***
Я приготовила себе капучино и села напротив Элеоноры. Она неспеша сняла пальто, откинула русые волосы за спину, сделала первый глоток и хотела начать говорить, но замерла, посмотрев на меня. - Что такое? - Ваши волосы. Раньше они были другого цвета. - То был парик, - мягко улыбнулась женщина. Ей больше шёл этот цвет: с загорелой кожей, легким макияжем и в приталенном платье бежевого цвета она походила на модель с обложки журнала. – Ты всё поймёшь, когда я расскажу тебе. - Сначала уточнение: я буду сильно переживать? - Скорее всего да, - уголки губ опустились вниз, глаза заметно погрустнели. У этой женщины все эмоции сразу же отображались на лице. – Не спеши задавать вопросы, потому что мой рассказ будет долгим. Начну с того, что моё имя Элеонора Беккер, мне двадцать восемь лет, и я лицензированный психотерапевт. Я всю жизнь жила во Франкфурте: там же училась и работала. С Тео я познакомилась ещё будучи студенткой: мы были на одном потоке до третьего курса, а потом я пошла по направлению психотерапии, а он – патологической анатомии. Мы даже не общались: он жил в своём мире, а я в своём, но запомнила я его хорошо из-за внешности. Мы закончили универ, разошлись разными дорогами: я начала частную практику, а он пошёл работать в местную больницу. Год или чуть больше мы не виделись, но потом нам удалось пересечься на одной из конференций: изменился он до неузнаваемости. Будто с войны вернулся: безжизненный взгляд, осунувшееся лицо и крайняя отстраненность. Мы перекинулись парой фраз, а на следующий день он заявляется ко мне с желанием начать курс лечения. Первые сеансы я не могла вытащить из него ни слова: он настолько замкнулся, словно партизан в тылу противника. В студенческие годы он, можно сказать, был оторвой, потом пыл утих, но во взрослой жизни он выглядел, как тело без души. Позже, когда доверие ко мне проснулось, он начал говорить о многом, и я не буду выкладывать его личную жизнь, пусть это сделает он сам, но Тео упомянул, что связан по рукам и ногам с плохими людьми. Я начала копать глубже, но он выдвинул условие, при котором расскажет мне всё — я не обмолвлюсь об этом никому. Все врачи дают клятву, он это знал, а психотерапевты и психологи те же врачи. Пусть он меня за это возненавидит, но ненавидеть будет хотя бы живым. Тео связан с мафией, которая торгует наркотиками. Он был их руками в довольно специфическом деле, а конкретно, в хирургии. Кто бы мог подумать: Тео, который ни разу не работал напрямую с живыми людьми, должен был оперировать здоровых людей, чтобы вытаскивать из них пакетики с героином. Он попал к ним в руки, когда начал работу в морге. К ним поступил мужчина без подозрений на насильственную смерть, а после вскрытия, которое Тео проводил в одиночку ночью, открылось, что тело господина было напичкано наркотиками. В тот же вечер Тео похитили и пытали. Несколько дней они держали его под крылом, ломая тело и психику, а затем ему предложили работу: вынимать из тел людей наркотики. Он пошёл на это по двум причинам: из-за семьи и перевозчиков, которым хотел сохранить жизни. Мафия не собиралась устранять Тео, но давила на все болевые точки, чтобы он им прислуживал. В конце концов, его приписали к соратникам группировки, его считали своим. И чтобы Тео не мог выйти сухим из воды, если он решит их сдать, они оформили на него банковскую карту и переводили деньги. Он получал настоящую зарплату за свою работу, и эти «чёрные» деньги были поистине огромными. Он их не использовал, потому что деньги, на которых чья-то кровь и смерть, не могут принести счастье. Год продержался в таком аде, потом решил отойти от дел. Отпустить его согласились под предлогом, что он найдет себе замену. И Тео это сделал. Ему уже было плевать, подставляет он этого человека или нет: руки мафии так долго держали его за горло, что он перестал что-либо чувствовать помимо агонии. Но даже после освобождения демоны преследовали его: они ясно давали знать, что следят за ним и могут легко оборвать жизнь. От невероятного стресса психика сломалась, и у него началась депрессия. Примерно в то же время он встретился с Кристианом и впоследствии начал работать на семейство Оуэнов. Всё, что ему нужно было делать – это следить за их сыном