Назад в будущее: Время Чеса

— Чес! Чееес! Эй, проснись, ЧС! — Да не ори ты! Он все равно не в курсе, что он ЧС! — А когда уже будет в курсе? — Когда надо! — И когда конкретно? — Когда Ульфрик на горе письнет! — Ха-ха! Как смешно! Думаешь, я помню, когда и в каком месяце у них там все закончилось? — А думаешь я помню?! Меня вообще тогда не было! — Ну-ну! Храпел бы дольше! — Рога гну! Хватит уже, вон, смотри, что ты наделал! Он просыпается! — Так я этого и хотел!       Пока еще непризнанный ЧС, но уже признанный, как минимум, ГК, потянулся рукой к лицу, пытаясь не то укрыться от двух в глубине души осточертевших лиц, не то протереть глаза. Из груди мощным порывом вырвался сухой кашель, заставив перевернуться на бок и схватиться от боли и душащего ощущения за траву, стиснув ее и сжав.       Траву?       Марк медленно, как-то запоздало думая, открыл глаза, все еще лежа на боку. Да, траву. Левая рука до боли и мелких порезов сжимала зеленую траву. Такую яркую, зеленую, видавшую на своем веку теплый Магнус. А в Мертвых Землях нет травы, только выжженная раскаленная земля. И чудовища, отдаленно похожие на кусты или высокие побеги. Растений нет, только чудовища. Животных нет, только чудовища. Ничего нет. Только чудовища. Для даэдра, дэйдра, на местном наречие, все живое из Нирна — игра. Игра наскучит — чьей-то жизни не станет.       Он помнил, что там было… все помнил. И как в одолженных сапогах павшего солдата пытался пробежать незаметно мимо «травы», помнит, как ушло в пятки сердце, когда его едва ли не заметил скамп. Помнит тот ужас, когда нарвался на странный белый кокон. Чудовище не спешило убивать, засасывать его внутрь или наоборот, вылупляться из кокона и пожирать живьем жалкого глупого человека. Нет. Оно не отреагировало даже тогда, когда Марк устал прятаться и кинул в него камень, кокон лишь болезненно сжался, а когда Марк, повинуясь странному порыву, разрубил его на двое, из кокона посыпались кости, пара монет и зелье. В один момент парень перестал бояться. Желудок и, казалось, весь кишечник било в конвулсиях и выгибало под немыслимыми углами, тошнить уже было нечем.       Кокон не был чудовищем. Кокон был человеком. Один из стражников, защищавших свой город и отправившихся в пучины Обливиона. Он был все еще жив, не смотря на то, что стало с его телом. Даэдра не ведают пощады, даэдра не знают слова жалость.       Поднявшись с огненной земли со стальной решимостью в глазах, Марк потерял страх. Возможно, обезумел от страха, потерял его ощущение, он не помнил, что было. Нет, все же помнил не все... Не помнил, как дошел до одной из башен. Какие-то пятна, движения, бег, все нечетко. Несколько мертвых скампов. Бред? Случайность? Кажется, кто-то из них сам нарвался на меч, а другой угодил в ловушку. Или нет? Скампы померещились? Невозможно вспомнить.       Жуткую башню Марк помнил вскользь, сидящего на ее верхнем этаже узника — на всю жизнь. Даэдра… Дремора? Воин в даэдрических доспехах поскользнулся, когда Марк в панике метнулся куда-то назад… Или запрыгнул вверх, за что-то уцепившись. Память врала, изворачивалась, скрывала, лишь бы сознание не сломилось и не наступило безумие. Что было дальше? Как оно прошло? Почему удавалось вспомнить лишь какое-то заклятье и перекошенное в ярости лицо какого-то по счету дреморы, когда он, обхватив янтарного цвета шар, падал в пропасть? Но заклятье, магия разрушения, не достигла цели, оставшись там, в пугающем Обливионе, а Марк был здесь, но не было сил. Удар о землю – и все. Пустота. Не было ничего, но теперь появились голоса. Один суровый, но какой-то добрый… Возмущается, но обиды не таит. Другой более… Плавный? Нет, не подходящее сравнение, но точно ехидный, не создается впечатление, что принадлежит громиле или норду, или и первому, и второму в одном флаконе. — Ты как? — осведомился тот голос, что попадал под категорию «ехидный», а его владелец легонько тронул тело за плечо.       