Don't think about result

      Через тонкие шторы свет в комнату пробирался почти без препятствий, впитывая в себя зеленый цвет висевшего на окне полотна. Несмотря на истинно зимнюю погоду за окном, небо ясное – от солнца было уж слишком много света.       Сонно потерев глаза, Александр перекатился на другой бок, что позволяло ему место, освободившееся с краю кровати. Странно, сегодня оно не должно пустовать. А, у Томаса же занятия. Вообще-то у него тоже, но он вернется в университет лишь на следующей неделе.       С тоской Алекс оглядывает опустевшую подушку. Они так давно не виделись, и он так быстро ушёл. Но тем не менее он не осуждал Томаса – всё же тягу к обучению он разделял сильно.       Через приоткрытую дверь в спальне послышался какой-то звенящий звук, и Алекс привстал на локтях в постели. Похоже, щелчок двери. Её открыли. Томас не ушёл?       Скинув с себя одеяло, он поставил ноги на пол. Только после он заметил на спинке стула чужой свитшот, половину которого принял за свою серую майку. Услышав в коридоре детский голос, Александр встряхнулся и быстро влез в сложенные там же, на стуле, джинсы, - хм, он не клал их туда, значит Томас всё же встал раньше и сложил. Нырнув головой в полосатую зеленую кофту с рукавами по локоть, он схватил чужой свитшот и поспешил к входной двери.       - Ты в гостях у Алекса? – спрашивал знакомый тонкий голосок, искривленный эхом коридора. Он даже не пустил её в квартиру!       - Ну, да, в гостях, - протянул Томас.       Александр обогнул угол, смежный с гостиной и коридором, заметив стоявшую у порога с другой стороны Розамунд, защищавшую тарелку шоколадного печенья от неизвестного гостя Алекса, на которого смотрела с осторожностью, задрав голову почти к самому потолку.       Внешний вид Джефферсона абсолютно возмутил парня – стоять перед ребенком без верха! Томас!       - Так, а ну оделся, - грубо уведя его за плечо назад, приказал Алекс, впихивая свитшот ему в руки и прогоняя в гостиную.       - Эй! – только успел возмутиться Томас, прежде чем Александр вытолкнул его из поля зрения девочки и всё внимание уделил ей. Она заулыбалась при виде него.       - Хэй, Розочка.       - Хэй, Алекс! Мама испекла утром и отложила тебе! Вот! – она наконец перестала так яростно защищать тарелку печенья и со счастливой улыбкой протянула её знакомому парню, блестя светлыми глазками.       - Ох, а ещё она прислала своего самого милого курьера! – заворковал он и ущипнул её за бок, отчего Розамунд дернулась и засмеялась, отскочив на шаг от двери. – С мамой всё хорошо?       - Да, она очень радостная.       Счастливая. Но Розочка пока не особо разбирается в таких словах.       - Это прекрасно.       - Кушай! Я тоже пойду кушать.       - Приятного аппетита, Розамунд.       - Ой, Александр! – вдруг снова позвала она так тревожно, что Алекс убрал ладонь с дверной ручки.       - Что такое?       - Так тебе же нужно больше печенья, у тебя гость! – произнесла Розочка с таким серьезном видом, будто это было жизненно важно для Александра, а он, глупый такой, всё забыл.       Он даже не сдержался и рассмеялся.       - Всё в порядке, иди покушай.       - А печенье?       - Нам хватит, правда. Спасибо. И маме передай спасибо, - подмигнул он Розочке, и та слегка неуверенно, но кивнула, побежав передавать маме спасибо. Маленький курьер.       Чувствуя запах прекрасного свежеиспеченного печенья, он закрывает входную дверь и натыкается на недовольный взгляд Томаса. И копирует его на своё лицо.       - Ты меня поцарапал своей рукой костлявой!       - Ты вышел перед ребенком полуголый!       - На мне были джинсы!       - А верх?       - Да что в этом такого?!       - Вот посиди, подумай, пока не подумаешь – печенья не получишь, - строго заявил Александр, проходя мимо недоумевающего Томаса на кухню, пытаясь сдержать улыбку от своего заявления.       Джефферсон фыркает, скрещивает руки на груди и спиной упирается в стенку.       - Ну да ладно, оно всё равно шоколадное – слишком сладко для меня.       - Ну, - ставит тарелку на кухонную тумбу Алекс и идет к висящему справа от плиты бежевому шкафу. – Что поделать, - он чуть тормозит, прежде чем схватить белую кружку и ещё одну для Томаса. – Я действительно люблю шоколадное печенье.       Он смотрит на отражение в чайной ложке лица Джефферсона и чуть прикусывает губу. Надеется, что его не поймут. И тут лицо Томаса загорается смущением.       - Подожди, это…       - У меня только чай, ты будешь?       - Это сейчас было признание, что ты…       - У МЕНЯ ТОЛЬКО ЧАЙ, ТЫ БУДЕШЬ, НЕ ЗАДАВАЙ ЭТОТ ВОПРОС! – всё вместе на повышенном тоне протараторил Гамильтон, сердито стреляя взглядом на Джефферсона, замершего в одном шаге от стены.       Наверное, он выглядел действительно угрожающе, потому что Томас нервно кивнул, не сводя с него расширенных глаз.       - Прекрасно, - мило улыбнулся ему Алекс и сразу отвернулся, чувствуя, каким нестерпимым жаром горит всё его лицо. – У меня ещё остался в холодильнике пирог с яблоком. Будешь?       - Ого, какие изыски для твоего холодильника, - с заминкой усмехнулся Томас, постепенно отходя от обескураживающего момента между ними и возвращая голосу привычную высокомерную уверенность.       - Тома-а-ас.       - Нет, правда. Буду.       - Мне Майра дала - соседка. Сегодня ты видел её дочь, Розамунд, я иногда сижу с ней. Когда речь зашла об оплате, - хотя вообще-то я и так мог посидеть, мне не трудно – она настояла на ней, и в итоге мы сговорились на еду, - голос Алекса чуть помрачнел. – Надо было ещё уточнять на какую – она меня овощами кормит. Господи, правильное питание… Джон бы с ума сошёл от счастья: я и овощи!       