Rewrite the Stars

Брайан проснулся резко, будто вырвался из цепких колючих ветвей терновника. Крепкие оковы видения все еще не отпускали его. Пульс отбивал сумасшедший ритм, отдаваясь в каждой клетке организма хаотичной вибрацией, и Брайану было до невозможности жарко, хотя температура в каюте не была высокой. Предрассветная влажность безжалостно пробралась под кожу и скрутила ознобом разгоряченное сердцебиением тело, когда он неосознанно выбрался из постели, направляясь к письменному столу и еле передвигая вдруг сильно потяжелевшими ногами. Отголоски отошедшего в сторону страха все еще будоражили сознание. В голове метались обрывки фраз, картин происходящего, а в душе поселились двоякие ощущения, для которых, кажется, еще не придумали слов, чтобы их описать. Реалистичность видения лишила Мэя покоя, он с болью прокручивал в мыслях недавно увиденное. Гадкое, насмешливое дежавю... Ночной кошмар. Мужчина давно их не видел и привык к тому, что от крепкого сна его могли оторвать лишь ясные ночи, когда небо так и манило часами наблюдать великолепие мерцающих звезд и маниакально фиксировать, изучать и записывать всю информацию, которую они таили в себе. В такие моменты мистер Мэй забывал о счете времени, уходя в свою каюту лишь с первыми лучами солнца. Теперь же он, словно побитый зверь, в страхе шугающийся каждого шороха и дуновения ветра снаружи, никак не мог отогнать непрошенные мысли и поверить, что преследовавший его во сне ужас больше не грозит ему, не подкрадывается, как убийца к спящей жертве, скрывая за спиной острый клинок. Казалось, что цепкие лапы подсознания все еще тянут его к себе, хватая тощими когтистыми пальцами, вещая голосами неупокоенных душ из старых легенд. Трясущимися руками со второй попытки Брайану наконец удалось зажечь свечу. Он впивался в нее взглядом, будто искал в этой маленькой вспышке света свое спасение. Понемногу тревога стала отступать, ритм сердца пошел на убыль. Мэй старался успокоиться, прогоняя любые мысли о сновидении. Вот она, реальность: он наблюдал за колышущимся языком пламени, вдыхал запах плавящегося воска и шумно выдыхал через рот. Наконец дрожь в руках унялась, голова немного прояснилась, и моряк сел на деревянный стул с высокой спинкой, подперев голову рукой. Ему слишком давно не снились кошмары, еще дольше его ничто настолько не выбивало из колеи, и мужчина, как ни старался, не мог найти никакого объяснения, почему это случилось сейчас. Ведь вчера был самый обычный день их путешествия: он, будучи штурманом не первый год, вел корабль четко по курсу, в Лондон. Товар, который они забрали из Индии, был надежно упакован и спрятан в трюме. Даже погода неожиданно благоприятствовала, лишь в полдень досаждая слишком жарким июльским солнцем, но это было наименьшим из возможных зол. Команда работала сродни хорошо отлаженному механизму, несмотря на то, что на этот раз в ее рядах были и новые рекруты; судном управляли немало повидавшие на своем веку мореплаватели, оно было отлично оснащено. К тому же, и шкипер*, и штурман* и боцман* имели первоклассных помощников. На борту все ответственно выполняли свои обязанности и шли в море без страха, зная, что капитан корабля был мастером своего дела - превосходным лидером, который грудью стоял за своих. Как бы Брайану ни хотелось сейчас напроситься к нему в каюту, чтобы пропустить по бокалу вина, он все же не поддался этому незрелому, на его взгляд, порыву и решил проветриться, потому что четко осознавал, что возвращаться в постель он сегодня больше не намерен. Штурман плеснул немного воды из пузатого кувшина себе в ладонь и наскоро умылся, промакнув лицо своей ночной рубашкой, которую предварительно снял. Вместо нее он надел форменную, с простыми рюшами на манжетах, а поверх - черный жилет из плотного жаккарда и темно-синий камзол с незатейливой, но изящной вышивкой серебристой нитью. Брайан небрежно расчесал спутанные после сна длинные кудри и затянул их лентой в простой хвост; некоторые пряди все равно из него выбивались и обрамляли острые точеные скулы. Здесь мужчина был бессилен - над своими вьющимися волосами он был совершенно не властен, хотя и бесконечно любил их. Если подумать, по какой-то причине, все, что было дорого сердцу Брайана, оказывалось неподвластно ему, как море и звезды. Даже музыка, которую он облекает в звук