Алексей Бельмасов
Средних размеров комната, освещаемая магическими светильниками, радовала глаз находящихся в ней волшебников, то бишь меня и Малфоя, диковинными и средневековыми предметами, больно похожими на пыточные устройства. Благо, свет от больших, горящих мягким желтым сиянием, шариков, зависших под потолком у стен, падал и рассыпался вокруг равномерно, не создавая жутких теневых иллюзий. Впрочем, предположительно пыточные, орудия всё равно отбрасывали страшные тени, от которых у меня холодели конечности, а единственным источником тепла в комнате был профессор ЗОТИ, все еще стоящий за моей спиной. С огромным трудом и сожалением заставила застывшее от изумления, и пока что еще не закоченевшее, тело двигаться. Неохотно, но целеустремленно я выпуталась из таких желанных, теплых и надежных объятий Люциуса, чтобы отойдя на три шага и посчитав это расстояние, во-первых, приличным, во-вторых, безопасным, с сосредоточенным видом поправить свою задравшуюся пижаму под насмешливым взглядом мага. Мужчина, который совсем недавно устраивал мне подобие скандала из-за неудачного заселения, то есть сущей мелочи, в данной подозрительной, явно опасной для жизни, и вообще-то ужасно страшной ситуации, был хладнокровен, что подкупало мою струсившую душеньку. По виду аристократа вообще нельзя было сказать, что он напуган или хотя бы взволнован. И сейчас, я в полной мере по достоинству оценила хваленую выдержку белокурых Малфоев, которую до недавна считала выдумкой из-за поведения конкретного субъекта, в данный момент находящегося возле меня и с недоумением оглядывающегося. Вспыльчивый, заносчивый и злой — вот характеристика, которую я уже давно приписала Люциусу, несмотря, разумеется, на видимые достоинства мужчины, а точнее предпочитая их не замечать вовсе. Ранее составленный моим сознанием образ сероглазого красавца рушился на глазах, и не сказать, что в худшую сторону. В любой другой момент я бы, несомненно, опечалилась таким фактом, потому что восхищаться потенциальным врагом (а о том, что этот блондин портил работу и в последствии жизнь моего дяди, я не забыла) было не в моих правилах и привычках, но! Конкретно в эту секунду, спокойное поведение мужчины приносило некую частицу уверенности мне, за что я была крайне благодарна. — Где мы? — нарушил недолгое молчание бывший сторонник Того-Кого-Нельзя-Называть или проще — Волдеморта. — М-мм… — многозначительно промычала я, пытаясь найти мало-мальски годную отповедь, да не сложилось. Тяжело вздохнув, пришлось с растерянностью и неудовольствием признать, — Без понятия. — И кто тут меня недавно уверял, что знает замок вдоль и поперек? Лучше, чем свои пять пальцев? — не смог удержаться, снова начинающий меня раздражать, индивид от ехидства и упрека. — Тьфу на вас! — фыркнула я, и проигнорировав вздёрнутую на половину лба белобрысую бровь, занялась более полезным, но, что дивно, не приносящим положительных плодов делом. — Дарк! Лия! Франк! — немного повысив голос, позвала я. Ответа, как и на мысленные призывы, не последовало. — Эльфы не отзываются? — догадался, не сильно встревоженный Люциус. Я кивнула, понурив плечи и опустив немного голову. Настроение было самое, что ни на есть, отвратительное, а тяжелые думы о предках лезли в голову, заслоняя даже тревоги по нашей с гостем дальнейшей судьбе. Хотя точнее, не слишком уж радостной участи. Я полностью сосредоточилась и, можно сказать, зациклилась на собственных переживаниях, мыслях и убойных предположениях. Поэтому для меня стали полной неожиданностью слова Малфоя, который, видимо заметив мое упадническое настроение, решил отвлечь разговором от тяжелых дум. — Ты знаешь, что это за… устройства? — замявшись на секунду, с любопытством вопросил блондин. Если честно, я совершенно не понимала его полный пофигизм ко всему происходящему, хотя, и дальше испытывала огромную признательность по этому поводу. — Нет… то есть да… не