Наваждение

Я шла к свадебному алтарю, украшенному белыми цветами, а позади зеленел лес в своём первозданном виде. Дорожка к алтарю была усыпана мелким гравием; я шла босиком. Сердце билось ровно. Внутри меня разливалось море. Глядка поверхность еле рябила, тёмная синева кружила голову, глубина таила в себе неизведанное. Моё личное море. Оно принадлежало только мне. Как и тот, кто ждал меня у алтаря. Тео в чёрном костюме в окружении белых цветов. Его волосы даже сливались с ними. Я ускорила шаг, чтобы оказаться рядом с ним. Белое платье из атласа и кружев струилось вниз и следовало за мной по земле. Я чувствовала предельную легкость и безмятежность. Будто за моей спиной два огромных белоснежных крыла, закрывающих полнеба. Квинтэссенция счастья, оказывается, всегда доступна нам, но мы привыкли воздвигать её невозможность. Встав напротив Тео, я протянула ему руки. Он их взял, и ласковый взгляд, которым он смотрел на меня, заставлял моё сердце ныть от переполняющего трепета и ожидания. Когда уже мы будем вместе? Когда я стану его, а он – моим? Мы с Тео не сводили друг с друга глаз. На нашей свадьбе никого не было, потому что счастье любит тишину. Мы так решили: только он, я и лес. Клятвы друг другу были озвучены, настало время поцелуя. Я потянулась к нему вперёд, пока он держал руки на моей талии, и всего миг оставался до его губ, но… Всё исчезло. Лес позади растворялся, Тео таял как облако тумана. Я осталась одна на белом полотне в белом платье, а сверху стал доноситься какой-то шум. Звуки становились громче. Писк, голоса, шелест одежды, металлические инструменты – оглушающий ураган, даже сквозь зажатые уши, доносился до меня. Будто этот непрекращающийся рокот звучал в моей голове. Боль парализовала, сдавила, как железные тиски. Я зажмурилась, и в один момент, как появился шум, так он и ушёл: постепенно стихая, исчезали громкие звуки, пропадали голоса, остался только шелест одежды. Но и он исчез. Наступила тишина. Чуть погодя, появился новый звук, отличный от тех, что были раньше: он не доставлял дискомфорта, от него не разрывало голову изнутри, звучал неторопливо и успокаивающие, словно молитва, словно колыбельная. Капли воды, размеренно падающие в водоём. Капля по капле. Кап — кап. Я слушала, словно это были часы с точным шагом стрелок. И за это время мне стало так спокойно, так легко, будто я тут же освобожусь от телесной оболочки и взлечу. Вздох. Другой. Я открыла глаза. Совсем другая локация, другие действия, другие персонажи. Передо мной разливалось море в лучах полуденного солнца. Мои загорелые ноги вытянулись на золотом песке, руку приятно холодил коктейль голубого цвета. По соседству оказались такие же загорелые ноги, но уже с браслетами на лодыжках. Адалинда ткнула ногтём мне в плечо. - Ты уснула что ли? - Нет, - неожиданно у меня прорезался голос. Вслед за этим я поняла, что могу ощущать мир вокруг себя: тепло от нагретого песка, ласкающие лучи солнца, приятный ветерок, перебирающий волосы. - Ну и? Ответишь на мой вопрос? - Какой? - я внимательно всмотрелась в девушку. Всё казалось и реальным, и иллюизорным одновременно: я не могла сидеть на пляже, ведь меня убили. Я не могла чувствовать тепло, ведь мертвецы ничего не чувствуют. Но Адалинда казалась живой, она была той, какой я её запомнила: с белыми волосами, с привычным недовольным тоном, большими голубыми глазами. - Отправиться в Италию. Тео сказал, что ещё немного, и купит билеты в Милан. Его зарплата скоро придёт. Он обещал устроить мне каникулы, потому что весь год не позволял приехать к нему. - Италия? А он поедет с нами? - Нет, у него вечные дела, ты же знаешь. Медики заняты либо работой, либо познанием науки. Я снова повернулась