🌸
Юные демоны то и дело петляли подле Усяня. Кто нанесёт сыпучие краски на лицо, выбелив фарфор кожи ещё сильнее, или дополнит алым веки. Второй помогает облачиться в красные с чёрными вставками церемониальные одежды, пошитые буквально вчера, а третий расчёсывает и пытается уложить его копну в более-менее приличную причёску. Странно было видеть, как демоны хлопочут над внешностью; обычно этим мало кто занимался, тем более волосами… Но Усянь свои волосы любил, так что был рад, что ему их расчесали и даже уложили. Была ли это природная жеманность сущности или собственное предпочтение? Вероятно, и то, и другое. Впрочем, таким хлопотам тоже нечего удивляться. Первое — это клан Гусу, они всегда были отличны от других демонов. Второе — по роду Ванцзи был в главной ветке. Вторым наследником. Вон, Цзян Чэн тоже постоянно возится со своей гривой. Как и его отец и мать. А он был в этой семье приёмной пташкой, что уже вот-вот выпорхнет из ставшего родным гнезда, но все же, такой порядок он перенял, и хотя до этого ему было абсолютно все равно на то, как он выглядит, он уже привык следить за собой так же, как принято в его семье, пусть и не был готов тратить на это столько же времени, сколько тратят его домочадцы. Поразмыслив немного, Усянь пришел к выводу, что происходящее сейчас не является чем-то странным, и улыбнулся своим мыслям. Но приятные размышления и предвкушение брачного союза омрачило воспоминание о брате. Цзян Чэн, лëгок на помине, тихо пересёк порог комнаты и, привалившись плечом на дверной косяк, с поникшим лицом смотрел, как его, хоть и не родного, но все-таки брата, готовили к церемонии. Усянь скосил глаза на чужое отражение в зеркале. Ему было стыдно. Новостью о том, что Вэй Ин остаётся тут, с Ванцзи, неожиданно с которым он за его спиной выстроил отношения и том, что через три дня они проведут обряд и будут официально вместе, Цзян Чэна буквально огорошили. — Цзян Чэн, — прошелестели почти беззвучно губы и неловко поджались. Молоденькая дьяволица шикает на него, и он, резко вздохнув, расслабляется. Она аккуратно лизнула кончик распушенной кисти и макнула в краску, а в следующее мгновение уже умело подводила глаза. Она поправляет смазавшуюся краску на губах и лёгкими мазками рисует витиеватую метку на лбу, напоминающую лотос. Пряди на затылке собрала красная лента с вплетенными драгоценными ликорисами, расшитая золотыми нитями. Последние штрихи в мантии, и заключительным элементом на лицо опускается лёгкая, словно дымка, полупрозрачная ткань. Дьяволята горделиво выпятили грудки, довольные результатом своих трудов. — Ой! — выдыхает девушка. Она приподняла скрывающую лицо ткань и хотела было аккуратно поместить на узкий лоб украшение, но замялась, совсем позабыв о метке. Усянь тихо посмеялся. Покачав головой, он понимающе улыбнулся: — Не волнуйся. Если ты так хочешь, — он указал длинным чёрным ногтем на собственную шею, — помести его вместо ожерелья, или что там ещё надо было лепить. Дьяволица понятливо кивнула, обворожительно улыбнулась в ответ и затянула полоску ленты с лунной подвеской на тонкой шее. Затем она подхватила узкие ладони и насадила на них свободные золочёные браслеты, такой же, но с еле звучным колокольчиком, отправился на щиколотку. Она улыбнулась ещё ярче и пролепетала: — Всё готово! Вэй Ин поблагодарил, и те скрылись. Юноша снова бросил взгляд на отражение и поднялся. Он стоял спиной, но видел, как тот сделал несколько шагов к нему, в зеркале. Он глубоко вздохнул и выдохнул: — Цзян Чэн, брат мой. — Вэй Ин… Мальчишка повернулся, изящно обогнул стул, и, заметив, что брат не смотрит, окликнул: — Цзян Чэн… Посмотри же на меня. И тот посмотрел. Дыхание его замерло, а глаза едва расширились в удивлении. Он приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого закусил тонкую бледную губу, отчего