двадцать четыре часа в сутки. Так и получилось, что его единственным другом, с которым он везде ходил, жил под одной крышей и путешествовал, где только можно, стал именно Крис. Как выразился сам Тео: «Он мне не друг, и если он считает меня им, то мне очень жаль, потому что самый близкий человек в его жизни – это нянька». Но присутствие Акиры позволило Тео взять снова над собой контроль: депрессия отступала, я работала над этим, он пил таблетки и жизнь стала налаживаться. Но произошёл трагичный случай. Знаешь, любовь – злодейка: она сводит тебя с тем, с кем ты не хотел быть. Тео влюбился в женщину, которая носила под сердцем ребенка от другого мужчины. Я не буду рассказывать тебе подробности, это должен сделать Тео, но… он потерял её. Раз и навсегда. После этой ситуации ему больше не хотелось отношений. Но вот он вернулся после путешествия и признался, что влюбился. Я его поздравила, а у него лицо сделалось таким, будто его объект воздыхания уже мертв. Он сказал, что сто раз пожалел об этом и если бы мог, то вообще не влюблялся. Однако получилось так, что ты сподвигла его бороться, как минимум. А как максимум — вернула желание любить. К чему я веду? Даже слепой поймет, что он дорожит тобой и из-за тебя он начал конфронтацию с группировкой. Знаешь, как им не по нраву, если обычный рядовой упирается в штыки и не исполняет приказов? Он им стал нужен, но Тео отказался. Поэтому он бегал от них по всей Германии последние месяцы, но недавно добровольно пришёл к ним. Догадываешься почему? Мафия вышла на тебя. Они просекли, что его дама сердца живёт в Мюнхене, куда он иногда заглядывал, чтобы убедиться в твоей сохранности. И это, можно сказать, было сродни капкану: если он откажется делать, что они велят, ты пострадаешь. Иного выхода не стало. И теперь складывается такая ситуация: ровно с благотворительного вечера, где вы виделись, он больше не выходил на связь. Его телефон вне доступа, а этого не происходило никогда. Тео всегда был на связи, и лишь в один момент до него никто не мог дозвониться: когда мафия держала его как пленника. Элен замолчала. Разглядывала свои пальцы, а потом резко вскинула голову на меня. - Его убьют, Софи, без шума и свидетелей. И тело никто не найдёт. Или они могут завербовать его во второй раз, но это уже будет последний. Я крутила стаканчик в руках, пока в голове каждая мысль вставала на своё место. Мой нетронутый кофе уже остыл. Всё тщетно и напрасно. - Для тебя это слишком сюрреалистично? - произнесла Элеонора. Её голос в вечерней тишине отзывался гулко. - Я предполагала, что не всё чисто, и сам Тео один раз пошутил, что я влюбилась в того, кто связан с мафией. Но я не думала, что картина настолько... пугающая. - Если полиция узнает об этом, Тео посадят вместе с ними. - Разве твои слова не доказательство того, что Тео действовал по совести, а не из алчных побуждений? - Слов недостаточно, нужны весомые доказательства, а они ему деньги переводили. Если постараться, можно найти на камерах заведений, где Тео заходил в тот же бар, что и глава группировки, - Элеонора отвела взгляд в стеклянную витрину. Я посмотрела следом за ней на улицу. Сумерки сгустились и не оставили ни одного светлого пятнышка: из-за света в кофейне на стекле были видны только наши отражения. Будто заперты в зеркальном коробе, за которым непроглядная тьма. Как страшно жить в такой обстановке: вроде светло и безопасно, но в то же время жутко, потому что неизвестно, какие-то монстры ходят по другую сторону. А представить, что Тео практически всё это время жил в подобном напряжении – так и мурашки по спине пробегают.***