к морю — лазурь снизу и сверху, а в зените — золотой диск, обеспечивающий тепло круглый год на острове. Стоп, откуда я знала, что это остров? - Прости за нелогичный вопрос, но где мы сейчас? - Мы? Мы сейчас на Бали. Солнце в голову что ли ударило? - она коснулась рукой моего лба. И я бы не удивилась, если бы она продолжила язвить и дальше, но вместо этого на её лице расцвела нежная улыбка. - Пойдём под тень. Сейчас самый пик. Она повела меня в бар под крышей из пальмовых листьев. Нам подали два разломленных кокоса с прохладным напитком внутри и трубочками. Я бы хотела, чтобы это была реальность. Я бы хотела проводить время с Адалиндой, пить коктейли, лениво греть бока на солнышке и обсуждать, какой же Тео трудоголик. Но я умерла. Когда я в следующий раз открыла глаза пейзаж солнечного пляжа с бирюзой моря сменился на немного унылый, но атмосферный вид Лондона. Внезапный порыв ветра чуть не сдул берет с моей головы, и только тогда всё пришло в движение. Машины проезжали мимо, гудели, сигналили, пешеходы бродили, голоса со всех сторон говорили обо всём: политика, экономика, новая пекарня на углу. - Так себе, да? Я обернулась на голос и застала Акиру в клетчатых штанах и в распахнутом пальто. Он одной рукой держал чёрный зонт, а другой — подставку с двумя стаканчиками кофе. Один перекочевал мне в руки. - Не понимаю, почему ты захотела в Лондон. Скучное же место. По мне так лучше Гонконг или Токио. Там развлечения что надо. И дождь не льёт круглый сутки. - А по-моему идеально: дождь, кофе, пальто. И ты отлично вписываешься в картину Лондона. - Шутишь, - Акира встал рядом со мной, закрывая от дождя. Но мне он был не страшен с беретом на голове и в пальто. - Тут из еды только кофе и булочки. - Местные булочки самые вкусные! - не знаю почему, возмутилась я. Акира мгновенно повернулся ко мне, успокаивающее потрепав по плечу. - Верю-верю. Но в Гонконге лучшая еда. Там есть всё: и испанская кухня, и китайская, и мексиканская, и итальянская — всё, что хочешь. - Булочки в Лондоне самые лучше. - Ладно, если тебе так нравится Лондон из-за булочек, то я готов купить тебе целую пекарню с персоналом заодно, чтобы ты объедалась булочками до конца жизни. Я засмеялась, и новый порыв ветра чуть не сбил меня с ног, если бы я не схватилась за Акиру. - Я даже квартиру над пекарней нам куплю, чтобы ты, только проснувшись, могла поесть их. - Нам? - я уставилась на него. Его рука легла на талию и притянула к себе. - Конечно. Ты и я. Я даже противную погоду в Лондоне потерплю. - Погоди, ты и я... - О нет, мы ушли от расписания. Давай вставай около своего Биг-Бена. Ты ведь так хотела сфоткаться на его фоне. - А мы куда-то спешим? - Ты же сама сказала, что хочешь пойти на оперу. До начала осталось двадцать минут. Вставай и пошли скорее. Мне пришлось встать под моросящий дождь и ветер, пока Акира с разных сторон фотографировал меня, а на заднем плане высилась старая, но не потерявшая своё величие башня. Если бы это было реальностью, я бы пищала от радости, окажись в Лондоне с Акирой и его галантностью оказывать услуги мне... Я не знала, где реальность, а где иллюзии; сон ли это или предсмертные фантазии. Но следующий эпизод явно уступал тем, что были раньше. Боль в висках, покалывание в руках и ногах, озябшее от прохлады тело и невозможность открыть глаза из-за яркого света. Меня будто закинули на вершину Эльбруса, к самому солнцу и холодам. Но нет. Я была просто в комнате. Активные движения рукой, чтобы прогнать гадкие покалывания, привели к тому, что рядом что-то запищало. Будильник? Зачем меня закинуло в сон, где есть будильник? Это же самая ненавистная штука во всём мире. Послышался хлопок двери, а потом крик