Томас усмехнулся, локтями опершись на поверхность тумбы. Но от усмешки вскоре не осталось и следа, в образовавшейся тишине стало видно, что он думает над чем-то.       Александр видел всё это, но решил пока молчать, выкладывая остатки румяного пирога на тарелку и ставя перед парнем. Всё же у Майры отлично выходит выпечка, ему понравится. Чайник медленно закипал.       - Александр, - наконец говорит Томас, и Алекс кивает головой. – Иди сюда.       Джефферсон ведет взглядом в сторону дивана в гостиной, и Александр огибает тумбу, чтобы пройти к нему вместе с Томасом. Перед диваном на столе как всегда стоит ноутбук, и только сейчас Алекс замечает, что тот включен.       - Сразу говорю – извини, - говорит Джефферсон и поднимает крышку ноутбука. – А теперь ты объясни, что это.       На экране текстовый документ с названием «Памфлеты Гамильтона».       - Как ты... А, ты же знаешь пароль, - потер Александр переносицу и как-то с грустью посмотрел на напечатанные им ещё совсем недавно слова. Объяснить? Ему придется объяснить.       Томас выглядит разочарованным.       - И что ты делал? И почему памфлеты Гамильтона? Сразу фамилию Вашингтона впиши – это же его ты решил выставить в таком презентабельном свете! А потом почему бы ещё не вписать фамилии друзей по очереди! Я помогу, итак, - он повернул ноутбук к себе, стер фамилию Гамильтона и стал быстро печатать. – Мэдисон, Джефферсон, Лоуренс…       Александр не понимает, почему замер на месте. Ему так неприятно в груди. А если он не сможет объяснить всё правильно? Черт, впервые ему страшно говорить. Он же всё испортит между ними сейчас, когда они только-только вновь пришли друг к другу.       Когда Томас напоказ поворачивает ноутбук к нему, там написано: «Памфлеты Мэдисона, Джефферсона, Лоуренса, Жильбера, Бёрра, Вашингтона. Они пытались помочь Гамильтону и сели в лужу».       Пробежав глазами по тексту, Александр хмуро смотрит на Томаса, уже настроенного против него из-за неправильных выводов. Хотя слово "неправильных" здесь не совсем подходит.       Джефферсон осуждающе качает головой.       - Удивительно, - звучит разочарованно и даже как-то горько. – ты ведь сам себе враг. А я ведь только подумал, что всё наконец… - это наваждение уходит из глаз Томаса, дальше голос звучит иначе. - Хватит молчать! Зачем ты писал это? Хотел всем рассказать, как я хотел сначала шантажировать тебя, а потом Чарльза? Как мы с Мэдисоном скрывали документ с архива? Как Вашингтон, закрыв глаза на твой поступок, отправил тебя в академ отпуск? Как мы все рисковали, чтобы ты смог снова учиться в университете? Ты издеваешься над нами? Гамильтон!       Слова больно ударили прямо в сердце, откуда холод разошёлся по всему телу. Это охлаждает мысли и побуждает к принятию мер.       - Всё, прекрати, - берет себя в руки Александр и твердо смотрит на Томаса. – Это, - он смотрит на ноутбук абсолютно равнодушно. – лишь образ моих мыслей по поводу всего случившегося. В какой-то момент я хотел вернуться в университет, но знать, что в итоге всё сошло мне с рук… Это бы замучило меня рано или поздно. Но когда я всё это дописал – стало понятно, что публиковать это нельзя, как и нельзя рассказывать ничего из того, что произошло.       - И тогда решение вовсе не появляться в дверях университета осталось единственным?       - Да. Я не хотел это выкладывать, но оставил, - спустя миг в его взгляде появляется злость, и он наклоняется к ноутбуку, в два щелчка удаляя всё написанное. Удаляя себя прежнего, жалкого. – Не стоило.       Томас удивлен его поступком, но одобрение с осторожностью начинает проглядываться в его глазах. Будто доверие по крупицам возвращалось на дно песочных часов. Он выдыхает, словно закончив тяжелую изматывающую работу, и смотрит на него более тепло.       - Неужели мне вовремя удалось вставить тебе мозги на место?       - Похоже на то.       И тем не менее что-то заставляло Джефферсона коситься на ноутбук. То, чего боялся Александр – недоверие. Оно всё равно повисло между ними.       Он сглотнул.       - Копий нет. Я удалил совсем всё, правда, - говорит Александр. Взгляд Томаса практически не изменяется, и приходится подойти ближе к нему. Он накрывает ладонью правую щеку Томаса и отнимает его внимание от устройства, чтобы он был занят только им, когда их губы соприкоснутся.       Совсем коротко, чтобы сказать снова.       – Я знаю, что напортачил по всем фронтам, и выгляжу так, будто мне нельзя верить. Но… пожалуйста, доверяй мне.       Месяц на расстоянии друг от друга, и они трижды безрезультатно разрывают поцелуй, чтобы снова и снова начать его, чувствуя невозможность думать о чем-то ещё.       - Я всё ещё не могу поверить, что после всего, что я наделал и в частности тебе, ты всё ещё рядом со мной и никуда не уходишь. Я просто хочу сказать, что если ты продолжишь… Я никогда больше не брошу тебя.       Томас целует его снова, затем идёт по щеке к шее, оставляя широкие влажные следы.       - Черт, Томас, я пытаюсь говорить милые вещи, - едва ли не простанывая все гласные, говорит Александр, закусывая губу, когда зубы сжимают кожу на шее восхитительно сильно. Его врожденная вредность заставляет отпихнуть увлекшегося им парня от себя.       - А ещё ты прогулял занятия – ни на что не рассчитывай.       - Милым ты был недолго, - вздохнув, сообщает Томас и идёт к пирогу, резко потеряв к Алексу всякий интерес.       