Неравный бой

Бой оказался коротким. По сигналу гонка Галина вылетела на середину ринга, пытаясь достать противника видным за версту размашистым ударом, но вместо этого снова схлопотала по лицу. Выстрелив в ответ правой, Руслан расквасил ей губу, а потом принялся добивать её чередой прямых по корпусу. Удар за ударом, под шумное ликование толпы, из бедной женщины, не по своей воле оказавшейся в скверном положении, буквально выбивали пыль, как из старого ковра. Но она стойко держала оборону, изо всех сил стараясь не кривить лицом от боли, и с удивлением отмечала для себя, что мужское тело чувствует удары иначе, чем женское: не так остро. В какой-то момент всё это форменное избиение и вовсе вывело её из себя. С боевым кличем она пошла на таран, широко расставляя руки в медвежьих объятиях и прижимая подбородок к груди, в надежде оттеснить противника в противоположный угол, чтобы надавать ответных оплеух. Но Руслан с лёгкостью миновал неуклюжее наступление, сделав шаг в сторону. Поймав воздух, Галина врезалась в канаты, а когда повернулась обратно лицом, оказалась полностью открытой перед следующим ударом. Вложив в него всю свою силу и мощь, весь свой вес и скорость, Белый Тайсон выстрелил кулаком в перчатке прямо в челюсть Гиганта. Толпа громко охнула и замерла в ожидании, сжимая вспотевшие от волнения ладони и кусая губы. Тупой приглушённый звук удара был слышен во всех уголках «Порше Арены». И, казалось, после такого не устоял бы никто, однако Галина, повиснув на канатах, как пьяный на бельевой веревке в огороде, подняла перчатку вверх и, с трудом выговаривая слова, медленно произнесла: — Не упала! Следом прозвучал гонг. Бой был окончен, и исход его теперь целиком и полностью зависел от решения судей. К Галине, всё ещё висящей на канатах, подбежал Манвел в сопровождении своего помощника. Вдвоём они оттащили обессиленную женщину в угол, усадили на приготовленный заранее стул и принялись хлопотать вокруг неё, пытаясь привести в чувства. Сама же Галина, хоть и выглядела изрядно побитой, чувствовала себя гораздо лучше. Она не переставала загадочно улыбаться, пугая этим округу. Глядя на неё невольно возникали подозрения, не свихнулся ли часом Коленька после такого чудовищного по силе удара. Но сама мысль, что она смогла устоять на ногах несмотря ни на что, вызывала в животе женщины трепыхание сотен тысяч бабочек. Своими тонкими, как паутинки, крылышками они щекотали её изнутри, кружась в победном танце, словно ликовали вместе с ней. И Галина даже представить себе не могла, что пара пропущенных ударов по лицу (по крайней мере, так ей казалось), могла явиться причиной её поражения. Однако, судьи решили иначе. Посоветовавшись ещё некоторое время, один из мужчин передал коллегиальное решение рефери для оглашения его во всеуслышание. Толпа, которая с ударом гонга вновь оживилась и принялась шумно обсуждать бой, вспоминая самые яркие моменты вечера, тут же смолкла, стоило ещё действующему чемпиону и претенденту на его титул сойтись в центре ринга. Рефери, встав между ними и сомкнув руки на запястьях обоих мужчин, громко заговорил в опустившийся сверху микрофон чётко поставленным голосом: — Леди и джентльмены… Галина, казалось, ничего не слышала и не видела. Её охватил жуткий мандраж, ведь не каждый день приходится отстаивать титул чемпиона мира по боксу среди тяжеловесов. Особенно, если учесть, что этот титул тебе не принадлежит. Особенно, если учесть, что ты хрупкая русская женщина, запертая в чужом теле гиганта, черт возьми! Но, когда рефери поднял руку Руслана, её не то что мандраж отпустил, у неё опустилось всё. Это был провал… Полный провал, к которому женщина оказалась не готова… Позже, несмотря на уверения тренера и его помощников, что это не лучшая идея, Галина сбежала из отеля и оказалась в одном из местных пабов. Накинув капюшон толстовки на голову, она заняла высокий стул на краю барной стойки и заказала стопку водки. Потом ещё и ещё одну, пока не почувствовала лёгкое головокружение и горький привкус во рту. Ей казалось, что эта горечь была следствием не выпитого алкоголя, а поражения. Она умела проигрывать, но никогда прежде не испытывала столько боли и обиды. Это было подобно падению с высоты, с Олимпа, словно её окунули в грязь лицом и указали на место. После этого, ей как никогда хотелось снова почувствовать себя женщиной. Такой желанной и любимой, такой… не одинокой. Чтобы сильные руки прижали её к груди, чтобы мягкие губы стёрли с лица жгучие слёзы нежными поцелуями; чтобы над ухом звучали тёплые слова, дарящие покой и гармонию в душе. Ей нужно было, чтобы кто-то взял на себя груз её забот и печалей. Пообещал всё уладить и вернуть на круги своя привычный уклад жизни. В конце концов, она не должна была находиться