уверена, — противоречиво ответила я, и под недоуменным взглядом стальных глаз, от которого сердце нехорошо так ёкнуло, ответила более подробно и вдумчиво. — У меня имеются только предположения, но довольно правдоподобные, учитывая все особенности моего рода. Хотя раньше, — еще один тягостный вздох помимо воли вырвался из моей груди, — я никогда бы не заподозрила своих предков в подобном! Наоборот, я всегда гордилась и радовалась тем, что моя семья, в отличие от остальных чистокровных и… особенных семей, всегда толерантно относилась к маглам, а также не причиняет и не причиняла какого-то ни было бы урона и вреда простым людям, — в моих словах чувствовалась горечь пополам с разочарованием. — Что ты имеешь в виду, говоря об особенностях? — немного подался вперед Малфой, начиная неуютно нависать надо мной. В мою бестолковую голову пришло недоброе сравнение с коршуном, эти хищные птицы так же парят над собственными жертвами. Судорожно сглотнув, я отвела взгляд и, сделав вид будто не услышала вопроса, далее принялась повествовать о своих подозрениях. На мои очи как раз попался гроб дивной конструкции, который я мысленно обозвала «соковыжималкой». А что, аналогия налицо, только вместо сока каких-то фруктов данная машина выжимала иную красную субстанцию из людей. — Видите вот этот… шкаф с шипами внутри? — я подошла к обсуждаемому предмету, проводя пальчиком по острию лезвий. — Его «создание», а точнее саму идею, по крайней мере, приписывают Елизавете или Эржебете (имя дано при рождении) Батори, — оповестила я блондина, и столкнулась с полным непонимания взглядом серых глазищ. Подавив очередной вздох и посетовав на знание истории современными магами, лично меня дядя заставил выучить историю обоих миров от А до Я, я понадеялась на лучшее, добавив, — А ещё её называют Альжбета Баторова-Надашди? Чахтицкая пани, Кровавая графиня? — С усилием вспомнив учебник истории, я выдала даже конкретную дату, уже не столько спрашивая у Люциуса, как просвещая мужчину. — В декабре 1610 года Батори была заключена в венгерском замке Чахтице, где графиня была замурована в комнате вплоть до своей смерти четыре года спустя. — За что? — удивился он такой жестокости. — Эта венгерская графиня известна как женщина, совершившая самое большое количество убийств. Примерно 650 человек, — усмехнувшись, ответила я. — По всем показаниям, первыми жертвами Эржебет Батори стали девочки-подростки. Она нуждалась в крови молодых девственниц, — я поджала губы от подобной глупости, — дабы сохранить собственную молодость. И ладно бы барышня, подражая кровососам, то есть вампирам, ее пила! Так нет, говорят она себе кровавые купания в наполненных алой субстанцией ванных устраивала, — посетовала я. — Бред, — качнул головой профессор, явно не веря в подобное. — Полностью согласна! — праведно негодуя, кивнула я. — Без понятия, почему здесь стоит подобная крововыжималка, в нее, кстати, людей засовывали, и иглы расположены так, чтобы пробить артерии. Из них, как известно, вытекает больше всего крови. — Откуда ты это знаешь? — изумился мужчина. — Историю учила, — буркнула я, и не выдержав, вновь принялась жаловаться, то ли волшебнику, то ли просто в никуда. — Теперь понятно, почему дядя говорил мне сюда не соваться, открывать глаза на прошлое семьи не хотел… Мое негодование было праведным и очень страшным. Появилось сильное желание все тут разнести, но разочарование, нагоняющее на меня полную апатию, останавливало. Дабы поддержать внешнюю, да и внутреннюю тоже, молодость организма не было необходимости лить чужую кровь. Достаточно грамотно воздействовать на собственную, что великолепно доказывала моя многоуважаемая бабушка, Малефисента Воканс. Леди Воканс удавалось удерживать не только себя в добром тонусе, но и моего дедушку, который магией крови никогда не владел. Поэтому оба выглядели намного моложе собственного возраста, а их смерть была для нас с