари почти умирает, когда Рэй ранен, а Сара остается в медотсеке, держа их за руки, она думает, что никогда не сможет избавиться от запаха крови в своем носу. Она чаще видела свою кровь, но эта кровь была другой. Она принадлежала её семье. Они обе пытаются справиться с этим, с Гидеон, которая всё ещё ИИ, после чего, она находит себя в кровати Авы, с её рук капает кровь, и её одежда окрашена в коричневый цвет. Она хотела бы сожалеть об этом, о мести, о спокойной ярости. Вместо этого она почти ничего не помнит. У нее красные руки, и если бы Чарли не остановила ее, она бы убила двух идиотов, которые чуть не убили Зари. Она чуть не поддалась той тьме, которая хочет вернуться. Когда её глаза начали фокусироваться, она увидела Аву, которая смотрела на неё, стоя на коленях на полу, одетая в старую футболку и фланелевые штаны, в её глазах было беспокойство. Ее ангел. Боже, Ава заслуживает гораздо большего, чем кто-то, кто пробирается в ее спальню посреди ночи, потому что она слишком напугана, она все еще монстр, чтобы быть вдали от одного человека, который заставляет ее чувствовать, что она может быть хорошей снова. Ее рука поднимается, и она заправляет прядь за ухо Авы, нежно касаясь ее щеки, окрашивая ее в красный цвет. Ее сердце падает, и она задается вопросом, если это то, что она делала все это время. Портит что-то идеальное своими поврежденными руками. Ее глаза наполняются слезами, и она знает, что вот-вот разобьется, когда Ава берет ее лицо в руки и шепчет: — Я здесь. Я сделаю всё, что пожелаешь. Я здесь, детка. Всё хорошо, хорошо. И Сара хочет верить ей так сильно, так сильно. Она не сосредотачивается ни на чем другом, она просто пытается направить свои чувства на нежные руки, тянущие ее одежду, и добрые глаза, сканирующие ее тело, и мягкие слова, которые шепчет ей Ава, и, прежде чем она это узнает, она стоит в душе, и Ава смывает кровь с ее рук. Она смотрит на морщину на лбу, она так сосредоточена на стойком пятне, и когда Сара смотрит вниз, Ава царапает кровь с ногтей так деликатно, как только может, и, не в первый раз Сара задается вопросом, будет ли Ава единственным человеком, который заставляет ее руки чувствовать себя чистыми после всего, что они сделали. Затем Ава поднимает глаза. Ее глаза ясны, морщинки исчезли, и она смотрит на Сару с любовью, которая скользит через каждую щель в ее груди. И Господь, эта женщина настолько совершенна, не в стиле клона идеальной женщины, это глупо. Она совершенна со своими недостатками и чувствами, которые не всегда хороши, и она не всегда хороша, она даже не всегда симпатична, и Сара так любит ее, любит ее, когда она стервозная, упрямая и глупо самодовольная. Сара думает, что Ава более совершенна, чем она была запрограммирована. Рип говорил о ней, как о заводском дефекте. Сара же думает, что она чудо. Она опускается на колени, прижимается лицом к животу Авы и шепчет: — Ты — любовь всей моей жизни. Свет моей жизни. И когда она чувствует, как пальцы тянут ее за волосы, чтобы Ава могла на мгновение оторвать свое лицо от неё, Сара думает, что Ава собирается поднять ее, и она чувствует себя такой тяжелой, такой тяжелой, что она не думает, что сможет стоять. Вместо этого Ава падает перед ней и притягивает ее ближе, сближает их лбы и говорит: — Ты — моя любовь, мой свет. Сара не удержалась, когда встала, рукам Авы пришлось держать её и не позволить упасть. Ава рядом, и она не заставляет Сару быть тем, кем она не готова быть. Сара прижимает нос к шее Авы, и она чувствует себя достаточно тепло и безопасно, чтобы плакать, как несколько часов назад, когда у неё не было такого шанса. Она плачет до тех пор, пока не перестает это выносить, пока вода не становится холодной, а ее тело трясется, голова пульсирует, а кончики пальцев дрожат. Она плачет, она пока не готова встать, и тогда Ава вытаскивает ее из душа. И Сара может быть холодна и убита горем, но она так далеко от женщины, которая была за день до того, как она влюбилась в Аву Шарп. Когда она не чувствовала ничего, кроме тьмы и пустоты. Когда она думала, что умрет и вернется, это означало, что она никогда больше не будет чувствовать всё так глубоко. Она чувствует Аву настолько глубоко, что задается вопросом, может быть, это чувство было первым, и Сара просто появилась рядом с ним.***
Бывают ночи, когда ей так легко, что она задается вопросом, может ли она летать. Она снова чувствует себя двадцатилетней и еще меньше, ей хочется надеть зеленый костюм и снова стать Питером Пэном. Ава — величайшее приключение, которое она когда-либо знала. Потому что бывают ночи, когда все, что она чувствует, теплое, мягкое и счастливое. Там нет темноты, даже с выключенной лампой и лунным светом, отбрасывающим тени на их тела. Она сидит на ногах Авы, ее икры скрещены за спиной, ее руки обвиты вокруг плеч, и пальцы Авы обводят края ее позвоночника. Сара может потеряться в этих голубых глазах навсегда, она может остаться такой на всю жизнь, но, она все равно захочет быть здесь еще немного. Это так легко любить Аву Шарп, так естественно для нее, как будто кто-то случайно научил ее этому, как будто кто-то научил её ездить на велосипеде, и она больше никогда не сможет это забыть. Как будто это встроено в нее. — Знаешь, — голос Авы такой мягкий, и губы ее скользят по линии ключиц Сары. — Ты знаешь, как сильно я тебя люблю? Сара тянет волосы и прижимает голову к шее Авы, прижимает губы к шее, нежно, нежно. Она кусает, потом снова успокаивает губами, потом влажной дорожкой подходит к челюсти Авы и прижимается губами к ее краю. — Как насчет того, что я скажу тебе, каково это — любить тебя, а ты скажешь мне, близка ли я. Она чувствует, как грудь Авы слегка дрожит, и слышит смешок рядом с ее ухом, но не отодвигается от кожи, которую она целует. Ава кивает, и Сара придвигается ближе, пока между ними не остается места, никакого пространства, потому что сейчас невыносимо, когда есть дюйм их кожи, не прижатый друг к другу. Она крепче обнимает Аву и смотрит ей в глаза, чувствует, как руки Авы поддерживают ее с такой легкостью и фамильярностью. — Любить тебя — когда ты слишком долго была на пляже, и ты лежала на солнце весь день, и тепло пропитало твои кости так глубоко, что даже когда ты в тени, ты все еще чувствуешь покалывание солнца, как будто ты никогда