Наваждение

Оскар не уточнял, не спрашивал больше деталей, он просто привёз к себе в квартиру, до которой донёс на руках, так как ноги у меня не ходили, а волочились вслед за ослабевшим духом. Причём жил он на шестнадцатом этаже какой-то высотки. Неужели врачи так много получают, что могут позволить себе пентхаус? - Скажи, если тебе что-то нужно. - Душ. И сон. - Отлично, в твоём распоряжении ванная комната и моя спальня. Я оставлю под дверью сменную одежду. Пока я раздевалась, с каждым резким выдохом высвобождая боль, кое-что заметила. Тёмное, чуть засохшее пятно на плече. Обнажив кожу, я увидела порез. Славно, меня всё-таки задели. В этой всей ситуации меня бесила неопределенность. Кто такие, зачем пришли и почему мишенью стала именно я? Неужели нельзя было на словах объяснить, а не с помощью кулаков? Старые раны только затянулись, а тут подоспели свеженькие. Пугающая мысль пронеслась в голове. После встречи с Тео на меня напали. Пока жила в Австрии с ним, не единожды ранилась, и история снова повторяется. Тео окрасил мою жизнь алым и украсил искусно шрамами. Рядом с ним было безопасно, но только он отходил - как я сразу становилась магнитом для неприятностей. Под струями воды ушла грязь, пот, слёзы и кровь. Я очистилась, и очистилась душа. Теперь нужно было переждать ночь с её монстрами и их завываниями, а утром решить, что делать дальше. Я в одном полотенце выглянула за дверь, где уже ждала одежда. Чистая, мягкая, и с запахом если не безопасности, то точно кондиционера для белья. Серые штаны, которые волочились вслед за мной, и большая футболка. Мужская одежда смотрелась на мне, словно на гноме. Не хватало колпака. В гостиной не наблюдалось Оскара, поэтому я пошла на звук воды и обнаружила его на кухне с двумя дымящимися чашками и тарелкой бутербродов. Он моё спасение. - Подумал, что ты могла проголодаться. Он остался стоять около столешницы, поднеся чашку к губам, но не отпивая, тогда как я уплетала вовсю. Странно было ощущать голод, ведь в подобных ситуациях я не слышала, чтобы налегали на еду. - Не хочу наседать, но тебе всё же нужно съездить в полицию. - Что это даст? - Они заведут дело, съездят к бару, возьмут данные с видеокамер, если они там есть. - Думаешь, на видеокамерах будет видно их лицо, если даже я в шаге от них не видела? - У них могут быть какие-то опознавательные знаки: татуировки, волосы, сложение тела, машина в конце концов. Откуда-то же они приехали. На дорогах обычно стоят камеры. - Но я же спаслась. Они не будут всерьёз браться за такое дело. - А если это не единичное нападение? Если подобные заявления приходили уже раньше, то вполне возможно твоя доля поможет им в расследовании. - Не верю я в это, - подытожила я, отхлебывая чай. Зеленый с нотками жасмина. Самое то для успокоения нервов после ночной «прогулки». - А я не хочу, чтобы это оставалось в тайне. Если они снова придут? Будешь опять убегать от них? И сколько продлится игра в «кошки-мышки»? - Утром что-нибудь придумаю, - я знала, к чему клонит Оскар, но не хотела сейчас думать об этом. Паранойя от тёмных улиц, накаченных мужиков, оружия и баров начиналась с одного всего-навсего несчастного случая - и жизнь в страхе обеспечена до конца дней. - А не будет поздно? - Мне нужен отдых. Сойду с ума, если будут думать об этом долго, а ты провоцируешь это, - я бросила на него злой взгляд, отчего Оскар тут же притих и горестно вздохнул. - Сдаюсь. Я ведь всё-таки твой... - он остановился на полуслове, из-за чего я снова взглянула на него. Что не так? Глаза устало смотрели на меня. Так, наверное, смотрят врачи после длительной операции по спасению жизни. - Ты больше не мой психотерапевт. - Помню. Допив чай, я поднялась, чтобы убрать кружку, но ноги до того ослабли, что после первого шага я тут же полетела на пол. - Осторожно, - Оскар подхватил меня, забирая кружку из рук. Он оставил её на столе, а меня нёс на руках в гостиную. - Что