На следующий день я поведала Кэтрин то, что сказала Элеонора. Как и ожидалось: сначала она ко всему отнеслась с недоверием, какое-то время спустя вроде стала допускать реальность некоторых событий, а потом загрузилась проблемой так, что складки между бровями ни на минуту не разглаживались. Мы заперлись у неё дома и начали продумывать план. Прозвучало громко и самоуверенно? Что поделать: у нас двоих горел праведный огонь из-за несправедливости — у неё как у бывшего копа, а у меня — как… единственной дамы сердца Тео. Гостиная в тёмных тонах стала ещё мрачнее из-за закрытых жалюзи: мы как два хакера пялились в экраны ноутбуков; не отрываясь от дел, тут же пили и ели. Стеклянный столик в скором времени погряз в хламе из пустых стаканчиков из-под кофе, а потом в материалах: мы делали заметки, распечатки, строили настоящие схемы, пока пытались найти хоть одну стоящую зацепку. Кэтрин искала предполагаемый пистолет, а я вычитывала статьи про мафиозные группировки и их деятельность в Франкфурте. За пару часов мы перекинулись лишь парой фраз. С тем, как наступил вечер, изменился и наш рацион: кофе заменили энергетики, бумаг стало больше, и мы всё больше походили на пару торчков из наркопритона в спортивных костюмах и в скрюченных позах. Наконец, когда урчание живота невозможно было игнорировать, мы оторвались от экранов. Нашу пиццу, которую заказала Кэтрин, курьер должен был доставить через десять минут. За это время мы успели выпить по кружке чая и обсудить то, что раскопали. Как оказалось, раскопки не принесли многого: вместо затерянных городов древних людей мы нашли зарытые собачкой косточки. - По этой пуле очень сложно что-то найти, - Кэтрин устало тёрла глаза, буквально падая лицом на стол. - Я, конечно, ходила на пары по баллистике*, но у меня было мало реальной практики по ней. Мне надо вспомнить всё, что я учила, и копаться в архивах всю ночь. Я пока нашла только предполагаемые размеры патрона, но это не точно. - Если мы узнаем, из какого пистолета стреляли, мы сможем найти обладателя? - Вообще не факт. Пуля — это как иголка для швейной машинки: пока мы определим, что за иголка, потом кучу времени будем искать машинку, которая может вообще не принадлежать человеку. Может, он её одолжил. Или она была куплена на чёрном рынке. - Безнадёга, - я положила голову на согнутое колено, глядя на входную дверь. - А что у тебя? - Сначала я пыталась что-нибудь найти о мафиозных группировках во Франкфурте, но ничего конкретного не откопала. Потом я подумала, что если о них никому неизвестно: группировка заметает следы, полиция не знает, с кем воюет или вовсе подставные лица в полиции сбивают тех со пути. В любом случае, найти их не сможем, но... - Но? - Мы можем прийти прямо к ним в руки. - Что? - Кэтрин нахмурилась, выпрямляясь. - В каком смысле «прийти прямо в руки»? - За мной следят, так? - я также ровно села, глядя с невозмутимостью на Кэт. - Значит, они по пятам следуют за мной. Сложно не заметить человека, который перемещается шаг в шаг за тобой. - Ты предлагаешь следить за ними? - Да, - от легкого энтузиазма поймать тех, кто пытается поймать меня, я подскочила и принялась расхаживать по комнате. - Мы построим путь, по которому я буду перемещаться. Они следом за мной, ты — за ними. С твоей чуйкой полицейского ты вряд ли упустишь их. - Ещё бы. Но что потом мы будем делать? Вежливо попросим проводить нас до главаря? - Нет, - мои губы растянулись в нервной улыбке. - Мы дадим им знать, что в курсе их действий. Наведём суету и подсоединим жучок. - Жучок! Отличная идея, - Кэтрин подпрыгнула от радости, но сразу же осела. - У меня нет следящего устройства. Но я знаю, где можно достать. Только... один нюанс: куда прицепим жучок, чтобы его не заметили и его не оставили где-нибудь на мусорке, вместе с одеждой? - Засунем в то, что он точно возьмёт с собой: телефон или пистолет. - Я хотела предложить в задницу, но твои варианты тоже сгодятся. Наш с Кэтрин приступ смеха прервал звонок в дверь: курьер принёс огромную пиццу, пожелав приятного аппетита. Кэт оставила ему чаевые, и мы буквально на пороге открыли коробку и взяли по куску, ещё тёплому и очень ароматному. Нам предстояло всю ночь возиться с призрачной мафиозной бандой.***