женщины. - Позовите миссис Тёрнер. Софи Вагнер пришла в себя. «Что ещё за Тёрнер? Зачем меня проверять?» Я попыталась подняться, но тело как намокшая вата: на любые позывы встать, оно настойчиво отказывало мне. «Хуже желе» - сдалась я, положив голову обратно на подушку. Снова вернулась крикливая женщина. - Как себя чувствуете? Можете пошевелить рукой, ногой? - Хочу... - и в мыслях пронеслось всё, начиная от воды, заканчивая желанием, узнать где я. Но выдала я совсем не то, что хотела. - Круассан. С шоколадной начинкой. К своему удивлению я обнаружила, что мой голос больше походил на блеяние охрипшей от курева овечки под суровыми ветрами Сибири. В предыдущих снах он звучал как мой обычный, но в этом — словно я провела месяц в пустыне без воды. - Не могу понять, шутите ли вы или ваше психическое состояние... - А почему у меня сиплый голос? Я попыталась открыть глаза, но как и в первый раз они заслезились. - Если я умерла, то почему всё болит? Это ад? Можно хотя бы очки? Ужасно слепит. - У вас с непривычки, но я скажу об этом врачу. Что-то ещё беспокоит? - В голове стучит и жутко холодно. А еще руки не могу поднять. - В вашей комнате, видимо, недавно проветривали. Я дам вам дополнительное одеяло. О, а вот и миссис Тёрнер. - Кто это? - Я ваш лечащий врач, - на этот раз ответил глубокий женский голос. Как бы не выглядела эта женщина, но у неё был определённо властный и уверенный взгляд. - Мисс Вагнер убеждена, что умерла. И у неё головные боли, озноб, светобоязнь, слабость в теле. - Накануне ей уменьшили дозу обезволивающего? - Да. Ровно по указанию анестезиолога. - Отметьте в карте больного, что ещё рано переходить к снижению обезболивающего. - Так вы мне ответите, что со мной? - ощущения постепенно возвращались, и я стала чувствовать запахи, температуру и прикосновение одеяла к коже. Только вот подозрительно, что на носу и рту была какая-то маска... - Мисс Вагнер, вы живы, так же как и я. Вы выжили и сейчас находитесь в медицинском центре Франкфурта. - Я жива?! - Тихо, не дёргайтесь, это ни к чему хорошему не приведёт. - Я выжила? - не унималась я. - Да, вы живы. - Но я точно знаю, что умерла! В меня выстрелили. И мне было очень больно. - Вот видите, она помнит последние события, - властительница, как я прозвала женщину с бархатистым голосам, пояснила другой. - Если вы чего-то не помните, мы поможем вам восполнить пробелы. Главное — не переживайте и постарайтесь не двигаться резко. У вас ещё не схватилась рана; неверное действие и может разойтись шов. - Но как же... как же я выжила? Мне стреляли в грудь... - Скажу честно, ваши шансы на выживания были малы, учитывая, что людей с такими ранами доставляют в больницу поздно. Но вам своевременно оказали помощь на месте. Все сражались за вашу жизнь: от самого первого человека до вашей сиделки. - Первый человек... Это... Тео? - Не будем сейчас об этом. Сперва проведём тест. - Расскажите мне ещё что-нибудь, - вымолила я. - Я хочу знать, что было. Сколько я провела времени без сознания? Где сейчас Тео? Что с теми бандитами? А мои родственники знают? - Вы были без сознания неделю. Её слова ещё какое-то время эхом разносились в сознании. Неделя. Семь дней. И всё это время я путешествовала во снах по всему миру, убеждённая в собственной смерти. - Признаться честно, некоторые не верили, что вы выберетесь из послеоперационного состояния. У вас тяжелая рана и целый набор отягощающих факторов. С виду вы хрупкая, слабая девчонка. Но кое-кто упорно доказывал, что вы сильнее всех на свете и непременно откроете глаза. Я услышала её ухмылку на фоне шелеста бумаг. - Тео упрямец во всём, - откликнулась я. - Да, ваша правда. Но забудьте пока о нём. Лучше поговорим о вас.