она порозовела, а острый клык чуть надорвал нежную кожицу, позволяя выскользнуть алой бисеринке на поверхность и окрасить остриё. Усянь нежно, как-то по-сестрински, улыбнулся и показал себя во всей красе, спросив с тихим смешком: — Ну как я тебе? Ваньинь нервно сглотнул ком в глотке и ответил: — Прекрасен. — Спасибо, — он показал язык, но вспомнил о подведенных губах, спрятал его и тут же расплевался. Господи, какое оно горькое! Как женщины это носят?! — Вэй Ин… Это всё слишком неожиданно, ты и сам понимаешь, — он одернул суккуба, который было хотел открыть рот и продолжил, — и я не одобряю твой выбор. Но если ты счастлив и к тому же привязан к этому… — он поморщился, так и не закончив, — я смирюсь. Но если что-нибудь случится — я буду рядом и надеру зад кому угодно. — Я знал, что всегда могу на тебя положиться. Но ты серьезно разговариваешь так, будто я не я, а Янъли на выданье. Я ведь не трепетная девица! — пожурил он брата. Тот хотел было пнуть этого несносного придурка, но остепенился, решив сделать это после церемонии все-таки выглядел он просто великолепно и портить эту красоту равносильно греху. Он лучше подождёт, пока Вэй Ин сам с этим справится, учитывая его неаккуратность. Цзян Чэн вздохнул: — Заткнись, — он прикрыл глаза и притянул суккуба к себе. Кончики пальцев скользнули по выбеленному лицу, оставляя на них крошку пудры, он вздернул за подбородок голову Усяня. — Ты мне макияж испортишь, — буркнул тот. Цзян Чэн закатил глаза и коснулся губами лба, прямо по метке, что означало «замечание проигнорировано», отчего Вэй Ин сморщил лоб. Но, благо, та давно засохла. И вслед коснулся кончика носа. Ванинь редко проявлял нежность. Особенно к брату, но сегодня… Сегодня он мог хоть на несколько минут, пока они одни, и никто не увидит этой его слабости, забыть обо всём и занежить Вэй Ина, словно родную сестру. Тот хохотнул и подхватил брата под локоть: — Проводишь меня к жениху? Цзян Чэн кивает и, перехватывая брата поудобнее, неспешно выходит из комнаты.🌸
Лань Ванцзи с Вэй Ином мешали все традиции, которые только знали: от ночевки порознь за день до свадьбы (последний был против, но как откажешь своему без пяти минут мужу?), до того, что на них были красные одежды, характерные для Китая в день торжества. Но при этом на Вэй Ине были ципао с несколькими слоями какой-то газовой ткани, что открывала шею и плечи, но закрывала лицо. Всем казалось это странным, но никто и не мог высказать недовольства. Вэй Усянь шел спокойно от силы пару минут, затем начал тормошить брата и дрыгаться во все стороны вплоть до двери в главной зале дома клана Лань. Суккуб глубоко вдохнул и быстро выдохнул, и оробело толкнул дверь. Зала освещалась лишь несколькими свечами, даря приятный глазу, интимный полумрак. Лань Ванцзи во всей своей стати стоял подле небольшого алтаря в бело-красных одеяниях. В приглушенном свете алтарь и чаши на нем отливали золотым, прямо как глаза Ванцзи, которые горели внутренним огнем, и были направлены лишь на него. Вэй Ин отпускает чужую руку и, смотря из-подо лба, прикрытого красной вуалью, медленно зашагал навстречу, не отрывая глаз от своего будущего мужа с по-лисьи растянутыми губами. Колокольчик на щиколотке мелодично переливался звоном, в такт плавным шагам суккуба, и Усянь под взглядом их братьев и нескольких старейшин привалился к груди нефрита. Тонкие ладони с силой провели по ткани и, подрываясь синхронно со звоном браслета на носочки, дьяволенок припадает губами к удивительно гладким губам Ванцзи в мимолетном прикосновении и встает обратно, отводя взгляд на две чаши. Демон обхватил рукой тонкую талию, подтаскивая будущего супруга совсем близко, и потянулся к подготовленному для обряда лезвию. Худое запястье оказывается в плену массивной ладони, Лань Ванцзи смотрит какое-то время на приоткрытые от