Человек в маске

      Парень вздрогнул и забился в угол, прикрываясь лохмотьями, которые остались от одежды, когда к его клетке подошли. Его руки были фиолетовые от синяков, а спина до сих пор горела от ударов плетью. Некогда рыжие волосы смешались с грязью и пылью, свисая небрежными сосульками на лицо. Его поймали около недели назад и всё это время держали запертым в небольшой клетке в самом дальнем углу длинного тёмного коридора. Поначалу он пытался бежать, но по железным прутьям тут же давали ток, если парень ударял по ним. Чуя Накахара, а именно так звали заключённого, был эспером и не привык сдаваться без боя, однако обойти клетку с напряжением у него не вышло, то ли потому что ему вкололи слишком много лекарства, ослабляющего его силы, как только посадили сюда, то ли потому что он был сломлен в душе из-за того, что его поймали на его же первой вылазке, а может из-за того, что его не кормили и силы истощались слишком быстро.       Парень испуганными глазами посмотрел на высоких накаченных людей в противных улыбающихся клоунских масках. Циркачи резко сдёрнули замок, словно он был сделан из бумаги, один из них больно схватил Чую за руку и куда-то поволок. Ноги парня заплетались, и, как только циркач, тащивший его, остановился, Чуя обессиленно упал на холодный каменный пол.       — Отдраить, причесать и переодеть! Живо! — послышалось над его головой, но у парня не было сил, чтобы поднять голову. — Он вишенка на сегодняшнем торте! Он должен быть идеален! За работу!       Его снова куда-то потащили, кинули в воду, разодрали всё тело жёсткими мочалками так, что местами кожа покрывалась каплями крови, волосы больно натянули на резинку и закрепили в безвкусном пучке, на него надели чистую одежду: белую рубашку и в контраст чёрные штаны, ноги оставили босыми. После этих нехитрых манипуляций Чую привели к железной двери, дождались сигнала и вытолкнули за неё. Парня ослепил яркий свет, он чуть не упал, но его вовремя поддержали, поставили на ноги и вывели на середину сцены.       — … и главное: ЭСПЕР! — продолжал кричать Куникида, взмахивая своей тростью. — Делайте Ваши ставки, господа! Такой добычи у нас давно не было и неизвестно, когда ещё появится!       Зал наполнился криками и спорами, гости начали шипеть друг на друга, ругаться и угрожать — этот лакомый кусочек никто не хотел уступать.       — Господин, мне предложить сумму?       — Подожди, — улыбнулся Дазай и покосился на своего компаньона. — Я хочу насладиться зрелищем. Не зря это место называют Шапито. — Он скривил губы в самодовольной ухмылке, продолжая наблюдать за бесчинством высокопарных гостей.       После продолжительного спора, гомона и пары выбитых зубов один толстенький старичок под номером 120 предложил за него круглую сумму, конкурентов его состоянию в зале не нашлось, поэтому Куникида начал отсчёт в полной тишине. Перед тем, как назвать последнюю цифру, хозяин аукциона посмотрел на ложу Дазая.       — Удваиваю, — холодно и властно сказал Акутагава за своего господина.       — Продано!       Зал охнул, все злобно косились на владельца ложе, но оно уже опустело. Дазай вышел через чёрный ход, успев перекинуться взглядами с Куникидой, который оставил на сцене ярко раскрашенных ведущих, и теперь направлялся в свои покои. Агутагава догнал хозяина аукциона, вручил ему чек и тут же поспешил вернуться к своему господину.       — Проследи за ним, — прошептал Дазай, садясь в свою машину.       Акутагава кивнул в знак того, что приказ господина будет исполнен в точности, и стал ждать, когда выведут несчастного.       