бы я без тебя делала, - слова сорвались с языка, когда я ухом слушала сердцебиение мужчины и через ткань чувствовала тепло. - Ревела бы, убегая от бандитов? - иронично ответил он. - Может, ты сегодня чудом спаслась. Или Вселенная подкинула тебе шанс, как ты любишь выражаться. - Или Вселенная спутала их шнурки, и они упали. - Или какой-нибудь столб слился с чернотой, и они врезались в него. - Или какой-нибудь бомж выкатил с тележкой, и они его не заметили. - Это жестоко. Пострадал человек. - Я, между прочим, тоже. - Тебя всё-таки ранили? - обеспокоенность проскользнула в его голосе. Оскар посадил меня на кровать в спальне, которая ждала уже своего хозяина, маняще приоткрыв уголок одеяла. - Нет, - я скосила глаза в сторону. Я не хотела говорить о ране, но оно само собой вышло. - Ты лжёшь. Я умею распознавать твоё враньё. Если ты сама не покажешь, клянусь, я сделаю это сам. - Не смей, - я оттянула футболку максимально вниз, закрывая грудь и предплечья руками. - Сделаю, сделаю, я же всё-таки врач, - он принялся отлеплять мои руки от тела и приподнимать футболку. - Ты психотерапевт! А не хирург, - я извивалась как могла от его рук, которые решили пустить в ход опасное оружие - щекотку, но Оскар опрокинул на кровать, нависнув сверху и разжимая мои руки. Против его силы мне нечем было крыть и к тому же совсем не хотелось. Я достаточно боролась сегодня, хоть раз можно сдаться? Он заметил, что я больше не сопротивляюсь, и с победной ухмылкой зажал кисти в одну руку, а другой поднимал край футболки, и только потом до него дошло. Он резко замер. Лицо отразилось испугом. - Прости, - он тут же слез и отпустил руки, но я не сдвинулась с места. Даже не шелохнулась. Просто смотрела в потолок. - Ты как? - Будто съела очень горькую таблетку. Это нападение, как болезнь: если не переживу его, то не закалюсь и не будет опыта. - Это не значит, что надо закаляться в спартанских условиях. Надеюсь, ты это понимаешь. - Конечно, - я приподнялась на локтях, но тут же рухнула из-за боли в предплечье. - Где болит? Живот, рёбра, спина? - его глаза обыскивали источник боли, и, заметив, что я держусь за руку, он осторожно потянулся к ней. - Здесь? - Угу, - пропищала я. - Просто царапнул. - Я схожу за аптечкой. Он вернулся с маленьким контейнером, доставая бинт, перекись, мазь и пластырь. В свете прикроватного светильника он с невозмутимым лицом обрабатывал рану, которую даже раной не назовёшь, так - чиркнули ножом, как спичкой. Я молча наблюдала за его действиями, за непроницаемой маской на лице. Наверняка, боролся с собой, чтобы не выругать весь белый свет. Это заставило меня улыбнуться. - Что тебя рассмешило? - отозвался Оскар, залепляя рану финальным лейкопластырем. - Подумала, что ты так погружен в работу, хотя это не твоя специальность. - По дороге в спальню погуглил, как обрабатывать раны, и тайно поглядывал в телефон, пока ты о чём-то мечтала. Я тихо рассмеялась, ложась на спину. В такой позе я могла в деталях разглядеть его лицо, которое обрамляли светлые кудри. Он походил на ангела, ещё и в белой рубашке. А я как какая-нибудь Мария Магдалина, лежащая на смертном одре. - Ты веришь в Бога? - Нет, а что? - Подумала, что ты мог бы запросто быть одним из его приспешников. - Записала меня в ангелы? - ухмыльнулся он, присаживаясь на край. - Боюсь разочаровывать тебя, но я и близко к ним не стоял. - И много грехов совершил? - я игриво стрельнула ему бровями. Оскар отозвался смехом. - Много. Убийство, клевета, ревность, злость. - Убийство насекомых? Клевета на соседку, которая вовремя не выбрасывает мусор? Ревность, потому что бывшая девушка обняла твоего лучшего друга? Злость из-за переполненной парковки? Оскар снова смеялся. Так весело разносился его смех, что мне становилось хорошо, только слушая его. - Да, а еще я возжелал жену ближнего своего и его детей, и его собаку. Теперь я хохотала над его словами и выражением лица. - Ты