Лев Николаевич Толстой
Я выскользнула из своих комнат заспанная, голодная и, вопреки всем поганым мыслям, которые роились у меня в головушке, очень счастливая. Потому что мне опять приснился сон, такой странный и далекий от яви, что даже вспоминать страшно. Там, во сне, вновь появился белокурый рыцарь на белоснежном павлине, больно похожий на одного знакомого мне профессора по Защите от Темных Искусств. И ночью этот самый рыцарь спасал меня от двух зверей переростков: гигантского черного кота и громадного серого медведя с ужасным шрамом на морде. Сновидение вопреки своему сюрреализму было настолько живо, что проснувшись, я не сразу поняла, где именно нахожусь. Вот здесь, к слову, в момент моего осознания себя вне сна и начинается все самое плохое. Дело в том, что белокурый воин в сновидении сумел меня спасти, и как исключительно благородная и благодарная леди, я подарила ему поцелуй. Точнее сказать, я имела намерение поцеловать красавца, когда домовой эльф, чтоб его Бездна побрала, разбудил меня. С чудесным известием, что Люциус Малфой всю ночь не спал и искал меня, пришлось вернуться от вымышленного моим подсознанием героя-красавца к его реальному прототипу. И все-таки, стоило бы дослушать доклад эльфа до конца или хотя бы до конца проснуться, в таком случае, я бы не оказалась стоящей напротив профессора ЗОТИ в чем мать родила! Ладно, я не была полностью обнажена перед экс-Пожирателем Смерти, но новый комплект ночной одежды от Алена буквально ни-че-го не скрывал от потемневших серых глаз волшебника. Благо, мне удалось, взяв на вооружение весь свой самоконтроль, удержать на лице отрешённую гостеприимную маску вежливой аристократки. Более того, мои скулы даже не покраснели от стыда и смущения, которые съедали изнутри не хуже непонятного жара внизу живота. Но самым трудным оказалось смотреть в стальные глаза Малфоя, не опуская взгляд вниз, чтобы полюбоваться на голую мускулистую грудь и легко вычерченные кубики пресса на животе мага, без капли жира. Все это я отмечала краем глаза, усердно смотря в полыхающие гневом очи Люциуса. Сосредоточиться на разговоре тоже было крайне затруднительно, но я старательно играла роль оскорбленной хозяйки замка, которая вопреки обиде пытается разобраться во всем происходящем. Думаю, эта беседа растянулась бы надолго, если бы явно уставший волшебник не прислонился к полотнищу, за которым якобы обязана была находиться стена. Точнее он попытался прислониться к полотну, тогда и открылось, что мифической прочной каменной кладки там нет. Поэтому, в следующее мгновение, не встретивший опоры за спиной Малфой начал падать назад в темную неизвестность тайной дыры. Именно тайной «дыры», кою к моему удивлению не залатали до сих пор. Помню я лишь раз интересовалась этим ходом непонятно куда в детстве, а затем оставила это дело, получив строжайший наказ не лезть туда от дяди. Сильно тогда я расстроилась, надо же было мне спросить его вместо того, чтобы как всегда ослушавшись бабушку Фису пойти… полететь в разведку? Я ведь в то время еще не страдала фобией высоты и верила в исключительную безопасность родного замка. К сожалению, именно интердикт Кира я нарушить не могла, да и дядюшка был настойчив в убеждении. Со временем я забыла о тайном проходе и собственном любопытстве, помня лишь, что за гобеленом с изображением неглубокой ямки, где, если присмотреться, можно было заметить чье-то мёртвое тело, находится дыра. Все действия, предшествующие вчерашней неловкой ситуации с этими ужасными мантиями, повторились с невероятной точностью. Белокурый мужчина взмахнул руками, совсем как вчера, когда споткнулся о ветку, а я опять потянулась к нему в безуспешной попытке помочь. Как итог — вниз мы рухнули вместе. Во время падения мы оба молчали. Не знаю почему ни звука не проронил Люциус, но у меня от страха встало сердце, на глаза навернулись слезы паники, а воздух застыл в груди, не позволяя не то что пикнуть, а даже банально вздохнуть. Единственным якорем, отделяющим меня от обморока, был Малфой. Вцепиться в одежду сероглазого возможности не