здесь, заливая горе водкой, как и не должна была стать грушей для битья для профессионального боксера из Узбекистана. Она, Галина Рудакова, мать двоих детей, должна была сейчас отлеживаться в мягкой постели местного госпиталя после долгих и мучительных родов, прижимая к груди новорождённую кроху, умиляясь ей. Может быть, она бы даже всплакнула… От счастья, но никак не от того, что оказалась заперта в чужом теле, да ещё и проиграв титул чемпиона. Проглотив очередную порцию водки, Галина краем глаза зацепилась за рядом сидящего мужчину. Он как-то странно поглядывал на неё и, будто что-то хотел спросить, но никак не решался. Тут ей в голову пришла мысль, что, должно быть, выглядит она совсем ужасно, зарёванная, как корова. От того и мужик таращится на неё, не зная, с какой стороны подойти, чтобы утешить. Галина даже предприняла попытку привести себя в порядок, привычным жестом стирая потёкшую тушь с лица, но снова осознала, что в глазах незнакомца, да и всех остальных, она — здоровенная детина с подбитым глазом и распухшей губой, плачущая, словно ребёнок, у которого отняли любимую игрушку. — Чего уставился? — басом спросила Галина, грубо вытирая рукавом под носом и снова хватаясь за стопку. А мужик, словно этого и ждал. Ждал, когда с ним заговорят. Оживился, заулыбался, даже стул слегка придвинул, прежде чем ответить вопросом на вопрос: — Вы ведь Николай Валуев? И столько надежды слышалось в его голосе, словно он ждал этой встречи с пелёнок, готовился, перед зеркалом репетировал, черт возьми. Казалось, посмей сейчас Галина сказать ему «нет» и весь мир его рухнет так же, как её собственный. — Нет, блин, зубная фея, — не посмела отрицать очевидного Рудакова, хотя и не смогла сдержаться, чтобы не съязвить. — Люблю, знаете ли, чужие зубы пересчитывать и лишние на полку складывать, как трофей. У вас вот, сколько зубов? Хотите, пересчитаю? Незнакомец резко отпрянул назад, видать, вид у неё и вправду был весьма угрожающим. Хоть, на самом деле, ей не хотелось пугать мужчину, глубоко в душе Галина была рада, что скрытая угроза подействовала и её, наконец, оставили в покое. Пусть и ненадолго. Со временем на неё всё чаще стали поглядывать посетители, исподтишка тыча пальцами и что-то нашёптывая соседям за столом. Когда от чрезмерного внимания у Галины запульсировало в затылке, а спину, словно охватило огнём, она собралась уже покинуть заведение, но столкнулась нос к носу в дверях с Габриеляном. Точнее, нос к груди, но это уже совсем другая история. — Пожалуй, теперь я в конец убедился, что ты баба, — обманчиво спокойно заговорил Манвел, пристально разглядывая лицо Валуева. — Коля в жизни бы не стал наматывать сопли на кулак, пытаясь отравить себя дешёвым пойлом. — Я, как бы, тоже сюда не травиться пришла, — попыталась оправдаться Галина, стыдливо отводя в сторону взгляд. Так неловко она себя не чувствовала с тех пор, как мать в десятом классе поймала её с сигаретой в зубах за гаражами. — Тогда что же? — деланно удивился тот. — Неужели решила отпраздновать своё поражение? А может, ты только этого и ждала? — резко изменился в лице Габриелян, переходя в наступление. — Может, ты из этих… Засланных казачков со стороны Чагаева? Они ведь не раз пытались протиснуться в наши ряды, чтобы помешать Николаю выступить сегодня на Арене. Чего только не выдумывали, даже отравить пытались. Да только все бестолку… До сегодняшнего дня, — заключил тренер, продолжая наступать на Галину, словно хищник, вознамерившейся загнать свою жертву в угол. Пятясь назад, Галина врезалась в стул и, не удержав равновесие, плюхнулась на него сверху. Опора под тяжестью Питерского Гиганта тут же пошатнулась и жалобно заскрежетала ножками по полу, будто таким образом выказывала своё негодование по поводу жестокого обращения с мебелью. Вот только никто не обратил на эти стенания внимания, разве что случайные очевидцы разразившейся драмы. Что до Манвела и Галины, теперь они смотрели друг на друга на равных: она — с нескрываемым волнением и страхом, он — с угрозой и раздражением. — А ну, признавайся, как вам это удалось и где сейчас настоящий Коля! — вновь подал голос Габриелян, грозно сверкая глазами. Его лицо было так близко, что казалось в любую секунду он готов был проткнуть её насквозь своим острым орлиным носом, как джигит протыкает баранину шампуром. Галина даже отстранилась немного назад, но оказалась прижата к барной стойке. А поскольку бежать было некуда, да и на подмогу никто не спешил, ей пришлось защищаться самой. Тем более, что подозрения, высказанные вслух этим неотёсанным болваном, возмущали её до крайности. — Да как вы смеете обвинять меня в таком?! Я — честная и порядочная женщина! Мать двоих детей, между прочим! Да отойдите вы от меня, наконец. Дышать нечем, ей-Богу! Галина