волнения губы и аккуратно касается испачканными губами тёмного переплетения вен, выпуская из объятия и переплетая их пальцы, выворачивая чужую ладонь так, чтобы внутренняя сторона запястья оставалось открытой. Ванцзи немного нервно втягивает в грудь воздух. Он смог перекроить весь ритуал, но не эту часть, и он бы отказался от всей этой бравады, но… Вэй Ину, его Вэй Ину, так этого хотелось, что придется перетерпеть. Даже несмотря на то, что по натуре он все-таки демон, лишних кровопролитий, особенно в отношении любимого, он не любил. Демон насилу не отрывал золотых глаз от того, как нож вспарывал чужое запястье, разрывая плоть и тонкие вены, разрезая эластичную хрупкую кожу. Тёплая кровь, в цвет их одежды, заструилась вниз, к сгибу локтя, пропитывая их рукава. Легкое движение ладони и вуа-ля — густая жидкость тонкой струйкой стекает в один из сосудов, заполняя его наполовину. Он тянется к чужой фарфоровой коже, слизывая подсохшие дорожки c, Вэй Ин уверен, невероятным удовольствием, умело скрываемым ифритом за закрытыми глазами, и наконец тот с силой зажимает рану. Вэй Ин глухо, болезненно стонет, а он держит, пока поток хоть немного не угаснет, и лишь тогда одним резким движением разрезает свое запястье и переворачивает к другой пустующей чаше, которая довольно быстро заполняется. Лань Ванцзи отдергивает руку и слизывает собственную кровь, выступающую из свежей раны. Вэй Ин размыкает накрашенные губы, в желании что-либо сказать, но Лань резким движением прижимает хрупкое тело к себе, что вынуждает его зарыться носом в чужую макушку, втягивая аромат пряных масел для омовения. — Я, Лань Ванцзи, Второй Нефрит клана Лань, представляющий Стражей Северных Ворот, принимаю все условия и риски, связывая свою жизнь и дальнейшую судьбу после перерождения с другой душой. Признаю демона, что вкусит мою кровь, и чью кровь вкушу я, своей законной и единственной парой, — тихо, даже как-то интимно, будто лишь для сущности перед ним, искренне, насколько давало естество, нашептывал он слова клятвы. Глаза Его горели огнем, выдавая, как сильно он возжелал связать себя с суккубом перед собой. Чуть отстранившись, он переплетает их руки, вложив в чужую ладонь бокал с собственной кровью, сам же берет чашу со слегка свернувшейся кровью возлюбленного. — Я, Вэй Усянь, Первый Ученик и приёмный сын клана Цзян, безродное дитя, не знавшее своих матери и отца, являющееся бесхозным суккубом, и просит Великого Второго Нефрита клана Лань взять его под свое крыло, — он склоняет голову, всем видом выказывая покорность перед сущностью напротив, — согласен отдаться во власть своему мужу, принять его кровь словно священный нектар и быть с ним, пока жива моя душа. Разделить с ним круг чистилищ и перерождений. Голос его стих, и они залпом, на брудершафт, опрокидывают в себя содержимое чаш. Золотые сосуды отлетают куда-то в дальние углы комнаты, и губы демонов переплетаются в ненасытном поцелуе, смешивая остатки их собственной крови, что теперь стекает с уголков губ. Ванцзи гортанно рычит, пытается подавить более слабого по сущности Вэй Ина и вжимает, вжимает юношу в себя, грубо стискивая его бока, зарывается пальцами в красивую прическу и тянет, тянет, тянет, в желании услышать болезненный скулеж возлюбленного, отпуская свою сущность на короткий миг. По венам течет жажда владеть более слабым демоном, чью кровь он отведал. Его энергия вплетается в ауру суккуба, когда энергия Вэй Ина нежилась к его, ища защиту и ласку, доверчиво сжималась в клубок, обволакиваемая чужой. Цзян Чэн смотрит, как опустевшая чаша его брата прикатывается к нему и ударяется об ногу. Он прикрывает глаза, осознавая, что на этом всё и закончилось. Вэй Усянь больше не принадлежит их клану. Мальчишка, что неожиданной ношей упал на его голову в детстве и засел там на добрую половину нынешней