Не выключай свет

Антон сказал, что больше всего любит ночное время суток, поэтому ему очень хотелось разделить эту ночь вместе с Арсом. Ночь, полная невинности и смелых взглядов. Ночь, когда в сырую землю кидается семя и прорывается росток доверия. Ночь, что укрывает своим куполом двух людей, готовых взять друг друга за руки. Попов не понял Шастуна, но всё равно улыбнулся — так делают безумные влюблённые, когда с умилением смотрят на своего человека, который в этот момент вытворяет что-то непонятное. Если подумать, Антону должно было быть всё равно на время, потому что оно определялось у него лишь желанием спать. Если звенит будильник — это утро. Если Ира тащит куда-то гулять — это обед. Если хочется лечь в кровать и окунуться в сон — уже ночь. Удивительно, но ведь слепые люди практически никогда не знают точного времени, хотя по меркам современного мира это кажется абсурдным. Может, они научились ценить что-то более важное, чем стрелки на часах? Но для Шастуна ночь была чем-то сокровенным и воинственным. Это та пора, когда город начинает засыпать и шум дорог медленно утихает, уступая место совершенно другим звукам. Даже ветер ночью совсем не такой, что днём; таким воздухом хочется наполнить себя полностью, каждую клеточку своего тела. Проблема была лишь в том, что это время считается довольно опасным, особенно для… тех, кто не может защитить себя. Поэтому Антон любил сидеть на балконе, который был сделан ещё по по-старому и не имел наружных стен, что позволяло наслаждаться небом в полной мере. Обычно Шаст стелил на пол большой тёплый плед и садился прямо на него, а сам закутывался в одеяло, из-за чего дядя Паша иногда недовольничал, говоря, что после таких посиделок плед вечно в пыли и вообще негоже Антону морозиться. Ещё на балконе был маленький столик, на который можно было поставить ноутбук, напитки и еду. Так что Шаст с Ирой часто сидели тут, затариваясь вредной едой и включая всякие фильмы. Арсений незамедлительно согласился посмотреть на ночную красоту, но совершенно был не готов к следующим вопросам: — Расскажи мне о звёздах, — попросил Шаст, когда они сели на плед и накрылись большим одеялом, прижавшись к бетонной стене. Их плечи соприкасались, так что тепло двух тел соединялось в единое чувство. — Я прогуливал в школе астрономию, — неловко ответил Попов и посмотрел на Антона, который всё так же продолжал ждать. Арсений действительно толком ничего не знал о звёздах и с трудом бы обнаружил сейчас на небе самые очевидные созвездия. Но это же Шаст. И он просит. Так что надо импровизировать. — Я знаю, что звёзды бывают разных цветов. Белые, жёлтые, красные, синие… Но для нас они в основном все белые, потому что их свет очень тусклый для наших глаз. Антон заинтересованно слушал, хотя Арс не знал, рассказывала ли ему об этом когда-нибудь Ира. — А вот солнце на самом деле белое, только для нас оно жёлтое, потому что его цвет искажается из-за длины световых волн. Дети тоже рисуют жёлтое солнышко, да и для всех этот цвет кажется привычным. — Жёлтый… Он ассоциируется с теплом. И цыплятами, — задумчиво улыбнулся Антон, который в этот момент сам напоминал желторотого цыплёнка. — А ты бы хотел быть чьим-то солнцем, Арс? — Давать свет и тепло, быть источником жизни… Звучит круто, — хмыкнул он. — Но я бы предпочёл быть спутником. Как луна. А что? Постоянно рядом со своей планетой. Защищаешь её от астероидов, а потом хвастаешься полученными в бою кратерами… — А ещё отвечаешь за приливы и отливы, — засмеялся Шастун, тут же ощущая так называемый прилив веселья. — Мне кажется, ты знаешь даже больше, чем я, — улыбнулся в ответ Арс и погладил Тошу по голове. Им было хорошо и уютно вместе. Они не очень много знали друг о друге, но уже ощущали неведомую привязанность. Лёгкий порыв