было по причине отсутствия даже самой захудалой рубахи, поэтому я использовала более надежный прием, в народе именуемым объятиями. Со всей силы я ухватилась за талию блондина, прижавшись к его довольно широкой мужской груди лицом и трусливо зажмурившись. От последнего действия толку было мало, потому что вокруг и так царила кромешная тьма. Летели, то есть падали, мы недолго, но какое нечеловеческое облегчение я почувствовала, когда буквально перед не самым мягким приземлением сильные руки Люциуса крепче прижали меня к жилистому телу, приобняв за спину! Словами не передать, но страх почти полностью исчез. А затем последовал удар. Не сильно, но довольно ощутимо наши с Малфоем стопы встретились с тонкой деревянной плитой, проломив ее насквозь с оглушительным шумом. Мое сердце ушло в пятки, а сердце лощёного аристократа под моей щекой билось с такой силой, что возникли опасения сердечного приступа у блондина. Дальнейшее падение замедлила непонятная, но смутно знакомая магия, благодаря которой мы приземлились на что-то мягкое. Внезапно в непроницаемом мраке вспыхнуло сразу несколько светильников, ослепив нас с бывшим Пожирателем Смерти. Я успела разглядеть багровую обивку непонятно чего, когда что-то под нами хрустнуло, треснуло и свет снова исчез, а мы с Малфоем упали на пол с глухим «бах». Немного потолкавшись, мы осознали, что находимся в каком-то закрытом тесном помещении, предположительно шкафу. Палочек не было, поэтому ни осветить пространство банальным «Люмос!», ни открыть дверцу обычным «Алохомора!» возможности не было. Вызвать домовиков мне, к сожалению, тоже не удалось, а обстановка меж тем накалялась. Мне казалось, что я вновь попала в ту часть ада, куда проваливаются самые отпетые грешники — место между третьим, а четвертым кругами ада. Там заправляют всем сразу три демона, чья территория отделяет царство Зависти Левиафана, от царства Гнева Сатаны (бедняга помимо всего ада контролирует и несколько кругов!) Дагон*, Абаддон** и Абигор*** — самые унылые и скучные ребята в аду. Хотя, наверное, мое мнение предвзято, но не стоило с такими зверскими выражениями лиц бросаться на Кураму! Подумаешь, устроил какой-то заговор и бунт у них в котловане ради того, чтобы сбежать? Мелочь! И право слово, я совершенно случайно тогда запустила в них кинжалами, так же очень нечаянно спертыми у одного из этих трех головорезов! Но возвращаясь к нашей ситуации, мне стало необыкновенно душно, помимо того, что вокруг температура была словно в Сибири! И кажется не мне одной, потому что дыхание профессора, шевелящее волосы у меня на виске, было обжигающе горячим и тяжелым. — Ты в порядке? — первым, как бы это странно не было, в себя пришел именно мужчина. Вопрос был задан тихим, хриплым голосом, из-за которого толпа мурашек пробежалась по всему позвоночнику. — Да, — слабо выдохнула я и прокашлялась, стараясь вернуть голосу твердость и уверенность. — Я в полном порядке, мистер Малфой, — к концу фразы голос полностью окреп, и я не пугала собеседника нездоровым хрипом, который в народе кличут шепотом. — А вы как? — вспомнив о вежливости, с запозданием интересуюсь. — Тоже, — голос мужчины также стал более привычным, властным. И эти изменения, которые должны были вернуть меня в действительность, сделали ситуацию только хуже. Полная темнота обострила все чувства до предела, и как сейчас оказывалось, слух передает информацию лучше глаз! Жар стал сильнее, а дыхание сбилось, как только я услышала одно-единственное слово несносного аристократа. Но самое ужасное, я не могла понять, что со мной творится? Может у меня возникли еще две-три фобии, и это стандартные реакции на темноту, замкнутое пространство и близость тела Люциуса Малфоя? — Что… будем делать? — спросила, и загордилась своей выдержкой. Спокойный, тихий, немного хрипловатый тон. А заминку в начале предложения можно списать на страх, который я и в помине не испытываю. — Не знаю, — прозвучало на редкость холодно, и в пору обидеться. Впрочем, не стоит ссориться с союзником, тем более, когда вы находитесь в такой вот тесной