дядей полной неожиданностью и… мы точно знали, что она не была случайностью. В отличие же от собственных родителей, Киртану некогда было баловаться с собственной внешностью, следовательно, Кир выглядел примерно одного возраста с Малефисентой. А я… а что я? Мне тоже было все равно, оттого я и не препятствовала бабушке воздействовать на меня. — Постой! — беспринципно прервал меня Малфой. — Ты не ответила на мой вопрос. Что не так с твоим родом? С учетом подобных устройств, — кивок на гробик с шипами, а также многие другие, даже мне не слишком понятные побрякушки, — твои предки также могли купаться в ваннах с кровью, — высунул предложение Малфой и даже не поморщился, в отличие от меня. Представила себе подобную картину, ощущения при умывании, и меня передернуло, фу! — Всё так у меня с родом, — недовольно буркнула я, осматривая свой маникюр, — просто у нас по наследственности передается владение магией крови… — пыталась я обелить семью и не обращать внимание на вздернутые белобрысые брови собеседника. — Я окончательно запутался, — уведомили меня. — Что еще за магия крови? — Умение управлять собственной кровью, а порой и кровью других людей по собственному желанию. Смотря на то, насколько сильна магия и развиты умения, — четко и одновременно расплывчато ответила я. — И как у тебя… с наследственностью? — лениво поинтересовался Люциус, заставив меня все-таки вскинуть на него глаза. И изумиться, потому что ни страха, ни опасений на лице мужчины, которые я так боялась увидеть, не обнаружилось. Только любопытство и то умеренное. Еще немного, и я либо начну бояться экс-Пожирателя Смерти, либо переживать по поводу его ментального здоровья. — Неплохо, — пожала я плечами. — Собственную кровь чувствую и контролирую превосходно, с чужой… — я замялась и откровенно солгала, — совсем плохо, практически полный ноль. Кира говорил, что у меня просто мало практики, — при упоминании дяди лицо Малфоя неуловимо изменилось, черты стали более острыми, хищными. Еще появилась странная кривая улыбка. — Ясно, перейдем к другому вопросу, — смилостивился блондин, первым отводя очень тяжелый взгляд серых глаз. Никогда ранее не замечала за ним подобного умения давить на психику человека, и никогда не подозревала, что восприимчива к подобным взглядам людей, чье мнение для меня ничего не значит. Я сказала, не значит! — Ты заметила, нас подхватила какая-то старинная магия при падении, — произнес мужчина, а я только сейчас вспомнила об этом инциденте. — Знаешь, — задумчиво промолвил Люциус, — она чем-то похожа на магию моего поместья… — Точно! — воскликнула я и легонько ударила себя по лбу. Как я раньше ее не узнала? Это была родовая магия замка Воканс, знакомая мне с пелёнок, и если она здесь работает… — Аperire!* — воскликнула я и тут же сбоку раздался щелчок и звук отъезжающей в сторону плиты. Не просто так любой представитель рода Воканс обязан знать латынь, как родной английский, а возможно и лучше. Конечно, этот язык часто использовали ранее, записывая различные рецепты зелий, исторические сводки и факты, описания внешнего вида и повадок многих не изученных в нынешнее время магических животных, описания различных заклинаний, способы наведения ужаснейших порч и многое другое — половина моей библиотеки состоит из книг на латыни! Но у меня, как и остальных членов моей семьи, была иная, более прозаичная причина знания этого мертвого языка — родовой замок понимал приказы только на латыни. Вот и сейчас, оглядевшись по сторонам, я увидела зияющий темнотой провал прохода. — Lux!