«Тот является отцом, кто воспитывает, а не тот, кто родит.» © Мена́ндр
— Сацу-чан, ты не поверишь! — с нескрываемой радостью и удивлением крикнул из коридора Кисаме. Сацуко отвлеклась от медитации и метнулась в коридор, начиная восторженно пищать, завидев в руке Кисаме развёрнутый свиток. — Сатоши вышел на связь! — озвучила свои догадки она, подходя к Кисаме и заглядывая через его плечо. В последнее время ей было всё сложнее так делать, потому что мальчик вдруг начал расти, как на дрожжах. Прошло уже три месяца с тех пор, как Сатоши ушёл на миссию в Страну Песка, несмотря на то, что он обещал вернуться гораздо быстрее. Первые несколько недель он не писал, из-за чего Кисаме был понурым и даже тренировался меньше. А потом во время обеда сквозь открытые сёдзи вдруг пролетела ласточка, приземляясь прямо на голову Кисаме. Его лицо в этот момент, конечно, надо было видеть. В маленьком клювике красивая и достаточно крупная птица держала свиток. Как только Кисаме взял посылку, птица с хлопком исчезла. Оказывается, Сатоши просто решил написать детям, рассказывая, что миссия продвигается удачно, но сильно затягивается. И вот, спустя два месяца с небольшим, от него наконец-то пришло ещё одно письмо. Сацуко нетерпеливо похлопала Кисаме по плечам, желая услышать, что же он написал. Глаза Кисаме быстро бегали по хорошо узнаваемому почерку. — «Привет, Кисаме, Сацуко…», — начал зачитывать он, — «…Наверняка вы уже знаете о том, что война закончилась. Наконец-то подписан мирный договор, и теперь мы все можем спокойно выдохнуть. Скоро я буду дома. В свитке деньги, возьмите. Сатоши, ваш любящий папка». — Кисаме хмыкнул, смотря на то, как Сацуко вытирает уголки глаз ладошками. — Ну, давай, не реви, всё же хорошо! — Да я ж от радости, — всхлипнув, протянула девочка, обнимая Кисаме за руку и отнимая у него свиток, перечитывая строки и прижимая послание к груди. — Я так счастлива, что всё хорошо! — Сацуко довольно сощурилась, отмечая про себя то, что она ещё и без всяких затруднений смогла прочитать свиток, а ещё несколько месяцев назад и мечтать о подобном не могла. Да что там, она поняла смысл написанных иероглифов на свитках, висящих в спальне. Сацуко погрузилась в воспоминания прошлого месяца: — Акула будет рада, — аккуратно начала читать Сацуко, внимательно следя за реакцией Кисаме, — если весь мир окажется под водой. — Хорошо, молодец. Дальше, — скомандовал Кисаме, кивком головы указывая на следующую надпись. — Из, — Сацуко замялась, — эм, Кисаме? Что тут написано? — Мальчик пожал плечами, мол, давай сама. Сацуко вздохнула, взяв в руку словарь, который давно лежал рядом с подушкой и читался после вечерней медитации. — Из пасти акулы добычи не вырвешь! — радостно дочитала она, закрепляя в голове новое слово. Кисаме удовлетворённо кивнул. — Людей едят все рыбы, но винят в этом только акул, — Сацуко нахмурилась. — А это, кстати, очень красиво и глубоко, — задумчиво вынесла вердикт она. — Давай дальше, — поторопил девочку Кисаме, заминая одну из самых больных тем. — Да, конечно. Так, — Сацуко вновь перевела взгляд на второй свиток, разглядывая мускулистого и очень страшного человека, вместо головы у которого были акульи нос и пасть, а сзади был огромный хвост. Первое время девочка боялась спать, ведь прямо над головой у неё висело такое страшилище. Она потрясла головой, концентрируясь на иероглифах. — Съесть акулу может только акула. — Теперь всё. Ты молодец, Сацуко, — Кисаме потрепал девочку по голове, от чего та радостно улыбалась. Тем же вечером она всё никак не могла выпустить из головы эти фразы. «Получается, что клан Хошигаки уверен в том, что их предки — акулы? И у Кисаме неловко спрашивать как-то даже, — думала Сацуко. — А раз так, то они наверняка думают, что все эти слова про них, да? Но что тогда значит, что только акула может убить акулу? Ведь Сатоши-сан не собирается сражаться с кем-то из своего клана? Я знаю только Кисаме. Ах, ну почему всё так сложно?» Вынырнув из омута воспоминаний, Сацуко посмотрела на Кисаме. Тот улыбался во все свои, ну, предположим, тридцать