В момент когда Чую вытащили на улицу, он уже был без сознания. Парень болтался на плече Кэнджи как полупустой мешок. Водитель закинул его на заднее сиденье, Акутагава запрыгнул в автомобиль рядом с Чуей, Кэнджи уселся за руль, и машина быстро покатила в сторону поместья. Всю дорогу Акутагава не спускал глаз с парня, но тот не шевелился, пребывая в беспамятстве; пару раз пришлось проверить пульс, чтобы убедиться, что эспер был ещё жив. Акутагава ни капли не сочувствовал Чуе, хоть и понимал, что ждало того впереди. Возможно, если бы парень был хоть немного способен на какие-либо чувства, кроме преданности своему господину, то он бы предупредил Накахару, вытолкнул бы того из машины, бросил бы на улице одного, ведь даже тогда шансов на спасение у Чуи было бы гораздо больше. Но Акутагава лишь молча смотрел на проносящиеся мимо, яркие вывески магазинов и кофеин, не выпуская из поля видимости лежащего на кресле Чую.       В поместье для него была уже приготовлена комната — читальный зал, плавно вытекающий из покоев молодого господина. Кэнджи принёс туда Чую и оставил лежать на кровати, пожелал Дазаю приятной ночи, раскланялся и убежал в свою комнату внизу, отсыпаться после тяжёлого рабочего дня. Акутагава стоял посередине комнаты господина, не зная, можно ли ему уходить или его присутствие ещё было необходимо. Дазай сидел у окна и курил тонкую трубку из слоновой кости с золотыми завитками, он долго выдыхал струйки дыма и мечтательно затягивался вновь. Словно не замечая Акутагаву, молодой господин разглядывал розы в лучах маленьких фонариков, горевших в саду по ночам. Прошло не меньше получаса, когда Акутагава наконец решил заговорить:       — Я могу пойти в свою комнату?       Дазай вздрогнул, позабыв, что в комнате был кто-то кроме него, захлопал ресницами, словно пробуждаясь после долгого сна, и повернулся к своему компаньону, отложив трубку на стол рядом с собой.       — Да, иди.       — Завтра мне приготовить его? — тут же спросил Акутагава, ведь положительный ответ значил бы, что ему пришлось бы вставать задолго до рассвета, ехать на другой конец города, чтобы договариваться с группировкой Гин, чтобы та устроила встряску пленнику в случае побега, затем мчаться в офис отца господина, встречаться с одним из его подчинённым и договариваться о месте в лаборатории, потом возвращаться в поместье и готовиться к дикой встряске, ведь несмотря на то, что Дазай мог обезоружить любого, молодому господину часто требовалась помощь в самой поимке похитителей покоя. Акутагава вздохнул, поняв, что снова не выспится, когда всё это пробежало у него перед глазами.       — Да, как обычно, — спокойно ответил Дазай, снова взял свою трубку и стал затягиваться резкими вдохами. — Иди спать.       Акутагава слегка наклонил голову в знак уважения и исчез в коридоре.       Дазай остался сидеть у окна. Теперь он перевёл взгляд на Чую, который мирно посапывал на кровати, ещё не зная, что его ожидало. Дазай улыбнулся, предвкушая, что на этот раз план пройдёт, как и было задумано. Он схватил колокольчик, и в комнату тут же вбежала горничная.       — Звали?       — Тот костюм ещё остался? — спросил молодой господин, вытряхивая из трубки сгоревший табак в пепельницу.       — Да, но кровь…       — Значит отстирай его, милая! — Раздражённо перебил Дазай, Наоми покраснела и опустила глаза. — Завтра принеси его сюда утро и отдай этому эсперу.       — И подшей его, — крикнул Дазай, когда девушка уже закрывала за собой дверь. — Можешь снять с него одежду и измерить её. Да, раздень его, завтра он должен надеть этот костюм.       Наоми сглотнула, нехотя переступила порог, повинуясь приказу, и подошла к спящему эсперу. Дазай усмехнулся, глядя на дрожащую от страха горничную, но ничего не сказал; он набил себе новую трубку и остался сидеть перед окном, разглядывая розы.