Я еле разлепила глаза и подняла голову с кофейного столика. Заснуть в сидячей позе на полу — не самая лучшая перспектива для затекшего тела и окаменевшей шеи. Она неприятно хрустела, когда я пыталась её размять. Кэтрин заснула на диване с ноутбуком и распечатками на животе. Как он с неё не свалился — оставалось загадкой, но по-видимому компьютер её сну никак не мешал. Чтобы хоть как-то привести себя в чувство, я пошла на небольшую кухню сделать кофе и там была ослеплена лучами утреннего солнца. Привыкшие к сумраку глаза заслезились и машинально закрылись, увидев яркий свет. Поставив чайник, я поплелась в ванную комнату, где меня ждал удар: отражение совсем не вызывало умиления или восхищения. Скорее только сострадание. Ей-богу — ведьма: со взъерошенными волосами, кругами под глазами и опухшим лицом. Мне даже косметика не поможет. Свист чайника. Я тут же подорвалась на кухню. В шкафчике нашелся только растворимый кофе, поэтому скрежет души по поводу ненастоящего кофе я нокаутировала желанием взбодриться и уже через пять минут попивала горячий кофе, греясь на солнышке. А между тем время перевалило за десять.... Когда Кэтрин открыла глаза, я соотносила найденные сведения с данными из архива, находящимися в публичном доступе. - Сколько времени? - её хриплый спросонья голос разбавил тишину в комнате. - Почти двенадцать. - Тебе надо было разбудить меня. - Ты очень сладко спала. Кэт проделала те же процедуры, что и я: холодная вода, чёрный кофе, пару минут в прострации — а затем приступила к работе. Уже через час мы отложили дела и вышли пообедать на улицу, чтобы не окислиться в край. А заодно обсудить то, что нашли. - Я кое-что нашла о пуле. Точнее, меня привело к кое-каким маркам пистолетов. Это точно бренд «Хеклер и Кох». Есть от чего отталкиваться. - А я узнала, что на территории Франкфурта какое-то время было очень плохо с наркотиками: закладки находились чуть ли не повсеместно. Где-то год-полтора назад был бум, а сейчас с этим стало тише. Полиция арестовывала распространителей, но серьезных наркодилеров они не смогли поймать. По рассказу Элен я поняла, что с участием Тео в делах мафии у них всё пошло в гору, но вот его заменили и закладок будто стало меньше. А сейчас они снова пригласили его к себе. - Думаешь, закладки наркоты нас к чему-то приведут? - Они не для нас, мы ищем то, что может стать подсказкой для полиции. - При чём тут полиция в нашем плане? - брови Кэтрин взметнулись вверх. Мы зашли в ресторанчик в конце улицы. Типичная забегаловка, чтобы по-быстрому перекусить и убежать по своим делам. - Смотри, даже если мы найдём их, что сможем сделать? - мы сели за столик, где уже лежало меню. - Придём, состроим щенячьи глазки и попросим отпустить Тео? Или обвешаемся бомбами, как шахиды, и погрозим расправой? На нас посмотрят, как на дурочек, ведь мы девушки. Никто не поверит в нашу силу. Для них мы будем обезьянами с гранатами. Поэтому нужен серьёзный противник - закон, который вправе оказывать силу. - Но ты же говорила, что в полицию нельзя обращаться. - Верно. Но ведь полиция может сама прийти. - Сделаем наводку? - Ага, - я бегала глазами по меню и остановила свой выбор на картошке-фри с гамбургером и колой в придачу. - Если у них нет зацепок и сведений об этой группировке, тогда мы им их найдём и оформим. Останется только на блюдечке преподнести. - Звучит нереалистично. - Почему? Я даже знаю приблизительно местность, где они могут обитать. - Откуда? - Рассказ Элен натолкнул на мысль, что там, где заселилась группировка, много бесхозной земли. Кто устраивает базу у всех на виду? Только о-очень самоуверенный в себе человек. А главарь, который направо и налево кромсает людей, вряд ли сделает это в центре города. Нужно много пространства, да и в безлюдном месте, чтобы по-быстрому избавиться от тел. Как я поняла из истории Элен, Тео оперировал людей там же, где все тусовались. Это должно быть большое место, к которому можно подъехать. Необитаемое поприще, которое не вызывает подозрений, если оно запущено и зеваки не трутся около него. Не иначе как заброшка. - Откуда такая уверенность? Бывают исключительные случаи, когда база оказывается в центре города. - Мы сейчас говорим про место, где они в чистеньких костюмах пьют виски и играют в покер или где пускают кровь врагам и складируют наркотики? Офис и производство находятся в разных местах: пока одну крепость берут, у второй есть шанс ускользнуть. - Ладно, уговорила. - Когда я читала про закладки, помечала себе их на карте и получилась следующая картина, - я открыла приложение и, подсев к Кэтрин, поясняла. - В районе Банхофсфиртель очень много наркотиков, на каждом шагу. Там обилие всех на свете клубов и игорных домов, хотя это центр города. Затем ареал закладок увеличивается в два раза от района, но по количеству их становится меньше. И нас привлекают не те места, где их