больше не будешь холодной. Ее нос прижимается к коже шеи Авы, и она чувствует тонкие теплые губы на щеке. — Любить тебя — это как будто я никогда больше не узнаю, что такое одиночество. Или разбитое сердце. Или отчаяние. Ты все делаешь правильно. Ты делаешь все стоящим того. Все это слово Сара выбирает инстинктивно, а затем она должна остановиться, и ее следующий вдох занимает мгновение дольше, потому что всего слишком много. Она побывала в аду, прошла через него и вернулась снова, а потом стало хуже. Она сделала слишком много всего с этой тьмой, а тьма сделала многое с ней, от чего она никогда не сможет оправиться. Это была целая жизнь темноты и холода, и Ава такая чертовски яркая и теплая, и она тонет именно тогда, когда понимает всё, что сказала, это всё было правдой. Ава ее починила. Она будет настаивать на том, что Сара никогда не была сломана, но Сара чувствовала себя сломанной и разбитой, и теперь, каждая трещина была заполнена золотом. — Ты так глубоко пропитала мои кости, что мое тело никогда не забудет, каково это — быть влюбленной в тебя. Она не хочет говорить, что никогда никого так не любила (действительно, не любила), или никогда не будет (она не будет), или что она никогда не знала, что это вообще возможно (это все правда, но она этого не говорит), но она думает, что Ава может знать. — Да, — её голос хриплый, а сердце колотится. — Да, Сара, мне кажется, ты довольно близка. Сара чувствует себя так легко, что она уверена, что если она поднимет руку вверх, ее пальцы поймают облако, но ее пальцы уже обводят лопатки Авы.***
Это все из-за этого. Это потому, что она думает об Аве как о своей скале, как о своем идеальном Спасителе, что она не улавливает первые несколько подсказок, которые она должна была увидеть. К тому времени, как она узнает, что происходит, пройдет уже много времени. По ночам Ава плачет всё сильнее и сильнее, а лучше не становится. Сары обычно не бывает в такое время, она занята тем, что отправляет неземных существ обратно в ту дыру, из которой они вылезли. Дело в том, что беспокоит её больше всего то, что она не существует во времени. У нее есть корабль времени, она путешественница во времени, она была очень пунктуальным человеком с тех пор, как Лига убийц обучила ее из ее повстанческой фазы. И все же. И все же она не вовремя. Вместо нее — Нейт. Гэри звонит ей после, когда худшая часть заканчивается, и говорит, что у директора Шарп был приступ паники на работе. Она входит прямо в свой кабинет, и Нейт прижимает руку Авы к груди, не сильно, не поэтому она задыхается, не оттого, что она запыхалась. — Легче. Легче. Пять вдохов. — он ждет пять секунд, пока вдыхает Ава. — они выдыхают вместе, ровно и долго. — Вот так. Ещё раз. Пять вдохов, пять выдохов. У Авы одна рука на грудине, другая на Нейте, так что она может чувствовать его дыхание, чувствовать контакт, не чувствуя толпы, а Нейт держит руку на груди, другая на плече Авы, крепкая и устойчивая. — Это было нехорошо. Может быть, твой самый худший, но ты справилась. Ты в порядке. — шепчет Нейт. — и это мягко и правильно, и Сара не знает, хочет ли она прочистить горло или выскользнуть из комнаты, потому что Нейт, кажется, хорош в этом, хорош для Авы, и Сара не уверена, что она будет достаточно хороша. — Я в порядке. — говорит Ава, и они отпустили друг друга. — Спасибо тебе. Нейт качает головой, как будто хочет сказать ей, что в этом нет необходимости, и тогда он видит, что Сара молча наблюдает за ними с расстояния в несколько футов. Ава поворачивается, чтобы посмотреть на то, что привлекло его внимание, и она переносит свой вес на ноги, она снова шатается. — Можешь дать нам минуту? Нейт улыбается и убегает, закрывая за собой дверь. Сара проходит четырнадцать с половиной из пятнадцати футов между ними и позволяет Аве сократить разрыв со своей стороны. Она рассказывает Саре, как один новобранец шептал другому анекдот о том, что Ава — правительственный клон, она рассказывает ей, что в комнате воцарилась тишина, все глаза устремились на неё. Она рассказывает Саре о панических атаках, которые у нее были с тех пор, как она узнала об этом, Нора научила ее некоторым механизмам их преодоления — Сара даже не знала, что они приближаются. Она рассказывает ей о том, как Нейт был там несколько раз, будучи правой рукой и все такое. О том, что он никогда не осуждал ее, о том, что Гэри вернул её в нормальное состояние. У Авы есть система поддержки, понимает Сара, и она не была частью этого, и она действительно не понимает, почему. Она предполагает, что были вещи, из-за которых она не могла заметить это. Её отвлекали, а Ава была слишком неуверенной в себе, и никогда не было подходящего времени, чтобы поднять этот вопрос. Ава пыталась сделать это после комментариев Мика о том, что она поддельная девушка Сары, но не было подходящего случая, чтобы подробно рассказать об этом. Итак, Сара решает организовать для них отпуск.***
Сара приготовила всё для этой поездки на выходные. Ава спрашивает, насколько долго забронирован дом на пляже, а Сара отвечает: — Насколько потребуется. И мы уедем, когда захотим. Мы можем остаться на год, а вернуться в воскресенье вечером, чтобы ты потом пошла на работу. Забудь о понятии «Время». Мы можем существовать без него. — и Ава думает о том, чтобы задать этот вопрос ещё раз. Где бы они ни были — Ава на девяносто пять процентов уверена, что это Испания — сейчас лето, возможно, июнь, вероятно, между 2010 и 2020 годами. Возможно, настоящее. Они прибывают ближе к закату, и Сара сбрасывает свои сумки в дом и выводит Аву за руку, пляж не частный, но уже достаточно поздно, чтобы никто из их соседей больше не был на улице, или все же, чтобы они могли сидеть в тишине и смотреть, как гаснет свет. Они смотрят на восток, солнца нет, но все равно приятно видеть, как цвета меняются от синего до черного. — Я никогда не брала отпуск. Никогда раньше не ходила на пляж. — Ты никогда… — Я только взяла несколько дней отгула… Однажды. Поехала в Вегас, чтобы помочь моей бывшей переехать. Это было дружеское расставание. Почему бы и нет, я была запрограммирована быть спокойной и контролируемой и… ну ещё почему-то. — смех горький, и она не может объяснить, почему. Это происходит так, как будто она ревнует, что другие не могут чувствовать