настоящий грешник. - А сейчас я хочу совершить ещё один тяжкий грех. - И какой же? Его взгляд сделался томным, пронизывающим, даже серьезным, словно следующие слова были призывом к осквернению церкви. - Поцеловать ту, которая валится с ног из-за покушения на неё. Дыхание перехватило мгновенно, руки мелкой дрожью искали утешение, теребя простыню. Оскар ждал ответа или сигнала, но из-за смущения резким наплывом эмоций я не могла посмотреть на него. И пусть в комнате стояла тьма, но светильник хорошо выдал бы моё замешательство. Или уже это сделал. Секунды тянулись, как горячая карамель. Я металась между двумя полюсами: отдаться кратковременным чувствам или быть здравомыслящей и не вестись на зов тела. Одна мысль провести ночь в тёплых крепких объятиях, ощущать прикосновение к коже, плавиться от поцелуев, почувствовать себя живой - и эфемерная радость заполоняла мозг, отодвигая другое на второй план. Но здесь же тушевались и другие мысли: мысль о едва не наступившей смерти, о погоне, о боли в теле, мысль о чувствах к Тео... Пусть кто-нибудь мне крикнул бы: "Держи себя в руках, вы с Тео обещали друг другу встретиться, когда всё закончится". Но в том-то и дело, что Тео не было. И не будет ещё долгое время. «Живи так, как хотела бы. Не думай обо мне» Последние его слова перед тем, как он ушёл. Что ж, Тео, я выбираю жизнь.

***

Я целовалась с Оскаром больше десяти минут. Мы буквально не отлипали друг от друга, как только соприкоснулись губами. Лишь в моменты, когда воздуха не хватало, отстранялись для передышки, но потом снова целовались, как умалишённые. Я и подозревать не могла, что заведусь с полуоборота. Под дулом смерти захотелось жить, захотелось есть, пить, плясать до утра, носить вызывающую одежду, бегать по утрам, завтракать в постели и смотреть Нетфликс. А ещё целоваться, чтобы челюсти сводило и губы болезненно ныли от бесчисленных поцелуев. Я чувствовала, что Оскар может дать всё это. На него можно было положиться, он открытый, с добрым сердцем, обаятельный, остроумный и смешной. Я бы не побоялась остаться с ним на необитаемом острове, потому что он скорее кокосом проломит себе череп, чем заставит меня плакать. Ну и от диких зверей защитит, конечно. Мои руки нырнули ему под рубашку, очерчивая рельефные плечи и лопатки, но стоило им спуститься к ремню брюк, как Оскар их перехватил, шепча в губы. - Не сегодня. Ты в плохом состоянии, чтобы заниматься сексом, - последовал короткий влажный поцелуй. - К тому же я сказал, что хочу поцеловать, а не подмять под себя. Я тихо посмеялась. Надо же, сколько в нём благородства. Даже готов игнорировать свою эрекцию и однозначное влечение ко мне ради моего самочувствия. Его губы вновь завладели моими, смещаясь всё больше в сторону шеи. Под умелыми губами я плавилась и извивалась, будто у меня шило в одном месте, и держалась на пограничном состоянии между сдаться в плен эмоциям или целоваться, но чуть более сдержанно себя вести. Пока я громко не застонала от разливающегося удовольствия в паху. Я услышала свой голос со стороны, будто он принадлежал не мне, и картинка в голове возникла сама: как я, распростертая на простынях Оскара, млела под ним, закинув руки на его шею. Что. Я. Творила? - Подожди, - я надавила на грудь Оскара, отстраняя от себя. - Что случилось? Где-то больно? - Нет, всё в порядке, - я привстала на локтях, а потом полностью села. - Надо остудить голову. - Да, - ухмыльнулся он. - Это точно нужно. Он поднялся и принес стакан холодной воды, после которого стало легче. - Тебе нужно поспать. Завтра настанет отходняк, так что силы нужны будут. Ты сможешь найти меня в гостиной на диване. Я молча согласилась, вернув ему стакан. - Поэтому не прощаемся, но желаю спокойной ночи, - он оставил поцелуй на лбу, выключил свет и ушёл, прикрыв дверь. У меня теперь есть много времени подумать о нападении, людях в чёрном, своём поведении и гребанных чувствах.