ловушке. Поэтому необходимо проявить терпение к этому белобрысому павлину. Из головы напрочь исчезла здравая мысль, что рядом с этим волшебником спокойствие мне только снилось. По непонятным, в первую очередь мне, причинам, в присутствии сероглазого преподавателя я взрывалась как вулкан, выплескивая вместо лавы не менее горячие эмоции. В «шкафу» повисла тяжелая тишина, во время которой я усердно сопела, пытаясь выразить все свое негодование. Некто некрасивый, невоспитанный и некультурный полностью меня проигнорировал, а может просто не понял, что благородная леди обиделась. Но я реально была огорчена и решила, во что бы то ни стало, донести всю степень своей оскорблённой и очень тонкой натуры! Поэтому, недолго думая, повернулась на бок, благо объём убежища-ловушки позволял, и протянула свои маленькие наманикюренные белые, не привыкшие к тяжелой работе, но часто страдающие загребущие руки к телу жертвы. Моя месть была не изощрённая, невероятно банальная и простая, но опытным способом доказано, что действенная. Щекотка еще ни разу меня не подвела, будь то демон, ангел или самый обычный человек! — Что ты… — прошипел Малфой, теряя свою надменную отстранённость, что так сильно бесила меня. Предложение он не закончил, пытаясь то увернуться от моих рук, то перехватить проворные пальчики. А я широко улыбаясь, волшебник и так не увидит, тянула ладошки к мужской груди в кромешной темноте, в тщетной попытке найти подмышки или хотя бы самые слабые и восприимчивые на щекотку места. В какой-то момент маг прекратил отбиваться, и все-таки перехватив мои запястья одной своей широкой ладонью с мягкой и явно ухоженной кожей, потянул вторую к моему боку. Почувствовав гибкие пальцы на боку, я не выдержав завизжала и заюлила, пытаясь увернуться. О чести рода и недостойном поведении для леди Воканс, я в тот момент совершенно не думала. Ценность для меня представляли совершенно другие вещи — Люциус прекратил притворяться безмолвной ледяной статуей, от которой проку ноль, усердно сопел мне в ухо, показывая, насколько сосредоточен на совершенно несерьезном, но таком увлекательном баловстве — и сердце радостно ёкая, замирало от радости и счастья. Мы сильно увлеклись игрой, начали шуметь и возиться, да с таким усердием, что случайно перевернули «шкаф». Минута общего ступора, в которой мы услышали металлический лязг, и мы с Малфоем одновременно потянулись, распахивая дверцу. Свет опять резанул по глазам, но глаза быстро приноровились к окружающей действительности. Выбравшись на поверхность, я первым делом уставилась на поймавшую нас ловушку. А посмотреть было на что. Предполагаемый «шкаф», обитый изнутри красной тканью, на самом деле оказался… двухместным гробом! Таким большим, черным, хорошо отполированным гробиком. И я… мы… там баловались с профессором Малфоем?! Оторвав ошеломленный взгляд от предмета мебели, который по идее обязан был находиться в семейном склепе, я обвела помещение потрясенным взглядом, удивляясь все больше и больше. К концу осмотра, я осознала, что являюсь просто невероятно везучим человеком и Люциус Малфой тоже явно отмечен Фортуной! Меня переполняла радость и счастье, что мы с Малфоем угодили в удобный двухместный гробик, обитый мягкой тканью, а не в одноместный гроб с шипами внутри. Убранство немаленькой комнаты вообще навеяло жуть, и даже я, потомственная ведьма, демонолог, психиатр и вообще очень устойчивый на стресс и стрессовые ситуации человек, сильно испугалась. Несколько маленьких и прытких шажков я сделала инстинктивно, приближаясь к Люциусу Малфою. Бесстрашная Виктория Воканс опомнилась лишь тогда, когда обнажённая талия и немного прикрытая сорочкой спина прижалась к широкой мужской груди, а сильные руки волшебника крепко обняли меня за плечи, прижимая ближе к голому телу. — Не дрожи, — полностью топча мои репутацию и самоуважение, попросил маг.✡🔯✡
Любовь — это коктейль чувств.Раймундо Эскрибано