жизни, так же неожиданной из неё и выпорхнул, больше не принадлежал ему. Вэй Усянь отныне принадлежит лишь Лань Ванцзи, своему избраннику. Вэй Ин полузадушенно всхлипнул, и лишь тогда Цзян Ванинь поднял глаза. Картинка вечно веселого, шального Вэй Ина сменилась в его разуме навсегда. Отпечатываясь в сознании раскрасневшимся, тяжело дышавшим, растрепанным, окровавленным котёнком со слезами на глазах. И по вечерам, перед самым сном, он будет то и дело, что вспоминать эти жалостливые всхлипы и тихий скулёж. Лань Хуань похлопал в ладоши после того, как его брат прокусил напоследок губу суккуба, и отстранился. Он странно посмотрел на старшего нефрита и подхватил Вэй Ина на руки, быстро, с оскалом, покинул залу, бросая мимолётный взгляд на брата суженного. В собственную комнату Лань Ванцзи выбил дверь с ноги…🌸
По крови Лань Ванцзи растеклась жгучая агрессия. Демон с силой пнул дверь в собственные покои, и с ударом тяжелой древесины о стену — одурманенный Вэй Ин летит на постель комкая собой алые простыни, несильно ударяясь позвоночником о мягкое ложе, хотя жгучая боль от примятых крыльев отрезвляет. Он попытался подняться. Хотя бы перевернуться на бок, но застыл, едва успел дернуться, удивленно распахнув глаза и внимательно смотря в, поистине, волчьи хищные золотые глаза мужа. Суккуб судорожно сглатывает скопленную слюну по столь интенсивным взглядом, пока дурманящая чужая кровь вынуждает вновь подернуться серебро радужки пеленой. Забывая о боли в крыльях, он приподнимается и игриво отползает к изголовью, бросая дерзкие взгляды из-под ресниц на белокрылого демона. Ванцзи затаил дыхание, оглаживая внимательным взглядом оголившиеся лодыжки, пока обострившийся слух улавливал сбитые вздохи и прислушивался к переливу колокольчиков на теле супруга. Плавно глаза поднимаются вверх по тонким ногам призывно раскинувшегося демона, запинаясь и жадно впиваясь на показавшуюся кожу бедра в разрезе платья. С тихим порыкиванием, мужчина опускается коленом на постель и медленно, хищно, подбирается к своей жертве на эту, и все последующие, ночи. Массивная ладонь легла на лодыжку и обманчиво ласково скользит вверх по голени суккуба, плавно перетекая к внутренней части бедра и, игнорируя пах, сразу забирается на живот, ощутимо надавливая. Неожиданно Ванцзи кидается на юношу, вынуждая его испуганно вскрикнуть от резкого движения. Демон сгреб в охапку слабое тело и спрятал суккуба в своих объятиях, прижимаясь щекой к виску и тихо урча, со всей нежностью притираясь, прижимаясь и сжимая все крепче. — Ох, Лань Чжань, ты меня так напугал! — смешливо журит суккуб, нежась в объятиях. — Люблю, — выдыхает тот в ответ. — И я тебя, — от переизбытка щемящей нежности мальчишка заскулил, откидывая голову и покрывая поцелуями всю кожу, до которой только мог достать. — Устал? — М-м, — тянет задумчиво, — Да, но мне нужен мой ужин. Вчера мы пропустили и я очень… Голодный, — с урчавшими нотками в голосе на последнем слове он, игриво облизнувшись, от выбрался нехотя из надежных рук и полез под чужую одежду. — Вэй Ин, — выдохнул Ванцзи, едва ли подавляя свою сущность. Но послушно откинулся, давая простор для действий суккуба. Тот ловко стащил с мужа одежду, с удовольствием рассматривая по истине исполинское тело под собой, спускаясь с поцелуями. Надолго его выдержки не хватило, и он прытко накинулся на супруга.***