ничего, кроме своей собственной программы, и, возможно, это так, может быть, это было к лучшему, потому что, что бы это ни было, это было чертовски лучше, чем быть заводским дефектом. — У меня остались воспоминания о море. О том, как я ходила с родителями, когда была подростком. Конечно, я никогда не была подростком, так что нет, я никогда не был на пляже. — Я не в этом смысле. Но она это сделала, Ава знает, что она сделала, она сказала, что это было странно для человека, который якобы вырос во Фресно, в двух часах езды на машине от пляжа, никогда не видел моря. Но она даже не была во Фресно. И она понятия не имела, как объяснить Саре, что она никогда не видела актеров, которые играли ее родителей, она говорила с ними один или два раза, но единственный клон, который посещал их больше, был номером три, остальные почти никогда их не видели, Ава тоже. Она знала их лица, у нее были все воспоминания о них, но не настоящие. Ни одного. — Я… Я моложе, чем думала. Рип сказал, что нас было двенадцать за пять лет, но он не сказал — он никогда не говорил, когда меня привезли. Я посмотрела, Гидеон помогла. Она также помогла с фиксацией некоторых воспоминаний, теперь у меня есть сознательные знания о том, какие воспоминания реальны, а которые имплантированы из предыдущих клонов или программирования Рипа. — Ты создашь новые воспоминания. Ты увидела море. И ты увидишь всё, что захочешь. И не имеет значение то, что говорят тебе ложные воспоминания, ты делаешь настоящие. — Это не просто… — Ава чувствует комок в горле, и это не улучшается, когда она чувствует, как Сара переплетает пальцы с её собственными. — Это моя программа. Сара ждет, что она скажет что-нибудь еще, но она не говорит. Она не может. Она закрывает глаза и пытается запомнить, как песок ощущается под пальцами ног, или как ветер холодит ее кожу, или как рука Сары чувствует себя в ее собственной. Это кажется бессмысленным, потому что эти вещи уже запечатлены в ее памяти, но она все равно это делает. Переучивать все, что она знает, лучше, чем пытаться объяснить Саре, что одиннадцать клонов за пять лет — это в среднем пять с половиной месяцев на клона. Ава уже прожила в два раза дольше, и она не знает, как сказать Саре, сколько ей было лет, когда они встретились. Как долго она прожила на самом деле, как много она сделала, почувствовала и открылась сама перед Сарой. Это похоже на ложь, но некоторые вещи лучше не объяснять. Не важно, как сильно они её съедают. — Давай немного поспим. Завтра ты впервые сможешь поплавать. Ава чувствует, как плачет, когда думает об общественном бассейне во Фресно, где ее мать учила ее плавать, или о том, что в старшей школе она ходила купаться нагишом со своими друзьями. Воспоминания, конечно, не настоящие. Она не настоящая. — Да. Да, давай немного поспим. Ава лежит без сна, думая об океане, температуре воды, давлении на поверхности и о том, как долго клоны могут не спать. Она так влюблена в женщину рядом с ней, и она не может, не хочет объяснить ей, почему она не может исправить Аву, поэтому она закрывает глаза и притворяется спящей. Она задается вопросом, будет ли она когда-нибудь достаточно смелой, чтобы рассказать ей все, и она задается вопросом, через сколько дней Сара, наконец, порвет с ней.***
Первый день начинается легко. Ава готовит завтрак, а затем они идут вместе загорать. Они держатся за руки, а Ава чувствует песок под пальцами каждый раз, когда совершает движение. Кожа впитывает солнечный свет, и она вспоминает, как Сара сравнивала с этим свою любовь. — Детка? — Да? — Я люблю тебя. Если и есть что-то, в чем я никогда не сомневаюсь, так это то, что я люблю тебя очень сильно, и ты пропитала мои кости, я никогда не забуду, каково это. Сара так ярко улыбается и подходит к ней, затем ложится на неё. Это так беспорядочно, и Сара с Авой действительно думали, что за мгновение до этого они не могли бы любить друг друга больше. Но, Боже, Сара подвергает это утверждение испытанию, потому что все, что она делает, заставляет Аву влюбляться сильнее. — Я тоже люблю тебя. Сара целует ее раз, два, затем чмокает в щеку и толкает в бок. — А теперь пойдем купаться. На улице теплеет, и семья, остановившаяся в доме слева от них, начинает прибирать свои вещи, чтобы пойти искупаться. Они добираются до берега раньше, прежде чем Ава останавливается и тянет Сару назад, заставляя ее обернуться. — А что, если я не умею плавать? — Есть только один способ это выяснить. — Что, если я не люблю плавать? — Ну, тогда мы купим книги и поваляемся на пляже, и больше никогда не поплаваем. Или, может быть, мы просто поедем в коттедж на Аляске и выпьем горячего какао перед камином с одеялом на плечах. Или что-нибудь еще, что тебе понравится. Мы будем делать то, что ты захочешь. Мы узнаем, что тебе нравится, что ты ненавидишь, что любишь. Это называется путешествием, Ава. Мы здесь, чтобы узнать, что ты хочешь. Ава смотрит на нее с той же морщинкой на лбу, что и в ту ночь, когда она смывала кровь с рук Сары, как будто она слишком сильно концентрируется и не может понять, что будет дальше. Но затем, как и в ту ночь, морщинка выравнивается, и глаза Авы становятся ясными и мягкими, и она тащит Сару в воду, как женщина на миссии. Ава Шарп любит воду, любит океан, любит плавать и играть в море, любит то, как нравится ей держать Сару в своих руках, словно она ничего не весит. Ава Шарп любит Сару. Она просто любит все это. Они лежат на своем полотенце, которое все еще слишком велико, а Ава лежит на животе и смотрит на Сару, которая лежит на спине с закрытыми глазами. Солнце делает ее волосы светлее, веснушки темнее, а капельки на коже завораживают. — Ты пялишься, — шепчет Сара, как будто это секрет, и открывает один глаз, чтобы посмотреть на нее сбоку. Ава шепчет извинения и опускает голову, но через несколько мгновений ее глаза снова переводятся на Сару. Сара ухмыляется, но пытается скрыть это. Она подкрадывается поближе и кладет локоть на полотенце, чтобы посмотреть на Аву, одной рукой проводит по ее спине и терпеливо ждет. — Ты должна знать кое-что. Но я не могу пока рассказать, ни сегодня, ни завтра, возможно, не на этой неделе и, возможно, не в этом месяце, но есть кое-что, что я знаю, что ты должна знать. — Хорошо, когда будешь готова. — Да, да. Когда буду готова. Сара склоняется и целует ее щеку, челюсть, плечо. Она начинает напевать песню на коже Авы, они поют (плохо) и смеются, и то, что Аву так сильно беспокоило, забывается.***