Гром — это звуковое явление в атмосфере, сопровождаемое разрядом молнии, и мисс Грейнджер была прекрасно осведомлена об этом. Но знание физики не могло помочь взбудораженной девушке успокоиться, слишком много адреналина в крови, слишком много страхов в жизни, слишком темно в комнате, вопреки прекрасно освещающему пространство огню в камине, слишком громкие удары грома и слишком неожиданные бело-бледно-голубые вспышки молний за не зашторенным окном, слишком мрачная и гнетущая аура замка заставляли храбрую гриффиндорскую львицу вздрагивать от каждого нового раската. Единственным успокаивающим фактором было совершенно спокойное дыхание мужчины, лежащего рядом с ведьмой и манящее тепло его тела, которое она чувствовала даже через добрых одиннадцать дюймов, на которые ширина кровати и одеяла позволила отодвинуться смущённой ученице. В отличие же от Мионы, Северус выглядел раскованным и довольным жизнью человеком, который вольготно растянулся на своей половине двуспального ложа. Хитрая и прозорливая улыбка на тонких бледных губах Снейпа была нонсенсом, которая увеличивалась соразмерно тому, как уменьшались дюймы, разделяющие волшебника и Гермиону. Возможно, девушка действовала неосознанно и совершенно не отдавала отчета собственным действиям, но шатенка осторожно и неотвратимо подползала к зельевару. Из-под полуприкрытых век черные глаза с удовольствием отмечали, как точёная женская фигурка под одеялом, которым Грейнджер с тяжелым вздохом, как ни странно, облегчения поделилась с Северусом, подбиралась все ближе к нему. Тихое и немного испуганное «ой!», вырвавшееся у Грейнджер скорее от неожиданности, нежели от очередного раската грома на улице, когда кареглазая спиной прижалась к теплому профессорскому боку. А когда бок сменился мужской грудной клеткой, Гермиона затаила дыхание и замерла, как испуганный кролик перед большим черным волком, не то от холода, не то от страха. Обжигающе горячая рука волшебника скользнула на талию девушки, а ладонь легла на плоский животик, мягко, но настойчиво прижимая Миону к профессору. По щекам гриффиндорки растекся предательский румянец, который, она надеялась, в полумраке нельзя было заметить. Еще большему смущению девушки сопутствовало сразу несколько факторов. Первый, и самый весомый — жар разлившийся внизу живота и ощущение порхающих бабочек внутри; второй, и не менее значимый — упирался ей в пятую точку сзади. К сожалению или к счастью, с анатомией человека Гермиона всегда дружила, как и с биологией в целом, поэтому не понять, что происходит с ее телом и телом преподавателя, она не могла. И хотела бы сказать: «Да я никогда!.. Ни за что!.. Даже не думала о таком!..», вот только это было бы вранье чистой воды. А лгать юная гриффиндорка никогда не любила, тем более себе, ведь дело это бесполезное. Тем более, что девушка о таком развитии отношений с Северусом Снейпом не просто думала, а иногда, когда рассудок, правила приличия и субординация не успевали одернуть, бесстыдно мечтала о подобном. Вначале такие грёзы вызывали ужас, все-таки профессор, бывший Пожиратель Смерти, двойной шпион, наверняка убийца, человек в два раза старше ее, не самый привлекательный мужчина, но! Все эти страхи и размышления постепенно меркли в ее глазах с каждой новой встречей, с каждым проведенным мгновением возле Северуса, с каждым обжигающим до костей взглядом черных, как Бездна глаз, а в последнее время вообще казались смехотворно никчемными. Тревоги уступали, проигрывая в неравной схватке: с всепоглощающей нежностью к самому страшному и пугающему в детстве человеку, с уважением к поистине умному и по-своему харизматичному мужчине, с сердцем, которое готово было заходиться в бешеном ритме даже не от прикосновения бледных цепких пальцев волшебника, а от банальных взглядов, случайно пойманных на себе, и в конце концов, с мозгом, который вопреки всевозможным россказням с необыкновенным рвением встал на сторону чувств и желаний, находя миллиарды плюсов в Северусе Снейпе и сглаживая любые минусы. Раздумья и переживания Гермионы нарушил тихий голос, с такой любимой ею хрипотцой, бархатный, обволакивающий. Он прозвучал возле ушка девушки, а его обладатель обдал горячим дыханием лебединую