***

Я уснула быстро, даже помозговать не успела, а утром проснулась по первому лучу солнца. Потянувшись и сладко зевнув, я села, потирая предплечье. Ночь прошла на удивление хорошо: мне не снились кошмары, я чувствовала себя отдохнувшей, было изумительно спокойно. Словно до этого я устроила пижамную вечеринку с горячим шоколадом. Заглянув в гостиную, я обнаружила ещё спящего Оскара. Поэтому я бесшумно, словно ниндзя или вор, передвигалась по квартире. Я готовила нам завтрак, когда он поднялся и пришёл на запах еды, сладко зевая и потирая отлежавшую щеку. - Доброе утро, - его голос прохрипел спросонья у меня над ухом, когда он потянулся за кружкой в шкафу. Я от неожиданности чуть не сбила сковородку с плиты, на которой жарилась яичница. - Доброе. Надеюсь, ты не против, что я хозяйничаю у тебя на кухне? - Совсем нет, - он ещё даже не разлепил глаза, а уже готовил себе кофе. Было забавно наблюдать за ним. - Мне давно никто завтрак не готовил. А девушка в моей одежде, так вообще. Лопатка застыла в моей руке. Он, наверное, не придавал значения этим словам, но подозревал, какой сильный смысл несли. Это же невероятно интимная часть отношений - носить чужую одежду и готовить завтрак утром. Обычно это всегда следует после... - Ты сильно на меня обидишься, если я тебе скажу правду? - дожарив яйца, я разложила по тарелкам и поставила на стол. Тут же оказались нарезанные овощи, которые я нашла у него в холодильнике. - Давай так: если это касается жизни и смерти, то мы отложим этот вопрос. На сонную голову ничего серьёзного решать не хочется. - Тогда... насколько вчерашний поцелуй был для тебя серьёзным? Вместо слов последовал тяжкий вздох. Он потёр глаза, словно находился всё ещё во сне. - Ты, видимо, сказать что-то хочешь, а не моё мнение услышать, поэтому говори. Я послушаю. - Не надо строить из себя врача на приёме, - разозлилась я. - Мне важно твоё мнение, поэтому я тебя спросила. - Нет, Софи, - его стальной впился в меня. Угрожающая ледяная броня, за которой стоял умелый противник. - Это ты хочешь сказать, но спросила чисто из вежливости. Ты уже всё решила для себя, поэтому выкладывай. Как бы не хотелось отрицать, но он был прав. За утро я успела поразмыслить над этим и вынести вердикт. - Я поддалась эмоциям и накинулась на тебя. За что мне стыдно. И прошу прощения. Он сцепил пальцы в замок, поднёс их к губам и в упор смотрел, из-за чего кусок в горло не лез. - Очень интересно, - губы изогнулись в ухмылке. - О чём ты? - О твоей зацикленности на вине, дурында. - «Что-то новенькое. Пошли обзывательства в ход?». - Раз ты не хочешь слушать меня как парня, то побуду психотерапевтом, так и быть. Начнём с первых слов. «Я поддалась эмоциям» - признаёшь это, уже похвально, но я не видел, чтобы ты накинулась меня, как сказала после. Кажется, это я сказал тебе, что хочу поцеловать. То есть от кого инициатива исходила? - От тебя. - Верно, значит, винить себя за проявление эмоций смысла нет. Дальше. За что тебе стыдно: за сам поцелуй, обстоятельства или из-за каких-то принципов? - У меня возникло чувство предательства и... мне стыдно перед тобой, что могла дать ложную надежду. У меня влюблённости к тебе нет, а целовалась, будто перед этим призналась. Но таких чувств вовсе нет. - Софи, - Оскар говорил мягко, без укора. Я будто вновь попала к нему на сеансы. - Я взрослый человек и сам ответственен за свои чувства, действия и слова. Если я привёл тебя в замешательство, то это я должен извиняться. Ты должна отстаивать свои границы, если чувствуешь, что переступаешь через себя. Мне не нужна жалость или жертвы, я так же, как и