***

Я была жива, и эта новость — лучшее, что я слышал в своей жизни! Даже на вручении аттестатов в школе я так сильно не радовалась как сейчас. После проведённых тестов, врач оставила меня в покое, настояв, чтобы я попробовала ещё поспать, но куда уж там! Я должна была всё обдумать: каждую деталь, каждую ниточку, ведущую от одного звена к другому, каждый кусочек большого пазла. Сиделка помогла немного пролить света на ситуацию в целом: моим родным сообщили, как только я поступила в больницу, и тётя уже всю неделю ходит в больницу, но её не всегда пускали. Приходили ещё две девушки, но сиделки не запомнила их имён. Пару раз наведывался Тео, но на данный момент находится в участке. - Его арестовали? - Да, мисс. А теперь, когда ваше любопытство немного удовлетворено, будьте добры отдохнуть. - Но я даже не... - хотела возразить, но меня резко покосило в сторону. Сиделка поймала меня, уложила заботливо на подушку и накрыла одеялом. А ведь я даже не договорила... В следующий раз, когда я пришла в сознание, уже смогла открыть глаза и не умирать от боли. Стало ощутимее легче: благодаря обезболивающему тело лишь покалывало, звуки четко улавливались, никаких галлюцинаций и путаницы между реальностью и сном. Я окончательно и бесповоротно считалась живой! Была бы моя воля, я бы станцевала на регистрационной стойке, но я даже встать не могу и щеголять в больничной робе по коридорам совсем не хотелось. Ограничилась одним «ура». Я лежала, пялилась в потолок и не могла перестать улыбаться. Что ещё делать выжившему, но временно прикованному к постели человеку? В больничное спокойствие ворвалась, как тайфун, тётушка с фруктами наперевес. От неё исходил поток нескончаемых вопросов, которые я не могла разобрать, из-за того, что она тараторила. - Подожди, я ничего не понимаю. Помедленнее, пожалуйста. - Тебе всё ещё тяжело после операции? - Да, мозг еле работает. - Как мою деточку занесло в опасные края? Я уже всё узнала от Кэтрин, но твою версию тоже послушать хочу. - Кэтрин? - я нервно сглотнула. Хуже тётушки в роли курочки-наседки может быть только Кэт, которая от великодушной Скарлетт отличалась бесцеремонностью и грубостью. Кэтрин мне точно скажет: «Выжила? Теперь попробуй пережить мои нравоучения с промывкой мозгов и избиением целлофановым пакетиком» - Да. Что тебя выкрали прямо из отеля. Не волнуйся, полиция схватила преступников. Их однозначно посадят. А если нет, то мне придётся выучиться на судью за одну ночь и посадить их собственноручно. Я хотела было засмеяться, но от глубокого вздоха бок тут же отозвался болью. Пока рано смеяться. Это заметила тётя. - Осторожно. Врач предупредила о швах. Мне бы не хотелось, чтобы ты задержалась тут ещё больше. - Мне тоже. Сестра Норис сказала, что мне нужно переходить на еду, но ты бы видела что там. Какие-то каши, перетертые салаты, всё без соли и сахара. Мои вкусовые рецепторы умрут от такой безвкусицы. Я даже ей соврала, что мне ещё больно глотать, и попросила, пока кормить через трубочку, - я подняла руку, в которую была воткнута игла. На другой руке точно также. В одну вену поступали лекарства, в другую - еда в нужное время. Иногда в вену одновременно поступали кучу лекарств, а ночью все снижалось до простого обезболивающего и капельницы. Вообще, спать, обмотанной в резиновые трубки и провода — то ещё препятствие: ни перевернуться, ни поправить одеяло. Я лежала, как мумия, с бинтами и пластырями по всему телу, а руками и ногами была сестра Норис, которая, когда мне становилось скучно, травила мне больничные байки. - Я устрою тебе недельный круиз по всем кафе Мюнхена, как ты выберешься из медцентра. - Круассаны с шоколадом? - Ты их будешь потом ненавидеть, - смех Скарлетт немного оживил мою бездвижную глухую палату, в которой словно в морге: белым-бело, стерильно, одиноко, но хотя бы тепло.