шейку, спровоцировав дрожь по всему женскому телу. От необычных, но сладких ощущений Миона даже не сразу услышала, а затем и осознала вопрос: — Ты боишься? — с беспокойством вопросил Снейп. — С чего… — голос на несколько секунд пропал у ученицы, она сглотнула вязкую слюну и закончила свой вопрос, — ты взял? — Ты вся дрожишь, — все так же тихо, не нарушая волшебство момента, просто ответил Северус. — Я не… — Признаться в собственных желаниях профессору? В голос? — боюсь, это от холода, — врет, зажмурившись девушка, не в силах найти лучшую отговорку или сказать правду. И ее обман раскрывают в мгновение ока, даже не напрягаясь. В одно мгновение девушка оказалась лежащей на спине, а над ней грозной скалой навис Северус. Уперев локти в матрас по обеим сторонам от плеч Гермионы, он с интересом и коварным блеском в глазах принялся изучать гриффиндорку. Черные волосы скрывали бледное лицо, нависшее над девушкой, но никому из магов это не мешало, наоборот, эта черная и немного с виду сальная завеса будто бы скрывала их от всего мира. — Мне всегда казалось, — по тонким губам Снейпа зазмеилась наглая усмешка, — что это прерогатива слизеринцев говорить неправду в лицо, — с осуждением качнул головой Северус. — Но чтобы вы, мисс Грейнджер, — игриво перешел на официальное обращение мужчина и цыкнул, — никогда бы не подумал, что столь прилежная ученица будет лгать уважаемому преподавателю! — профессор явно издевался над героиней магической войны, и она это прекрасно понимала. Праведный гнев нахлынул на девушку быстрее, нежели Хагрид находит себе очередное «безвредное» животное. — Я вам, — тоже сменила обращение ученица, — не солгала! Мне действительно холодно, — нахмурившись, Грейнджер гордо вскинула подбородок, забыв, что находится в горизонтальном положении, и сей жест выглядит не просто смешно, а еще открывает свободный доступ к шее. Чем брюнет черноглазый не преминул воспользоваться. Тонкие и ловкие пальцы зельевара скользнули по нежной девичьей коже на шейке, вновь чувствуя ее дрожь, но вопреки всему в карих глазах пылал огонь, совершенно не вязавшийся со страхом, к огромному облегчению Северуса. — В таком случае, — шкодливая улыбка, преобразившая обычно хмурое лицо слизеринца, стала шире, — докажи это! — Каким образом? — приподняла бровь волшебница, нервно сглотнув и передернув плечами от нехорошего предчувствия. — Пойти одной на разведку в мои покои? — предположила ведьма самое страшное, и дабы избежать возможного разделения с профессором, обвила его шею руками. Случайно и исключительно инстинктивно, разумеется! — Мм-м… — задумчиво протянул Снейп, будто бы реально думал о таком варианте развития событий. Целую долгую минуту он держал ученицу в напряжении, прежде чем огорошить Гермиону своей тирадой. — Нет. Обычно истинные представители славного Гриффиндора, — с иронией и скепсисом проговорил мужчина, — делают нечто рисковое и опасное для жизни, дабы продемонстрировать свою знаменитую… храбрость, — явно заменил «глупость» и «дурость» хитрюга более распространённым мнением. — Но так, как ты являешься лучшей ученицей Хогвартса, нечто слишком безрассудное и глупое делать не стоит. Поэтому, мое предложение, — лукавый прищур темных глаз, — поцеловать меня. — Что?! — не веряще выдохнула Грейнджер и тут же решительно мотнула головой, — Нет! — Трусишка, — с какой-то затаенной нежностью и грустью выдохнул Снейп, что у Гермионы дыхание перехватило, а весь боевой настрой разом иссяк. В голове мгновенно вспыхнуло негодующие «Почему нет?!», а карие глазища расширились. Волшебник попытался отстраниться от девушки, но та продолжала крепко обнимать его за шею. И вновь с опозданием, она поняла смысл высказывания Северуса. С новой силой в Гермионе вспыхнули гнев и чувство противоречия к лживому, на этот раз со стороны Снейпа, утверждению. Где-то на задворках сознания тихо проскочила мысль, что все это не слишком тонкая манипуляция, что это простая провокация, и тут же сгинула в возмущении и негодовании, так и оставшись не услышанной. Возможно позже Миона поймет это, но сейчас она