Уже после они лежали в объятиях друг друга разомлевшие и довольные. После близости для Вэй Усяня это было самым приятным ощущением — со слабой негой в теле засыпать на теплой крепкой груди, спрятанным от всего мира руками возлюбленного. Дьяволенок притерся щекой к оголенной коже мужчины, который сидел лишь условно: опираясь лопатками на подушки и спинку кровати, и тихо блаженно заурчал. «Люблю, люблю, люблю», — тихо нашептывал он, закрывая глаза и одновременно ластясь к скользящей по его волосам и лопаткам громоздкой ладони. Вэй Ин получает лёгкий поцелуй в лоб, а худое тело подталкивают выше и прижимают чуть крепче. Он готов уснуть как чувствует, что чужая рука идёт ниже, считает подушечками узловатых пальцев острые позвонки и огибает основание пуховых крыльев. Ванцзи ведёт носом к растрепанной чёлке, пока ладонь доходит до поясницы и ведёт обратно вверх. Доходит до загривка, посылая табун мурашек и перетекает в бок, оглаживая крылья острых лопаток, точенное плечо и стекает по выступающим рёбрам, изгибу талии, аккуратно прихватывает за ягодицу, мимолетно сминая мягкую плоть, и снова в, дразнящем жесте, ползет к лопаткам. Вэй Ин в его руках млеет, как любовница после долгой разлуки, жмется, соблазнительно прогибается и тихо стонет в изгиб шеи. Лань Ванцзи украдкой собирает уже подсохшее семя на его теле и прихватывает острыми зубами всё ещё по-детски пухловатую щёчку, прикусывая, но не царапая. Массивная ладонь вновь повторяет путь к пояснице, касаясь лишь пальцами с внешней стороны ладони. Окончательно поплывший суккуб совсем не ожидает влажных пальцев у мгновенно поджавшегося входа, как и того, что нежно скользящая в волосах вторая ладонь резко схватит за всклоченные волосы, оттягивая, заставляя откинуть голову и открыть беззащитно тонкую шею; Лань Ванцзи голодно кусает, пока пальцы, медленно, насильно погружается в узкое нутро, пока отвлекшийся на укус в шею суккуб не успел сжаться. У мальчишки с губ сорвался жалкий хриплый вздох, концентрируясь на неприятные ощущение и совсем не замечая, как в полумраке золотые глаза горят нехорошим огнем. От раздавшего скулежа зрачки расширяются. Мужчина выпускает чужую плоть, нежно слизывая выступающие капли крови. Из груди мужчины вырвался довольный рокот, и он медленно, даже ласково, толкнул два пальца глубже, прорываясь сквозь тугие мышцы и оглаживая скрытый за ними бархат. Вэй Усянь тихо охнул, судорожно втянул немного воздуха в лёгкие и вцепился за массивные плечи мужа. Ванцзи разжал пальцы на затылке, выпуская темные пряди волос, но руку так и не убрал, продолжая нежно массировать кожу на голове, пока вторая продолжала степенно ласкать узкий вход. Длинные пальцы размашисто вбивались в нежное нутро Вэй Ина. Это сводило суккуба с ума, заставляя крепче сжимать когтистые руки на ткани чужого одеяния и невольно раскрываться мужчине под ним. Ощущений было так много и столь непривычных, что юноша подскакивал и пытался слезть. На это Лань Ванцзи лишь крепче прижимал его к своему горячему телу. К пальцам внутри грубовато прибавился третий, отчего мальчишка тихо пискнул. И будучи не в силах сдержать себя - с шипением пытался всячески сомкнуть ноги, ещё более отчаянно стараясь поддаться вверх и соскочить. Инстинктивно сомкнутые ноги лишь зажимали бедра Ванцзи, пока когти врезались в плечи нефрита все сильнее. Властная рука раздвинула их пошире, вынуждая забыть об этой попытке. Вэй Ину пришлось сдаться и терпеть болезненный дискомфорт, пока его постепенно растягивали. Но с каждым проникновением и поглаживанием нутро становилось более мягким и поддатливым, так что длинные пальцы уже нежнее скользили по бархату внутри, гладили, раздвигали узкие стеночки как можно больше. Лань Ванцзи оставил на виске супруга ласковый поцелуй, с волос спускаясь к лопаткам и основанию крыльев, поглаживая. Пальцы с сочувствием приласкали натянутую кожу, и, этим же жестом перешли к встопорщенным напряженным крыльям, но едва он дотронулся до мягкого пушка как по слуху резко ударил громкий стон, а тело в руках пронзило судорогой. Усянь прогнулся, ненароком принимая пальцы по самые костяшки и испуганно замер, широко распахнув глаза, и судорожно хватая ртом недостающий воздух. — Вэй Ин? — шепнул нефрит, обескураженный столь бурной реакцией. Но суккуб