***

После обеда пришла врач, и я наконец могла разглядеть властительницу: смуглая женщина средних лет со строптивым взглядом и звучным именем - Айла. - Вижу, вы сегодня в хорошем настроении, - она улыбнулась мне. - Какие-нибудь жалобы? - Только на местную еду. Она выглядит невкусно, - я могла так говорить, пока сестры Норис не было рядом. Её чувства я не хотела задевать. - Так положено: твёрдую пищу вы попросту не сможете проглотить. Помогайте своему организму, идите на уступки ему, чтобы поскорее выздороветь. - А когда я смогу уйти? - Ты только вчера очнулась, деточка, - врач ехидно улыбнулась. - А уже пакуешь вещи. Минимум неделя, максимум месяц. Может больше. Всё зависит от анализов. Она заполняла бумаги по мере тестов и между ними отвечала сухо на мои вопросы. - Что я должна сделать, чтобы быстрее поправиться? - Как бы ты не хотела вылечиться раньше времени, ускорить заживление ран ты не в силах. Соблюдать все указания, что предлагает больница, например, есть еду, которую дают, пить больше воды, принимать лекарства и самое главное — отдыхать. Сон — лучшее лекарство. Ты и сама, наверное, это знаешь. - А когда мне можно будет встать? - Только, когда я буду уверена, что твой организм приходит в норму. Не забывай о швах. Все кругом твердили мне о ране, но я ещё ни раз не подняла робу и не взглянула на своё тело. Вообще я до сегодняшнего момента была равнодушна к внешнему виду, но сейчас стало даже любопытно. - А можно мне зеркало? Хочу взглянуть на себя. Женщина бросила на меня неуверенный взгляд. «Ты точно хочешь это сделать?» - будто спрашивала она, но без расспросов протянула свой телефон. - Зеркала нет. Я открыла фронтальную камеру и через секунду опустила телефон на покрывало. - Это я так выгляжу? - Да. Я чувствовала, что у меня были изменения на лице, но они не беспокоили, как и рана на боку, поэтому, не придав им значения, спокойно жила себе... с изуродованным лицом. - Я ужасна. Горячие слёзы обожгли глаза. Смущение, стыд, жалость к себе — я натянула одеяло до подбородка и спрятала в комок лицо. - Это вполне ожидаемо после операции и перенесенных травм. Вы думали, что проснётесь красоткой с небольшими синячками под глазами? Реальность бьёт так же сильно, как и преступники избили вас. - Это сделал один. Вторая попытка. Я смотрела на чуть искажённое отражение себя, но лучше оно не становилось. Огромные жёлто-фиолетовые фингалы под глазами, отекшие веки, один заплывший глаз, рассечённая бровь, потрескавшиеся губы, ссадина на полщеки - я вылитый боец единоборств после поединка. Жаль, что за такие тумаки не дают медали и пояса. - Всё пройдёт. Понадобится время, может немного пластической хирургии, но в целом от этих травм не останется ничего, кроме шрамика на брови. - Не пускайте ко мне никого, кроме тёти. Я не хочу, чтобы на такое безобразие смотрели другие. - Это ваше серьезное желание или мимолётная прихоть? Я могу сказать сестре и полицейским снаружи, и никто, уверяю вас, не пройдёт в вашу палату. - Мою палату охраняют полицейские? - Вас похитили и чуть не убили, конечно, закон выделит немного людей для вашей безопасности. Так мне передать им? Я задумалась. - Никто не пройдёт. Даже ваш дорогой Тео. «Да, я уверена, что не хочу, чтобы он видел меня в таком обличи» - подумала я до того, как в дверь постучались. - Госпожа Тёрнер, - в дверях показалась голова женщины в обычной, небольничной