Человек в маске

      Чуя сидел на веранде в тени деревьев, вишен, растущих прямо у дома. Весна уже прошла, и розовые лепестки давно исчезли с зелёного полотна природы. Чую это нисколько не заботило, как и прочие прекрасные особенности этого сада. Его мало волновали цветы и кустарники, зато жители поместья вызывали непреодолимый интерес. За месяц жизни Чуя не узнал никаких особенностей, которые были так нужны его начальству. Парень старался не выходить за пределы особняка и всё время находиться поблизости с хозяином, но ничего необычного так и не заметил. Рано утром и в обед Дазай, молодой хозяин поместья, запирался у себя в комнате и впускал лишь Акутагава с неизменной странной коробкой. Узнать, что было внутри, Чуе так и не удалось. Мори на это наблюдение ответил улыбкой. Он явно догадывался о содержимом, но не спешил раскрывать всех карт. Задание изначально несколько смущало Чую: пробраться в дом гуля, который, по словам начальника был лидером группировки, выступавшей против CCG. Никаких пояснений, дополнительных указаний. Даже дело Дазая Осаму было настолько тонким, что умещалось на половине страницы. Словно за все годы нельзя было найти что-то на него. В конце краткого описания была лишь одна фраза, которая немало настораживала юного борца с гулями:       «Ода Сакуроки — погиб при исполнении. Чуя Накахара — »       И дальше стоял многозначительных пробел.       Историю Оды начальник тактично умолчал. Чуе оставалось только догадываться о том, что произошло около полугода назад.       — Наслаждаешься?       Чуя взглянул на Дазая, который как кошка тихо пробрался на веранду и теперь жмурился в лучах тёплого солнца. На молодом господине была белоснежная рубашка и чёрные штаны. Заправленные в высокие ботинки похожие на те, что носили следователи CCG. Чуя подвинулся, позволив Дазаю сесть рядом с собой.       — Сегодня поедем в одно место, — молодой господин загадочно улыбнулся. — У меня есть подарок для тебя.       — Ещё один?       Последнее время Дазай стал подозрительно щедр и добр к Чуе. Свежие цветы по утрам, любимая еда из дорогих ресторанов, которую доставляли ещё тёплой, на прошлых выходных — театр, славившийся на всю Японию своими эксцентричными постановками. Молодого следователя настораживало такое отношение, но он никак не мог понять, что стояло за всем этим. Может, он старался разглядеть то, чего не было? Дазай расправил руки, положив их на спинку скамейки.       — Сегодня ты очень задумчивый. Тебя что-то беспокоит?       — Твои подарки, — честно ответил Чуя, слегка смутившись.       — Я ещё не сделал ни одного, — рука Дазая словно случайно спустилась на плечо парня. — После обеда поедем.       — Ты когда-нибудь ешь? Молодой господин усмехнулся.       — Да, но не хочу тебя смущать.       — Эта коробка…       Дазай улыбнулся и посмотрел на часы.       — Пойдём в дом.       В столовой они столкнулись с Акутагавой, который держал в руках пресловутую коробку. Дазай забрал её и пошёл в свою комнату. Чуя молча проводил его глазами, дожидаясь, когда раздастся знакомый щелчок замка, но его не последовало. Акутагава куда-то исчез. Чуя тихо поднялся по ступенькам и остановился у двери. Сердце отчего-то бешено билось. Он уже не раз видел, как едят гули, но почему-то внутри всё сжималось. Он тихо приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Увиденное застало его врасплох. Чуя зашёл, закрыв за собой дверь и остановился посередине комнаты. На столе у Дазая стояла лапша, чай и булочка со сладкими бобами. Сам хозяин замер, не отрывая удивлённого взгляда от вошедшего.       — Ты… человек?       — Эспер, — поправил Дазай. — И я могу лишить любого способности своим прикосновением, так что успокойся.       Чуя разжал кулаки. Он посмотрел на молодого господина рассредоточенным взглядом и хрипло прошептал:       — Пообедаем вместе?       Дазай поднялся с дивана.       За обедом никто не проронил ни слова. Лишь когда они сели в машину и въехали в город, Дазай наконец сказал:       — Я сын Мори, приёмный. Он убил моих родителей у меня на глазах и усыновил меня, чтобы искупить свою вину. Но не будем о грустном. Тебя ждёт сюрприз, и я не хочу его портить своими историями, — натянуто улыбнулся он.       — Ты помнишь их? — тихо спросил Чуя.       Дазай вздрогнул и отвёл взгляд.       — Мама обнимала меня, пряча от пуль, — после минутного молчания ответил молодой господин. — А отец закрывал нас обоих своим телом. Он был эспером, но тогда это их не спасло.       — Моих родителей тоже убили, когда я был ребёнком, — сам не понимая почему, сказал Чуя. — Но я их совсем не помню.       Дазай молча взял его за руку, и оставшуюся часть дороги они проехали в тишине.       Машина остановилась у небольшого пожелтевшего здания. Пара подошла к чёрному входу и начала спускаться по слабо освещённой лестнице в подвал.