два. От такого и сама Сацуко заулыбалась, схватила Кисаме за ладонь, а другой рукой, в которой было зажато письмо от отца, начала активно размахивать. — Ура! Ура! Сатоши скоро вернется! — радостно прокричала она, немного подпрыгивая. Кисаме зажмурился от радости. — Да не вопи ты, — засмеялся он, — иди, вон, дальше медитируй. А то отец вернется, я то уж ему расскажу, как ты тут отлыниваешь! — Это я отлыниваю?! — округлила глаза Сацуко в актерском испуге, понимая, что Кисаме просто шутит. — Да я тренируюсь не покладая рук, это ты дрыхнешь вечерами как сурок! — Ах, так! — Кисаме накинулся на девочку и принялся щекотать. По дому разнесся радостный визг. Сатоши прибыл через три дня после получения письма. Уставший и голодный, но невероятно довольный. Все три дня Кисаме был в каком-то странном возбуждении, видимо, уж очень соскучился по отцу — все время прислушивался, не идет ли он. И когда услышал, схватил Сацуко в охапку и помчался к входным дверям. Распахнув их, он громко прокричал: — Отец! — и бросился вниз по склону, по которому как раз поднимался Сатоши. На его лице была тяжелая, но определенно счастливая улыбка. Улыбка после долгой разлуки. Сацуко ненадолго замялась, не зная, может ли она просто подбежать и обнять мужчину, но вскоре эмоции взяли над ребенком верх и девочка понеслась вслед за старшим братом. Увидев Сацуко, Сатоши разулыбался вдвое больше. А то и понятно, ведь в последний раз, когда он видел девочку, у той был очевидный недостаток веса, осунувшееся лицо и сухие волосы, зато сейчас любо дорого смотреть — морской чистый воздух, здоровая еда и тренировки сделали свое дело. — Кисаме, Сацуко! — Поставив пакеты и сбросив ножны, хранящие тяжелый меч, с плеч, мужчина рухнул на колени и принялся обнимать детей. — Ну как вы тут? Я так скучал. — Мы тоже скучали, отец, все время ждали от тебя вести, Сацуко даже молилась, — последнее он сказал едким шепотком, явно намереваясь подшутить над девочкой, но та и бровью не повела, а Сатоши лишь рассмеялся. — Может лишь благодаря твоим молитвам я и жив, — улыбнулся мужчина Сацуко, а та покраснела и уткнулась носом в его крепкую шею, пахнущую морем. Сатоши посадил девочку к себе на плечи, поднял меч одной рукой. — Поможешь с пакетами, Кисаме? — Конечно! Что это ты тут вкусненького принес, а? — с интересом заглядывая в принесенные отцом пакеты с продуктами, Кисаме пошел вслед за отцом, который уже направился к дому. Сацуко восседала выше всех, радостно раскачиваясь и держа мужчину за плечи. — Парочку гостинцев из Суны, уж очень мне понравились тамошние сладости, у нас таких нет, — улыбнулся Сатоши, — а еще всякое к ужину. Займешься ужином, Сацуко? — Вы еще спрашиваете! — воскликнула девочка. Сатоши и Кисаме рассмеялись. — Я вам тако-ой ужин приготовлю, что вы еще долго-долго есть не захотите! — О, мы не сомневаемся в твоих способностях. Осмелела, пока меня не было, я смотрю? Ну да и замечательно. Рассказывайте, как вы тут? Так и прошел весь вечер в разговорах, смехе и неподдельном счастье, что член семьи наконец-то вернулся домой. Сацуко отвыкла от присутствия Сатоши, но, если так посудить, она к нему и не привыкала. Однако уважение и чистая детская любовь были привиты еще в тот момент, когда Сацуко впервые с ним заговорила. Девочке было грустно размышлять о том, как Кисаме был дома совсем один, когда Сатоши уходил на миссии до появления в доме Сацуко, но она старалась отгонять от себя мрачные мысли. Ужин Сацуко и правда приготовила грандиозный: пожарила рыбу, сварила шикарный густой бульон с лапшой, а мясо подала с рисом и соевым соусом. Овощей Сатоши практически не покупал, зато вот мяса горой. Оба мужчины настолько объелись, что у них даже не осталось сил на разговоры, а Сатоши сказал, что займется своим мечом завтра — уж слишком устал и наелся. Радостная Сацуко, убравшись на кухне, еще немного почитала один из старых учебников Кисаме и после тоже пошла спать, засыпая с широченной улыбкой, потихоньку угасающей по мере расслабления. И снилось ей что-то приятное и легкое. Утро началось