форме. - Могу я поговорить с вами. - Одну секунду, Софи, - врач поднялась и оставила меня одну в палате на некоторое время. Я сидела с её телефоном в руках, не решаясь вновь посмотреть на себя. Слишком противно. Слишком грустно осознавать, что с тобой сделали всё, чтобы ты выглядел так убого и жалко, что лицо хотелось сорвать с черепа. Врач вернулась с той женщиной, на которой уже был накинут халат. - Это детектив Штраус. Она хочет поговорить с тобой. - Это по делу нападения? - Да, - ответила детектив. У неё были тёмные волосы, стянутые в конский хвост, и чуть смугловатая кожа. - Извините, что беспокою сразу после пробуждения, но если бы мы могли отложить это дело, мы бы не стали донимать вас. Всего несколько минут. Я перекинулась безмолвным взглядом с доктором, кивнула, та в свою очередь взглянула на детектива. - Я буду снаружи, Софи. Она вышла, оставив нас в воцарившейся тишине. Неловко. - Прежде чем начать беседу, мне надо попросить вас кое о чем. - Извините, фоткаться на дело я сейчас не хочу: лицом не вышла. - Софи, - женщина вымученно улыбнулась. - Тео, конечно, предупреждал, что я могу столкнуться с вашей колкостью, но в первую же минуту... - Вы знакомы с Тео? - Как же мне не быть знакомой с обвиняемым? Так вот оно что. Озарение пришло с запозданием. Меня под иглами и сыворотками правды будут расспрашивать о подробностях жизни Тео, в надежде, что я полностью выдам его. - Кто такой Тео? Первый раз слышу. - Я пришла не за уликами против него, - пояснила детектив. - А против мафиозной группировки. - Я не знаю ничего о тех, кто схватил меня. - Разберёмся с этим позже, а пока... - она поднялась, подошла к двери и, открыв её, кому-то кивнула, пропуская внутрь. Нет. Я вжалась в постель, закрываясь одеялом. Нет. Я не хотела видеть его сейчас. - У вас пять минут. Тео продвигался к моей постели осторожно, не начиная разговор. Но я первая заговорила. - Стой! Не подходи ближе. Оставайся около двери. Он замер. - Почему? - Я не хочу, чтобы ты видел меня. Мне сложно смотреть тебе в глаза. - Ты несёшь такой бред, - Тео вопреки моим протестам приблизился и сел на край кровати. В больничном халате он казался ещё белее, но цвет кожи выдавал его состояние, которое лишь на градус было лучше моего: синяки, ссадины, мешки под глазами. Двое калек встретились в одном палате, но с разными судьбами. На запястьях Тео болтались наручники. - Как сильно ты хотел меня прибить? - Больше всего на свете. Я думал, что сам пущу в тебя пулю, лишь бы ты угомонилась. - Твой босс опередил тебя. - Пожалуйста, не говори о нём, о всех них, - он опустил голову, закрыв лицо ладонями. Его скрюченная спина равнялась всей пережитой боли, умноженной на обреченность и бессилие. - Я хочу послушать о тебе. - Рассказать о боли? Или фингалах на лице? Или неспособности нормально пописать? Я человек, вырванный из жизни. Лучше спроси о моём состоянии у сестры Норис. - Ты думаешь я не знаю о твоих симптомах и болячках? Это моё бывшее место работы. Я могу связаться с твоим лечащим врачом и узнать всё о тебе, включая то, что ты отказалась есть. - О нет, теперь ты заставишь меня отказаться от трубки. - Софи, - Тео поднял на меня взгляд. - Я хотел бы находиться рядом с тобою и помогать встать на ноги. Контролировать твоё лечение, чистить тебе апельсины, кормить с ложечки, укутывать в одеяло... - Мыть себя я не дам. - И мыть тебя, конечно же. Я ни раз себя