** — снова скомандовала я, зажигая свет. В туннеле засияли магические светильники, идентичные освещающим комнату, в которой мы с Люциусом находились. — Прошу, — кивнула я волшебнику на выход и первой же поспешила выйти, мысленно делая пометку найти старые чертежи с планировкой замка, проверить все тайные и не очень ходы, обезопасить их и порыться в семейных хрониках. Возможно, я смогу найти логичное объяснение нахождения в замке этой странной комнаты? Дорога наверх оказалась короткой, но утомительной для меня. Винтовая лестница как будто вытягивала из меня силы, я чувствовала это физически, а возможно мне просто показалось? Во время нашей пешей прогулки Малфой молчал, нервируя меня и сохраняя безмятежное спокойствие, которое, как оказалось, бесит меня больше, чем его едкие и высокомерные ответы во время наших милых перепалок. Возникло огромное желание опять начать щекотать этого белобрысого павлина, сейчас важно шествующего рядом, как цапля по болоту. Сдержать свой кровожадный порыв я смогла лишь благодаря возникшей из ниоткуда перепуганной Лии. Оказывается, буквально все домовики в доме почувствовали мое исчезновение, они знали, что я нахожусь вместе с гостем в доме, но где именно — никто понять не мог. Вот и случился переполох, а когда любимая хозяйка нашлась… радости у домовиков были полные штаны! Вообще у всех эльфов, служащих в замке, имелась специальная униформа, в которую входили синие брюки, голубые блузки или рубашки и темно-синие, в тон штанов, жакеты, а также девочки порой надевали платья синего или голубого цвета. Вся одежда домовиков была к тому же разбавлена серебряными вставками пуговиц. Их еще бабушка вымуштровала, как в армии, честное слово! Единственное попущение — это одеваться, как сами домовики желают, но только за пределами дома и желательно не на глазах бабушки, потому что все остальные на это смотрели сквозь пальцы. Счастливые от обнаружения меня и Люциуса эльфы расстарались на славу. Правда и здесь я не смогла не подшутить над Малфоем, вспомнив, что огромная часть мира считает, будто бы аристократы в обязательном порядке с утра едят овсянку. Вот и нам с Малфоем сначала подали овсянку, приготовленную на воде — тут эльфы смотрели на меня, зная, как я терпеть не могу каши на молоке — и чай. Взгляд, которым меня прожег мужчина стоил того, что сегодня я завтракаю не слишком любимым, но полезным блюдом. В этот раз белобрысый павлин надменно смолчал, с презрением смотря на ни в чем не повинную крупу, как на своего личного худшего врага и обидчика, который отобрал у него все прелести жизни. Это меня позабавило, поэтому с приподнятым настроением я пронаблюдала, как гость съел в сухомятку три столовые ложки каши, а затем резко запил черным чаем. Только после этого я решила крайне вежливо осведомиться, попутно подав знак Лие принести вкусненькое: — Мистер Малфой, а вы будете есть просто овсянку? — с искренним недоумением и изумлением вопросила я. — Есть иные предложения? — скептически сверкнул глазами профессор, но при этом немного оживился, я заметила. — Ну да, — я с готовностью кивнула, наблюдая, как на столе будто по волшебству… хотя почему будто? Перед нами действительно по волшебству домовых появились так называемые мной «вкусности». — К примеру, лично я предпочитаю добавлять кусочек масла, несколько ложечек меда, нарезанные фрукты и натертые орешки, — указав рукой на добавки, к тому же полезные, предложила я. Кто-то отчетливо и зло скрипнул зубами, сверля мило улыбающуюся меня свирепым взглядом. — А так вкуснее? — вновь с сарказмом поинтересовался сероглазый. И откуда столько недоверия ко мне и моим словам? Хотя это то понятно, непонятно другое, неужели он всегда ел кашу без ни-че-го? — Поверьте, намного, — мне даже стало жаль аристократа и очень захотелось побеседовать с домовиками семейства Малфоев, которые потчевали хозяина такой безвкусицей! А еще больше с бывшей (это я узнала, просмотрев старые газетные листы «Пророка», оказывается развод четы Малфоев наделал шуму на несколько заголовков) женой блондина, как можно позволять близкому человеку кушать всякую гадость? Меня дядя приучил к правильному и вкусному питанию, а я в свою очередь принялась следить за приемом пищи Киртана, потому что одно дело заботиться о пищеводе племянницы, а