на своей любимой гитаре, приходит к нему непроизвольно, он не нарочно сочиняет ее. Усмехнувшись этим мыслям, Мэй увенчал свой образ треуголкой и вышел из комнаты. Вдохнув свежий соленый воздух, он сразу почувствовал облегчение. Духота, спирающая дыхание, исчезла, и с ней вместе уходили и иррациональный страх, и ощущение нереальности происходящего. Мужчина поднял глаза к небу: луна проливала свет сквозь частично закрывавшие ее облака. Небосвод был сплошь усеян легкими вуалями облаков, через которые блестящими искрами мерцали звезды, усыпавшие синеющее к утру темное полотно. Яркий Сириус сиял сильнее всех, не сокрытый облаками, и его колкий холодный свет, отражался в широко распахнутых глазах штурмана. Но тот уже глядел куда-то в сторону, и взгляд его падал то на мерно вздымающиеся от тихого ветра иссиня-черные волны, то на недосягаемую полосу горизонта. Мимолетного взгляда на небо могло хватить, чтобы понять, правильно ли славная баркентина* держит свой курс, но небо неотступно заволакивали легкие облака, и созвездия еле-еле просматривались сквозь их серовато-синюю пелену. Впрочем, штурман был уверен в своем помощнике, который уже очень ловко управлялся со штурвалом - парень должен был вести их верно. Тем более море было спокойно, ветра дули в нужном направлении, штиль больше не настораживал своим мертвенным безмолвием. Погода действительно играла им на руку, но долго ли это продлится? Еще пару дней назад Брайан заметил, что шкала барометра* довольно быстро и упрямо движется вниз. Это означало, что если падение давления будет продолжаться, а через какое-то время жара прекратится, то наступившая смена погоды будет достаточно длительной. Возможно, что начнутся даже затяжные дожди, а ветер станет намного свежее, чем сейчас. Кто знает, может команду ждет хорошая встряска и крепкая буря, на которые так богат переменчивый Атлантический океан? Мей про себя надеялся на резкую и непродолжительную смену погоды, которая принесет им скорость и попутный пассат*. Однако он не мог тешиться несбыточными надеждами: пока они доберутся туда, где их подхватят ветра, шторм сто раз успеет прогреметь над их головами... Конечно, сейчас было не время забивать голову грядущими проблемами. О них можно будет подумать своевременно. И все же в голове Брайана крепко засели мысли о завершающей части их плавания. Снова его глаза невидяще блуждали вокруг. Выпавшие из слабого хвоста темные пряди колыхались на ветру, воздух был очень теплым, но свежим. Судя по карманным часам Брайана, было чуть больше трех часов ночи, ни один солнечный луч еще не побеспокоил небосвода, и вокруг стояла наиприятнейшая тишина. Лишь легкий шорох надуваемых парусов, плеск воды и скрип рангоута* нарушали всеобщее спокойствие, дарившее Брайану такое необходимое умиротворение. Он смог расслабиться и, поправив треуголку, зашагал к корме*, обходя помещение кают-компании*. Стоило дать молодому Харди пару лишних часов отдыха. Штурман чувствовал неприлично сильную бодрость, поднимаясь на ют*, где располагалась рулевая и, по-совместительству, штурманская рубка. Он планировал вступить на вахту пораньше, но для начала - проверить показатели всех приборов и навести порядок в картах, которые Фредди не так давно в порыве какого-то несдержанного неудовольствия разбросал по рубке, сетуя на слишком тихий ветер и отсутствие хороших течений. Да, они были в тяжелом положении каких-то два-три дня назад. "Дорогуша, мы плетемся хуже черепах! Так добраться до Лондона нам светит только через сотню лет! Черт, да что толку в этих бумажках, мы застряли тут навечно", - с горечью восклицал он, смахивая со стола попавшиеся под горячую руку карты, вскидывая руки кверху и ругаясь на чем только свет стоит. Драма продолжалась недолго. Вскоре капитан сидел в своей каюте в компании штурмана и старшего боцмана и нервно крутил в пальцах сигару, внимательно слушая предположения Брайана и безмолвно извиняясь за свою выходку, пытаясь подбодрить то ли друзей, то ли самого себя. Тревога в тот момент охватывала всех троих, хотя они и пытались это скрывать. Обычно Меркьюри и мысли бы не допустил сказать что-то подобное, но на этот раз его раздражение можно было понять. До следующего порта еще идти и идти, а они уже третью неделю не могли толком сдвинуться с места, да еще и летнее солнце продолжало палить не