ветра трепал их волосы и заставлял вздрагивать от ночной прохлады, так что они прижимались друг к другу в поиске тепла. Ночь была до невозможности ясная, а звёзды казались ярче обычного. — Антон, — начал Попов, поглаживая Шастуна по руке, которую он положил на его бедро. — Расскажешь, что случилось с твоими родителями? Шаст выглядел так, словно этот вопрос ни разу не задел его: он даже не пошевельнулся. Только лёгкая улыбка спала с его губ. — Они превратились в звёзды, — по-детски ответил Антон, и Арсений начал понимать, почему он был так влюблён в ночное небо — где-то там, по его мнению, спрятались души его родителей. Арс не настаивал. Он был готов подождать, пока Шаст не разрешит услышать историю, повлиявшую на всю его жизнь. Наверно, именно на таких откровениях строится высочайшее доверие. — Это был канун Рождества, — размеренно и спокойно произнёс Антон, хотя поперёк его горла стоял ком от прокручиваемых в голове воспоминаний. — Мне тогда было года четыре. Мои родители решили поехать в торговый центр и развлечься. С ними был я, жена дяди Паши и их сын, который был немного постарше меня, но мы с ним прекрасно ладили. Помню, мы сходили на какой-то глупый мультик, а потом нас с Робертом отправили в детский клуб с горками и батутами, пока взрослые пошли по магазинам. Они вернулись с полными сумками, но очень довольные. Мы все вместе покушали в семейном ресторанчике и собирались ехать домой… Арсений понимал, что Шаст очень волновался, пока рассказывал всё это, ведь ему пришлось вернуться в тот день и прожить его заново. Удивительно, но он помнил всё до мелочей, даже какая одежда была на нём в тот момент. Возможно, это стало его единственным столь красочным воспоминанием. — Был очень снежный вечер. Самый буйный из всех, что я видел. Падало так много снега, что мы с Робертом зареклись на следующий день построить снежный замок во дворе дома… Родители сидели впереди, а мы с Робертом и его мамой — сзади. Всем было весело, в машине стоял смех. Пока… нам навстречу не вылетела машина. Родители погибли сразу, только маму Роберта ещё пытались спасти, но безуспешно. А для меня всё это превратилось в большой сгусток света, который внезапно вспыхнул и долгое время не угасал. Было чувство, что мне режут глаза. — Шастун рассказывал спокойно, но порой его голос срывался и переходил на шёпот. Было видно, что некоторая боль уже утихла, но эта язва ещё способна была кровоточить. Антон искренне недоумевал, почему было уничтожено столько жизней, а именно его – спасена. Кто он в этом мире без родной семьи и самой близкой поддержки? Кому он нужен теперь с таким дефектом? Почему его судьба не разбилась как стеклянный шарик в тот злополучный день? — Я не знаю, зачем я выжил, — добавил совсем тихо Шаст, и по его щеке из-под очков скатилась капля. Арсений бы даже не заметил этого, если бы лунный свет не отразился в слезах Антона. Прозрачные капли впитывали в себя отражение звёзд, и это было до боли красиво. Шаст оказался из тех людей, что плачут совершенно беззвучно. Даже если приступы истерики душат их, они всё равно не издают ни звука. Не потому что им стыдно или неловко. Они просто не могут выжать из себя ничего, кроме слёз. Эти люди опустошённые, но стойкие. Арс прижал к себе содрогающееся тело Антона и натянул одеяло повыше, потому что руки Шаста начали быстро холодеть. Это были объятия, столь необходимые обоим. Они долго-долго обнимались и больше ничего не говорили друг другу: Арс боялся произнести что-то лишнее, а Антону просто нечего было сказать, ведь он выпотрошил свою душу перед другим человеком. — Пойдём, я сделаю нам лучший в твоей жизни какао, — улыбнулся Попов, когда почувствовал, что Антон в его руках уже успокоился и только тихо сопел забитым носом. — Почему ты уверен, что я не пил