спросил: почему именно ты оказалась у хирурга на столе? Почему Сигард видел в тебе угрозу? Почему он просто не избавился от меня? Это ведь я отказался подчиняться, а он хотел наказать меня. За свою судьбу я должен расплачиваться сам, но, когда ты появилась там, знаешь, о чём я подумал? Ты берёшь на себя мою ношу, таскаешь мои камни, вытряхиваешь из моего шкафа скелеты. Это всё — моя работа. Так почему ты проникла в тёмную часть моей жизни? Почему ты начала не со светлой и безопасной? - В своё время ты видел меня в худшем положении и помог мне, а сейчас — я. - Неравноценная помощь, не находишь? У меня всего лишь ушибы, а у тебя переломаны ребра, повреждено легкое и тело – как груша после бокса. Где она – справедливость? Я закусила губу, лишь бы не сказать ничего лишнего, что могло бы испортить эту встречу. - Мне надо многое сказать тебе, но не сейчас. Ты не окрепла и явно не хочешь переживать плохое вновь. Но одно я скажу тебе: такую сумасшедшую, хрупкую девушку я встречаю впервые. Ты улучшенная копия моей сестры: как вобьёшь себе в голову что-то, так скорее разобьёшься, чем отпустишь эту идею. - Ты знаешь? - О вашем плане? Да, спасибо твоей соучастнице. - Кэтрин сдала меня с потрохами? - Она плакалась мне на свидании в участке пару дней назад. Ты бы знала, как она разбита после твоего похищения. Но стоит отдать ей должное, она за три дня подняла всю полицию в городе и не смыкала глаз, пока тебя не доставили в больницу. - Я не подстроила своё похищение. - Я знаю. И полиция знает. Камеры около отеля работали. У них улик больше, чем ты думаешь. Все твои ранения уже сняли для показания. - Мне придётся быть в суде? - я напряглась. Только такого опыта мне не хватало. - Эти детали разберёт с тобой Штраус. Она вроде честная, но приставучая. Так что, если что можешь послать её, когда устанешь. - Тео! - Послушай, прежде чем я уйду, - он взял мои руки. - На меня тоже завели дело, и не факт, что я смогу выбраться. Отныне не думай обо мне: позаботься о своём здоровье, ладно? На моей совести твои раны. Знаешь, когда находишься под стражей, у тебя в распоряжении всё свободное от допроса время. Я о многом думал и спрашивал себя: а на каком этапе нашего знакомства я мог бы повернуть в другую сторону, чтобы всё пришло к другому финалу? Мне надо было оставить тебя в Болгарии? Или мне надо было вообще не приезжать В Кранево? Где я, чёрт возьми, оступился, что тебе пришлось терпеть это? Повисла пауза. - Я мог исправить ситуацию до того, как ты пострадала, я мог держать дистанцию, я бы даже смог жить в одном доме с тобой и ничего не чувствовать, но... Увидев искры в твоих глазах, заметив, как ты реагируешь на меня, я не удержался. Думал, что это будет пустяковое увлечение. Однако всё пошло по другому пути: я сильно влюбился в тебя и захотел взаимной любви. Я днём думал о тебе, а ночью держался подальше, зная, как близко ты ко мне. Стоит протянуть руку — и уже моя. И тот же момент я подумал — что могу предложить тебе? Деньги, дом и себя с возом проблем и демонов из прошлого? Вот, держи, это мои страхи, угрозы и комплексы. Сегодня мы можем нежиться на солнышке в Дёбриахе, а завтра к нам заявится головорез от Сигарда. Я хотел решить всё по-тихому, но когда на тебя стали перескакивать мои проблемы, понял, что молчать нельзя. И посмотри, куда всё это привело: ты на больничной койке, а я наполовину в тюрьме. Всё ещё хочешь