Она спускается по лестнице, едва проснувшись, а Сара передвигает диван и кресло, поправляя тонкие матрасы на полу перед телевизором, улыбаясь самой себе. — Что ты делаешь? — Сегодня мы учимся йоге. А потом я научу тебя танцевать брейк-данс. И… — Притормози, ты слишком бодрствуешь… Ава подходит к ней и падает на руки, лицо прячется между шеей и плечом. Сара просто хихикает и ласково потирает спину. — Ты очень милая. Я принесу тебе кофе, малышка. Сара целует ее в лоб, в нос, в щеку. Она такая мягкая, что Ава чувствует, как тает. Она задается вопросом, будет ли Сара по-прежнему любить ее так через день, неделю, год, только чтобы понять, что это не имеет значения: они живут вне времени, сказала Сара. Сейчас, их любовь вне времени. Ава Шарп любит йогу, ненавидит хип-хоп и брейк-данс, но она может продолжать учиться этому до конца своей жизни, если её обучение всегда будет заставлять Сару улыбаться. В конце концов они смеются на полу, потные, их тела болят, а головы прижимаются друг к другу, а руки переплетаются, и когда Сара говорит что-то кокетливое, Ава смеется, как будто она не смеялась уже давно. Она смеется, пока её живот не начинает болеть. Пока Сара не окажется сверху на ней и не поцелует.***
На следующий день, на рассвете, они гуляют возле берега океана, держась за руки и разговаривая, и Сара рассказывает ей все, что Ава хочет знать, независимо от того, насколько болезненно или трудно, и это свидетельствует о том, насколько предана Саре. Они возвращаются назад, и они почти дома, когда Сара останавливается и говорит, что она видела что-то в море, и что она хочет узнать, что это. Она начинает тянуть за руку Авы, но Ава не двигается. Она внезапно отпускает руку, и Сара падает в воду так эффектно, неуклюже для убийцы. Ава никогда в жизни не видела ничего более милого. — Ты о этом пожалеешь. — угрожает Сара, и прежде чем Шарп понимает, что та догоняет её, один из соседских детишек кричит: — ВОДНЫЕ БОИ! — и четверо детей бегают за ними, заставляя их поднять вымышленный белый флаг. Они добираются до берега и представляются загорающим людям — Кэрол и Марку. Кэрол — их соседка, она и её муж — Джим, они родители троим из четырех ребят. Марк живет недалеко от них, и четвертый ребенок — его. Дети спрашивают, хотят ли Ава и Сара построить песочный замок. — Мы строим песочные замки уже неделю, и мы будем благодарны, если ты построишь один с нами. Сара, Зак и Ким начали делать замок, в то время как Грейс — младшая дочь Кэрол и Майкл — сын Марка, настаивали на том, чтобы показать Аве ракушки. Они набирали ведерко ракушек целый день, а в конце дня Ава увидела, как Сара строит самый большой, стойкий песчаный замок. Она начала чувствовать струну, которая тянет её сердце. Позже, когда они занимаются ужином, Ава готовит, а Сара накрывает на стол, она поднимает этот вопрос. — Детишки в порядке. Сара говорит. — Я думаю… может быть… Я думаю, что хотела бы вырастить одного… или двух. Сара открывает вино, и она сосредоточена на том, чтобы не разлить его. — Не в одиночку, — Ава пытается оценить её дальнейшую реакцию, пытается начать диалог, пытается, по крайней мере, получить реакцию от Сары. Но когда Сара хихикает, это реакция, которая сбивает ее с толку. — Ну, я не представляю, как ты можешь растить ребенка в нашем доме. Это было бы запутанно для всех нас, — она снова хихикает, затем поворачивается к Аве. — О. Ты серьезно. Ты хочешь… ох. Ладно, извини, я была… да, я бы хотела ребенка или двоих. Я бы хотела усыновить, но если ты хочешь выносить… — Я даже не знаю, возможно ли это. Но в любом случае, усыновление для меня тоже лучший вариант. — Хорошо. Я рада, что мы на одной волне. — Круто, — вторит Ава, стараясь звучать как можно более непринужденно, — Но, пока не сейчас, или… ещё что-то. — Конечно… Когда мы остепенимся, поженимся и всё такое… — Поженимся? — Не то, чтобы… не то, чтобы мы должны. Я просто… — Мне бы этого хотелось, — тихо говорит Ава, но смотрит вниз и ее голос дрожит. — Не знаю, сможем ли мы. Ты мертва, а я ненастоящая. — Если ты этого хочешь, я найду способ. Потому что теперь я жива, а ты настоящая, такая настоящая… Мы найдем способ, в свое время. Ава кивает, возвращается к готовке и больше не поднимает это тему.***
Четвертый день начинается с отдыха, чтения и принятия солнечных ванн. Ава идет купаться, и когда она выходит, она видит Сара смотрит на неё с заднего крыльца с обожающим выражением лица. Она мокрая, и на ее коже соль и песок, и на Саре рубашка и шорты, но как только Ава подходит ближе, Сара обнимает ее и прижимается к ней, как будто она никогда больше не отпустит. — О, маленькая коала, я умираю с голоду. Сара фыркает, и вместо того, чтобы отпустить Аву, она ещё сильнее к ней прижимается в режиме полной коалы. — Что случилось, любовь моя? — Ничего. Наоборот. — голос Сары приглушен шеей Авы. — Ты совершенно права. Не могу поверить, что ты меня любишь. Ава чувствует, как ее сердце учащенно бьется, в глазах появляются слезы. Она удовлетворенно вздыхает и крепко обнимает Сару, затем начинает идти, неся Сару с собой. Обед подождет.***
Они проводят целый день в спарринге, Сара учит ее нескольким новым движениям из непонятных боевых искусств, Ава едва расслышала их название. Ей это нравится, ей нравится учиться, ей нравится рукопашный бой, ей нравится делать это с Сарой. — Я думала, это просто вещь, которую я должна была выполнить, но нет… — и она, вероятно, не должна улыбаться Саре, которая выглядит такой самодовольной после того, как снова ударила ее по заднице, но она не может. — Оказывается, мне нравится бороться со всем дерьмом в моей жизни. И с людьми. И, особенно, с тобой. И мне особенно нравится, что с тобой происходит, когда ты смотришь, как я дерусь. Сара ухмыляется. — Директор Шарп, — говорит она низким голосом, и Ава знает эту интонацию как свои пять пальцев. — Ты пытаешься соблазнить меня? — О, Капитан Ланс! Я думаю, мы уже прошли через это.***