не как обычно. Проснулась Сацуко не от храпа Кисаме и лучей солнца, а от приятного запаха жареных яиц, разносившегося по всему дому. Встав с футона, девочка не без удивления заметила, что и Сатоши, и Кисаме уже проснулись. Обычно она вставала первая, будила Кисаме, и они отправлялись на тренировку, а затем Сацуко шла готовить завтрак, пока Кисаме занимался своими делами. Аккуратно убрав футон, девочка прошла на кухню. На кухне был только Сатоши. Он заваривал чай, пока омлет, судя по запаху, томился в глубокой сковороде. — Доброе утро, — поприветствовала девочка мужчину. Сатоши кивнул ей, улыбнулся. — А где Кисаме? — Уже тренируется на заднем дворе, — мужчина поставил на стол чайник и три чашки. Сацуко подорвалась, чтобы помочь, но Сатоши мягко погладил ее по голове. — Да садись ты. Что я, не могу детей раз в три месяца побаловать? — Сацуко смутилась, но села за стол. Немного поерзала, а потом не удержалась и принялась разливать чай. Сатоши довольно рассмеялся. — Ох, какую хозяйку в дом принесло. Кисаме, думаю, жутко рад, а то знаю я, как он не любит заниматься едой. — Для этого ведь есть я, — пожала плечами девочка и улыбнулась. — Кисаме, завтрак! — громогласно объявил Сатоши. Мгновенье и вот, голодный Кисаме уже сидит за столом. — Доброе утро, — ласково поприветствовала его Сацуко. — Доброе-доброе, еще какое! — весело отозвался мальчик. Оказалось, что Сатоши очень вкусно готовит. Пробыв в доме чуть меньше полугода, Сацуко с удивлением отметила, что ест что-то приготовленное им впервые. Когда все доели нехитрый завтрак, сатоши начал разговор: — Мне хорошо заплатили за сложную миссию, поэтому я решил задержаться дома подольше, скажем, на неделю-полторы. — Это здорово! — Кисаме улыбнулся, хлопнув ладонью по столу. — Наконец-то мы потренируемся вместе! — И вы увидите, чему я научилась, — с улыбкой закивала Сацуко.***
— Я посоветовал ей все-таки начать с ходьбы по дереву, а то ты ее как котенка в воду кинул тогда, — деловито заявил отцу Кисаме, когда они стояли и смотрели на то, как Сацуко взбегает на дерево и, цепляясь за ветку, делает кувырок. В какой-то момент маленькая ножка чуть не соскользнула, но Сацуко смогла удержаться, довольно смеясь. — Ну как?! — крикнула она. — Я восхищен! — улыбнулся Сатоши ей в ответ. — Ты молодец, Кисаме, — он положил сыну руку на плечо. — У меня полтора месяца на это ушло, — спустившись с дерева, расстроенно вымолвила девочка. — Не буду перехваливать, но я тобой горжусь, — добродушно склонил голову Сатоши, длинные волосы колыхнулись на поднявшемся теплом ветерке. Лето в Кири было красивое и непривычное для Сацуко. Не жарко, как в Конохе, но тепло и при этом не душно, от моря рядом воздух всегда был немного влажный. По утрам были нежные и плавные рассветы, а по вечерам — насыщенные желто-малиновые закаты. На заднем дворе их дома был водоем, небольшой, но глубокий, находившийся прямо около самого обрыва, и вид оттуда уходил на запад, отсюда Сацуко обожала наблюдать вечерами, занимаясь тренировкой или чтением до тех пор, пока в книге совсем уже ничего не будет видно. Небольшой балкончик, находившийся с другой стороны дома, имел вид на восход, и поэтому солнце так часто будило девочку по утрам, тем более летом, когда плотные сезди открыты денно и нощно. Сацуко вообще очень нравилось расположение дома. Он стоял практически на отшибе — до ближайшего магазина ходу минут двадцать, да не по прямой, а по горе, хоть и не очень крутой, но скалистой. Участок был большим, на заднем дворе было просторное место для тренировок и можно было поплавать. Из-за недостатка растительности это место сначала могло показаться мрачным, но пожив здесь немного, Сацуко поняла, что тише и уютнее места не найти. Традиционный дом так же пришелся Сацуко, которая до этого жила в квартире, по душе. Сначала были проблемы с открыванием тяжелых седзи, но после тренировок ей становилось все легче и легче. Единственная беда была с ванной комнатой — ванной или душевой кабины не было, и чтобы искупаться приходилось сначала натаскать воды, с чем Сацуко