Радужная изнанка неба

Радужные переливы перед глазами, на некоторое время заполонившие всё поле зрения, оплывают и растворяются. Остаётся лишь тьма. Вот она какая, смерть? Изнанка жизни. На миг почудилось, что я лежу на спине, связанный, запертый в тесном пространстве. Снова всё поплыло. С каждым хлопком несуществующих век, мир неуловимо менялся, словно моргал вместе со мной, оставляя эфемерный радужный след на сетчатке. Почему я до сих пор думаю и осознаю себя? Чувствую сжатые до боли кулаки. С ужасом думаю о том, как страдает сейчас Ирука. Как он искалечен, в каком он отчаянии от моей смерти. Сердце вопит и воет от сочувствия. Как же так, любимый? Неужели, я больше не увижу тебя? И почему эта смерть так не похожа на сон без сновидений или обморок? Паника нарастает. Кругом тьма. Не совсем. Слабое, едва уловимое мутно-розовое свечение. Ветвистые тёмные узоры перед глазами завораживают. Не ясно, где верх и где низ. Стук в ушах. Течение времени не ощущается. Здесь так хорошо! Блаженство. Похожие ощущения я испытывал лишь погружаясь в Ируку. Словно оказался дома. Ирука! Руки и ноги непроизвольно дёргаются, хочу выбраться отсюда. И мир вокруг заворочался. Меня куда-то тащит. Сдавливает отовсюду. Хочу вдохнуть и не могу. Адская боль со всех сторон терзает, никак не желая заканчиваться. Схожу с ума от удушья и боли, а мучения никак не прекращаются. И когда я готов был уже снова умереть, всё разом прекратилось. Яркий свет со всех сторон. Тело больше не сдавливает, влажную кожу холодит свежий воздух. Воздух. Закашлялся, захлёбываясь странной жижей. Пытаюсь вдохнуть глубоко и жадно. Вдох длится вечность. Я успеваю открыть глаза, и… Начинаю грязно материться во весь голос. Ни одно цензурное слово не смеет потревожить этот поток лингвистического поноса. Верчу головой по сторонам. Что вообще происходит? Я лежу на руках у какой-то улыбающейся во всё еблище и причитающей писклявым голосом здоровенной бабы. Странный, омерзительного вида, сочащийся кровью и слизью шланг торчит прямо из моего живота. И… И скрывается другим своим концом между ног бесстыдно распластанной на окровавленных простынях девицы. Мои руки и ноги, тоже в крови, месят податливый воздух. И я истошно матерюсь на всю округу, но изо рта не вылетает ни единого слова. Только протяжный, истерический, срывающийся ор. Истошный вопль. Так. Пора начинать разбираться. Устал я. Это уже за гранью. Я взял себя в руки и начал приходить в себя, успокаиваться. Последние события изрядно меня подкосили. Схватка, усталость, боль, смерть. Странные загробные видения. Теперь вот — это всё. Каскад быстро сменяющихся эмоциональных потрясений выбил из колеи и смешал всю память. Я бормотал, пытаясь восстановить цепь событий. На деле же — вякал и похныкивал не до конца сформированным речевым аппаратом. Сознание стопорилось и диссонировало само с собой оттого, что я буквально весь помещаюсь в ладонях этой деревенской тётки. В поле зрения появилась ещё одна… О, боже. Что она делает, ёб твою мать, сука?!.. А, просто обрезала и завязала пуповину, ничего особенного, Какаши. И не в таких передрягах бывали. Да же? Хотелось материться и орать, что нет, не бывали. Но я уже решил, что хватит удивляться… Что??? Да зачем они трогают, оттягивают мои причиндалы и сюсюкают над ними?! Уфф. Спокойно, дружище. Что мы имеем? Очевидно — я сейчас, невероятно, но родился. Реинкарнация, значит? Сон? Предсмертные видения? Не важно. Имеем то, что имеем. Выглядит всё реальным, хотя, я слышал, что младенцы видят всё очень расплывчато и в серых тонах. Я же воспринимал мир отчётливо. Меня вымыли, закутали