От такого поворота Александр охуел и просто встал на месте.       - Раз тебя отрубило от мира – съем всё печенье. Знаешь, не потому что оно вкусное, просто позлить чтобы.       - А ну руки прочь! – мигом отмер Александр, зло топая к Томасу на кухню.       Немного повоевав на ней (черт, смена локации добавила в голову Александра слово по-домашнему. Его это так смутило, что он едва смог удержать кружку за ручку, пролив некоторую часть чая на тумбу), парни пришли к мирному соглашению коротким поцелуем и пошли есть на диван, точнее сидя на полу, упершись в него спиной, ведь по-прежнему Алекс не позаботился о нормальном обеденном столе, но зато крючок в коридоре сделал! Один.       Полностью холостяцкая среда обитания – не ждешь гостей, для которых нужен стол. И второй крючок.       Он скашивает глаза на завтракавшего явно с удовольствием кусочком пирога Томаса. Может, стоит уже начать выбирать цвет дерева.       - Ты не вернешься в общежитие, верно?       - Да, мне теперь не нужно, - сказал Александр, после чего Томас несколько раз кивнул, не отрываясь от еды. Это звучало как-то грустно. Чуть покраснев, Алекс проглатывает всё печенье во рту, чтобы сказать так же: - Может, и тебе не нужно.       Томас явно уставился на него, так, что становилось уже глупым сидеть с отвернутой в сторону головой так долго.       - Хватит смотреть на меня, - пробубнил Александр, всё так же не поворачиваясь.       - Это предложе…       - "ДА", ПРОСТО СКАЖИ "ДА", И ВСЁ!       - НЕ КРИЧИ НА МЕНЯ!       - ТЫ НЕ ХОЧЕШЬ ЖИТЬ СО МНОЙ?!       - Я ЭТОГО НЕ ГОВОРИЛ!       - ТЫ НЕ ХОЧЕШЬ ЖИТЬ СО МНОЙ!       - Я ЭТОГО НЕ ГОВОРИЛ!!!       Дальше эти безумные крики переходят в не менее безумный порыв, и Алекс валит Томаса (едва ли тот успевает спасти остатки пирога, вовремя поставив блюдце на пол) спиной на пол, держа сжатые в кулак ладони и нависая сверху.       - Ты будешь жить со мной?! – покрасневший от злости и больше от смущения спросил Александр, совсем, вот ни разу, не мило.       Кажется, Томасу страшно.       В любом случае, он разжимает кулаки, словно отказываясь от любого вида оружия, и широко их расправляет.       - Да, - выдыхает Томас и для верности ещё кивает головой. Несколько раз.       И только тогда Александр успокаивается, отпускает его руки и довольный сидит на нём, едва ли ликом своим Землю не освещая.       Томас же закрывает ладонями явно покрасневшее лицо, мотая головой.       - Господи, ты накричал на меня. Гамильтон, ты на меня накричал, прося жить с тобой, - неверяще бормочет Томас, всё ещё не показывая лица. – Если ты когда-нибудь соберешься делать мне предложение – пожалуйста, напиши смской.       Александр усмехнулся, глядя сверху на Томаса с нескрываемой нежностью во взгляде. Когда парень под ним опускает ладони с лица и видит это, в глазах снисхождение. Затем притягивает его за талию к себе.       Сидеть на нём становится не слишком удобно, и, сверкнув коварной улыбкой, Алекс отстраняется, вновь выпрямляя спину.       - А тебе нравится, когда я доминирую, не правда ли? – явно намекает Алекс на проявившийся в джинсах Томаса интерес.       И не совсем прилично поерзал вдоль тела Томаса.       - Алекс, хватит.       И ещё разок.       - Гамильтон.       В этот раз он закусил краешек губы и этим окончательно сорвал терпение Томаса.       Он отжался спиной от пола, резко поднимаясь и чуть не ударяя Александра спиной об пол, с силой удержав тело парня ладонями почти у основания рук. Он грубо тянет его к себе, судя по боли от чересчур сильного давления пальцев на коже Алекса, оставляя покрасневшие следы, и вжимается в его губы, заставляя открывать рот шире для поцелуя.       Александр жмурится от болезненной хватки, но терпит, пока длится поцелуй. Однако, сразу после его впечатывают в пол, о который он ударился бы головой, не выставив лопатки вперед. Его руки оказываются над головой – Алекс выдыхает легче, потому что прошлую хватку уже почти невозможно было терпеть. Но и там его руки сжимают слишком сильно, приходится дернуть головой в сторону, уходя от поцелуя, чтобы наконец-то его состояние заметили.       - Хватит, мне больно! – вскрикивает он, и почти в ту же секунду любой контакт с его телом прекращается – Томас, вздрогнув, отстраняется, стараясь больше не касаться его кожи.       - Черт, - выдыхает парень над ним, наблюдая, как Алекс рукой растирает саднящее до сих пор предплечье. – Черт, прости. Так долго… так много времени прошло. Для меня. Я не хотел. Но это сложно поддается контролю и терпению, когда уже больше месяца я хочу сделать это с тобой.       Александр всё ещё щурится от ноющей боли и не спешит лезть к Томасу снова. Тот это видит и со вздохом совсем отодвигается от Алекса, позволяя поверить, что он может держать себя в руках.       Придя в себя от боли и едва ли различимого испуга, Алекс всё же отжимается спиной от пола, садясь на него и не сводя глаз с Томаса. Он видит вину во всех его движениях и не может поверить, что заставил его почувствовать это. Чего он испугался? Боже, этот парень ничего бы ему не сделал.       - Всё нормально, послушай. Просто делай это менее… сильно. И я буду в порядке.       - Ты что, хочешь продолжать?       - …да?       Томас явно хотел этого тоже, но заставлял себя сжимать руки в кулаки, чтобы не потянуться к нему.       - Ага, ты видел, как я начал? Да даже не начал, а уже… сделал всё не так.       - Томас Джефферсон в чём-то сомневается? – наносит удар по его самолюбию Алекс, надеясь вывести из этого серьезно-удрученного состояния, но парень никак не меняется в лице.       - В том, стоит ли делать это больнее, чем может быть – да.       Наивная усмешка пропадает с лица Гамильтона.       - А ты серьезно к этому относишься.       Томас неодобрительно смотрит на него и разводит руками, мол, а можно как-то иначе? Затем мотает головой и отворачивается от Алекса, прочесав ладонью волосы.       В голове возникает примирительная идея. Он тихо прокрадывается близко к Томасу и, не упуская момента, с силой вцепляется зубами ему в плечо, так что парень весь вздрагивает от неожиданности и поворачивается к нему, закрывая пострадавшее плечо рукой.       - Гамильтон!       - Мы квиты! – довольно сообщает он, очищая языком зубы от приставших ворсинок ткани.       Томас недоуменно смотрит на него.       - Мы квиты, - настырно повторяет парень. – Никто ни перед кем не виноват. Так что прекрати быть таким благородным и сделай это со мной. Я больше не хочу ждать.       По прежнему Томас не уверен в хорошем исходе этого предложения и держит себя на месте, даже несмотря на то, что Алекс полностью подтвердил своё желание переспать с ним и теперь смотрит на него с таким волнительным ожиданием.       Джефферсон не хочет вестись на эту провокацию. Он упорно держится за свои убеждения, но проигрывает, потому что тоже не хочет больше ждать. Если Гамильтон хочет позволить этому случиться – он хочет не меньше.       - Я не буду сдерживаться, как бы не просил, - пробует напугать его Томас, но теперь такое только раззадоривает. – Я вряд ли сейчас смогу долго нежничать.       - Делай так, как получится, - появляются в голосе Александра темные нижние нотки. – Я заслужил.       Тормоза и вправду куда-то слетают – Томас вновь валит его на пол, и Алекс думает, что ему не меньше нравится находиться под этим парнем, чем над ним. Хотя у всего есть свой шарм.       На этот раз его держат хоть и больно, но терпимо. А может, Алекс просто не может оценить степень болезненности из-за горячих губ Томаса на своей шее. Что-то из этих двух, точно.       Его футболку буквально сдирают через голову и кидают чуть дальше на пол. Это заставляет его усмехнуться.       - Не могу узнать нашего педантичного Джефферсона, - саркастично проговорил он.       Томас оторвал взгляд от его плоского живота и посмотрел прямо ему в глаза с чем-то похожим на угрозу или желанием заставить замолкнуть как можно скорее любыми средствами.       - Не только моя педантичность пошла под откос из-за тебя. Но хорошо, что ты пока находишь это забавным, - немного хрипло сказал ему Томас, и нифига хорошего его слова не предвещали. В глазах парня блеснуло что-то темное. – Дальше уже вряд ли повеселишься.       Что-то внутри него сжалось, а рот в миг захлопнулся. Это была супер-плохая идея злить Джефферсона в раздражённо-возбужденном состоянии.       Когда горячий язык касается самого низа его живота, у металлической пуговицы джинсов, и идёт вверх по телу, его выгибает над полом дугой, а горячий выдох покидает его легкие через раскрытый от удовольствия рот. Дойдя до грудной клетки, он последний раз с силой входит в поверхность кожи и покидает её, заменяясь горячим поцелуем дальше, до шеи, где более податливую кожу можно оттянуть зубами.       - Мхм, - стискивает зубы Александр, стесняясь издавать стон от чего-то болезненно приятного. Это странно. Черт, скоро ему станет плевать на это.       Рука Томаса на ширинке его джинсов – расстегивает их, проникает прямо так между его ног, и это сначала неожиданно, а спустя миг слишком смущающе. Алекс хватает его за руку. Томас, выгнув одну бровь, смотрит на него.       - Ты же не хочешь делать это прямо здесь? – по взгляду Томаса стало ясно, что вообще-то хочет. – Нет, только на кровати – ты мне всю спину сотрешь так.       - Неженка.       - Я же тебе в отместку всю спину исцарапаю.       - Ты всегда не умел держать руки при себе, неженка.       - А ты не очень и против? Что же, и такое представлял в своих «самостоятельных работах»?       - Собственно, как и язык, - дернулось и покраснело лицо Томаса, а затем он встал, подавая руку Александру. Дернув парня на себя, он увел одну руку ему за спину, оглаживая немного покрасневшую от лежания на жестком полу спину, спускаясь ниже, ощутимо сжимая правую часть зада, он выдыхает ему в ухо: - и всё равно, хочу тебя ужасно сильно.       Александр прижимается к чужой одежде голым торсом, ощущая мягкость ткани, и говорит прямо в губы Томасу, дивясь себе, как способен на настолько смелый жест.       - И так же сильно тянешь, – завораживающе шепчет Алекс, прикрыв глаза.       Томас наклоняется ниже, чтобы соприкоснуться с ним лбом.       - Я думал, это всё тебя оттолкнет, но твоя наивная смелость поражает. Ты понимаешь, что будет больно? – вдруг изменяется тон голоса парня, будто какой-то фильтр спадает с него, и теперь в нём звучат настоящие чувства: серьезность и беспокойство.       Александр заглянул ему в глаза настолько, насколько позволяло короткое расстояние. То есть даже сейчас Томас думает о том, чтобы оставить эту затею, потому что неуверен в себе.       Точнее неуверен, что ему хватит терпения сделать всё с точностью правильно.       От понимания того, что Томас вновь готов ждать сколько потребуется ради него, сердце заходится ещё быстрее, и в груди от переизбытка горячей крови становится слишком тепло, даже жарко.       Он кладет руки ему на плечи, оставляя ладони где-то позади его головы.       - Перестань пугать меня, - в противовес произошедшему, он безвинно-нежно целует Томаса в правую щеку, колясь о короткую щетину. – с тобой я мало чего боюсь.       Когда Александр уводит корпус чуть назад, он видит в глазах напротив столько нежности, что от сомнений не остается и корешка – парень перед ним действительно неравнодушен к нему. Запомни это, Гамильтон, потому что он – твоя новая жизнь.       - Идём? – негромко спрашивает Александр.       - Куда угодно, если с тобой, - шепчет Томас, и парни сплетают руки.       Физически это больно. Томас старается дать максимально больше времени, чтобы он привык, но самоконтроля над собой ужасно мало – они действительно затянули со всем, у парня стоит очень крепко, так, что капельки спермы стекают по члену вниз. И это всего лишь от подготовки Алекса.       Александр чувствует, что пока оба пальца недостаточно свободно входят в него, ещё рано. И помимо этого он видит, сколько нетерпения скопилось в совсем темных глазах Томаса, и не может больше заставлять его ждать.       Предвкушая с каким трудом всё пойдет дальше, он глубоко вздыхает и вытирает взмокший лоб о простынь под собой.       - Давай, - произносит он и ложится грудью на матрас, выгибая позвоночник.       - Уверен? – в голосе Томаса так ясно слышится облегчение, что Александр уже не может сказать нет.       - Да, - кивает он и отворачивается от парня, вгрызаясь зубами в тыльную сторону ладони, не собираясь расслаблено ожидать боли, а заодно приглушить все звуки, которые он наверняка не сможет сдержать.       Сердце бьется о ребра с внутренней стороны. Страх и возбуждение гоняют кровь слишком быстро.       - Говори, и я остановлюсь.       Зубы стискивают кожу сильнее.       На входе ощущается сначала усиленное давление, затем стенки расширяются и вот здесь становится больно, хотя ещё хватает мужества терпеть. Не встречая запретов от Алекса, Томас медленно вставляет глубже, а Александр щурится так сильно, что когда открывает глаза – повсюду размытые пятна и темнота. Он не знает, как дотерпел до самого основания, но едва ли может дышать.       - Всё нормально? – разомлевшим от удовольствия голосом, спрашивает его Томас, и Алексу так хочется ответить "нет". Но краем глаза он задевает отражение на окне и застывает вниманием на лице Томаса. Закусив губу, он с таким вожделением смотрит на то, как полностью вошёл его член в тело парня, и возбужден этим настолько сильно, что то и дело отпускает зубами край губы, чтобы вдохнуть ртом воздуха.       И он снова не может сказать ему нет.       - Более чем, - отпускает слегка окровавленную кожу руки Алекс и произносит голосом полным наигранного довольства.       Если Томасу нравится – пусть.       Он вытерпит снова и несколько раз ещё. Столько, сколько этот парень захочет. Сегодня он живет для него, сегодня он – его.       Джефферсон ведет языком по позвоночнику и кусает его плечо, когда вновь и вновь входит сзади, причиняя боль и слабо отвлекая от неё. По его шее размазывает губами поцелуи, он не может сосредоточиться на них, потому что… снизу вдруг становится приятнее.       Влажность увеличивается, и член парня входит уже намного легче в него. И если он немного расслабится… Черт, а это становится без притворства приятным. Может ему показалось, но…       Томас входит до основания, и Александр вдруг слышимо постанывает, а затем щелкает зубами, не ожидав от себя такой реакции.       - Черт, Алекс, - выдыхает над ним парень и вдруг наваливается сильнее.       Александр слышит его громкое дыхание прямо у уха и чувствует, как вновь увеличился темп толчков. Боли почти нет, это становится гораздо приятнее, и Алекс сам толкается навстречу, выгибая спину сильнее и протяжно выдыхая в хлопчатую простынь.       Ритм становится совсем быстрым, завершающим.       - Мха… Т-ы-ы что у-уже… - успевает проговорить Алекс, а после в комнате раздается протяжный стон, и Томас кончает внутрь него, даже не предупредив.       Затем он утыкается носом ему в плечо и устало дышит. Александр рад за него, ага, только у него-то всё ещё стоит охренеть как сильно. Томас, алё.       Он немного сердито дрыгает правым плечом, где и обосновался парень, и тот поднимает голову, туманным взглядом смотря на его недовольное лицо.       - М?       - Знаешь, не все тут закончили, - недовольно сообщает Алекс.       Томас сводит брови вместе, а когда понимает, о чём говорит Гамильтон, на удивление, краснеет.       - Черт, извини. Ты просто так неожиданно… я думал, ты даже раньше, - он трет руками вспотевшее лицо, соображая над ситуацией.       «Ага, учитывая, что большую часть времени я вообще не получал никакого удовольствия».       - Как видишь – нет, - вредничает Алекс, сразу всем недовольный.       - Не злись, - примирительно-расслаблено просит Томас, оглаживая прямую спину парня. Ну конечно, его-то удовлетворили! А Александру стоять перед ним с поднятым кверху задом и упирающимся в живот членом.       - Томас!       - Хорошо, как ты хочешь? Подождешь немного или по-другому?       - Хочешь сказать тебя хватит на ещё один раз? Не переоцениваешь себя?       - На ещё, а после ещё. Я хотел как минимум до обеда не вылезать из кровати с тобой. В конце концов, я хотел взять тебя ещё с Хеллоуина, и с того момента у меня куча идей, как именно, - на этот раз беззастенчиво рассказывает ему Томас. А казалось, краснеть больше уже некуда.       Он отворачивается от него и кричит в матрас.       - Так что, ты согласен?       - Черт возьми, да!       Вопреки планам Томаса, они не отрываются друг от друга весь день.