помогал Кисаме, а после подогреть. Впрочем, летом сильной проблемы не было — по вечерам можно плескаться в озере на заднем дворе, нагретом за день. — По воде я тоже хорошо хожу, — довольно улыбнулась Сацуко, склонив голову. — Но есть кое-что круче! — горячо воскликнула она. Сатоши вопросительно хмыкнул. — Техника клонирования, — тихо сказала Сацуко, поочередно складывая печати одну за другой. Из облака пара с хлопком появилась точная копия Сацуко, прошлась, пару раз крутанулась в воздухе, а после девочка заставила технику развеяться. — Потрясающе, — ахнул Сатоши, — в таком юном возрасте, — пробормотал он. — Это все благодаря Кисаме, — смущенно буркнула девочка, хватая за руку брата. Кисаме что-то невнятно пробурчал и явно смутился. «Брата», — пронеслось в голове у Сацуко, когда она коснулась ладони Кисаме. В какой момент она стала называть его братом? Она и не помнит, это вышло само собой, но заметилось только что. — О, я не сомневаюсь, — Сатоши взъерошил сыну и без того непослушные волосы. — Как рано ты стал учителем, сам еще в ученики годишься. Так, ну на счет Сацуко я все понял. Как у тебя дела? — Эм, — замялся Кисаме, — ну, в общем-то, я тоже в основном занимался контролем чакры, — мальчик потупил взгляд, — но техники тоже тренировал, — быстро закивал он. — Что ж, ну давай, показывай. *** Сатоши, как и обещал, пробыл дома чуть больше недели. Каждый день он вставал раньше всех и заботливо готовил завтрак, давая детям выспаться. Иногда, как проснется, подолгу стоял в комнате и смотрел на умиротворенные лица детей, внутренне умиляясь и сожалея, что не может проводить с ними много времени. Целыми днями они тренировались, Сатоши показал детям несколько новых техник. Кисаме большую часть смог сделать сразу, а Сацуко нуждалась в дальнейших тренировках по контролю. Один раз она смогла сильно колыхнуть воду в озерце на заднем дворе и даже не упасть в обморок, но Сатоши все равно наказал Кисаме, чтоб в его отсутствие такие тренировки проходили строго под контролем старшего. Кисаме всегда слушал его советы немного сдвинув брови к переносице, отчего мальчишеское лицо начинало приобретать новые более мужественные черты. По вечерам семья иногда выбиралась в город — посидеть в кафе и зайти в баню. Перед отъездом Сатоши сказал, что купит детям то, что они хотят. Кисаме захотел набор новых кинжалов, по форме больше напоминавших мечи — уж очень они ему нравились. Отец такой выбор одобрил. Сацуко, не желая отставать от брата, долго осматривалась в оружейном отделе, пока не увидела пару тренировочных нунчак как раз под ее ладонь. Накануне отъезда Сатоши сказал, что хочет отоспаться перед миссией и ушел спать пораньше. Кисаме и Сацуко, решившие тоже устроить себе небольшой отдых, расположились на кухне. Говорили и смеялись шепотом, чтобы не мешать отцу, во всем доме выключили свет, оставив лишь свечку на столе. Дети открыли сладости, которые Сатоши привез из Суны, и с восторгом пробовали всякие диковинные вкусности. — Кисаме, скажи, о чем ты мечтаешь? — задумчиво протянула Сацуко. Мальчик, не ожидавший такого вопроса, чуть не подавился конфетой. Уж слишком такая тема казалась ему личной. — О чем я мечтаю? — он задрал голову и уставился в потолок. — Наверное, чтобы все было спокойно. — Спокойно? — переспросила его Сацуко. — Да, спокойно. Чтобы отец бывал дома чаще, чем раз в пару месяцев. Ходить в академию и не бояться, что в меня будут тыкать пальцем. Чтобы все люди были людьми. — Он вздохнул. — А еще хочу, чтобы сюрикены сами в сумку возвращались, а то их подбирать, блин, устанешь больше, чем пока кидаешь. — Кисаме! — рассмеялась Сацуко. — Так здорово начать, и, — она продолжала смеяться, закрыв рот ладошкой, чтобы не быть слишком громкой. — А ну, — Кисаме тоже хихикнул и неловко почесал затылок, — давай успокойся, а то больше с тобой разговаривать не буду. — Прости-прости, — девочка несколько раз выдохнула, чтобы успокоиться. — На самом деле, у тебя чудесные мечты. — А ты о чем мечтаешь? — спросил Кисаме, немного смущаясь. — А моя мечта никогда не