Темнота улиц

— Кхм… — Ой, простите! Джотаро всегда производил очень… странное и предвзятое впечатление о себе. Высокий, сильный, широкоплечий — он отличался от обычного среднестатистического японца, а поэтому нередко замечал излишнее внимание, которым его одаривали все, кому не лень. Девчонки, его ровесницы или девушки чуть постарше, обыкновенно восхищенно вздыхали, нередко — подходили знакомиться и узнать, если ли у «такого красивого и статного мужчины вторая половинка». Джотаро по возможности игнорировал все эти взгляды, вздохи, смешки и однотипные вопросы, но когда их становилось слишком много, отвечал, что так и так — целый он, да и в лишних знакомствах не нуждается. Адекватные после таких ответов всегда отступали и сливались с толпой, а другие… Как-то раз одна настойчивая барышня проследила его путь от станции до университета, в котором он преподавал и еще с неделю наведывалась туда, в надежде пробить трещину в холодной отчужденности. Но Джотаро оказался упрямее, поэтому ей пришлось уйти ни с чем. Мужчины же всегда впадали в неописуемый ужас. Он всегда казался им в первую очередь якудзой. А что, по всем параметрам подходил: высокий, сильный, широкоплечий, да и лицо его — вечная каменная маска. Чем не бандит, который по какому-то неизвестному делу решил наведаться на кафедру биологии в том же университете, ну, или самолично — что весьма удивительно, но черт этих якудза знает! — зайти за долгом в местный магазинчик рядом с домом. Так что Джотаро оставлял неоднозначное впечатление. Вот и сейчас напугав какого-то парнишку своим «страшным» лицом, как описывал его профессор Хагияма, Джотаро поймал себя на мысли, что сегодняшний день по шкале стресса превысил все допустимые нормы. Ему нужна была разрядка, поэтому домой тянуло еще сильнее, чем до этого. Пропустив магазинчики мимо, Джотаро сделал мысленную пометку, что завтра нужно будет обязательно купить все то, что он сознательно не взял сейчас, иначе… — Я дома. …Какеин будет не в восторге. — Добро пожаловать! Выдохнув, Джотаро немного расслабился. Голос Нориаки звучал очень нежно и приветливо. Приятное ощущение, что каждый раз рождалось где-то глубоко-глубоко внутри, отразилось на лице едва заметной улыбкой. Он его ждал. Именно поэтому к нему хотелось возвращаться. Держа курс прямиком на кухню, Джотаро быстро прошел коридор, гостиную и одну смежную комнату. Нориаки стоял спиной к двери, аккуратно нарезая на мелкие кубики, кажется, сладкий перец. Ровная спина, широкие — но не такие, как у Джотаро — плечи, слегка вьющиеся рыжие волосы, красивые и утонченные руки с узловатыми костяшками пальцев. А еще извечные пастельные тона в выборе домашней одежды — Какеин всем своим видом побуждал прижать к себе, делиться теплом и получать точно то же самое в ответ. Мягкий, согревающий, домашний… Джотаро нередко думал о том, что его сердце может однажды не выдержать. — Рядом с тобой я умру счастливым, — шутил он, переплетая их пальцы. — Джотаро, ты… — тихо говорил Нориаки, про себя думая: «дурак, придурок, в самом деле такое нельзя произносить вслух!». Так никогда не договаривая, он лез обниматься, невесомо целуя под подбородком, отчего Джотаро млел, а сердце щемило с новой невыносимой силой. Последний раз тяжело и устало вздохнув за этот день, Джотаро подошел вплотную к Нориаки, согнулся чуть ли не пополам, чтобы положить тяжелую голову на плечо любовника, а еще прижался так тесно и близко, ощущая каждое движение. Обычно это он прятал Какеина от всего мира, но иногда, когда непонятная тоска и усталость накрывали с головой, все менялось. Так было и сейчас. Уткнувшись носом в основание шеи, Джотаро хотелось сбежать от всего мира. Укрыться в каких-нибудь безлюдных джунглях, очутиться на корабле посреди океана и все это только вдвоем. На недельку или месяц — как пойдет. — Джотаро… Какеин умел согревать даже своим мягким и тихим голосом. Отложив нож и повернувшись в кольце сильных рук, он прижался к Джотаро теснее. Так, не разрывая объятий, они аккуратно потопали в зал, где стоял маленький для них обоих, но очень удобный диванчик. — Как прошел твой день? — спросил Нориаки, потираясь носом о основание шеи Джотаро. — Мхм… На языке Джотаро это могло означать лишь одно: «эти сучки меня настолько достали, что еще чуть-чуть и я начну убивать». Какеин за долгое время знакомства с ним научился понимать его буквально с полувздоха, поэтому эти односложные нечленораздельные бурчания не прошли стороной. Сжав Джотаро в объятиях крепче, Нориаки оставил аккуратный поцелуй на ключице. «Все будет хорошо». Оторвавшись друг от друга лишь затем, чтобы Нориаки удобнее уселся на диванчике, Джотаро, скинув измятый за день белый плащ, осторожно улегся рядом, положив голову Какеину на бедра, а лицом утыкаясь в живот. Ноги, свисавшие с края чуть ли не по колени, пришлось подогнуть, но так было даже удобнее. Схватив Нориаки за талию и плотнее придвинувшись лицом к его животу, Джотаро горячо и влажно выдохнул, обжигая. Его плечи потихоньку расслабились, из рук ушло все напряжение. В такие моменты он напоминал Какеину маленького мальчика, который прибежал со школы с разбитыми коленками и, ничего не объясняя, прятался от всех проблем в материнских объятиях. Пропуская черные волосы, в которых уже успела спрятаться легкая седина, через пальцы, Какеин млел от доверия, которое Джотаро показывал. Такие редкие моменты тешили его эго, позволяя чувствовать себя лучше, а еще открываться в ответ. Доверие за доверие. Взрывная смесь. — Я люблю тебя, Джотаро, — тихо проговорил Нориаки. Идеальнее момента было не найти, поэтому слова сами рвались изнутри, желая быть озвученными. Джотаро прижался к нему теснее, невнятно что-то бурча, словно мурлыча, как большой и опасный котенок. На языке Джотаро это означало «Я тоже».