ты, поддаюсь эмоциям и атмосфере, а вчера я нашёл тебя самой привлекательной на земле и захотел поцеловать. И, давай начистоту, я симпатизирую тебе, но не до белой горячки и ревности. Если ты хотела поцеловаться, я этому рад. Если бы ты отказала, я бы даже не расстроился. Мне нравится твоя компания, и ты можешь встать в любой момент и уйти. Я не буду тебя останавливать. Кто я такой, чтобы принуждать тебя? Рука с вилкой застыла над тарелкой как пять минут назад, и я положила её только для того, чтобы обнять Оскара. Я нуждалась в его поддержке, нуждалась в здравых словах, которые он сказал. И если не симпатия, то точно уважение и благодарность звенели, искрили и пенились во мне после этого разговора. - Спасибо, - прошептала я. - И мне жаль, что я не могу ответить на твои чувства. Возможно, ты самый лучший мужчина в моей жизни. - Как лестно слышать от тебя, - отстранившись, Оскар тепло улыбнулся мне, усаживая на место, и чуть ли не приказал, наконец, съесть завтрак.

***

Мне требовалась новая одежда, потому что на старой мало того были порезы, так ещё и пятна крови. Но времени на то, чтобы заехать домой, не оставалось, поэтому, извиняясь в который раз перед Оскаром, собиралась на работу в его одежде. В кармане куртки лежал сдохший телефон, на который Кэтрин позвонила, если не раз сто, то пятьсот или вовсе тысячу. - Может, мне подвезти тебя? - Оскар стоял в пижаме около порога, глядя, как я надеваю свои ботинки и его тёплую кофту. Куртка тоже не годилась для того, чтобы показаться перед ней на людях. А чуяло моё сердечко, что в кофейне я столкнусь с Кэт и Скарлетт. Простыми ответами от них не отделаться будет, придётся включить всё обаяние. - Не нужно. У тебя же работа ещё. - Ну я бы сразу поехал в клинику. - Ты и так сделал много для меня. Я буду давать тебе кофе за счёт заведения до конца жизни. - Отлично. Позвони, если что-то случится. И одежду можешь не отдавать. - Вышлю по почте, - я бросила напоследок ему улыбку и закрыла за собой дверь. Я ворвалась в кофейню с ругательствами, так как до открытия оставалось пятнадцать минут, а у меня ничего не было готово. Я быстро расставила стулья, загрузила кофемашины и без пяти девять приняла свежую поставку булочек и прочих десертов. Первый клиент пришёл в девять пятнадцать, а потом ожидаемо, но очень громко, как первая гроза, явилась Кэтрин, крича и багровея от злости. Мне двадцать минут пришлось слушать её тираду, во время которой я ни слова не вставила, а после молча поставила холодный американо. Погода стояла солнечная, складывалось впечатление, что снаружи тепло, но я знала как промозглый ветер ноября пробирает до костей, если ты не утеплился. Например, как я сегодня. - Я ногти все съела, пока дозванивалась до тебя, - она растопырила пальцы передо мной, что вызвало у меня смешок. - Веселишься? А мне нихрена не смешно было. Особенно, когда ты бесследно исчезла. Я бывший коп, Софа, я знаю, что таких миленьких девочек ночью любят забирать дяденьки на пустыри или в подвалы своих домов. А потом их тела ищут собаки-ищейки и голые кости передают родственникам со словами: «Нам жаль». Всё ещё смешно? - Я правда сожалею, но так сложилось. И я в порядке. Ночевала в теплом доме, даже приняла душ и поела. Меня никто не бил и мне не угрожали. - То есть была в безопасности? - Да. - А Карл, с которым ты полвечера общалась - нет. Я ему чуть яйца не оторвала, пока добивалась правды. Мы-то думали, че вы вместе исчезли. Наверное, он тебя к себе на хату утащил и придавался любовным утехам с тобой. А он, видите ли, просто устал и ушёл домой. - Мне извиниться перед ним? - Че за чушь