Человек в маске

      — Мама! МАМА!       — Зачистить объект, — монотонно прозвучал голос из динамиков.       — Может не будем их трогать? Ведь они эсперы, — неуверенно сказал молодой человек в погонах, который только вступил на пост заместителя директора CCG. — Мне не сообщали ничего об эсперах, мы здесь, чтобы убить гулей, — добавил он уже уверенней, заметив повёрнутые на него головы.       — Меньше слов, заместитель, если будем жалеть каждую букашку, то никогда не избавимся от этих паразитов, они наверняка в сговоре с гулями, — подмигивая, ответил старик-майор.       — Я запрещаю вам стрелять! Дайте им укрыться! — закричал парень солдатам. — Не открывать огня! Я вас…!       — ОГОНЬ!       — НЕТ! ВСЕХ УБЬЮ!       — Генерал-лейтенант!       — МАЙОР! Я ПРИКАЗЫВАЮ ВАМ ОСТАВИТЬ ИХ В ПОКОЕ! ИЛИ МОЖЕТЕ ПОПРОЩАТЬСЯ СО СВОИМИ ПОГОНАМИ!       — Щенок, — тихо прохрипел старик. — Слушаю-с, — нехотя добавил он, но незаметно дал сигнал солдатам.       На дом обрушился град пуль. Молодой заместитель, оттолкнув майора, кинулся к ребёнку, за которым наблюдал всё это время. Незримо для солдат парень выпустил кагуне и спрятал мальчика от пуль, сам подставляя своё тело. Когда обстрел закончился, парень быстро вернулся к майору, чтобы его не подозревали в сговоре, и посмотрел на него с ненавистью, но старик улыбался ему в ответ.       — Смотри-ка, а мальчонка то выжил, — он заметил шевеление под свалившимися балками. — Дай-ка я его!       — Не трогай! — заместитель директора резко ударил по оружию так сильно, что оно выпало из цепких рук майора, старик охнул от неожиданности. — Я забираю его. Никто не стреляет!       Мальчик шёл по улице, слегка покачиваясь и спотыкаясь, он падал, раздирал колени ещё больше, до крови и мяса, но вставал и шёл дальше к протянутым рукам парня. Слёзы, застилавшие ему глаза, уже высохли, ресницы слиплись, и мальчику сложно было различать дорогу. Ему не было страшно или больно, мальчик не понимал, что произошло. Вот руки матери, сжимают его, гладят по голове, она что-то шепчет ему на ухо, а мальчик щекой чувствует холодные слёзы женщины; отец сидит рядом с ними, он улыбается, смеётся, говорит, что сейчас всё закончится, а ему надо лишь закрыть глаза, ведь только когда их закрываешь, случается что-то волшебное — где они? Мальчик медленно поднял ладони и посмотрел на них — все в крови. «Надо помыть руки, » — первая ясная мысль, и снова туман застилал сознание. Мальчик опять споткнулся, упал, но на этот раз не поднялся. Он разбил себе лоб, и из-под головы начала течь кровь. Молодой заместитель ринулся к нему, поднял на руки и прижал к себе.       — Не бойся. Я не дам тебя в обиду. Я спасу тебя, — шептал он мальчику, но тот лежал у него на руках без сознания, балансируя между жизнью и смертью где-то далеко в небытие.       Этим несчастным мальчиком, у которого на его глазах убили родителей, был Осаму Дазай, а молодым заместителем директора, пытавшимся остановить это мракобесие, был Огай Мори. Так началась их история, однако каждый запомнил её по-своему. В глазах Дазая Мори был насильником, по приказу которого солдаты безжалостно расстреляли его родителей, а из-за мук совести он взял Дазая себе под крыло, согрел, дал кров и хлеб, устроил жизнь, обеспечил образование, карьеру, всё для того, чтобы вырастить из него такого же убийцу, монстра, который убивает родителей на глазах их же детей. Порой Дазаю даже снились кошмары об этом: он словно возвращался в прошлое, чувствовал тёплые объятия матери и слышал радостный голос отца, пока они заходили в лавку, где изготавливали маски и игрушки, но затем появлялся Мори, и всё становилось кроваво-красного цвета, люди вокруг начинали падать замертво, и мать лежала вся растерзанная на обломках стен, а рядом выпотрошенное тело отца, в небе летали пули — солдаты стреляли, не умолкая, а гуль расхаживал среди тел, смеясь, вытаскивая свой длинный язык, лицо Мори было искажено до неузнаваемости и так уродливо, что Дазай каждый раз с криком вскакивал в холодном поту. Этот кошмар преследовал его с того самого момента, как он впервые осознал произошедшее. Поначалу маленький Дазай допытывался у Мори правды, и тот совершенно искренне рассказывал о том событии, скрывая лишь кровавые подробности и обходясь общими словами. Из-за этого мальчику казалось это всё выдумкой, ложью, а история, которую он придумал себе сам, выглядела так привлекательно, потому что он продумал её в мельчайших деталях и она стала для него совсем живой. Мори замечал, что его воспитанник что-то скрывает, но не мог понять, что именно. Он исполнял каждое его желание, всегда находил для Дазая время в своём забитом графике, а ведь тогда Мори было всего 20 с небольшим, но вместо развлечений он всего себя посвящал воспитанию шестилетнего Дазая. Долго скрывать, что он гуль Мори не мог, как и от своих друзей по партии и своего круга общения скрыть настоящую сущность Дазая было крайне сложно, поэтому он заказал у секретного отделения лаборатории маскировочные духи — так Дазай смог появляться в обществе своих главных врагов и чувствовать себя своим. Мори устроил его в элитную школу, затем в университет, сам параллельно добиваясь успехов на службе, и к 17тилетию Дазая Мори получил место директора. Он ждал, что сын (Мори считал его своим сыном, несмотря на то, что Дазай ни разу не назвал его «папой») порадуется за него и возьмёт с него пример, однако Дазая это лишь расстроило, он занялся продвижением фирмы приёмного отца, которая была для Мори скорее развлечением, и с головой ушёл в рынок и исследования. Парню хотелось уничтожить гулей, всех до единого, в особенности своего приёмного отца, поэтому он не скупился на разработки нового оружия. Результатов это никаких не давало — Дазай продавал неудачные образцы за границу и смог благодаря этому довольно быстро подняться на рынке. На 20тилетие своего сына Мори подарил ему свою компанию официально, а так же своё любимое поместье в пригороде. Так их жизни разделились окончательно.