Марк попытался что-то сказать, но выдал хрип. Сдавленный и жалкий, второй раз пришлось хрипеть просьбой о воде, в горле стянуло и першило до боли все. — Дов, притащи воды! Хорошо же тебя отделали… — А? — на секунду растерялся суровый голос, что вот-вот готов был чему-то возмутиться. — Сейчас!       Марк вновь закашлялся, сипя от боли по всему телу. — Вот! — норд резко окатил водой из полного ковша Марка, попав половиной на сидящего рядом друга. — Ну как? Полегчало? На меня безотказно действует, — сочувственно произнес суровый голос, видя, как дернулось и изогнулось тело имперца. — Идиот! — зашипел мокрый мер, тут же подскочив. — Ты что творишь, дубина?! Ему пить надо, а не обливать! Спасибо еще, что не ледяной! — А что, нужно было? — удивился Дова. — Так погоди, я сейчас без подогрева притащу! Только ему разве можно? Не заболеет? — Я тебе сейчас заболею! Ты чем вообще думаешь от нервов?! Он пить хотел, а не ванну! — Ничем я от тебя не думаю! И болеть ты не умеешь, сам говорил! — отвернулся норд в обиде. — Орал бы понятнее, что он пить хочет! А ты! «Воды! Воды!» — передразнил скайримец. — Как на пожар! Поди пойми тебя по твоим воплям перепуганной мамаши! — Тише ты! — шикнул данмер. — Мартин там на дереве уже сидит и так! Иди, снимай! — Ну и пойду! Заодно объясню, что бояться здесь надо не вампиров, а чокнутых данмеров с синдромом мамочки!       Марк с кряхтением сел, потерев рукой глаза. Пить по-прежнему нестерпимо хотелось, зато теперь сознание прояснилось. — Эй, на вот, не злись на него, он правда не так понял, — в руки тут же перекочевал ковш с прохладной водой.       Щурясь от яркого света, Марк не сразу разглядел мера, но вот ковш принял и поспешно отпил. Жажда отступала, но пить было больно. — Спаси…бо, — хрипнул парень, наконец, протерев нормально глаза и уставившись на… Нереварина перед собой.       Нереварин был без привычной мантии… даже без доспехов, одет в простенькую рубашку, темные обычные штаны и не менее обычные сапоги. — Что? — Марк шатнулся назад от дикого зрелища.       Где яркая желтая мантия? Где странные сапоги? Сейчас Нереварин не был похож сам на себя. Волосы, и те не торчат! Зачесаны вниз и назад, чтобы не мешались. — А… — Марк, приотрыв рот, не нашел ничего лучше, чем указать пальцем на мера. — Маскировка, — фыркнул эльф. — Твой пугливый дружок на этом настоял. Хотя после крылатого Довы в одних вампирских труселях кто угодно станет пугливым.       Марк начал шарить глазами по сторонам, пытаясь понять хоть что-то. Где они? Где Кватч?! Что с остальными?! У него получилось закрыть врата или все зря? — Мда… Дова был прав, не следовало сильно лупить тебе по башке… Ты хоть что-то помнишь? Как зовут ну… Допустим, меня?       Вновь вздрогнув, на сей раз от сути вопроса, Марк честно ответил: — Не знаю. — Он меня прибьет… — Нерв в ужасе оглянулся. — Вашего имени никто не знает, это одна из легенд! Но большинство говорит, что и в этой жизни имя Нереварина начиналось на «н», — задумчиво продолжил имперец, в тайне надеясь, что угадал с буквой. — Или нет, — Нерв с явным облегчением на лице развернулся. — Послушай, ты все помнишь, по рукам? Если Довыч что-то спросит, то оставь на меня, я выгорожу тебя. Просто… Ну… Как бы сказать, я немного перебрал с силой удара. Ты обезумел и после того, как все скампы и прочая живность оказалось немного дохленькой, ты продолжил лупить ее и после смерти… — Я что?! — Ну… — данмер сдался. — В общем, не знаю, помнишь ты или нет, и докуда помнишь вообще, но произошла маленькая неувязочка… Ты слегка сбежал от нас и полез один в Кватч, точнее, во Врата Обливиона! Гад же ты, ЧС! Мы нашли тебя уже едва живым и с тем чокнутым генералом или кто он там… В общем, в лагерь мы тебя оттащили, там бабуля одна боевая мгновенно Дове по лицу скалкой съездила, за «кражу детей». Вот скажи мне, где она скалку-то нашла? В городе апокалипсис! А она со скалкой!.. Пока мы с этой дамочкой вое… разбирались, ты очухался и деру дал! — Нерв