быстро, чтобы не дай Мерлин не передумать, потянулась к профессору, попутно притягивая его к себе за шею. Миг... и их губы встретились, Грейнджер зажмурилась на секунду, которой ей хватило чтобы осознать, что именно закрытые глаза в такой момент и есть трусость и тут же решительно распахнула карие омуты. Гермиона успела заметить тень удивления, проскользнувшую на лице мужчины, и поняла, что у Северуса были крупные такие сомнения по поводу того, поцелует она или нет. Понимание последнего придало ученице задору, который, впрочем, тут же утонул в ответном жарком поцелуе. За инициативу гриффиндорку, опомнившийся Северус, отблагодарил сполна. Нежно, но в одночасье напористо и страстно раздвинув пухлые губки девушки, Северус проник языком в ее рот, изучая новую территорию. Мир, который и ранее для обоих волшебников перешел на второй план, полностью исчез, растворился в приятных ощущениях. Тихий стон вырвался у гриффиндорки помимо воли. Поцелуй оборвался, но прийти в себя и осознать всё происходящее Миона не успела. Новым, обжигающе страстным поцелуем, мужчина накрыл женские губы, не позволяя ей и себе опомниться. Вечно холодный и замкнутый профессор зельеварения как бы сошел с ума, дорвавшись до столь желанного сокровища. И не только Снейпу снесло крышу, мисс Грейнджер, которую весь Хогвартс вопреки всему считал синим чулком, жадно ловила губы бывшего сторонника Волдеморта и отвечала на обрушившийся град поцелуев, как только умела, как только могла. Тем временем руки Северуса пустились в увлекательное путешествие по телу девушки, изучая и попутно расстёгивая маленькие пуговички на ее рубашке. Первые пуговицы поддались легко, открывая мужчине доступ к острым плечикам кареглазой красавицы, чем он не преминул тут же воспользоваться. Волшебник быстро спустился дорожкой легких, как касания крылышек мотылька, поцелуев вниз, от уголка припухших губ девушки к аккуратным ключицам. Но эти мимолетные касания мужских губ лишь распаляли желание ведьмы, которая запустила руки под распахнутый мужской халат и принялась оглаживать мускулистую спину профессора. Северус почувствовал, как в свободных пижамных брюках стало тесно. До неприличия тесно. Ловкие бледные пальцы от невероятной спешки прекратили справляться с задачей, а проклятые пуговицы с упорством не желали уступать магу и демонстрировать женские прелести. С грозным рыком Снейп сдернул рубашку с гриффиндорки, не обратив внимание на ее повторившееся короткое «ой!» и разлетевшиеся во все стороны пуговицы. В отместку за испорченную одежду, не способная нормально не то, что мстить, но и думать, лучшая ученица Хогвартса потянула халат с плеч мужчины. Это было ее последнее осознанное действие, прежде чем мужской рот накрыл набухший и затвердевший от желания комочек, венчавший правое полушарие груди Гермионы, кружа вокруг него языком и нежно посасывая. Гортанные стоны вырывающиеся из груди девушки отзывались глухими рыками Северуса и напоминанием, что надо действовать, дабы никто из них не опомнился, чтобы не прекратил всё это, чтобы дать свершиться «глупости». Одна рука брюнета скользнула к левой груди Грейнджер, перекатывая между пальцами набухший бутон, а вторая прошлась по изящному изгибу талии вниз к самому запретному месту. Почувствовавшая это девушка запаниковала, испугалась и попыталась сжать ноги, чтобы не пропустить горячую ладонь мага. В отместку черноглазый не больно, но ощутимо прикусил женский сосок, заставляя шатенку вскрикнуть. Девичьи бедра расслабились, и пальцы Снейпа без препятствий добрались к чувствительному бугорку, начиная медленно кружить по нему, мучая девушку. — Северус… — задыхаясь от ощущения жара внутри, простонала Гермиона, а затем жалостливо всхлипнула, прося волшебника идти дальше, — пожалуйста! — Что?.. — отрываясь от соска шатенки, брюнет вскинул голову, заглядывая в огромные шоколадные глаза и старательно не обращая внимание на покинутый комочек, который маняще блестел, укоряя мужчину за невнимание. — Скажи, чего ты хочешь! Требовательный полурык-полухрип, отозвался во всем теле Гермионы