совсем другое о своем собственном. Поэтому я регулярно проверяла расписание Кира, внося корректировки с учетом еды. При мыслях о бывшей миссис Малфой моя рука непроизвольно дернулась, а сердечко какой раз за последнее время очень неправильно ёкнуло. Повезло, что ложка с кусочками фруктов уже была над моей тарелкой, поэтому ломтик яблока упал туда, куда и надо было. Закончив с обогащением витаминами своего завтрака, я потянулась и проворно забрала миску у Люциуса. Не знаю, что мной руководило в тот момент, ведь я хотела, чтобы мужчина сам за собой поухаживал, но… Наверное, это была жалость, иначе как объяснить, что я, не скупясь дала и маселка и меду, затем посыпала всё тертым грецким орехом и, в конце концов, накидала фрукты. Они, кстати, были совершенно отдельной темой! Предпочитающая вместо тортика и остального сладкого безобразия с миллионом лишних калорий обычные и не очень фрукты, я составила собственный список добавок к овсянке. В него входили яблоки, груши, клубника, киви, иногда вишня, черника, бананы, иногда арбуз, дыня и многое другое. Правда одной только овсяной крупой мы не обошлись. Конечно было вкусно и сытно, Люциус так вообще всё в один присест съел и даже поблагодарил за еду, но лично я была всё еще голодна. Да и мужчина с такой тоской доедал последнюю ложку… В общем недолго думая, я попросила Лию подать второй завтрак — яичницу с беконом, ветчиной, сыром, зеленью, помидорами и огурчиками. И вот, после столь плотного набивания желудка, о вылазке в магазин за подарками на Рождество и думать было нечего. Организм, лишенный длинного раннего пробуждения, требовал отправиться в кроватку и с часок-другой посмотреть несколько новых приятных сновидений. Авось белобрысый рыцарь опять приснится? — Я спать, — поведала я свои дальнейшие планы гостю. — А как же покупки? — усмехнулся уставший Люциус, пытаясь скрыть свое не наилучшее и не самое бодрое состояние. — Вечером или завтра, — отмахнулась я, показательно зевая в ладошку. — Вам, кстати, мистер Малфой, тоже следует вернуться в свои комнаты и отдохнуть. Выглядите плохо, — мое откровение было подобно рубящему удару с плеча. Лицо мага вытянулось, глаза подозрительно и противоречиво сверкнули, а я мило улыбнулась, предпринимая попытку загладить ничем не прикрытую грубость. — Если вам не нравятся выделенные покои, можете располагаться в любых других! — вежливо и доброжелательно пропела я, разворачиваясь на пятках и идя по направлению к своему логову. Большая, двуспальная, теплая, мягкая кроватка ждала меня.✡🔯✡
Неразумно бояться того, что неизбежно.Публилий Сир
Сон всё никак не хотел выпускать из своих тяжелых темных объятий светлый разум молодой кареглазой красавицы, что, сладко посапывая с блаженной улыбкой на миловидном личике, возлежала на плече черноволосого мужчины. В отличие же от неё, Северус, привыкший к ранним побудкам, уже проснулся и с задумчивым выражением лица рассматривал Грейнджер. Странная одержимость идеей остаться в замке исчезла будто бы ее никогда и не было, а вот теплое щемящее чувство в груди, при взгляде на каштановую гриву волос, нет. И даже вчерашние мысли о дальнейшей счастливой жизни Северусу не казались бредом, главное, чтобы в этом будущем мелькали счастливые темно-карие глаза Мионы. Первые лучи восходящего солнца уже давно проникли в комнату, несмотря на плотно задвинутые шторы. Они мучительно медленно скользили вверх, сначала к изножью кровати, затем к кончику одеяла, понемногу поднимаясь к курносому носику волшебницы. Снейп непроизвольно поднял руку, тихонько проводя шероховатой поверхностью ладони по нежной коже оголённой спины Гермионы. Нежно и ласково, отчего девушка застонала в голос и резко распахнула ресницы. Удивленно хлопая глазами, Грейнджер смотрела на профессора, пытаясь понять, где она, что случилось и происходит конкретно в данный момент. Воспоминания навалились тяжелой ледяной волной, пытаясь