Кэрол и Джим приглашают их на ужин, говорят, что было бы неплохо иметь два новых лица вокруг. Когда они добираются туда, там стоит две бутылки вина и настольная игра для детей, Сара может сказать, что Ава напряжена и беспокойна, и она не понимает, из-за чего она нервничает. До тех пор, пока Марк не появляется и не представляет их своему мужу, Нику, другому родителю Майкла, и Ава издает вздох, о котором она, вероятно, даже не знала, что держала. Когда Сара берет ее за руку, она пытается вырвать её из рук Лэнс. И Сара знает, что им нужно будет поговорить об этом позже. Ужин, невероятно, проходит гладко. Они спрашивают об их работе, и Ава говорит, что она работает в филиале ФБР, Сара говорит, что она фрилансер, работающий под Авой, и вот как они встретились. Они говорят о чтении книги Кэрол и новом шоу, которым одержимы Марк и Джим, а затем Сара упоминает, что они из Стар-Сити, и вопросы о супергероях-резидентах занимают оставшуюся часть вечера. Это весело и легко. Ава любит двойные свидания, она любит взрослые вещи, например, говорить о книгах или искусстве или даже шоу. Ава любит званые ужины. Честно говоря, Сара не удивлена. — Ему нужна была причина, почему я не разговаривала ни с кем из моих школьных друзей. Или с родственниками, или даже моими родителями. Ему нужно было сделать это правдоподобным, чтобы я никогда не пыталась с ними связаться. — Ты имеешь в виду Рипа? — Да, — голос Авы легкий, мягкий, хотя и немного расплывчатый, чем обычно. У меня остались воспоминания о том, как я сделала каминг-аут в 17, и они все так плохо восприняли это, что никто из моих друзей или моей семье не вспоминал обо мне после ухода. Моя семья отреклась от меня, и мои родители обижались на меня за это. И я знаю — я знаю, что это не реально, что ничего из этого даже не произошло, но каждый раз, когда я должна так открыться кому-то, я просто… — Я даже не могу себе представить, — шепчет Сара и держит ее за руки, поворачиваясь к ней лицом. — Я никогда не делаю этого, если в этом нет необходимости. Когда я увидела Марка и Ника, мне показалось, что огромный камень упал с моих плеч, потому что мне не нужно было ничего говорить, я могла просто стоять, они бы поняли. Сара кивает. — Меня это бесит. Меня бесит, что меня травмирует то, чего со мной никогда не случалось. — У тебя есть воспоминания об этом, Ава. Ты приняла это, ты справилась с этим. И это действительно так, Ава. Но это не значит, что мы не можем оставить это в прошлом, если хочешь, если позволишь. Я так хочу показать тебе, что всё стало намного лучше, что ты можешь сделать этот каминг-аут и, конечно же, появится какой-нибудь мудак, но ничего плохого не случится. Мы можем идти по улице, держась за руки и ничего не произойдет. — Я так сильно хочу в это верить, правда. — Медленно. — говорит Сара. — Шаг за шагом, мы сделаем это, когда ты будешь готова. Ты можешь поговорить об этом с кем-нибудь, или… Ава качает головой. — Правда в том, что, как и все остальное, воспоминания, которые у меня есть об этом, о каминг-ауте — ненастоящие. Я должна помнить об этом и создавать новые, настоящие. — Хорошо, хорошо. Мы можем сделать это. Ава кивает. — Ты не представляешь, как много для меня значит то, что ты хочешь пройти через это со мной. Я знаю, что это отстой, и я знаю, что должна сделать это одна, но… — Нет. Нет, ты не должна этого делать. Ты никогда не будешь одна, детка. У тебя есть я, и у тебя есть Нейт, и Нора, и Гэри, Рэй, и не говори ей, что я сказала тебе это, но Зари думает, что ты крута, и мы все будем рядом, пока ты этого хочешь, пока мы тебе нужны. Ты не одинока. Сара обнимает её, это слишком неудобно, но она старается выбрать правильный угол. Вероятно, это первый раз, когда Ава позволяет себе верить, что все может в конечном итоге получиться просто отлично.***
Они здесь уже неделю, а их соседи собирались уезжать. По-видимому, дома были арендованы кем-то еще на ближайшие недели. Грейс оставляет им рисунок, а Майкл дарит каждому ожерелье, которое представляет собой всего лишь нитку с проколотой морской раковиной. В день, когда дома пустуют, у них есть пляж для себя. Ава не любит секс на пляже, ни коктейль, ни реальный. Это грязно, и есть песок в местах, где его не должно быть. Ава не любит купаться нагишом по ночам. Слишком холодно и слишком темно, и даже если Сара стоит того, она предпочитает плавать, когда вода теплая, а солнце встает. — Слава Богу, — вздыхает Сара. — Я слишком стара для этого, я никогда не была такой холодной, и я думаю, что у меня все еще есть песок с сегодняшнего утра в странных местах. Больше не будем так делать. Ава смеется и качает головой, но она рада, что они попробовали, и она знает, что Сара тоже. Она также рада, что они больше не будут пробовать такое.***
Дома остаются пустыми в течение благословенных тридцати шести часов. Потом, появляются молодые люди и громкая музыка и так много, так много пива. В соседнем доме живут шесть мальчиков, а в следующем — восемь девочек. Так как мальчики любят веселье, они устраивают вечеринки. По крайней мере, только двадцать человек, а все остальные спали после вчерашней вечеринки. На третий день они наконец-то встречаются с соседями. Вернее, Ава встречается. Она сидит на ступеньках крыльца и знает, что из-за забора её не видно. Она смотрит на Аву, выходящую из воды, и слышит, как один из них ругается и зовет остальных. — Это наша соседка? — Горячая штучка, круто. — Чувак, не надо. — Черт, я увидел её первым. — Будь джентльменом, позволь ей выбрать. — Мы должны пригласить её. — Черт подери, она идет к нам. Тише, успокойся. Они втроем машут Аве и улыбаются. Ава хмурится, но машет в ответ и идет мимо них, когда один из них подбегает к забору. — Эй. Мы ваши дружелюбные соседи. Мы устраиваем вечеринку, просто друзья и все такое, Ты, наверное, слышала это последние две ночи. Если хочешь, приходи ненадолго. — Сара встает со своего места на ступеньках и начинает идти к ним. — О, черт, — слышит она одного из парней. — Ещё. — Что я только что говорил. — шепчет в ответ другой парень. — Хей, — парень, который говорил с Авой встречал её. — Я как раз говорил твоей подруге, что вы двое должны сегодня прийти к нам вечером. У нас есть выпивка, но ты можешь принести все, что захочешь. Парень высокий, блондин, красивый. Он улыбается Аве так искренне, что на мгновение Сара почти жалеет его. Ава, конечно, не замечает, как он флиртует или смотрит на нее. Она все еще мокрая и запыхавшаяся, и Сара хочет что-то