оттолкнула мужчину от себя, но не рассчитала силу. Тот едва не упал на пол, если бы не зеваки, столпившиеся у него за спиной. Вытянув лицо в изумление и округлив глаза, Галина наблюдала за тем, как Габриелян пытался вернуть себе равновесие, не без помощи толпы. Прежде, её потуги вот так же оттолкнуть от себя Эдика, заканчивались лишь тем, что тот, не сдвинувшись ни на йоту, давился смехом ей в лицо, чем немало бесил, надо сказать. А теперь что же? Да с такой силушкой богатырской, да с её то талантами, она могла бы нести добро людям и бороться со злом! Хотя, кого она пытается обмануть? Чагаеву, и то не удалось противостоять. Что уж говорить о преступности? Ведь они с голыми руками в бой не бросаются, и дерутся совсем не по правилам. Так что, не быть ей суперменом или… Суперженщиной? Кстати, кто она теперь? — Так все! — громко хлопнул в ладоши Габриелян, невольно отвлекая Галину от мыслей. — Спасибо всем за внимание, но представление на этом закончено. — А что это вообще было? — Почему он назвался матерью? — Валуев — гей? Толпа загудела, строя самые смелые предположения. Кажется, Галина даже побледнела от последнего замечания. Ей вовсе не хотелось порочить честь своего земляка, тем более с таким громким именем. Но она невольно сделала это и уже представляла в голове, какими кричащими могут оказаться заголовки на газетах и журналах жёлтой прессы. Если бы не Манвел Габриелян с его смекалкой, кто знает, чем бы всё это закончилось?! Откашлявшись, он поднял руку вверх, призывая к всеобщему молчанию, и только, когда последний зевака заглох, уверенно заговорил: — Я не хотел этого говорить, но видимо придётся. Ты сам меня на это вынудил, Николай. Он замолчал на некоторое время, словно подбирал слова или просто тянул время, играя на нервах собравшихся. Галина, едва не теряя сознание, судорожно перебирала идеи в голове, что же такого собирается рассказать Манвел, и как это в последующем отразится на ней самой. Неужели он хочет раскрыть правду? Но кто в это поверит? Она и сама покрутила бы пальцем у виска, услышав историю про обмен телами. Ведь так не бывает. Точнее, бывает, но только в старых американских фильмах — так Галина рассуждала бы ещё вчера или даже несколько часов назад, но не сейчас. Сейчас, когда в чужом теле оказалась она сама, всё это мало походило на кино. Пауза затянулась и у кого-то сдали нервы: неизвестный громко выкрикнул из толпы, моля оратора не томить ожиданием. Остальные поддакнули. Даже Рудакова, поддавшись стадному чувству, практически закивала головой в унисон с ними, но вовремя спохватилась, встретившись глазами с Манвелом. Одним лишь взглядом, долгим и мучительным, он обещал ей жестокую расправу, отчего коленки её невольно стали подрагивать, а давление зашкаливать до тошноты. — Совсем скоро, — заговорил Габриелян, тут же забыв о существовании Галины, — на голубые экраны выйдет фильм с участием Николая, где ему предстоит перевоплотиться в женщину, играя роль шпиона под прикрытием. Коля сомневался, что ему удастся сыграть эту роль, поэтому я предложил провернуть небольшую афёру, свидетелями которой вы стали. — Прервавшись на некоторое время, Манвел обвел публику взглядом, будто хотел видеть реакцию окружающих: верят ли они ему или кого-то придётся убеждать под страхом быть поднятым на смех? Но они верили, с трудом, но верили. Даже Рудакова мысленно согласилась с ним, что это могло оказаться правдой. — Ах, да, — словно невзначай отметил Манвел, — мы же поспорили. И судя по вашей реакции, я выиграл спор и разбогател на несколько сотен долларов. Поэтому предлагаю отметить это событие. Эй, бармен, всем выпивку за мой счёт! — торжественно заключил тренер, встретив шквал одобряющих возгласов и аплодисментов. Все до единого бросились к несчастному бармену, суя под нос пустые кружки. Инцидент тут же был забыт, но только не Манвелом. Он так многообещающе зыркнул на Галину, что у неё невольно возникло желание броситься в толпу, чтобы там же и затеряться. Но, что это даст? Не будет же она бегать от него всю свою жизнь? Да и куда бежать? Ей с рождения поставили диагноз — топографический кретинизм. Куда не сунется, обязательно забудет дорогу домой. Она и с Эдиком только благодаря этому познакомилась, когда пыталась найти выход из Ашана. Не-ет, без тренера ей точно не выжить. Одна, без денег и связей, без должного знания языка, она точно не проживёт в чужом городе. Поэтому, изобразив раскаяние на лице, Галина сделала шаг навстречу тренеру, глубоко в душе надеясь, что он все же поверит ей и согласится помочь. И кажется, её пьяная, жалобная моська подействовала на мужчину должным образом. Шумно выдохнув, он устало потёр переносицу двумя пальцами и задал один единственный вопрос: — Ты там что-то говорила про роды?