в одночасье отрезвить и накрыть умнейшую ученицу Хогвартса, чтобы погребеть под муками совести и стыда. Стыд и вправду проявился пунцовыми щеками Гермионы, но мук совести не было и в помине, что несомненно радовало. — Как ты себя чувствуешь? — тихо, с легкой тревогой, спросил мужчина, впрочем, даже не думая убирать ладонь со спины ученицы, дабы позволить ей отстраниться. — Хо… — шатенка быстро сглотнула вязкую слюну, в тщетной попытке увлажнить в момент пересохшее горло, — хорошо. А ты? — не нашла ничего лучше, чем спросить Гермиона. Ее щеки вспыхнули с большей силой, когда она поняла какую глупость сморозила, но слово не воробей, вылетит не воротится. — Замечательно, — усмехнулся зельевар. — Пойдем проверим, что там за монстр вчера у тебя в комнате побывал? — пытаясь отвлечь девушку и разрядить обстановку, поинтересовался экс-Пожиратель Смерти. — Да! — с облегчением согласилась Грейнджер. Конечно, наверное, следовало бы сейчас поговорить о более насущных и важных вещах, да смелости не хватило ни Северусу, ни Гермионе. Но оба клятвенно пообещали себе (в мыслях, разумеется), что разговор состоится в самое ближайшее время, а сейчас монстр! Или что это было? Правда сразу отправиться на исследование комнаты девушки им не удалось. Возникла большая накладка с одеждой, потому что некто с несколько раз ломаным носом ночью порвал рубашку Мионы, а расхаживать голой по всему замку желания у кареглазой не было. Снейпу, разумеется, такая идея очень понравилась, но она была тут же признана «негодной». Слишком уж прохладно было в замке и не хватало еще, чтобы ученица заболела. Поэтому, проигнорировав всю прелесть лицезрения совершенно обнажённой и невероятно смущённой шатенки, волшебник отдал ведьме свой халат. О магии, которая легко могла собрать все разлетевшиеся в неведомые закутки пуговицы, а также восстановить рубашку, благополучно забыли. Когда же оказалось, что напуганная Гермиона ночью примчалась к Снейпу без какой бы то не было обуви, мужчина, не сдерживаясь, хорошенько поворчал о безголовости молодого поколения. Затем случилась минутная задержка, из-за самоуверенности, обиженности и гордости юной гриффиндорки, которая, заявив «ничего страшного, так дойду!», опустила босые ступни на холодные плиты пола. С тихим недовольным рыком, брюнет без особых усилий поднял упирающуюся львицу на руки. Дабы успокоить «неразумное дитё», Гермионе, как маленькому ребенку, всунули волшебную палочку Северуса, чтобы и польза от не слишком тяжелой ноши была и брыкаться эта самая ноша зельевара прекратила. По дороге через коридор Снейп трижды шикнул на упертую студентку, прежде чем та полностью угомонилась. Войдя в совершенно пустую комнату и предварительно бегло окинув пространство цепким взглядом черных глазищ, профессор сгрузил свое сокровище, как он про себя окрестил Гермиону, на кровать. Быстро обувшись, Грейнджер присоединилась к брюнету, попутно достав впопыхах забытую ночью палочку из-под подушки. Вторичный, как и первичный осмотр, ничего не дал, кроме обнаружения груды подушек и одеяла на полу, но никто из волшебников даже подумать не мог, что именно они послужили воплощению чудовища. Они и усердные, но скрытные эльфы домовики. Подождав, пока Гермиона переоденется в свои вещи, парочка волшебников вернулась в покои напротив. На сей раз переодевался и умывался Снейп, а затем было решено, что, во-первых, в замке не совсем безопасно и необходимо отсюда убираться подобру-поздорову, во-вторых, другое «поместье» все-таки следует тоже обследовать. Оба волшебника не горели желанием возвращается в свою, несомненно, любимую школу, подсознательно опасаясь, что там всё станет на свои места. Гермиона вновь превратится в зазнайку Грейнджер — ученицу, а Северус в злобного нетопыря из хогвартских подземелий — профессора Снейпа. Поэтому новая разведывательная миссия показалась обоим реальным спасением, пусть и отдающим