сказать, но она слишком занята, следуя с пристальным вниманием капельке, которая путешествует по шее Авы и вниз по ее грудине, чтобы обратить внимание. — Спасибо, было очень мило с вашей стороны пригласить нас, но… — У нас будут хот-доги и гамбургеры, — говорит один из парней. — И девочки принесут своё караоке. — И у нас есть пивной понг. Это привлекает внимание Авы. — О, я никогда не играла в это. — На самом деле? Как такое возможно? Мы должны исправить это, не так ли ребята? Я могу научить тебя, — нахально усмехается он Аве, которая все еще кажется немного бестолковой. — О, да ладно. — усмехается Сара. — Мы можем победить тебя, даже если она никогда не играла. — О, да? Это громкие слова, хочешь поспорить? Ты придешь до вечеринки, и если мы выиграем, ты останешься. Если вы выиграете, мы будем приносить вам ужин следующие три дня. Гамбургеры с тем, что пожелаете. Сара пожимает плечами и протягивает руку. — Я Сара, кстати. — Джордж. Это Кайл и Брэд. А как тебя зовут? — его голос мечтательный, когда он поворачивается к другой женщине. — Я Ава. И я люблю бургеры с салатом и помидорами, без приправ. — Заметано. Мне нравится это. Будет стыдно выиграть у тебя и видеть твоё лицо всю ночь, вместо трех. Сара видит момент, когда Ава наконец начинает понимать, к чему он клонит. Он ушел прежде, чем Ава успела сказать ему, что ей он абсолютно неинтересен. Они прибывают на вечеринку на десять минут раньше, как и сказали им ребята, но вечеринка, видимо, уже началась и уже довольно долго продолжается, если шум был каким-либо признаком, но всё равно, они пришли в указанное время. Нетрудно догадаться, что они дали им более позднее время, чтобы они сначала поели, а потом играли, и у них не было выбора, кроме как остаться. Они обе надели шорты и мешковатые рубашки, но всё равно чувствуют, что на них слишком много одежды, в отличии от девочек, рожденных от середины до конца двадцатых годов, которые без рубашек, но носят бикини на верхней части тела. — Это уже похоже на ошибку. — Не самое худшее по сравнению с тем, что мы уже успели сделать, — Сара пожимает плечами и направляется прямо к Джорджу. — Эй, мы принесли пару бутылок пива. Он указывает на стол, на который они могут положить их, и когда они возвращаются, у него две тарелки с гамбургерами. — Салат и помидоры для леди. — он нахально улыбается Аве. Есть, конечно, маленькая, крошечная, настойчивая часть ума Сары, которая хочет одурачить его прямо здесь и сейчас. Но есть также большая, кричащая часть, которая настолько дерзкая, чтобы быть тем, кто уйдет домой с Авой в конце ночи, есть мерцание гордости, настолько сильное, что она удивлена, что люди не могут видеть это через ее грудь. — Спасибо, Сара всегда любит положить на мой кучу приправ. — Кетчуп — это нормально, но никаких помидоров, когда ты принесешь его мне завтра вечером, — ухмыляется она и берет верхнюю половину своего гамбургера, когда Ава делает то же самое, кладя свой помидор на гамбургер Авы. Это было не в первый раз, Джордж всё это видел, они делали это даже без соглашения друг друга, это было просто естественно. — Итак, чем вы, дамы, зарабатываете на жизнь? — Брэд — черт парень, как Сара окрестила его — спрашивает. Они недолго участвовали в этой беседе, пока не пришло время пив-понга. Сара учила её играть с непоколебимым терпением. Они выигрывают, но много пьют, играя, особенно Сара. После трех игр, когда их противники понимают, что они не выиграют у них, они оставляют свои места кому-то другому, и Ава начинает небольшой разговор с некоторыми девушками дома. Двое из них врачи, есть адвокат и бизнесвуман. Разговор все еще продолжается, но Ава видит, что Сара больше не слушает. Она слегка отталкивает ее и, оглянувшись назад, чтобы убедиться, что никто не обращает на них внимания, ведь они уходят слишком рано, они пробираются обратно к себе домой. — Где ты пропадала то? — тихо, нежно спрашивает Ава. — Девочки говорили о своей работе. — она замолкает, и Ава готова к разговору о Лорел, готова узнать больше о её работе адвоката и карьере, но Сара удивляет ее, как всегда. — В молодости я хотела стать врачом. Я даже начала подготовку, ну, перед Гамбитом и всем этим. Она отмахивается от этого, как от какого-то случайного заявления, и тяжело садится на диван, как только они оказываются внутри. Ава сидит рядом с ней и ждет, как Сара ждала ее. — Я была такой дурой, — она шепчет признание своим собственным рукам, когда Сара поднимает их, чтобы прикрыть лицо. — Встречалась с плохими парнями, и даже позволяла этой глупой влюбленности в Оливера продолжаться даже после того, как он изменил мне с сестрой. Несовершеннолетние пьют, дерутся, мелко воруют, но я все равно поступила в колледж, и я все еще собиралась… я собиралась сделать все возможное. Потом он пригласил меня на тот корабль, напоил и… Зачем я вообще пошла туда? Если подумать об этом сейчас, то он мне даже не очень-то нравился. Недостаточно, чтобы предать Лорел. Но я просто хотела доказать, что могу быть лучше нее в чем-то, во всем. Я была такой эгоистичной и глупой… — Хей, хей, остановись. Ты была ребенком, тебе было восемнадцать. Ты была немного бунтаркой, без сомнения. Но ты сама сказала, что делаешь всё, что в твоих силах. С тобой что-то случилось, что ты не можешь контролировать, и ты все еще процветаешь. Ты все еще здесь, и ты самый сильный человек, которого я знаю. — Когда я встретила тебя… когда поняла, что люблю, — почти испуганно шепчет Лэнс, — я не хотела бросать тебя, но знала, что должна, из-за того, кем я стала. И я просто подумала… Боже, это будет звучать так ужасно, но… — в ее глазах блестят слезы, но она не позволит им упасть, не позволит им заставить Аву простить то, что она собирается сказать. — Я думала, если бы я встретила тебя тогда, если бы я встретила тебя в шестнадцать, ты бы спасла меня. Мы могли бы влюбиться и поступить в колледж, я могла бы стать врачом, а ты… — ее голос дрожит. — Я была бы из ФБР, наверное. — Ава улыбается при этой мысли. — И у нас могла бы быть такая нормальная, скучная жизнь. — Мы бы поженились сразу после колледжа. — У нас была бы кошка и собака. — Двое детей. — И потом ты бы узнала, что я клон. — Ава говорит то, что Сара не может сказать. — И ты коришь себя за фантазию об этом? Как будто я этого не делала… Она