какао лучше твоего? — поинтересовался Антон, поднимаясь с пледа. — Потому что я добавлю в него секретный ингредиент. В принципе, не так сложно было догадаться, что именно Попов собирался добавить в какао. Ведь у него не было ничего с собой, кроме зарождающейся любви к этому мальчишке. *** Оксана понимала слишком многое, но обо всём молчала, потому что в глубине души верила, что всё это когда-нибудь пройдёт. Конечно, она не могла не заметить, что Арсений всё меньше времени проводит дома, порой даже не называя причины своего ухода. Иногда он придумывал нелепые отмазки, в которые очень хотелось верить. Пока что Фролова довольствовалась ощущением, что она всё ещё любима и обожаема, а что на самом деле скрывалось под страстью и любовью Арса — она предпочла не копаться в этом. Ей самой хотелось верить, что она любит Попова искренне и безмятежно, и вены на её руках уже должны были поменять свой чёртов цвет за такие чувства. Но, к сожалению, это что-то из ряда вон выходящее — отказаться от своего соулмейта по собственному желанию. Оксана не знала, что спустя столько лет Арс нашёл свою родственную душу, ведь эта тема была так далека от них за всё время отношений. Ему ведь просто захотелось новых ощущений, да? Фролова была готова ждать. Когда Попов неожиданно поднялся из-за стола и ушёл, Оксана оставалась спокойной. Она делала вид, что всё хорошо. Услышав, что входная дверь захлопнулась, Фролова стала собирать со стола грязные тарелки и совершенно случайно обратила внимание на теперешнюю причину ухода Арсения. Телефон. Без блокировки, без пароля, ведь Арс достаточно доверял Оксане, чтобы каждый раз не возиться с вводом придуманной комбинации цифр. Она помыла посуду, успела приготовить ужин, подремала, посмотрела скучный сериал по телевизору. Её день проходил чересчур обыденно и неинтересно. Но каждый раз её взгляд останавливался на входной двери, из-за которой вот-вот должен был появиться Арс. Ведь до этого он всегда хотя бы возвращался домой, причём не очень поздно. Но на часах уже было двенадцать часов, а дверь так и не открылась и в квартире по-прежнему царила мёртвая тишина. И это стало последней каплей. У терпения Оксаны тоже оказался вполне очевидный конец. Так льётся вода из узкого кувшина: сначала она выходит стремительным потоком, а затем превращается в одну-единственную каплю, за которой больше ничего не последует, потому что кувшин уже пуст, а путник вдоволь утолил свою жажду. Она взяла в руки чужой телефон, который за всё это время не издал ни звука. Уведомлений тоже никаких не было. Первым делом Оксана заглянула в журнал вызовов, который оказался не таким уж разнообразным: Ира, Антон, Дима, Серёжа… Имена в социальных сетях были примерно такие же. В галерее оказалось несколько странных фотографий: на них в основном был изображён молодой парень в солнцезащитных очках. Фотографии были качественные, их явно сделали не на телефон. Впрочем, это не так важно. На некоторых изображениях этот юноша был вместе с девушкой. Никого из них Оксана не знала. Пожалуй, самое интересное было в сообщениях. Окс хватило увидеть лишь одно из них. «Приходи. Прошу». Сообщение было от так называемой Иры, с которой Арс в последнее время часто созванивался. У Окс затряслись руки, и она положила телефон обратно на стол, а сама села на мягкий диван. Её разрывало от переполняемых эмоций. Она не строила никаких догадок, потому что была уверена, что Арс изменял ей с этой Ирой. Её душила ревность, ведь сама Оксана никогда не думала искать кого-то на стороне. Жуткое чувство собственничества начало грызть её изнутри, и она не выдержала. Всегда наступает момент, когда самый молчаливый в мире человек начинает кричать. Но Фролова не кричала, а сдержанно разговаривала. По телефону. С Серёжей