ждать, когда я избавлюсь ото всех монстров? Я со страхом кивнула. - А я не хочу. Из открытого рта не вырвалось ни звука. Поэтому я проглотила воздух, а вместе с ним горечь. - Почему? - максимум, на что хватило сил. - Ты знаешь, что я справлюсь с ними? А я вот не знаю. Даже гарантировать не рискну. И кормить тебя ложными надеждами — не то, что я хочу для тебя. Поэтому я верну тебе «подпись» нашего договора. Тео вытащил из кармана резинку для волос, которую я дала ему на прощание. - Нет. - Я не желаю тебе такой участи. - Я не приму ни её, ни твои слова! - Не упрямься. - Не говори чушь! Ты опять всё решил за меня! Думаешь, я сидела смирно и ждала тебя? Я была куда более плохой девушкой, ждущего своего парня. Целовалась с другим, провела всю ночь в его квартире, даже носила его одежду. И ты сейчас говоришь, что худший в этой комнате — ты? Но ты ошибаешься. Я ждала тебя до сих пор, и никто, даже тот парень, даже кретин Люсьен, даже бывший босс ещё не заставил меня засомневаться в тебе. Столько боли и тихой злости в глазах Тео я ещё не видела. О да, новость для него явно не сладка, но приземлила к проблеме. - Я не ангел, а ты не демон. Мы люди, которые ошиблись и ошибаются. Если ты сейчас опустишь руки, то твоя любовь будет не взаимна. Ты сдашься, и я сдамся следом. Щёки обожгло слезами. Обида била фонтаном, которым я смогла бы всех напоить до отвала. - Давай, сделаем всё по твоему плану? Я встречу другого, который будет заботиться обо мне, выйду за него, буду жить счастливо, а по ночам вспоминать тебя, идиота, который нёс чушь про «не жди меня, я плохой серый волк»! И даже спустя десять лет в браке буду вспоминать тебя, и ты, возможно тоже, но всё — поезд ушёл. Тео, смотри правде в глаза, зачем избегать того, что ты сам хочешь? Я, чёрт возьми, сражалась, чтобы встретиться вновь. А ты все мои усилия пускаешь на ветер. Прибор справа от меня оглушил внезапный писком. Но я отвлеклась на него лишь на миг и вернулась к разбору полётов. - У тебя был шанс на спасение? Ты выжил. У тебя есть шанс на свободу? Я верю, что он есть. Так хватит пускать сопли... Но Тео не слушал меня: он смотрел на монитор, где красным скакало давление. Послышались быстрые шаги к моей палате. Нас прервут в любую секунду, а он даже не обращал на меня внимание. - Тео! - Я люблю тебя, - сказал он, поднимаясь с кровати. Ворвалась сестра Норис вместе с врачом и оперативно отодвинули Тео на задний план. - Что случилось? Болит? Подскочило давление? - Переволновалась? - подхватила Айла. Я немигающим взглядом смотрела на Тео, к которому подошла детектив. - Попрощался? - сухо спросила она. Он кивнул. - Нет! - воспротивилась я, поднимаясь с постели, отчего сестра вытаращила на меня глаза. - Мы не закончили. - Осторожно, - Айла пыталась меня уложить и одновременно крутить колёсико в капельнице. - Он трус, знайте все! Сначала признаётся девушке в любви, а потом говорит не ждать его. Отпустите меня. Я должна разок его ударить, чтобы он пришёл в себя. - Уводите, - Тео протянул руки детективу. - Я вытащу тебя из тюрьмы и наваляю. Запомни это! Я забрала его у мафии, заберу и у судьи! - Дерзай, - кинула мне напоследок детектив. - Ненавижу. Что бы этот мир разрушился так же, как моя жизнь! - прокричала я и тут же откинулась на подушку. Всё, силы закончились, энергия тоже. Айла что-то добавила в капельницу, иначе почему меня моментально повалило в сон?..