проводит пальцем по щеке Сары и подносит одну руку к губам, чтобы поцеловать каждый сантиметр. Мне было интересно, каково было бы встретиться с тобой раньше. Иметь простую жизнь… — Я думала о том, чтобы вернуться в то время, когда я была молода. Назови мне своё имя, телефон или адрес. Дай мне несколько подсказок как тебя найти. Я думала о том, как сказать той себе, чтобы я не поднималась на Гамбит, так что я бы никогда не была канарейкой. Рип бы не завербовал меня, а Маллус не был бы опасен. Я собиралась сломать всё, чтобы потом исправить, но потом пришел Гэри и сказал, что ты исчезла. Я не знаю, сделала бы я это, я была в таком отчаянии, я думала, что никогда не смогу заполучить тебя. Если бы Гэри не пришел тогда, я бы сделала это. Ава без Бюро Времени означает… — Не я. Просто очередной клон из 2231, чтобы убираться в домах. — Мне очень жаль, я так… — Остановись, остановись. Ты не сделала этого. Ты бы не сделала этого, Сара, я тебя знаю. — Но я думала об этом. Я была… — Я тоже думала об этом. Вернуться назад, остановить Рипа, когда только первая АВА попала в его руки. Но я не могла. Спасти 11 предыдущих меня — значит изменить временную линию, поэтому я позволила им умереть. Я долго думала об этом. И я всё ещё задаюсь вопросом, не эгоистично ли это, если я не сохраню временную шкалу, только чтобы существовать. Заводской дефект, машина, которая каким-то образом улавливала эмоции. Мы не были бы людьми, если бы не думали об изменении прошлого, которое причиняет нам боль. Сара падает в ее объятия, прижимается к ней и шепчет извинения в ее кожу, извинения, которые Ава не хочет или не нуждается, но Сара все равно их дает. Они говорят о более легких вещах, когда устраиваются в постели, Сара придвигается ближе и кладет голову на плечо Авы, прижимает руку к ее сердцу. Темно, но не настолько, чтобы Ава не могла разглядеть черты лица Сары или пальцы, скользящие по ее груди, обводящие ключицы, а затем возвращающиеся к сердцу. — Если теория мультивселенной верна, — шепчет Сара в темноту, — есть мир, где я врач, а ты агент, и мы женаты и живем в большом доме, и мы делаем блины по воскресеньям, и я сижу на столе, пока ты кормишь меня, и мы смеемся так, что наши семьи беспокоятся, что мы никогда не вырастем. И я люблю тебя так же сильно, как и сейчас. То есть бесконечно. — Я люблю тебя так сильно, что становится трудно представить место, где мы любим друг друга больше. А что касается счастья… ты учишь меня тому, как получить его. Мы будем счастливыми. Именно уверенность в голосе Авы успокаивает ее больше всего. Сара не знает, как сказать ей, что, когда Маллус добрался до нее, когда она думала, что она снова умрет, навсегда, было мгновение. Мгновение, когда смерть казалась легкой. После боли и отчаяния, после того, как она перестала сопротивляться, и до того, как голос Авы заставил ее снова бороться. Наступил момент спокойствия. Она закрыла глаза и надеялась, что когда откроет их, то окажется там. В месте, где они были слишком счастливы и слишком влюблены, где утрата и трагедия никогда не касались их. Она надеялась, что сможет хоть мельком увидеть его, или, если там наверху действительно есть милосердное существо, лучшая жизнь после смерти, то она хочет оказаться именно там. Но губы Авы у нее на лбу, а пальцы обводят ее позвоночник, и Сара думает, каким бы идеальным ни было это место, оно не может быть лучше этого.***
Джордж и Кайл приносят им ужин на три вечера. Загвоздка в том, что они приносят четыре гамбургера и едят с ними во внутреннем дворике. Сара задается вопросом, как они решили, какой парень пойдет вместе с Джорджем. Они говорят о спорте и боевых искусствах, танцах и театре, кино и музыке. Они хорошая компания, по крайней мере, и могут разговаривать на разные темы. Но Саре не нравится, как Джордж, кажется, возлагает большие надежды на третью ночь, когда он пытается положить руку на ногу Авы, и она встает и уходит, даже не замечая попытки, убирая посуду со стола. — Не поймите меня неправильно, ребята, но я думаю, что вы получали неправильные сигналы. — Нет, — хихикает Кайл. — Я понимаю, что тебе неинтересно. Не волнуйтесь, ребята, с вами очень весело разговаривать, честно. Мы просто хотели быть друзьями, было приятно отдохнуть от постоянных летних вечеринок. — Тогда ладно. Рада, что мы на одной волне. Джордж смотрит через стеклянную дверь на кухню, где Ава моет посуду, чтобы они могли забрать ее с собой. Ну, она сделала свое честное предупреждение. Если он все еще цепляется за него, Ава не обязана открываться перед ним, особенно после разговора о том, как ей трудно сделать это случайно. Когда Ава возвращается, они прощаются, и Сара надеется, они всё-таки останутся наедине.***
Они пытаются заниматься серфингом, и это идет так же хорошо, как и ожидалось. То есть, это легкая катастрофа. Сара спрашивает, хочет ли она попробовать погружения или, может быть, виндсерфинг в более высоких водах, но дает понять, что есть вещи, из-за которых она не может быть там. Глубоко ночью, когда страхи возвращаются, все сразу, она не может уснуть и просматривает фотографии в телефоне, которые напоминают ей о доме, когда она снимала всё это… Агент, который спровоцировал паническую атаку в Бюро Времени. Это ошеломляет на мгновение, это врезается в нее и оставляет ее бездыханной. Она не настоящая. Мик прав. Агенты были правы. Нейт ошибался, Сара ошибалась. Она не настоящая, она заводской дефект, который избежал проверок. Она — недостаток, она… Панические атаки, конечно, продолжаются. Сара учится, чтобы помочь ей быстрее преодолеть их, и Ава обещала разбудить её, если такое случится ночью. Это все еще занимает некоторое время, и на этот раз она решает успокоиться. Она слишком большая, слишком уродливая, она не может позволить Саре увидеть ее такой. Если у тебя есть фальшивая девушка, то почему у меня не может быть? Наверное, она просто так запрограммирована. Я слышал, что она клон. Агент, который заменяем. Так и есть, как сказал Рип. Расширяемая. Заменяемая. Это правда, она это знает. На самом деле, все уже решено, когда она снова уйдет. Номер тринадцать займет ее место, она будет похоронена в могиле без имени, потому что ее собственное имя, ее квартира, ее жизнь будут принадлежать следующей АВЕ. Она просто будет забыта, может