переставая. Команда начинала падать духом, и капитан не удержался от того, чтобы выплеснуть свои эмоции, закрывшись в рубке. Главное, чтобы матросы не видели... Брайан был привычен и не шибко восприимчив к подобным перфомансам, нередко устраиваемым капитаном "в веселом расположении духа". Но теперь вид нахмурившегося Фреда рождал в его душе особую настороженность. Казалось, скоро произойдет что-то действительно неприятное, но вот уж связано оно с погодой или нет, не было известно даже самому шкиперу. Впрочем, какими бы неприятными ни были предположения штурмана - на следующий же день после выходки капитана ветер начал дуть с большей силой, а спустя пару часов уже наполненные паруса несли их по курсу пусть не стремительно, но достаточно ходко. Мей даже позволил себе обрадоваться и отпустить все опасения. В самом деле, штилей они что ли не переносили за многие года совместных путешествий? А теперь барометр...и этот жуткий сон. Брайан не был приверженцем предрассудков и суеверий, но необъяснимое интуитивное чувство периодически заставляло его подумать: "Может что-то все-таки грядет впереди?" *** Молодой парень, стоящий у штурвала, уже заметно клевал носом, что было неудивительно, ведь он дежурил уже вторую ночь, тогда как часть дня ему приходилось выполнять поручения своего командира. Между прочим, Джон Дикон был очень требователен и строг к своим подчиненным, однако же умел заслужить их уважение своим трудолюбием и готовностью выполнять любую матросскую работу, если того требовали обстоятельства. Этот парень был по-своему странным, как казалось Брайану и Фредди. Будучи выпускником военно-морской академии, он не пошел повышать свое звание, даже не стал служить в военном флоте. В какой-то момент он просто решил пройти дополнительный курс практической подготовки и поступил боцманом на "Королеву". Фред откопал его в университете, где когда-то учился сам, и довольный притащил молодого тихого парнишку на тогда еще не совсем свое судно, радостно представляя новобранца Браю, говоря, что у "Дикки" стальные нервы, и он, черт побери, прекрасный командир. "Дикки" вел тогда себя неимоверно кротко, Мэй успел вообразить, как сложно будет юноше справляться с работой помощника боцмана. Он и говорить-то толком ни с кем не умел, держался ужасно официально. Впрочем, Брайану, как и всем другим людям, было свойственно ошибаться и составлять о людях неверное первое впечатление. Успехам нового коллеги в морском деле штурман только успевал удивляться. Единственное, что Мэя вообще не удивляло - это то, что Фредди своего будущего подчиненного называл не иначе как "Дикки". Капитан имел навязчивую привычку давать близким людям прозвища. И действительно, Джон влился в их тесный круг общения без особого труда, как будто для него там уже давно было уготовано место. Он был славным малым, неразговорчивым и при том очень понятливым и усердным, но что самое главное - необыкновенно упорным и стойким. Его характер удивительно ярко контрастировал с внешностью - худощавый, немного ссутулившийся мальчишка с копной длинных каштановых кудрей, он сразу же стал негласным авторитетом у моряков, хотя изначально некоторые из них были выше его рангом. Впрочем, он довольно скоро занял место ушедшего на пенсию боцмана. И уж тут Дикон позволил себе разгуляться... Хотя он и любил трудиться сам, но не терпел, когда отлынивали другие. Уже по этой причине "салага" Харди летал у него по палубе только так, на пару с другим боцманским помощником. Потому что наказывать Джон умел (если не любил). Хотя насчет поведения халявщиков Джо и Бена Брайан был с ним глубоко солидарен. И все-таки сейчас мистеру Мэю стало немного жаль парня, невидящим взглядом смотревшего на темную морскую гладь. Тот даже не заметил, как штурман вошел в рубку - стоял как вкопанный и, кажется, глубоко о чем-то задумался. А может быть, просто спал с открытыми глазами: на вахте и не такому научишься. Брайан несмело положил руку на плечо матросу, но тот вздрогнул так, будто за его спиной из пушки выпустили снаряд. - Сэр! О, я клянусь, я не спал, сэр! - взволнованно восклицал парень. - Мы шли очень ровно и я немного задумался... сейчас же еще только три часа утра, почему вы... - Бессонница, Бен, бессонница, - не позволив себе и секунды задумчивости ответил Мэй. - Я решил, что не помешает проверить