не ответил, и Лань Ванцзи инстинктивно сжал у основания крыла, мучимый смутными догадками. Отдача нашлась сразу: Вэй Ин взвизгнул и с хриплым стоном впился когтями в плоть мужа, разрывая ткань и кожу, сильнее оттопыривая зад. — П-прекрати-и, — взвыл он белугой на ухо. Ванцзи хмыкнул, и словно любопытное дитя, с силой огладил ребро крыла начиная от основания и наслаждаясь тем, как его благоверный пытается вывернуться из его рук, готовый взвыть от множества ощущений. Тело сводило судорогой. И Вэй Ин уткнулся в изгиб его шеи, пытаясь хоть как-то спрятаться, опаляя кожу рваными горячими вздохами. Возлюбленный поднял на него жалостливый полный непролитых слёз взгляд, и губы его дрожали, всем видом показывая, что он готов разрыдаться прямо сейчас. Что для него этом слишком много. Что он обескуражен и напуган. Взгляд Ванцзи смягчился и он сжалился. убрал с чувствительного крыла ладонь, но вместо этого мужчина медленно вынул пальцы из горячего нутра до грани, когда лишь подушечки оставались в нем и грубовато, с силой вогнал обратно до основания. Тело в его руках выгнулось. Вэй Ин полузадушено всхлипнул, сильнее погружая когти в мягкую плоть. — Л-Лань Чжань! что ты делаешь?! Прекрати! Мне не нра-… — его муж снова повторил, ещё более резко, вынуждая прикусить язык и суккуб замолчал. Пока сам Лань Ванцзи желал лишь холить и лелеять супруга, лежа с ним в кровати и нежить в своих объятиях. Его внутреннее «Я» Думало иначе. Кровь так и бурлила, его сущность жаждала разврата и жестокости. Разум его подавлялся, и сущность брала верх перекрывая сострадание, и он грубо вгонял пальцы в узкое нутро, прикусывая кожу на шее и плечах, изредка надавливая так сильно, что под клыками появлялись кровоподтёки. Когда его отпускало — он останавливался и менял темп на более нежный, любовно целуя тонкую кожу, поврежденную им же в порывах, извиняясь. Вэй Ин затихал и млел настолько, что даже забывал о причиненной ранее боли, и с припухших губ его срывались тихие вздохи наслаждения. Нефрит не понимал такой фанатичной влюбленности в это строптивое существо, принадлежащее отныне ему даже после перерождения, но понимал, что даже не желает знать причин столь противоречивого чувства для их природы. Но терпение Ванцзи не было безграничным. Посчитав, что и этой подготовки хватит его пальцы легко выскользнули из нежного нутра и сильные ладони подхватили благоверного под подтянутые ягодицы, притягивая вплотную. Притираясь к ложбинке между округлых ягодиц изнывающим членом и заглядывая в невменяемые глаза благоверного, наблюдая как зрачки расширяются едва крупная головка проскользнула внутрь. Суккуб поддается вверх, едва почуствовал инородное внутри себя он, опираясь на мощные плечи, и задыхаясь пытался уйти от неизвестного. Но Лань Ванцзи крепче впился в налитые ягодицы и аккуратно надавливает, вынуждая скользнуть плавно вниз и насадиться на ноющую плоть. — Ах! — весь сдерживаемый воздух от того, что суккуб забывал, что нужно дышать вырвался и вырвался удивленым стоном от первого проникновения. Вэй Ин отчаянно скрёб когтями по крепкой груди, длинно подвывая в плечо супруга из-за неизведаного болезненно-распирающего ранее ощущения от постепенно проникающего члена. Ванцзи скрежетал зубами и дурел от узости и жара тела под ним. Это было лучшим, что он испытывал. Раньше Ванцзи считал, что нет ничего приятней оральных ласк своей пассии, но сейчас понимал как ошибался. Да, Вэй Ин был хорош, и его сущность в этом поспособствовала, позволяя дьяволенку приновиться и к размерам партнера и к роду деятельности и только становится с каждым разом лишь лучше. Но то, что было сейчас не смогло бы сравнится ни с чем известным демону ранее. Всё остальное отходило на второй план и терялось по сравнению с невероятным чувством давления и жара на пылающем естестве, с теплом и