***

      Наступает середина весны, когда они с парнями выбираются по предложению Герка на Супербоул национальных сборных по футболу на «Янки Стэдиум» в Нью-Йорке. Парень тоже был неравнодушен к футболу и болел с таким задором, что даже Джон вскакивал с места на трибуне и кричал вместе со всеми.       Лафайет согласился сразу, у Джона были дела, но он поспешил их быстренько поправить до пятнадцатого числа – даты похода, а у Алекса не особо деньги водились, но они с Томасом кое-как наскребли, не питаясь последнюю неделю.       Томас, не особо привыкший экономить в таких базовых вещах, как еда, охренел с их футбольной диеты.       - Я даже не фанат! – разводил руками Джефферсон в магазине, когда Алекс выкладывал из их корзины обратно излишне дорогую ветчину.       - И много раз ты был на чемпионате?       - Да ни одного – что мне там делать?       Александр посмотрел на него, сидя на корточках перед колбасой. Представить, как Томас громко болеет за бегающих по полю парней не особо получалось в голове. Если задуматься, тот даже на игры университетских сборных не ходил никогда.       - Ну, значит, просто будешь голодать со мной на пару – чтобы мне не одиноко было, - беззаботно пожал плечами Алекс, всё же найдя колбасу подешевле с акции.       - Тогда вот это, - он ныряет рукой в корзину, достает баночку орехового цвета и кладет рядом с колбасой, чтобы просто оставить там. – мы тоже оставим здесь. Оно дорого стоит!       - Не смей! – кинулся Александр к излюбленной шоколадной пасте, которую Томас тут же схватил в руку и поднял повыше, ещё и на носочки встав, чтобы Алекс точно не достал.       - А! А! А! Э-ко-но-ми-я! – теперь строгий вид обрел Томас и поставил баночку на верхушку продуктовой полки, а Алекса схватил за руку, которой тот тянулся к банке, и насильно повел к кассе.       - НЕ-Е-ЕТ! ДЖЕФФЕРСОН!       Вечером он всё равно вернулся в магазин один и купил её.       В похожем ритме прошла неделя до даты матча, и парням всё же удалось накопить достаточную сумму на билет и пойти со всеми.       - Алекс, Томас! – помахал им Лаф, стоя около рекламного щита –обговоренной заранее точки встречи. Рядом были и Джон с Герком, последний от нетерпения чуть ли не по стенам стадиона готов был залезть внутрь, чтоб только скорее там оказаться.       - Ребят, - махнул им рукой Алекс, а затем с довольной улыбкой произнес: – Мы всё же накопили на билеты!       - Наголодали.       - Накопили.       - На еде.       Парни несерьезно-сердито корчились друг на друга, пока Лаф не растолкал их друг от друга, затем, приподняв одну бровь, глядел на Томаса и постукивал ему по плечу рукой.       - Ну, а на что ты надеялся, живя с Алексом? У него в генетическом коде отторжение еды, - усмехаясь, не в обиду никому сказал Лафайет, но всё равно получил тычок в бок от Алекса.       - Пойдемте тогда? А то этот парень уже извелся, - подошёл к ним Джон, большим пальцем через плечо указывая на мельтешащего у рекламного щита Герка, с нетерпением смотрящего на очередь из фанатов так, будто каждый из них сейчас зайдет и займет его место на трибуне.       - Да, почему нет, - кивнул Лаф и со всеми направился в сторону третьего входа на стадион.       Томас заметно медлил, вглядываясь в толпу.       - Кого высматриваешь? – спросил Алекс, когда заметил его отставание.       - Да так. Пойдем.       В любом случае если бы Томас хотел сказать ему – он бы сказал.       - Наконец-то! Сегодня Репидз сойдутся с Биллсами! ЭТО БУДЕТ ПРОСТО ФЕЕРИЧНО! – возбужденно махал руками парень, выкрасив лицо в цвета логотипа Репидз: красный (Герк несколько раз сказал, что это бургундский, но Алексу действительно всё равно на любые производные названия цвета от понятного красного) и голубой.       С каким-то вражеским подозрением он щурился на проходящих мимо парней с лицами покрашенными в синий и красный – предполагаемо болельщиков Биллсов, но, серьезно, может у них просто голубого не было? Как вообще эти фанаты отличают друг друга?       - А это нормально, что я вообще не понимаю, о чём он говорит? – спросил у всех Томас, сомнительно косясь на Герка, уже угрожавшему какому-то мужчине болевшему за другую команду.       - Абсолютно нормально.       - На сто процентов.       - Мы все не шарим, - в конце пожал плечами Алекс и заметил изумленные взгляды Лафа и Джона. – Что?       - Ты же болеешь каждый раз вместе с Геркулесом.       - А? Да я просто покричать за компанию люблю.       - Ага, покричать ты любишь, - отсылается Томас к тому экспрессивному предложению Алекса жить вместе, сделанному четыре месяца назад. Звучит это многозначительно, и хоть Алекс понимает, что тот имеет в виду, его друзья ухватывают совсем иной смысл и не стесняются показывать свою заинтересованность.       - Ого, Томас, - мурлычет Лафайет.       - Вот это подробности, Томас, - играет бровями Джон.       И не пойми откуда подлетает Герк и тычет его в бок локтем.       - Жарко сегодня не только на поле, Томас.       - Я НЕ ЭТО ИМЕЛ В ВИДУ!       Парни смеются, потому что его лицо стало намного краснее, чем выкрашенное в цвета любимой команды лицо Герка.       Александр просто закрывает ладонями лицо и осуждающе мотает головой. Этот парень так и не научился думать над ВСЕМИ вариациями того, что могут понять его друзья из самых невинных фраз.       Они находят свои места на пятнадцатом ряду, и Томас садится с краю, так и не сказав ни слова с момента у входа на стадион.       Игра начнётся через четыре минуты, и, пока Герк нетерпеливо беснуется справа от него, Алекс замечает, что место слева от Джефферсона подозрительно пустует, а сам он то и дело смотрит на ближайший вход.       Ещё через пару минут Томас вытягивает голову повыше, пытаясь разглядеть кого-то через головы фанатов футбола, и тогда Александр замечает парня в тускло-синей куртке, поднимающегося по трибуне.        - О, Джеймс, привет! – Джон сидит с другого края, поэтому здоровается с ним первым. По его виду можно сказать, что он не менее удивлен чем остальные. За исключением Томаса. Судя по всему, он и пригласил его.       - Привет всем, - достаточно скромно махнул рукой парень и оглядел каждого сидящего, задержав взгляд на Алексе и ещё дольше на Томасе.       - Проходи, ты же на этот ряд? – интересуется Лаф, двигаясь ближе к спинке сидения, чтобы дать проход Мэдисону между своими ногами и спинками сидений ряда пониже.       - Да, это так. Спасибо, - кивнул ему Джеймс и, чтобы долго никому не мешать, прошёл к ранее пустующему месту.       Крайне неуверенно он выглядел, проходя рядом с Александром и Томасом, но первый приветливо улыбнулся ему, разбив часто возникающие сомнения парня по поводу плохого отношения к нему, а второй в целом вёл себя расслабленно, наконец-то развеявшись после смущающей шутки друзей.       Джеймс садится слева от Томаса, и тот хоть и не сразу, но начинает говорить с ним. Похоже, несмотря на прошедшее время, какой-то осадок ещё присутствует в отношениях давних друзей, но постепенно всё налаживается, и вскоре они точно смогут говорить без тени воспоминаний о прошедшем.       Александр кивает своим мыслям, понимая, что совсем не против этого, и засматривается на пышное начало игры.       Через два часа Геркулес больше не улыбается. Несмотря на его горячую поддержку, Репидз всё равно проиграли в два гола, и крики триумфа издавали болельщики Биллсов, казалось, на весь Нью-Йорк.       - Пошлите пить, - мрачно произнес он.       - У меня нет денег, - сразу развёл руками Александр.       - Благодаря тебе и у меня нет, - махнул за его спиной Томас.       Александр заметил какое-то странное движение на поле и проследил взглядом за ним.       - Да я так понимаю, у нас у всех – билеты были действительно дорогими в этом сезоне.       Присмотревшись к полноватому мужчине он понял, что этот чувак точно не футболист, хоть и бежит по полю, и вряд ли кто-то из судей, хотя бы потому что бежать у него не очень получается.       - К слову да.       Наконец глаза Алекса просияли.       - Ну, ты можешь нас уго…       - БОЖЕ, ПОСМОТРИТЕ! – закричал Гамильтон, подскакивая на месте и рукой указывая на бегущего по полю мужчину, ведя ею по мере продвижения точки. – ЭТО МИСТЕР МЭНСОН, ЧЕРТ!       Джон с Лафом встряхнулись и с воодушевленным интересом, не возникавшим даже в самые жаркие моменты матча, вновь уставились на поле.       - Да ладно!       - Офигеть, да, это он! – в восторге застучал Джон руками по сидению.       - Это тот мужик, которого у нашего корпуса осенью скрутили? – спросил Джеймс, присматриваясь к самому ярому фанату Биллсов, который уже достиг середины поля и с неугасающим энтузиазмом под крики болельщиков с трибун бежал дальше.       - Черт, да! А он нашёл работу, раз смог купить сюда билет!       - Блин, кто-нибудь слышит, что он там кричит?       - Ой, упал.       - Он встает! Он встает!       - Он научился вставать с прошлого раза!       - Вот это воля!       - О-о-о, за ним уже выбежали.       - Не-е-е-ет!       - Недолго радовался мужик.       Однако фанаты с трибун явно рукоплескали именно Мэнсону, так яро болеющему за любимую команду. И уводимого под руки сотрудниками охраны.       Эта сцена подняла настроение даже убитому горем Геркулесу, и в итоге все вышли со стадиона в хорошем настроении, уже обсуждая поход куда-нибудь за едой.       - Короче, я насмотрелся на сидящего спереди меня парня и теперь хочу хот-дог, - честно признался Алекс.       - А может пиццу?       - Каждый раз же ходим, Лаф. Я за что-то новое, но не хот-дог, извини, Алекс.       - Брось, в итоге мне всё равно, главное, чтобы съедобно.       - Давайте просто вернемся на Клермонт авеню и выберем что-нибудь там? Здесь слишком шумно из-за фанатов, наверняка все ближайшие закусочные сейчас переполнены, - вносит капельку рациональности Джон, и парни по очереди соглашаются с этим.       В метро тоже не продохнуть – вагоны вмиг забивают пришедшие со стадиона болельщики, на зло Герку орущие о победе Биллсов даже здесь. До драки не дошло тупо потому, что драться негде, как и стоять. Как и дышать. Александра едва ли не зажали у стены вагона – Томас вытащил его оттуда и поставил рядом с собой, выставив руки на закрытые двери справа и слева от плеч Алекса. Жар в вагоне ощущался по всему лицу. Или это было не от того?       До их станции уже гораздо меньшее число людей осталось в вагоне – можно было даже подышать.       - К слову-у-у, когда вы пригласите нас в гости на ужин? – беззастенчиво поинтересовался Лафайет, когда они покидали метро.       Алекс с Томасом переглянулись.       - Ну, а кто хочет прийти? - протянул неуверенно Гамильтон.       - Я! – почти синхронно подали голос все четыре парня.       Александр с сомнением глянул на Томаса, припоминая интерьер их квартирки. И заодно, насколько его могут уменьшить эти парни. А ещё...       - Дело в том что мы, конечно, купили стол.       - Но на стулья не совсем хватило – там только два, - кивает Томас.       - А на полу как-то, - Алекс показательно скривил губу и неопределенно помотал ладонью. – Так что пока без гостей, извините.       Томас согласно кивнул.       Парни приуныли, но с понимаем отнеслись к решению образовавшейся парочки. А, к слову о парочках…       - О, посмотрите! – указывает пальцем Лафайет на двух молодых людей, идущих рядом.       - Да неужто… - присматривается Герк.       - Сегодня просто день встреч!       - Аарон Бёрр! – сияет глазами Алекс.       - И правда!       - И он с кем-то! – хитро улыбается Джон.       И правда, незнакомая Александру девушка в легком сером платье и голубой куртке поверх выглядела вполне симпатичной. Её темные волосы были аккуратно собраны за головой, а улыбка сияла подобно солнцу.       Он почувствовал на себе прожигающий взгляд и поспешил отвести свой от знакомой Бёрра.       Боже, Томас, как ребенок!       - С… красоткой, - заулыбался шире Джон.       - Ха, уже нет, - чуть насмешливо пробасил Герк.       - Отшила? - даже Лаф втиснулся между парнями.       - Попрощались.       - Разве?       - Видишь? Она машет ему рукой!       - Тогда почему он такой недовольный?       - Думаешь, заметил нас?       - Он смотрит прямо на нас.       - Я ещё и слышу вас, - наконец хмуро сообщает Аарон, и трое взбодрившихся парней чуть умеряют свой пыл.       Александр спешит встать между ними и приветливо улыбнуться.       - Аарон Бёрр, рад вас видеть, может, присоединитесь к нам на время? – бодро спрашивает он у парня и, видя, как тот хочет отказаться и поскорее уйти, добавляет: - Вы же так редко в чьей-то компании, а мы идем перекусить!.. Правда без понятия пока, куда.       Бёрра это предложение заинтересовало чуть больше.       - Отметим успешность нашей авантюры, Бёрр!       - Вы нам здорово помогли тогда, Бёрр!       - И расскажите нам о той красотке, Бёрр!       - Парни… - недовольно скосился на них Александр.       - Возможно я согласен, но не надо…       - Прекрасно! – тут же хватает его под руку Алекс и ведет вместе с ребятами вдоль авеню и магазинчиков здесь находящихся. Судя потому что Аарон не особо трепыхался – он либо смирился, либо пока согласен на то, что с ним происходит.       Вскоре они свернули возле кинотеатра направо и вышли на разветвленный проспект, где уже можно было дать волю выбору: всевозможной раскраски логотипы были развешаны по стенам зданий и на их крышах, яркой подвеской зазывая идти именно к себе.       Что же, обилие разнообразия добавило только больше сумбурности в мысли.       - Может, Gray’sPapaya?       - Как насчет Wendy’s?       Одновременно предложили Аарон с Томасом и переглянулись между собой.       При упоминании последней закусочной Мэдисон вздрогнул и скривился, понятно почему. Из-за этого Александр неодобрительно покосился на Аарона.       - А что, проголосуем? – предложил Джон. В принципе, варианты были хороши для голосования.       - Да, почему нет. Я за Бёрра, - пожал плечами Герк.       - Томас, - проголосовал Джеймс.       - Бёрр, - кивнул Джон.       - Томас, - кивнул в итоге Лафайет, и количество голосов сравнялось.       - Та-а-ак, кто ещё не голосовал?       - Алекс, - сощурился Джефферсон.       - М? – наконец оторвал он взгляд от Бёрра и действительно понял, что помедлил. Что же, он исправит это в своём неповторимом стиле! – А, да!       Он отходит на шаг от парней, привлекая внимание всей группы к себе.       Он вздергивает руку к небу, и Томас закатывает глаза, уже предвкушая, что сейчас начнется.       - Кхым, итак, все ожидают узнать, за кого я отдам свой голос… - громко вещает Александр так помпезно, что теперь и Бёрр кривит уголок губы.       - Господи.       - Он, конечно, не может просто проголосовать.       - …нам предстоит сделать трудный выбор! – Алекс не сбавляет энтузиазма, игнорируя любую критику.       - Ага, где поесть.       - Говори меньше.       - Просто скажи: это Джефферсон или Бёрр?       - Вы спрашиваете меня, кого я поддерживаю?       Томас пробивает лицо рукой, потому что парень ещё и драматическую паузу выдерживает.       Наконец рука рассекает воздух.       И указывает на Томаса.       - Мой голос за Джефферсона.       - Да не может, блять, быть, - снимает руку с лица Джефферсон.       Но Алекс собрался ещё и пояснять.       - Я никогда не разделял его взглядов…       - Пиздец информация. Мы живем вместе, Гамильтон.       - …мы воевали с ним на семидесяти пяти разных фронтах.       - Ты повторяешься.       - Но в конечном счете, - держит он указательный палец у головы.       - Ура, он сказал в конечном.       Ртом он заглатывает побольше воздуха.       - У Джефферсона есть убеждения. У Бёрра их нет, - уверенно заявляет он. – ПОТОМУ ЧТО, - парни протяжно стонут. – Он ведет нас в Wendy’s, где отравился осенью Джеймс и ещё несколько студентов нашего университета в прошлом месяце! Так-то! – выстрелила речь Гамильтона с таким порывом, будто он разоблачил работников этой самой Wendy’s в многократном использовании простроченной продукции.       Все косились на него. И если Лафайет, Герк и Джон находили его процесс голосования забавным, Томас, Джеймс и Бёрр просто ждали, пока он наконец закончит тираду.       - Как хлопотно, в следующий раз просто тыкни пальцем в кого-нибудь, - попросил Бёрр, едва ли расстроившись поражением.       - И я, конечно, благодарен за это, но пошлите уже есть, - абсолютно спокойно сказал Мэдисон, и тут уже все его поддержали, кроме Гамильтона, находившегося в состоянии недоумения от реакции парней. Чего он сказал-то?       Разобидевшись он сложил губы в тонкую полоску и пошёл позади всех, где рядом с ним встал Томас, медленно выдыхающий полной грудью.       - Я уже говорил, но… Какой же ты не ко времени болтливый, - улыбнулся ему Джефферсон, и Алекса немного отпустило его вредное состояние.       - Просто разбавляю нашу спокойную прогулку.       - Красуешься.       - Перед тобой ещё скажи.       - Может, перед Бёрром.       - Не ревну-у-уй.       - Что? Я не об этом!       - Ой, да прям. Обязательно бы проголосовал за него, выбери он что-нибудь другое – не важно что, чтобы посердить тебя, - заворковал Алекс, свернув губы трубочкой.       Томас опустил брови к глазам и зловеще улыбнулся.       - Ох довыступаешься. Мы вдвоем знаем, как ты любишь покричать на самом деле.       - Томас! – смущенно шипит Алекс, косясь на идущих спереди друзей.       - Между прочим у меня спина вспотела в метро, и теперь всё там щипит. Неужели так сложно руки при себе держать?       - Тома-а-а-ас.       - Поблагодари длинный воротник у моей куртки. Как ты вообще умудрился оставить такой яркий след на моей коже?!       Александр сжимает руки в кулаки, шагает совсем близко к Томасу, преграждая ему путь к основной компании и привстает на носочки, чтобы коротко коснуться губами его правой щеки.       - Всё, успокойся, - смущено бубнит Алекс, отведя взгляд.       В следующий миг его хватают за капюшон и притягивают обратно – вовлекая в новый, глубокий поцелуй. Спереди его друзья вдруг заходятся в радостном возгласе, что побуждает Алекса отстраниться от Томаса и повернуться к ним.       - Ну и что там за крики радости?       Оказывается, все они пялились в широкое окно закусочной Roberta’s, где им махала хорошенькая официантка в коротковатом платье. Кажется, место их перекуса только что изменилось.       Снисходительно он покачал головой на действия парней. Что-то никогда не менялось. Рука Томаса мягко сжала его подбородок с короткой щетиной, настойчиво поворачивая голову Алекса обратно к себе.       Джефферсон улыбается, когда нежно оглаживает указательным пальцем его щеку.       - Des cris de joie (Крики радости), - по-французски вдруг произносит он.       Александр узнает эти слова, точнее эту строчку.       Он краснеет и обхватывает руками плечи Томаса, притягивая его ближе.       - Quelques larmes (Слёзы), - просто произносит парень.       - On s'en va (Мы не обращаем на них внимания), - шепчет Томас и наклоняется к его губам.       - On vit dans cette (Мы будем жить), - тонет голос Александра в громком трепете его сердца.

В этой любовной истории|Love story Любовной истории|Love story...