волнами неумолимой жажды, а мужские пальцы легонько потерли разбухший чувствительный бугорок, подталкивая к правильном ответу. К собственному стыду и удовольствию, а также к огромной радости Снейпа Гермиона была очень влажной. Отсюда волшебник мог ощутить, как сочатся женские соки, приглашая его внутрь без слов и просьб, но ему было необходимо услышать согласие гриффиндорки. Северусу необходимо было, чтобы девушка признала свою нужду в нем, потому что сам он нуждался в ней больше, чем в воздухе. Грейнджер этого не понимала, но одно она знала точно, возврата обратно после ответа на вопрос не будет. Хотя его и сейчас уже нет, а был ли раньше? Об этом шатенка подумать не смогла, мужчина ущипнул одновременно клитор и сосок кареглазой, вновь подстегивая, поторапливая. И причину этой спешки Миона видела, а еще до жути боялась, но… — Хочу тебя… — этого было достаточно для обоих. Она призналась, а он улыбнулся запредельно счастливой улыбкой и потянулся за новым сладким поцелуем, с удовольствием чувствуя, как красавица отвечает и, обвивая хрупкими ручками его шею, прижимает ближе к себе. На мгновение отстранясь и проведя обеими теплыми ладонями по бокам Гермионы, Северус одним ловким движением стянул с нее кружевные трусики и отбросил в сторону, и тут же возвратился к припухшим губам девушки, накрывая их своими. Легонький укус в губу оказался сюрпризом для Снейпа, а маленькая мстительница зарылась в немного сальные, но от этого не менее мягкие и приятные на ощупь черные волосы мужчины. Ответить чем-то изощренным на болезненную провокацию Северус не захотел, просто потянулся к завязкам на штанах, предвкушая проникновение в желаемое лоно. Спустя несколько минут дурманяще сладких поцелуев, во время которых ведьма запасалась смелостью, Северус вновь отстранился. Долгую минуту он уделил разглядыванию девушки под собой, внушительная копна каштановых волос, раскрасневшееся лицо, завораживающе блестящие глаза, опухшие от поцелуев губы, лебединая шейка в засосах, которые сам мужчина не помнил, когда поставил, ключицы и плечики со следами легких укусов, полушария аппетитных грудей с горошинками нежно розовых сосков, выступающие ребра и плоский животик, аккуратно подстриженный треугольник темных волосков на лобке, стройные ножки. А тем временем Гермиона также не отрывала взгляда от профессора, запоминая бледную кожу лица и румянец, что выглядел немного болезненно на его белом лице, сеточку морщин возле глаз, большой крючковатой нос, бездну черных глаз и столь же темные, как вороново крыло волосы, оказавшихся очень мягкими, скорее жилистое нежели тощее телосложение, с небольшой россыпью черных волосков на груди и тянущихся узкой дорожкой вниз к пупку и дальше к небольшому гнезду из черных волос, где находилось то, что сейчас страшило девушку больше всего. Большой, обвитый выступающими венами, венчающийся пурпурной головкой детородный орган. При виде его Гермиона нервно сглотнула и зажмурилась, но она не отступится от задуманного… — Не бойся, — шепот раздался совсем близко, а лица волшебницы коснулось теплое дыхание. Она распахнула глаза, чтобы встретиться с уверенным взглядом мужчины. Снейп уже успел неуловимо быстро пристроиться между бедер девушки, но она этого не заметила, заворожённо смотря на мужские губы. — Не бойся, — повторил Северус жадно впиваясь в приоткрытый ротик Гермионы. В следующее мгновение Северус толкнулся бедрами, проникая во влажное лоно, одним медленным настойчивым движением преодолевая девственную плеву, и замер, ловя и заглушая вскрик девушки нежным поцелуем. Карие глаза наполнились слезами, которые мужчина поспешил убрать поцелуями, усилием воли заставляя себя не толкнуться в тесное, влажное и горячее средоточие страсти сейчас, давая привыкнуть. А Гермиона лежала, крепко закрыв глаза, сжимая в пальцах белую простыню и пережидая тупую, тянущую боль внизу. Удовольствия и след простыл, но осторожные поглаживания волшебника вновь отозвались в теле теплой волной. Мужчина гладил всё девичье тело, каждый миллиметр кожи, осыпая бледное личико ученицы