порешь? - скривилась Кэтрин, делая большой глоток кофе. Это немного остудило её пыл. - В любом случае, женщина, ты расскажешь мне эту ночь в деталях. Даже то, как ты пописала или покакала. - Это перебор. - Или я рассказываю всё Скарлетт, - угрожающий тон Кэтрин заставил проснуться панику. - Не смей. - Ещё и Тому поведаю о твоих приключениях. И совсем не обижусь, если он посадит тебя под домашний арест. - Это нечестно. Я уже взрослая! Меня не надо опекать. - Ты, видимо, не представляешь, что тебя могло ждать. Я свожу как-нибудь тебя в музей криминалистики. «О нет, ещё как представляю. Как раз я могла и стать следующим экспонатом в музее, если бы не бегала быстро под дулом смерти». - Давай так. Если до конца дня я ещё... - Всем доброе утро, - голос тёти радостной волной донёсся до нас и под звук её каблуков также билось моё сердце: громко, с каждым разом замедляясь, будто перед прыжком в бездну. Её шлейф духов последовал за ней мимо нас в кабинет, но позже вернулся, когда она сняла с себя верхнюю одежду. - Вы вместе приехали утром? - Ага, - поспешила ответить я, из-за чего Кэтрин метала молнии в меня. - Какие планы на сегодня? - Надо связаться с поставщиками. Хочу попробовать новый сорт кофе. А ещё договорилась о встрече с бывшей коллегой и местной звездой, так скажем, - она театрально закатила глаза, но после загадочно улыбнулась. - А как у вас прошёл вечер? Мы с Кэт переглянулись. Сдаст она меня или нет? Будет нагло врать или предоставит слово мне? По холодному молчанию и непроницаемому взгляду, я поняла, что выбрала она мою сторону. Мысленно послала ей воздушный поцелуй. - Отлично. Сходили в торговый центр, выпили дома по пиву и смотрели «Ходячих мертвецов». Правда уснули на середине серии. А потом завалились спать. - А чего тогда Кэтрин не в духе? - Не выспалась, - буркнула она, потирая глаза в доказательство. - Я подняла её, так как нужно было на работу. - Бедные дети, - Скарлетт погладила каждую из нас по голове, но взгляд на мне задержала, внимательно изучая. - Ты разве в этом уходила вчера? Я посмотрела на толстовку и серые спортивные штаны, которые дал мне Оскар. Отмазываться становилось всё труднее... Мне пришлось раскрыть секрет, где я провела ночь. Чтобы удостовериться в моих словах, они позвонили Оскару, и, чёрт, как искусно он врал. Точнее подыгрывал, потому что многое из сказанного было правдой. Например, что ночевала у него и именно он забрал меня от дома Кэтрин. Почему-то лицо тётушки светилось, будто сбылась её давняя мечта, а вот Кэтрин скептически отнеслась к его словам. Только сильнее нахмурилась. - Почему ты мне ничего не сказала, когда... поехала к нему? Могла бы разбудить, - её взгляд походил на колючку, потому что впился в меня и не хотел отставать. - Подумала, что не стоит тебя тревожить. - А утром, значит, вернулась, как ничего и не было? Я кивнула. Одновременно облегчение и стыд уместились во мне, где первое, словно безмятежное море ласкало, а второе - отравляло и сжигало в неистовом огне. Я мало того врала, так ещё и чужими руками подкрепляла свою ложь. Теперь я перед Оскаром пожизненно в долгу. - Ответь ещё на вопрос: что стало с твоей одеждой, что ты решила не надевать её? - в лоб бросила мне Кэтрин. Она знала, на какую болевую точку надавать, чтобы я скрутилась, и умело пользовалась своими красноречивыми взглядами, чтобы подавить мою уверенность. Я практически сдалась, потому что устала врать близким людям. Но от этого меня внезапный хлопок и звон разбитого стекла. Из-за чего мы все подскочили и обернулись. В двери кофейни не было стекла. Оно разбитое вдребезги валялось внутри и снаружи.