сбудется, — хмыкнула Сацуко. Ее собеседник посерьезнел и склонил голову, хмуря брови. Сацуко понуро опустила плечи. — Я бы хотела родиться не в Конохе, а у вас, здесь. Чтобы Сатоши был моим отцом, а ты — братом. — Сацуко, — неловко начал Кисаме и замолчал, немного подумал. — Я и так твой брат. — Правда? — Сацуко тряхнула головой и смахнула слезинку, улыбнувшись. — Правда. Даю тебе слово, что буду твоим старшим братом, и что считаю тебя своей младшей сестренкой, — важно сказал мальчик, протягивая девочке ладонь с оттопыренным мизинцем. Сацуко ухватила его мизинец своим. — А я даю слово, что я твоя младшая сестра, — она широко улыбнулась. Дети разняли руки, помолчали, но вскоре их внимание переключилось: — Ой, а ты вот эту, с красной начинкой, пробовала? — Увлеченно спросил Кисаме, и дети вновь вернулись к восторженному обсуждению сладостей. *** Прошел год. Сатоши работал в своем стабильном режиме: миссия на пару недель, пару дней побыть дома. Кисаме уже одиннадцать лет, отец смог договориться с Дайме, что его примут в академию на последний год обучения, если тот сдаст экзамены для поступления и будет обладать определенными навыками, которыми уже обладают дети его возраста. Кисаме тогда блеснул знатно, приняли его сразу, потому что он умел все и даже больше. Учился прекрасно, однако отношение к нему в академии было так себе. Учителям приходилось хвалить ребенка за успехи, но, как говорил Кисаме, есть у всех учителей во взгляде что-то такое, что заставляет думать, что ты полное ничтожество. С учениками у него дела обходились еще хуже. Дети в Кири были точно зверята, сбивались группками, а на чужаков смотрели косо. И тут приходит Кисаме только на последний год, весь из себя умный и сильный. Сначала они пытались его задевать тем, что он страшный, притворно пугались, девочки актерски плакали, когда он улыбался, а мальчики нарывались на драку. И один раз нарвались так, что Кисаме чуть не выгнали из академии за нанесенные им травмы, но Сатоши был не последним человеком в деревне и смог отстоять точку зрения сына. После этого инцидента Кисаме особенно не трогали, но и он старался сдерживать свой пыл. Делалось все это ради того, чтобы Кисаме получил звание генина, а не был обычным гражданским. С его невероятной в раннем возрасте силой, запасом чакры и неплохим владением искусств ниндзя было бы грехом не стать шиноби. Сацуко было пять лет, и ее Сатоши тоже отправил в академию, чтобы девочка не сидела дома одна и была у брата под присмотром. И хоть особенных проблем у Сацуко не было, в коллективе она тоже не прижилась — все ей показались маленькими и глупыми. Оно и понятно, если она до этого дружила только с человеком на три года старше. Экзамены Кисаме сдал успешно, и, придя домой, гордо заявил, что теперь он генин и будет с командой ходить на миссии. Сатоши похвалил сына, Сацуко прыгала от радости. К сожалению, это был их последний совместный вечер. На следующий день Сатоши отбыл на миссию в страну Огня. Все шло своим чередом, дети привычно ждали отца с миссии, вестей. И весть пришла через четыре дня после отплытия его корабля. Все началось как обычно, разве что свиток был принесен не ласточкой, а ястребом. Да и печать на свитке была подозрительно официальная. Сацуко затаила дыхание. — «Уважаемый Кисаме Хошигаки, глава клана Хошигаки…», — начал читать вслух письмо Кисаме, и с каждым новым словом его улыбка потухала, — «с сожалением сообщаем вам о том, что ваш отец погиб, не завершив миссию. Он был сильно ранен и потерял много крови, а после его убили шиноби вражеской деревни Огня», — он сжал листок в руках. Сацуко в испуге округлила глаза, вспомнив о матери впервые за долгое время. — «Вам будет выплачиваться пособие, так как вы и Сацуко Хошигаки несовершеннолетние. Так же вам переходит опека над Сацуко Хошигаки. Мои соболезнования.» Повисло долгое молчание. Сацуко чуть не упала на колени, не сдерживая рыданий, но Кисаме подхватил ее и обнял. — Мы справимся, Сацу, — еле слышно прошептал он девочке, сам с трудом сдерживая порыв закричать. — Мы со всем справимся.