короткими ласковыми поцелуями, шепча что-то нежное и глупое. Боль постепенно отступала, на ее место приходило уже знакомое возбуждение, чувство наполненности и неспешные плавные толчки, вопреки ожиданию неприятных ощущений, снова заставили замершее тело запеть. Сдерживаясь из последних сил, Северус осторожно, стараясь не приносить партнерше дискомфорта двигался входя-выходя. Раз, два, три… в какой-то момент девушка принялась подаваться бедрами вверх, обхватив ногами талию мужчины, самостоятельно пытаясь вобрать его в себя еще больше. Это и стало последней каплей для превосходной выдержки и железного самоконтроля бывшего двойного шпиона. Движения мужчины стали резкими и быстрыми, более глубокими, он как будто вколачивался в Гермиону, а та и не против. Сама обнимала его, прижимаясь ближе и шепча что-то невнятно. Доведенная до края гриффиндорка не выдержала первой, закричала во все горло и выгнулась навстречу декану Слизерина, растворяясь в безумном водовороте чувств, разлившемуся по всему телу. При виде подрагивающей растрепанной девушки, со счастливым от удовольствия лицом, волшебник не выдержал, ощущая сжимающую пульсацию вокруг своего члена, толкнув несколько раз в сдавшееся до невозможного лоно до упора, он с гортанным стоном достиг вершины удовольствия. Горячее густое семя излилось в Гермиону. Задержавшись в пульсирующем лоне, мужчина нежно поцеловал гриффиндорку, смахнул с лица влажные каштановые локоны и обессиленно рухнул рядом. Минута, вторая, третья… осознание произошедшего всё не приходило и не приходило, были лишь довольные улыбки на лицах людей и легкая, но до чего же приятная, усталость во всём теле! Разум мисс Грейнджер начал проваливаться в полудрему, а она всё не могла оторвать взгляд от лица мужчины, изучая, впитывая его образ. Была ли она сейчас счастлива? Несомненно! Ощущение нереальности заставляло девушку беспокоиться, и любопытной гриффиндорке стоило бы задать несколько вопросов профессору, но язык двигаться отказывался. Поэтому, засыпая подле самого желанного мужчины в мире, Гермиона заготавливала вопросы, которые, а в этом сомнений не было, она задаст ему завтра. И смелости при свете дня ей хватит, а еще наглости и упорства, чтобы этот, порой черствый и сухой, человек не посмел отвернуться от нее. После того, как самый страшный некогда учитель показал каким не просто может быть, а и является, кареглазая Ходячая Энциклопедия не позволит Снейпу опять спрятаться в свою ехидно-злобную скорлупу строгого профессора. Миона просто… не сможет без этого внимательного, деликатного, частенько колкого, решительного, умного и заботливого мужчины. Терять Северуса ведьме будет нереально сложно и больно, следовательно, она сделает всё и даже больше, чтобы он был рядом. Снейп с ленивой улыбкой ласково наматывал на палец каштановую прядь, он никогда в жизни не чувствовал таких всепоглощающих удовлетворённости и спокойствия. Теперь, пожалуй, даже можно признать, что Гермиона Грейнджер очень симпатичная ученица, которую грех упустить. Мало ли Ужас Хогвартских Подземелий сделал уже для всей Магической Британии, чтобы теперь не взять свою награду сполна? Северус никогда не хотел быть мучеником, которым легко манипулирует старый, как мир, и полоумный, как Волдеморт, интриган. В данный момент зельевару предоставился шанс начать все сначала, и он, Северус Снейп, его не упустит. Вцепится в эту маленькую строптивую и гордую гриффиндорку, никого к ней не подпустит, начнет ухаживать и, в конце концов, добьётся и ее тела, и ее души в полное, безраздельное обладание. Не вовремя пришла мысль, что следует отблагодарить внучку Альбуса за известие об этом замке. Весело усмехнувшись, Северус подтянул сбившееся набок одеяло и, подтащив к себе спящую сладким сном девушку, укрыл обоих. Мужчина даже не догадывался, какие тайны о прошлом его семьи… семей раскроются в ближайшие дни, и как кстати у него появилась такая надежная опора и поддержка в виде преданной гриффиндорки. Примечание: *Дагон — пекарь ада. **Абаддон — демон войн. ***Абигор — искуссный воин, демон-всадник.