Матвиенко. — Серёж? — О, привет, Окс… Что-то случилось? Так поздно звонишь, — ответил Серёжа, который, судя по голосу, не спал и был очень даже бодр. Впрочем, он всегда поздно ложился, потому что увлекался компьютерными играми. Именно поэтому его голос смешивался с фоновыми звуками стрельбы. — Да, жизненно важный звонок, на тебя одна надежда, — чуть улыбнулась Оксана, хотя её глаза слезились. — Слушаю, — ответил Матвиенко и сделал игру потише. Фролова была уверена, что лучшие друзья Арса в курсе всего происходящего. Почему она позвонила именно Серёже? Потому что Дима мог не ответить ей честно несмотря на всю свою искренность. Он слишком умный, слишком расчётливый. Позов бы предпочёл не подставлять друга и не лезть в их с Оксаной отношения, а выяснить всё потом. Серёжа же был более прост в этом плане: он с радостью на всё ответит, если посчитает, что от этого никому не станет хуже. — Тут такое дело… В общем в последнее время Арс проводит много времени с другой девушкой. Её зовут Ира. Ты её знаешь? Серёжа напряжённо замолчал. — Ну… Слышал о ней. — Мне кажется, что Арс может уйти к ней, — произнесла Оксана и громко захлюпала в телефон, так что Серёжа даже испугался, не готовый к женским слезам. — Он меня бросит! — Тише, тише, успокойся! — воскликнул Матвиенко, который, кажется, даже поставил игру на паузу, чтобы поговорить с Окс. Фролова залилась слезами и не стеснялась всхлипывать прямо в динамик телефона, чтобы Серёжа уж точно всё слышал. Любой другой девушке было бы сложно поверить в правдивость истерики Оксаны. Да, ей было больно и неприятно, но она бы лучше выплакалась в подушку, чем позволила бы слышать её сломленный голос какому-то мужчине. Её слёзы были искренние, но некая актёрская игра тоже присутствовала во всём этом. — Он хочет расстаться, как я успокоюсь, Серёж… — Да не бросит он тебя, ну! Он это делает… специально, — неожиданно сказал Матвиенко, а потом совсем тихо добавил: — Для дела. Фролова даже перестала хныкать и прислушалась. — В каком смысле? — Ну, если вкратце, то мы с ним поспорили, — вздохнул Серёжа, решив, что Оксане нужна сейчас хоть какая-то правда. — Он должен… подружиться… с одним пареньком… — С Антоном? — вспомнила девушка неизвестное ей имя в телефонной книге Арса. — Ага. А чтобы к нему подступить, Арс пытается завязать дружбу с этой Иркой. А когда они якобы будут дружить компанией, Арс спокойно выиграет спор. Оксана, услышав это, отчасти успокоилась. У неё словно отлегло от сердца. Если всё это действительно правда, то все её беспокойства напрасны: Арс не собирался ей изменять, а всего лишь пошёл на поводу у своего ребяческого азарта. Только вот некий холод со стороны Арсения всё равно был очевиден и никак не связан со спором, но об этом хотелось думать меньше всего. Главное, что его сердце по-прежнему принадлежало Оксане. — А на что вы поспорили? — поинтересовалась Фролова. — На деньги. — Арсу нужны деньги? У него всё хорошо?! — встревожилась Окс, хотя теперешние её беспокойства были второстепенны, ведь самое главное она уже узнала. И тут Серёжа понял, что чуть не проболтался про кольцо, ведь именно его стоимость Арсений собирался окупить выигрышем в споре. Если бы Матвиенко не подумал об этом, он бы всё испортил. А моменты предложения руки и сердца наиболее трогательны, особенно когда невеста и не догадывается о том, что ей вот-вот протянут дорогое кольцо в красивой коробочке. — Деньги не бывают лишними, — усмехнулся Серёжа, пытаясь придать правдоподобности своим словам. — Ну, не спорить же взрослым мужикам просто так? — И то правда, — посмеялась Оксана, вытирая слёзы с щёк. — Спасибо, Серёж, ты просто спас наши отношения. — Да не за что, — гордо улыбнулся Матвиенко, понимая, что помог своему другу. Он ещё не знал, что собственноручно выкопал яму Арсению.