больше всего, а где их нет. - В чём подвох? - В том-то и дело: почему закладки регулярно появляются в одних районах, но их нет в других? - Понятно, что там, где их больше, есть спрос. И некому контролировать процесс перехвата. - Именно. Это самые неблагополучные районы, там их бизнес процветает. Там, где закладок нет — тоже всё понятно. Но там, где появились, а потом исчезли, эти вот единичные случаи — то, что нам надо. Смотри, - я указала на красную точку, которой пометила очередную закладку с наркотиками. - Это почти север города. Дело идёт к окраине, там патруль не такой жёсткий, как в центре, но тут была только одна закладка, дальше района Хайзен она не двинулась, хотя население в нём есть. Разве райончик на отшибе не привлекателен для закладок? - Там что-то произошло? - Да, неподалёку от закладки был найден труп. Эти два случая связали не сразу, потому что на теле не было никаких ран. - Тогда как он умер? - Отравление. Знаешь, чем? Аконитом. - Официантка принесла нам заказ. Я кивком головы её поблагодарила, взяла ледяной стакан с колой и отпила с блаженным удовольствием. - Что? Аконит? Тот самый, который против якобы оборотней? Кто-то насмотрелся сериала «Волчонок»? - В газетной статье так и было указано. «Судмедэкспертиза подтвердила отравление аконитом. Мужчина умер в течение двух часов от паралича сердца». Тут шокирующий список симптомов: начиная от тахикардии, заканчивая рвотой до посинения. - Ну и? Как это дело связано с мафией? - Кэтрин взяла свой бургер и с жадностью стала его кусать. - А, позже подтвердилась информация, что этот парень был распространителем наркотиков. На месте обнаружили нетронутую закладку. Его точно убил не покупатель, иначе он бы забрал заказ. - Подрядчик? - Вероятно. Кому-то не понравилось, как он работал? - я пожала плечами, закидывая ломтик картошки в рот. - Но зачем использовать такой извращенный способ? - Может, чтобы запутать полицию? Погоди, - Кэтрин прикрыла глаза и нахмурила лоб. - Почему ты думаешь, что его убила именно эта мафия? - Потому на территории Франкфурта не было обнаружено другой группировки. Подумай сама, если бы одну территорию делили две организации, все бы об этом уже узнали. - Ну да, мафиози не могут конкурировать между собой без перестрелок. - Нам нужно прочесать окраину города. - По логике вещей, оно так, но... окраина — это слишком большая площадь. - За Хайзеном есть национальный парк, но за ним обычный лесок. Справа - трасса, ведущая из города, а слева малозаселенные улицы района. Впереди речка, а позади лес. Идеальное место для тайной базы. - А на картах не отмечаются заброшенные заводы? - Нет. Я проверила это, перерыв ворох заводов и складов во Франкфурте. Те, что совсем старые и пришли в непригодность, просто стираются из базы, но информации о них предостаточно для любителей экстремальных вылазок. Однако есть упоминание работавших в прошлом на фабриках. Их местоположение сложно отследить, потому что некоторые из них вообще перестали существовать, а некоторые отошли к другим владельцам. - Имеешь в виду, что в районе Хайзен нет ни одного заброшенного завода? - По крайней мере Интернет к этому не привёл. Но есть кое-что интересное, связанное с одним якобы «работающим» заводом, - я открыла статью, где под заголовком располагалась фото из зала суда. - Примерно пять-шесть лет назад, когда стали популярны дроны, один молодой блоггер судился с директором завода «Крауберг», Точнее, тот судился с блоггером. Из-за того, что парень вторгся на частную территорию с воздуха и сделал фотоснимки. Суд принял сторону директора Йоханна Леманна и удалил по его требованию все фото. - Там что-то было? На снимках? - Никто не знает, потому что господин Леманн добился, чтобы блоггер удалил все фото и не распространялся о личных делах завода. - Но там хотя бы упоминается что-нибудь? Ну из-за чего-то же этот директор начал судиться. Не оса же правосудия его ужалила в жопу. - Как я поняла, там были замечены машины. И их было порядком с картеж. На территории завода. Сам Йоханн Леманн объяснил это как «плановая проверка». Собственно, почему это дело попало в СМИ — завод официально снят с реестра предприятий. - Но он числится ещё рабочим? Я вздохнула, прекратила жевать, отпила