в простынку и уложили рядом с… Мамой? Ну, пускай, так. Отчаянно захотелось жрать. Я захныкал. Инстинкты сами срабатывали. Я совсем не контролировал своё тело. Не мог говорить, не мог осмысленно двигать конечностями, не мог работать с чакрой. Всё получалось крайне неловко и сумбурно. Мозг и нервная система не до конца развиты, рефлексы не выработаны, моторика не наработана. Новоиспечённая родительница поднесла меня к своей сочной груди. Это не особенно радовало, но кушать хотелось. А какой у меня выбор? Моё положение вполне очевидно. Я обхватил губами набухший сосок и принялся с аппетитом есть. Мамино молочко было на удивление вкусным. Останавливаться совсем не хотелось. За трапезой я пытался продолжить размышления, но тепло аппетитной груди вкупе с сытным лакомством начали меня убаюкивать. Одно слово из разговора взрослых, заставило встрепенуться. Я проснулся. Оказалось, уже вечерело. — Новости слыхали? Хокаге из страны Огня помер поутру сегодня. Говорят, того вообще нашли среди груды трупов. Что произошло не понятно. А ещё сегодня на пастбище корова одна потеря… — дальше я уже не слушал. Заверещал, пытаясь выведать судьбу помощника безвременно покинувшего нас Хокаге. Но вспомнил, что это бесполезно. Мне снова начали подсовывать истекающий белым нектаром сосок. Я вновь осознал своё нынешнее положение. Так! Берём под контроль этот мелкий недоразвитый мозг. Не время прохлаждаться с сочными титьками. Я отвернулся, сунув палец в рот, и сделал вид, что задремал. Думай. Думай, Какаши! Ещё раз. Что у нас есть? Во-первых, я не в Конохе, и даже не в стране Огня, судя по разговору и странному диалекту. Я заново родился. Я помню себя и то, что со мной происходило. Но память начинает плыть и ускользать, мысли всё больше захватывают желания поесть молочка и поспать. Значит, я рано или поздно всё забуду. В том числе и Ируку. На это также указывает тот факт, что прецедентов, подобного моему, в мире ещё не было зафиксировано. Люди не рождались заново, помня предыдущую жизнь. Или… Рождались, но утрачивали эту память со временем. Не успев никому поведать об этом. Может быть, все такими появляются на свет? Значит, если я надолго останусь здесь, то всё забуду. И вряд ли память останется в сохранности до того момента, когда я смогу хотя бы внятно изъясняться, чтобы убедить кого-то доставить моё немощное тело в Коноху. Да и, если Ирука жив, что он будет со мной делать? Пускай, даже память сохранится. Растлевать младенца? Или подождёт пока я стану юношей, а он стариком? Или решит убить себя, чтобы переродиться наравне со мной? А как мы убедим родителей отдать меня ему? Да, и я уже уверен, что память вскоре меня покинет. Какие ещё варианты? Оставить всё как есть и верить, что судьба вновь нас сведёт, и мы почувствуем души друг друга в новой плоти? Не убедительно. Но заманчиво. А что, если… Родиться в другом месте ещё раз? Если удастся попасть в Коноху, я всё равно буду младенцем, и всё равно не буду ничего помнить в итоге. Но появится шанс узнать, что стало с Ирукой. Даже, если ничего путного не выйдет, можно будет хотя бы использовать эту возможность, попытать удачу, чтобы заново увидеть мир не в простой крестьянской семье. Глядишь, и Кеккей Генкай какой-нибудь заполучу. В общем, решено! Прости меня, мамочка. Прости отец, если ты вообще есть. Простите, милые тётушки. Мне очень жаль. Я представляю, каково вам всем будет. Выбора же у меня, очевидно, нет. Но… Вдруг, эта смерть будет навсегда? Окончательной. Всё же, я готов рискнуть. Ещё толком не успев родиться, я начал планировать суицид. Реальность или наваждение?