с укором, нехотя, продолжил. — Ты в город ринулся, там такое было… В общем, догонялки... Ты за стражей, мы за тобой. Или стража за тобой, Шеогорат разберет, то есть ты, но знаешь, я теперь понимаю почему ты такой серьезный был, — эльф хихикнул, но тут же заткнулся, услышав шаги Довы. — Что ты тут ему втюхиваешь? — Я? — Нерв удивленно расширил глаза, словно его объявляли во всех бедах мира. — А кто еще? Ты вон на пацана посмотри! — Довакин неодобрительно указал на имперца. — Бледный, как тролль! Тьфу ты, снежный моль!.. Ладно, ты понял! Лучше бы помог Септима с елки содрать, а не языком молол! — А кто его запугал? — взъерепенился маг. — Я жрать хотел! А там кролик лишний! Живой! Вот я его кровь и выпил… А там этот! Во все глаза пялится и с топором, — Дова неохотно признал: — День же, ярко… Я не признал, думал бандюк! Оскалился, а он на елку! Залез на самую макушку и слезать отказывается! — Ты в Кватче перед ним как мышь лысая с крыльями возник, похоже, не простил, — снова захихикал Нерв. — Ври больше! Тогда он меня не узнал и сейчас не знает! — Так ты превратись, мы-то привыкли… в основном, — ехидство морровиндца возросло. — Ага! Чтобы он летать научился и этого научил?! — Дова возмущенно уставился на Марка. — Сколько раз мне вам обоим повторять, что я не кусаюсь! Ну совсем! Так сложно поверить, что ли? — Ой… — Марк прикрыл рот руками, осознав, что изменился и Дова.       Вампир был в крестьянской льняной рубахе, штанах и сапогах, как у Нереварина. — Он перепугал не только тебя, но и окрестных фермеров, когда молва о крылатом чудовище выползла за пределы города. Одна семья видела его до этого в небе, а кто-то под Кватчем видел, как норд превращается в чудовище… Капитан точно руку приложил, поэтому некоторое время лучше не выделяться. Стража сейчас нервная. А посещать казнь или быть ее участником не очень-то и хочется, поверь. Макакиус, как его там зовут, Совакиус, вроде. Ваши имперские имена сплошной кошмар! То и дело наши, данмерские!.. Макакиус Совакиус клятвенно уверяет, что мы тебя выкрали и все это время держали в неволе. — А как же бандиты? Меня подстрелил один, — боязливо вспомнил Марк. — Пойдут на корм нуждающимся нордам с сюрпризом, — мер был спокоен и невозмутим. — Не в тебе дело, парень, ты не виноват. Просто мы с моим товарищем немного перепугали всех под Имперским городом… В небе над Сиродилом и теперь Дова под Кватчем. Не терпелось ему тебя поскорее найти, знаешь ли! — Нерв чуть рыкнул, прожигая взглядом в миг ставшего белым и пушистым вампира. — Стража стоит на ушах… — бессильно вздохнул Нереварин. — У нас такая ж случилась, ты бы знал! Недавно в Скайриме были, а теперь у тебя на родине… в не то время и не в том месте! — А-ага, — Марк, отгородившись ковшом от странного поведения Нереварина и его вампира, затравлено посматривал на деревья, надеясь найти Мартина… О спасении которого не помнил ровным счетом ничего после того, как закрыл врата.       Мартин не находился, а безумие продолжалось во всей красе. Нереварин и вампир, одетые под крестьян, что отлично маскировало норда, но ни коим образом не данмера, что сейчас крайне нелепо выглядел в одежде не по размеру… Словно высокомерный граф, застрявший в деревне. Вампир спохватился, быстро ринувшись к костру, где сейчас кипел котелок с чем-то съедобным внутри. Что-то любовно воркуя, здоровенный норд помешивал содержимое котелка. Прикрыв рот и сонно зевнув, Нереварин произнес одну единственную фразу, заставив нервно сглотнуть: — Ну, привыкай, тебе еще с нами доооолго жить.        Марк не сразу, запоздало, кивнул. Присутствие безумной компании, взять хотя бы в пример Нереварина, что уплыл на Акавир, затягивалось на неопределенный срок… Если это смерть и посмертие, в чем ЧС начинал потихоньку быть уверенным, то теперь понятен принцип упоминания Шеогората…       Так вот как выглядят Дрожащие Острова на самом деле? А Шеогорат-то всю жизнь почему-то виделся не серым... Приболел?