приборы. Как только я закончу, можешь пойти отдохнуть пару часов, прежде чем твой командир посчитает нужным вас поднять, - он позволил себе мимолетную усмешку. - Не думаю, что у тебя будет так много времени, так что постой еще полчаса, потом у тебя будет пара-тройка часов сна. Харди с удвоенным усердием закивал и уверенно ухватился за штурвал. Какое-то время оба молча занимались своим делом, но спустя минут десять тишины Бен, как бы невзначай, позволил себе ее нарушить. - Мистер Мэй, извините за глупый вопрос, но вам не кажется, что впереди нас ждет что-то похуже, чем простой штиль? В том смысле, что даже не простой ураган, а настоящий сильный шторм? - стараясь звучать как можно более небрежно, спросил парень. Брайан, мягко говоря, опешил о того, что Харди буквально озвучил мысли, неизменно занимавшие его сознание. - Почему ты об этом задумался? - таким же спокойным и малозаинтересованным тоном сказал он, отрываясь от разбирания раскиданных по столу карт. - У меня странное предчувствие, что конец плавания дастся нам особенно тяжело. Я всегда остро воспринимаю любые изменения погоды, - несмело говорил юноша. - И сейчас моя черепная коробка будто готова расколоться на части от боли... Уж не представляю, что настолько жуткое может ждать нас впереди, хах. Парень попытался улыбнуться, но, повернувшись, заметил сильно настороженное лицо штурмана. Недавние переживания снова вернулись, смешавшись с предубеждениями и снами. Тревога снова обуяла Брайана. Похоже, стоит подумать о своем ментальном состоянии, так как, кажется, с нервами у него определенно что-то не так... - Не думаю, что тебе стоит беспокоиться о чем-то, Бен, - сказал он, наконец подняв глаза на помощника. - Погода хоть и обещает измениться, я не думаю, что нам грозит опасность. Корабль прекрасно оснащен. Нет смысла волноваться. Ты, скорее всего, просто очень устал. Пожалуй, отпущу тебя сейчас же, только запишу показания барометра. Подойдя к прибору, Брайан с тяжелым вздохом отметил, что столбик ртути опустился еще на несколько делений. У них не так много времени, нужно как можно раньше предупредить Джона и Фреда. Он раздраженно черкнул цифры в журнал и окликнул молодого моряка, чтобы тот возвращался в кубрик*. Харди не заставил просить себя дважды, спустя пару секунд его в рубке как не бывало. Брайан с тяжестью на сердце встал за штурвал и устремил взгляд на бушприт*, а затем на корабельный компас, крепко закрепленный на нактоузе. "Чертов сын, скосил таки...Так и заведет нас к африканским берегам", - подумал штурман и, выдержав ровный курс, пустился в свободный дрейф по просторам собственного сознания. Мэй простоял в одном положении уже как минимум пару часов. Начинало светать, и небеса окрасились в по-летнему яркие цвета. Сверху голубой, небосвод пестрел ярко алым у горизонта, разливая краски на волнующееся море. Ветер крепчал хоть и медленно, но настойчиво. Он играл с пертами* и другим такелажем* и завывал высоко у верхушек мачт. Солнце, первые лучи которого отражались от водной глади, начало слепить глаза. Сощурившись, Мэй отрешенно разглядывал палубу, на которой не было ни души, только серо-коричневый взъерошенный кот вальяжно расхаживал меж каютных помещений и оснований мачт. Кто бы мог подумать, что это пушистое чудовище принесли на корабль, чтобы отлавливать крыс? Ведь теперь оно ело чуть ли не с одной тарелки с матросами, потому что: "Эта прелесть не будет ловить крыс в этом чертовом грязном трюме. Можете послать туда кого угодно, Дикки, но Голиаф будет жить в моей каюте! И да, в порту нужно будет купить ему молока..." Брайан в очередной раз усмехнулся, наблюдая как кот по-хозяйски пролез прямиком в кубрик. Меркьюри будет искать свое чудо по всему кораблю... Словом, вспомни солнышко - вот и лучик. Стоило Брайану только задуматься о капитане, как тот не заставил себя долго ждать. Было пять часов утра, Фредди стоял и упорно вглядывался вдаль с носа корабля. По прошествии нескольких минут он круто развернулся на каблуках и бодрым шагом направился к рубке. Судя по всему, он проснулся уже как минимум час назад. Широко распахнув дверь, Фредди шагнул в штурманскую и с порога же заявил, почему-то ничуть не удивившись тому, что Брайан оказался на посту: - Дорогуша, спускаем гроты-кливера*! У меня мороз по коже от того, как стремительно свежеет ветер.