колу и после паузы сказала: - Схема сложная, и, как я поняла, завод больше не выпускает продукцию, но считается действующим. А это значит, что вход на территорию запрещен посторонним лицам, отсюда: сторона Йоханна Леманна выиграла суд. - Дак и? В чём прикол? - А в том, что спустя месяц судебного дела парень-блоггер пропал. - Да не-ет... - протянув это, Кэтрин вытерла рот салфеткой и кинула её на стол. - Они не могли сразу после суда его грохнуть. - Твои ставки, что с ним произошло? - Убили? Нашли мертвым в сточной канаве? - Правильно мыслишь. Только его нашли в ручье. А теперь финальный вопрос: где протекает этот ручей? Дам подсказку, он вытекает из реки Нидда, которая сворачивает около... - Заброшенного завода? - В точку! Около завода мистера Леманна. Если мы соединим все паззлы, то картина у нас получится следующая: со слов Элен, место, где держали Тео — это база и она в довольно безлюдном месте; парень, который случайно забрался на завод, спустя время умер; Йоханн Леманн сокрально оберегает неработающее предприятие, которое, кстати, находится за национальным парком, что очень удачное расположение для банды преступников. И мы нашли минимум как два убийства, связанные с группировкой. Их наверняка больше, но это пока всё, что есть у нас на руках. - А... смерть парня-блоггера связали с этим Леманном? - Вообще там странно замяли дело: экспертиза показала, якобы парень поскользнулся и ударился головой, а позже тело унесло течением. Раз это блоггер, то он много где ходил и снимал, и в последнюю вылазку он был с камерой. Её нашли недалеко от тела, но данные пропали, так что никто не знает, что снимал парень и несчастная ли это смерть.***
Мои выходные закончились. Теперь предстояло выйти на работу, что значительно тормозило наше расследование. Под зарытыми собачкой косточками мы нашли чуть более драгоценные вещи: чашки, ложки, погремушки древних людей. Теперь эти данные следовало связать между собой и попытаться построить картину. Наша теория, что группировка выбрала заброшенный завод как своё логово, в котором хранила и золото, и кости своих врагов, оставалась всё ещё теорией. Коп внутри Кэтрин, привыкший к чётким уликам и доказательствам, в полной мере не соглашался со мной. Марка пистолета была определена, но конкретная модель всё еще оставалась загадкой. Я твердила Кэтрин, что современные модели вряд ли ими используются, в их арсенале скорее всего старое, созданное ещё во времена ГДР, оружие, но к моим словам она отнеслась как обычно: скептически. Как ни погляди, а наш дуэт походил на безумного, строящего теории сыщика, который верил и в гадания, и в колдунов, и масонов, и ультрасовременного робота-полицейского, у которого в программе есть склад улик, но нет предположительных версий. Один верит во всё, другой не верит ничему. Я честно пыталась присутствовать на работе, но часто уходила в себя из-за раздумий о Тео. Платой за невнимательность становилось перелитое через край молоко, не того помола кофе или перепутанные сиропы. Столько ошибок я не делала, даже когда числилась здесь только стажёром. В кофейню зашла миниатюрная девушка в светлом пальто и с милыми кудряшками, как у овечки, сделала заказ — фраппе на миндальном молоке — и ждала с улыбкой свой заказ. «Всё должно быть идеально. Не теряй концентрацию», - твердила себе. В кофейне будто резко холодно стало, потому что неожиданно у меня потекли сопли. Вытерев рукавом, я быстро перелила кофе в пластиковый стакан, сверху добавила белой пенки, поставила уже на кассу, но тут - из носа упала капля. И прямо в стакан покупателя. Девушка удивлённо посмотрела на стакан, а затем на меня. От шока она произнести ничего не могла, только жестикулировала. Я медленно опустила взгляд на стакан. На идеальной молочной пенке расплывалась красная капелька. - У вас кровь, - наконец, вымолвила побледневшая клиентка. У неё закатились глаза, и если бы я не поймала её за руку, то её прелестная головушка приложилась бы о кафель. Кровь из носа и клиент, потерявший сознание от вида крови - чем не комбо для сегодняшнего кавардака? Как только я разобралась с посетительницей и её заказом, сразу же нагрянул Оскар, удивленный торчащей из моего носа салфетке. - У тебя точно всё хорошо? - Лучше