сумасшествием. Парадные двери замка выпустили Гермиону и Северуса беспрепятственно, а затем пара магов столь же легко трансгрессировала. Никто, к слову, не удивился сему подозрительному факту и тем более никто не заметил несколько пар огромных светящихся глаз в верхних окнах замка Принцев. С исчезновением наследника и его половинки, оживший было, мрачный дворец вновь сник. С новой силой от него повеяло негативом, и решение отпустить хозяина показалось очень глупым. Но ничего поделать уже нельзя было, потому что Северус Снейп ушел из поля возможного воздействия древнего проклятого палаца. Впрочем, к утру довольный мужчина был практически полностью невосприимчив к влиянию на его разум замка, поэтому, все стенания неживого, но разумного строения были напрасны. И лишь глубоко в подвале, спрятанный под тремя замками в грубо отёсанном, но мощном сундуке, довольно сверкнул всеми своими гранями изумрудный камень в серебристой оправе кольца. Пусть и без его помощи, но молодой хозяин сумел взять полную и безраздельную власть над собственным разумом, а рано или поздно, семейную и давно утерянную реликвию семьи Принц кто-то да найдет из наследников рода. Сейчас же Северусу Снейпу будет достаточно держать при себе, а самое главное, прислушиваться к женщине, которая находится рядом.✡🔯✡
Указания совести безошибочны, когда они требуют от нас не утверждения своей животной личности, а жертвы ею.Лев Николаевич Толстой
За большими живописными стеклянными витражами разыгралась непогода. Ветер завывал угрюмые и в одночасье зловещие сонаты, а снег укрывал землю белоснежной пуховой шалью, попутно залепливая и окна. Негромкие шаги Виктории становились всё тише и тише, в соответствии с тем, как далеко поднимаясь по лестнице ведьма отдалялась от сероглазого блондина, пока не смолкли окончательно. Провожая задумчиво-печальным взглядом точёную фигурку Воканс, Люциус продолжал стоять на месте, как каменный истукан. Сегодня Малфою-старшему было трудно как никогда сдерживать свои эмоции, но это того стоило! Достаточно только вспомнить горящий нехорошей хитринкой взгляд голубых очей и на душе становится тепло, а чего стоила выходка этой взбалмошной девчонки в гробу? Мужчина усмехнулся, вспоминая, с каким усилием он пытался спрятать чудовищную эрекцию в складках пижамных штанов. Впрочем напрасно, юная волшебница смотрела исключительно на лицо профессора, а когда прижималась к нему спиной, была слишком испугана и взволнована, дабы придать такой «мелочи» какое-то бы не было значение. Хотя истинной причиной неожиданной замкнутости бывшего любимца Волдеморта не было глупое и неуместное… точнее очень уместное, но от этого не менее глупое, возбуждение аристократа, и даже нежелание раззадорить черноволосую ведьмочку. Нет, главным поводом отчуждения блондина были воспоминания, так нечаянно и негаданно промелькнувшие перед глазами во время падения в подобие «тайной комнаты» замка Воканс. Это случилось после первого падения Темного Лорда и Люциус жалеет о том своем решении до сих пор. Что ему стоило отказаться от похода вместе с бывшими соратниками и сторонниками Реддла на ту бесполезную последнюю вылазку? Мужчина даже припомнить себе не мог ни тех, с кем он ходил на ту вылазку, ни цели того визита. Что-то на подобие того, что может Лорд и повержен, но его сторонники всё еще сильны и верны убеждениям павшего предводителя! Бред, несомненно. И Малфою необходимо было отказаться от участия в этом безобразии, ему не нужны были лишние подозрения, он и так с трудом обелил имя рода, но глупость, тщеславие, молодая кровь… это можно назвать как угодно. Сейчас уже нет нужды себя оправдывать или упиваться собственным идиотизмом, что было содеяно, того не вернуть и не исправить. Напыщенный аристократ пошел в тот небольшой, но удивительно уютный и ухоженный домик в конце октября и сделал то, что сделал. Точнее он тогда совершенно ничего не сделал, мужчина был