быть, рассеяна, так что не будет никакой необходимости в могиле вообще. Она не хочет будить Сару, но в тот момент, когда дыхание становится тяжелым, и она сдвигается, чтобы сесть, женщина рядом с ней шевелится. Обученная убийца и все такое. — Я здесь, детка. Я здесь. А потом… Потом… Что, если они не расскажут Легендам об этом. Что, если они не расскажут Саре. Что, если в один прекрасный день она сама по себе, а на следующий день кто-то другой живет ее жизнью. — Она… Она не может получить тебя… Они не могут. — Детка, посмотри на меня. Не разговаривай, дыши. Дыши. Я здесь, я здесь. — Сара, она не может получить тебя… — она задыхается от воздуха, который не поступает, и она знает, что на ее щеках есть слезы, потому что пальцы Сары их убирают. Она сжимает предплечья Сары в смертельной хватке и качает головой. — Никто не может забрать меня у тебя, я здесь. Я здесь. Ава качает головой, закрывает глаза. — Дыши, Ава. Пять вдохов, пять выдохов. Дыши. Сара подносит одну её руку к своей груди, и Ава знает, что делать, они уже делали это достаточно раз. Она дышит, считает, сосредотачивается только на воздухе, ощущая легкие. Она дышит так глубоко, как только могут дышать ее легкие, пока давление в груди не начинает болеть, и она держит вдох достаточно долго, чтобы он начал жалить. Затем она отпускает его. Медленно. Она перестает дрожать. Она перестает плакать. В конце концов, она колышется и она позволяет отсесть. — Мне жаль. — Нет, нет. Тут не о чем сожалеть. Ава поворачивается вперед, прочь, прижимает колени к груди, и ей не нужно говорить Я тебе не верю, чтобы это повисло между ними. Сара встает, сгребает одеяла и без единого слова протягивает руку Аве. Ава долго на неё смотрит. Она берет её за руку и Сара выводит ее на улицу. Холодный песок ощущается под ногами. Они сидят, Сара сидит позади неё, даже если она чуть меньше, пододвигается, пока Ава не ложится на нее, положив голову на плечо Лэнс, одеяло под ними, одно обернуто вокруг плеча Сары, третье перекинуто через ноги. Там темно и холодно, и Ава закрывает глаза и чувствует слезы. — Существует протокол. Когда я умру. Она чувствует резкий вдох женщины за спиной, но знает, что если не скажет этого сейчас, то никогда не скажет. — У нее будут мои воспоминания, фальшивые и настоящие. Бюро обновляет мой мозг и память, сменный директор — мечта каждого секретного агентства. — Тебя нельзя заменить. Голос Сары жесткий, и он трескается, как будто она не может вынести эту мысль. — Я для них. Это правда. Правда. Так почему же ей снова хочется плакать? — Рип так сказал. Мистер Хейвуд… — Отец Нейта — гавнюк. — Есть протокол, и он не предполагает, что кто-то помнит мою смерть, как и другие одиннадцать раз, никто не узнает. Ни мои коллеги, ни мое начальство, ни мои близкие. Ни вы. Просто… Нейт. Я знала, что он сказал бы тебе: будь проклят протокол и вся эта легенда. Это, по крайней мере, заставляет их улыбнуться на секунду, прежде чем Ава снова станет серьезной. — У нее будет мое имя. Моя квартира, моя работа, мои навыки. Мои воспоминания. Она будет мной во всем, кроме тела. Она будет в тебя влюблена. И ты будешь любить ее в ответ. Это сказано так небрежно, так спокойно, но от этого у Сары вкус желчи. — Не то, чтобы я когда-нибудь позволю тебе умереть, так что это даже не имеет значения, — Сара говорит ей с такой силой, что пугает Ава немного, — но если что-то случится с тобой и у Бюро есть еще АВА, я брошу всё и перееду в заброшенный домик в лесу до конца своих дней, и когда могучие искатели приключений будет проходить мимо и искать место для ночлега, прежде чем вернуться в свои квесты, я позволю им остаться на диване, и если они спросят о моей личной жизни я обращу их внимание на картину и скажу, что это любовь всей моей жизни. Или так, или я сожгу мир дотла, пытаясь вернуть тебя. Ава почти хочет хихикнуть, она качает головой. — Нет, Сара. Ты полюбишь ее, и я вернусь к тебе. И она будет любить тебя, ты ей понадобишься, и мы обе знаем, что ты возьмешь ее в другое путешествие, как и эту Аву, чтобы она могла учиться с нуля. И когда я думаю об этом рационально, это нормально. Если это я, тогда отлично, я бессмертна. Если это не так… Меня здесь больше не будет. И я хочу, чтобы ты была счастлива, когда меня не станет. — Именно. Я бы сказала, что хочу, чтобы ты переехала к кому-то другому, но ты была бы очень непреклонна в том, что я единственный человек, с которым ты хочешь провести остаток своей жизни, — она улыбается и поворачивается, чтобы посмотреть на Сару, и когда их глаза встречаются, она видит, что Сара плачет. — Эй, — она смахивает слезу и нежно целует губы. — Эй, это просто — на всякий случай. Как ты и сказала, я никуда не уйду. Просто на случай, если со мной что-то случится, я хочу, чтобы ты знала, что это зависит от тебя. Я бы не против, чтобы ты была с ней, и с кем-то ещё или просто бы жила в этом домике в лесу. — Ну… Жаль… — говорит Сара, притягивает ее ближе, обнимает крепче. — Потому что я определенно сожгу мир дотла, пока не верну тебя. Ава хихикает, они целуются, и на вкус это ощущается как слезы. Ава берет лицо Сары в руки, и их лбы мягко соприкасаются. — Серьезно. Это мой ответ. Хорошо? Хватит думать об этом дурацком протоколе. Перестань думать о смерти, пожалуйста. Мы с тобой проживем долгую счастливую жизнь и состаримся вместе, детка. К черту все остальное. С нами все будет в порядке. И, может быть, это уверенность в голосе Сары, может быть, это мягкий песок под ней или теплые одеяла вокруг них, может быть, это первый луч солнца, выглядывающий из-за горизонта и освещающий черты лица Сары, но Ава верит в это, прямо в тот миг. Верит, что она не умрет так скоро, что она может не быть первой или единственной Авой Шарп, но она точно будет последней. Они смотрят на рассвет, как начинается новый день, они позволяют ему высушить свои слезы и боль, они лежат, не отпуская друг друга, без какого-либо желания двигаться. — Мы сделали почти все что могли, не так ли? Море, пляж — думаю… Думаю, пришло время. — неохотно говорит Ава — Ты готова вернуться? — Сара, кажется, колеблется, но почти счастлива подчиниться. — Не совсем. — Хорошо, потому что это была только наша первая остановка. Давай, нам нужно собираться дальше. Ава не знает, что Сара имеет в виду, но ей не терпится узнать.