не бывает, - я отвернулась от его пытливого взгляда, так как читал он людей так же легко, как я могла сделать американо. - Может, тебе стоит отдохнуть? - Да, отдых - это отличная идея. Как-нибудь попозже. - На тебя ведь... - он замолчал. Я повернулась к нему, потому что Оскар в роли врача всегда прямолинеен, а тут договаривать не стал. Снял маску врача и нацепил личину друга? - Да, на меня напали, но это не повод трястись до конца жизни. - Нормальные люди так и сделают. - Нормальные? - я вспылила. - Кто будет спокойно ходить и говорить: «Да, на меня напали, но я жива и продолжу везде ходить»? У тебя должен быть шок, отрицание, гнев — все стадии принятия, но ты будто пропустила их все и встала сразу на последнюю ступень. Как можно принять факт, что тебя пытались убить? - Как?! После повторного покушения на жизнь, ты и не такое сможешь принять! - Повторного? Осознание, что я сболтнула лишнего, пришло слишком поздно: когда Оскар метал в меня молнии и готов был перекинуть через стойку кассы. - Я два или три раза была уже в подобной опасности, — мой гнев иссяк; у голоса будто сели батарейки. - Когда? - До приезда в Германию. - Софи! - Оскар мучительно взвыл, обрушивая ладони на стол. - Я, конечно, как врач не давил на тебя и не имел право это делать, но ты знаешь, что подобные события несут в себе колоссальное значение? - Да. - И то, что мы их не проработали, заставляет чувствовать меня виноватым, некомпетентным. - В этом нет твоей вины. И даже если мы о них не говорили, пережитое мной всё равно исказилось под призмой, которую создал ты. Я правда в порядке. И я сильнее, чем ты думаешь.***
После Оскара неожиданно появился Томас. Все сговорились сегодня проведать меня? Буквально с порога он мне начал капать на мозги: возмущённые слова, а смысла в них — ноль. Пока я мыла кофемашину, он сидел за барной стойкой и без умолку кого-то обвинял, приплетал меня, говорил об общественном воспитании и что он бы всех «проучил как следует за то, что обижают Софи». - В чём проблема? - мне надоело слушать его эмоциональное пустословие. - Приходила твоя «подружка». Мало того, свалилась как снег на голову, так ещё и на нервах поиграла, что я в бешенство пришёл. Где ты таких знакомых берёшь и почему даёшь им адрес? Не знаю, чем дружба с ней поможет тебе. «Подружка», снег на голову, вынос мозг... Не иначе как Адалинда. - Что ей надо было? - я полезла в телефон проверить сообщения, но от неё ни словечка не пришло. - Хотела тебя видеть. Я сказал, что на работе. Она взяла адрес кофейни и напоследок облила говном и тебя, и твоих предков, и потомков. - Что? - Она сказала, цитирую: «Какого черта она вообще приехала? Не жилось ей в своей дыре? Жалкое, мерзкое отребье: приехала, чтобы мучить меня и мою семью. Пусть даже не высовывается из Мюнхена, не хватало, чтобы люди и в других городах страдали от её проклятия». - Слово в слово? - Конечно! Я запомнил, потому что хотел голову ей после этого оторвать. Я смотрела на экран телефона, не решаясь набрать Адалинду. Она бы не стала при моём кузене и в моём доме говорить такую гадость без веской причины. Адалинда, как избалованный ребёнок: её гнев легко усмирить, достаточно протянуть конфетку. - А почему ты был дома? - Ну, - замешательство Тома, которое включалось, когда он хотел уйти от правды, было тревожным звоночком. - Говори. - На маму напал вор почти около дома. Она шла по делам, а тут он выскочил. На ней ни царапинки, только испугом отделалась. - А украли что? - Сумочку, но там была только банковская карта и документы. Она не сильно расстроилась, знаешь же её. В банк уже позвонили, в полицию обратились. Осталось с документами решить проблему. - А когда это произошло: до прихода подружки или после? - До. Примерно минут за сорок. Значило ли это, что напавший на тётю являлся одним из моих преследователей, и Адалинда была буревестником, предсказывающим надвигающийся шторм? Примечание: Баллистика* - наука о движении снаряда (пули) огнестрельного оружия в воздухе (внешняя баллистика) и в канале ствола оружия (внутренняя). Под судебной баллистикою следует понимать подразделение криминалистической техники, изучающий оружие, боеприпасы и следы их применения для получения доказательственной информации.