ощущением тела в руках, со стонами и мычанием любимого, заставляющими напрягаться тревожную плоть лишь сильнее. Ванцзи не дал супругу время привыкнуть к громоздкому орудию пыток в себе и сорвавшись, приподнял чужие бедра и грубо толкнулся в жаркую глубину вынуждая взвыть Вэй Ина по новой: — Лань Чжань! Лань Чжань! Не надо! Ох! Вэй Усянь стиснул зубы стараясь принять новые ощущения, скуля на одной ноте, будучи не в силах молча сносить все потуги возлюбленого, пока супруг довольно грубо и резко таранил его тело. Крупные бисерины слез скатились по впалым щекам, шумно втянул воздух и уткнулся мужу в ключицу, активно сопя в неё. — Лань Чжань… — проскулил мальчик. Сам он не хотел делать супругу больно. Но. его разрывало от новых ощущений и того как взбесилась натура. что-то внутри него хотело обойтись с дьяволенком под собой еще более жестоко. Он понимает, что это не он, а его сущность, ведь женщинам заложена любовь к грубому, животному сношению, а обряд пробуждал сущность мужчины показать кто в семье главный и зачать наследника. Он не видел демониц на сносях (чему был рад. брат говорил, что это истинные исчадия ада), а тем более подавленых мужьями — но знал, что те какими бы кроткими не казались — как тихая внезапная смерть. Ванцзи понимал, что суккуб не сможет понести, и не проявлял доминантых порывов, лишь отдавался и принимал Лань Ванцзи как главного. Но это все равно не помогало со зверствующей сущностью. Ванцзи вдруг остановился и сжимающееся напряженное тело суккуба немного раслабилось, громко обжигающе вздыхая в ключицы и подрагивая. Ванцзи обхватил одной рукой хрупкую спину и оставил трепетный поцелуй на макушке. Вэй Ин ощущал как пылают щеки, а сердце гулко бьётся, тихо всхлипывая. Муж аккуратно прижал его голову к груди, успокаивающе поглаживая спину и макушку. Давал время. — Прости. Все хорошо. — тихо выдавил Лань Чжань. Спустя несколько мгновений большие руки вновь оказались на бедрах, но в этот раз движения его были аккуратными и бережными, будто он касался фарфора. Крупный член медленно скользил внутри, задевая внутри то, от чего с губ срывались полу стоны. Вэй усянь вцепился в массивные плечи, а ноги обхватили талию мужчины. Сейчас было хорошо. Очень. Но предыдущая небрежность напоминала о себе множеством пульсирующих точек по всему телу. Его нутро нестерпимо жгло и болело, но это лишь создавало приятный контраст с тягучим удовольствием. Хрупкое тело в чужих руках подрагивало. Но в борьбе с собой Ванцзи постоянно срывался то на быстрый, даже грубый темп, то на мягкий и нежный. К концу процесса Вэй Усянь был ни жив ни мертв. И как только его благоверный достиг разрядки, доводя и его самого, он потерял сознание. Ванцзи еще долго гладил влажную кожу, пока не уснул, так и оставшись в его теле.🌸
Юноша обессиленно разлепил глаза, мутный взгляд лишь распознал перед собой алый шелк кроватного балахона и белый потолок. Зад ныл, спину ломило, но что-то было не так. Теплые крепкие руки обнимали поперек груди, и ощущалось давление на макушку. Он попытался выбраться, но едва двинулся — взвыл от боли, а зад обжался вокруг толстого ствола, и лишь тогда понял, что Ванцзи не вышел из его тела. «Срастись со мной решил?» — подумал раздражённый демон, пытаясь соскользнуть с полувсташего члена, но боль в теле и инстинктивно притянувшие ближе руки не давали этого осуществить. — Лань Чжань, — тихо зовёт. Светлые глаза блестнули из-под век и уставились на измученный лик, — м? — демон издал вопросительное мычание. — Все болит. Пожалуйста, — он машинально слабо качнул бедрами, — убери его из меня. Ты мне запас на неделю вперёд сделал за ночь. — Прости, — неискренне прогудел Лань Чжань. И Ванцзи извинился. Не только ртом не по назначению. Извинялся долго, не только на кровати. Тягуче-нежно. Всё утро. Делая благоверному запас на месяц.