просто безмолвной декорацией толпы ликующих непонятно почему Пожирателей. Наверное его соратникам нравилась эта символичность, их повелитель умер в том же месяце, когда они, почитая Великого, убили семью. Точнее, даже не семью, как оказалось, а всего лишь пару. Более того, о том поступке вообще никто никогда не узнал, потому что род Воканс не захотел предавать то дело огласке. Смешно, но Люциус даже не знал ни имен, ни фамилии тех людей, которых убили на виду его бесстыжих серых глаз. Зря, как видно, Малфой не захотел ничего узнавать о тех волшебниках. Будь ему известно, что у них подрастает дочурка, пусть и младше Драко, но всё же… А если бы Виктория тем вечером была в доме? При подобной мысли Люциуса бросило в холодный пот, а и так бледная кожа аристократа стала белой, как молоко. Еще гаже стало мужчине от понимания — он мог не просто не успеть спасти девочку, будь она в доме, он мог струсить и с таким же безразличием наблюдать, как убивают голубоглазую малышку. Ее глаза… у Вики отцовские глаза, и ничего странного, что он не узнал их сразу. Конечно, время притупило память, но тот случай был уникален для всего дружного Пожирательского коллектива. Все волшебники, бравшие участие в том рейде, с ужасом вспоминают о нем, потому что они странным образом убили сразу двух зайцев, бросив аваду лишь в одного. Юная леди Воканс удивительно похожа на мать, которую и ударило смертоносным зеленым лучом. Блондин прекрасно помнил, что они застали удивленную женщину на кухне, а затем нашли ее уже мертвого мужа на диване в гостиной. Почему сын Альбуса Дамблдора погиб — это загадка и по сей день для Малфоя, а ведь он и не догадывался, в чей дом тогда вторгся. Люциус громко сглотнул, прикрыв уставшие веки. Ему было противно от самого себя. Блондин находился в замке людей к чьей смерти был причастен, а их дочь, ни о чем не подозревая, радушно принимает его здесь. Самым ужасным событием для Малфоя стала ее забота во время завтрака, когда бесовка, отобрав его овсянку, начала накладывать туда всего помногу. Лучше бы он просто давился кашей, право слово. Совесть изнутри съедает мужчину, требуя поведать ей правду, а разум орет — не совершать такой глупости. Они с Викторией только находят общий язык, а эта история… испортит и так не лучшие отношения. Сердце Люциуса разрывается напополам, не зная какую сторону поддержать. С одной стороны, невыносимо увидеть в небесного цвета глазах всепоглощающую ненависть, направленную на него, с другой, скрывать подобное… — Милый! — раздалось сбоку радостное женское восклицание. Малфою даже открывать глаза не нужно было, чтобы понять, кто зовет его столь ласково-приторным голоском. Раздумывал мужчина всего секунду, а затем, плюнув на приличия и терзания совести, решительным шагом двинулся к лестнице. Не зря волшебник, все-таки, запомнил место расположения покоев Виктории, ой не зря! Как чувствовал блондин. Недаром эта противная женщина является аристократу лишь тогда, когда рядом нет Виктории. Если раньше мужчина хотел быть благородным и благодарным, то сейчас от предыдущих намерений ничего не осталось, следовательно, он воспользуется размытой формулировкой фразы юной леди «…можете располагаться в любых других!». Он воспользуется этим предложением и займет хозяйские комнаты. Само собой, девчонка будет беситься, но экс-Пожиратель Смерти не настолько устал, чтобы уснуть мертвым сном в любой кровати и не чувствовать ледяных объятий, без сомнений, ползущей к нему Ванессы. Заскочив быстро в ранее выделенные ему апартаменты и забрав свою палочку, совершенно случайно проигнорировав любой намек на одежду. Без сомнений, профессор чуть замерз, но слишком уж старательно не смотрела на его пресс Воканс. Следующим пунктом остановки Люциуса Малфоя была спальня наглой девчонки, и пусть только попробует его не впустить! Впрочем, дверь открылась без проблем, и аристократ спокойно вошел в девичью спальню.