***
Сегодня его дежурство у Северных Ворот. Хоть обычно никто старался не приближаться к этому месту, а попасться Хранителю было сродни казни, что уже отгоняло любопытных ворон неоправданным риском для того, чтобы побродить по людскому миру. Но ведь были ещё и те, кто прибыл недавно, и был Вэй Усянь. Иногда совсем юные или же новые адепты оказывались у ворот совершенно случайно, заплутав на обширной территории. Лишь в этом случае ученики отделывались предупреждением, а ещё реже — наказанием, в совсем уж в легкой форме. Тонкий слух уловил колебание воздуха, и мужчина обернулся на источник, уже готовый сделать выговор непутевому ученику забредшему сюда, но не успел он раскрыть рта, как что-то повалило его навзничь, крепко приложив спиной о землю, поднимая в воздух пыль. Поморщившись, Лань Ванцзи поднял взгляд, и золотые глаза столкнулись с лунами, отливавшими серебристым налетом. Юноша, лежавший на его груди, ошалело всматривался в лицо, бегая по нему кошачьими глазами в немом потрясении. На лице отразилась внутренняя борьба, будто он был не в силах принять решение. — Вэй… — озлобленно начал Лань Ванцзи, пока тоненькая ладонь не накрыла его рот, затыкая: — Тс-с-с, — приложив указательный палец другой руки к своим губам, он усмехнулся, — второй молодой господин Лань, будь хорошим мальчиком и помоги мне утолить любопытство. Обещаю, тебе понравится, — юноша подмигнул и с этими словами оседлал бедра Ванцзи. Не отрывая взгляд от потемневших глаз, он плавно стянул ленту с собственных волос. Шелковый черный водопад разлетелся, опускаясь воздушными локонами на покатые плечи и спину юнца, а лента невесомой змеей обвила крепкие запястья мужчины, туго связывая. Ванцзи не понимал, что от него хочет Вэй Усянь, но понимал, что если он его скинет или вырвется, может навредить хрупкому юноше, чего бы он не хотел. Вэй Ин чувственно защипнул нижнюю губу и удовлетворенно, будто сам себе, кивнул, не встречая сопротивления. Небольшие узкие ладони огладили предплечья мужчины и заскользили выше, к плечам. Тонкие пальчики отбили лёгкую дробь по выразительной ключице и лёгким движением соскользнули на крепкую грудь. Движения его рук были плавными и, словно касание стрекозы, едва ощутимые, но тут юноша более смело с любовью погладил твердую грудь и опустился ниже — по рёбрам, по животу, соскальзывая вниз вместе с ладонью, проезжая задом по бедрам и ногам. Вэй Усянь остановился, когда оказался лицом у низа живота, и выровнялся. Серебристо-стальные глаза пробежались по холодному лицу, казалось ещё немного и холодная корка треснет, а в глазах расплавится золото. Это нравилось Вэй Ину, он пробежался взглядом по телу мужчины под ним и с промедлением скосил их вниз. Ласкающая ладонь робко опустилась на чужую промежность, одернулась, словно от жара огня, но всё же легла обратно и совсем уж смело погладила. Лань Ванцзи дернулся, и Вэй Усянь уж подумал, что его сейчас скинут, но вопреки этому Ванцзи затих. Брови его сошлись на переносице, и весь его вид говорил о гневе и даже обиде. Уши его покраснели, но щеки оставались без толики румяна. Вэй Ин хмыкнул, и под пристальным взглядом золотых глаз он медленно склонился. Не разрывая зрительный контакт и ощущая, как собственные щёки яро полыхают, он чувственно провел губами по неокрепшему члену сквозь слои тонкой ткани штанов. Сверху донесся резкий выдох, словно из мужчины выбили весь воздух одним точным ударом, и Вэй Ин отстранился. Нетвердой рукой парень сдернул мешающую одежду с чужих бедер и замер. Юноша нервно сглотнул. Нет, он на ощупь понимал, то, что скрыто от глаз, было немалых размеров, но увидев воочию, и вовсе потерял дар речи, стушевавшись. Может, не стоит? Серые глаза бегали по сторонам, иногда спотыкаясь об окрепший орган, истекающий природной смазкой, и губы сами собой нервно растянулись в улыбке. Парень все никак не мог решить, что делать: пойти на попятную или довести начатое до конца? Судорожно втянув воздух в легкие, он решительно накрыл ладонью чужой орган. Рука медленно двинулась по всей длине, прощупывая почву. Полностью обхватить не получилось, как бы он не пытался, но сомкнуть тонкие пальцы на толстом стволе не выходило. Не доставало совсем немного, и, нахмурив брови, юноше пришлось помогать себе двумя руками. Длинные пальцы скользили по горячей плоти, прощупывая каждую выпирающую венку, снимая с алой головки прозрачные капли смазки. Он оторвал глаза от собственных рук и взглянул на тяжело дышащего мужчину под ним. Губы того поджались, глаза прикрыты, но всё так же внимательно наблюдали за его действиями, и Вэй Ин, лукаво усмехнувшись, слизал очередную терпкую каплю. Лань Ванцзи удивленно распахнул глаза, и юноша, довольный такой реакцией, чувственно обхватил мягкими губами головку, кончиком языка он пощекотал уретру, плотно сжимая, и, напоследок широко мазнув по всей плоти во рту, — медленно отстранился. От его влажных губ тянулась маленькая нить слюны, которая почти сразу порвалась и опала. Вэй Усянь поднял голову: — Лань Чжань… Это незаконно, ты ведь знаешь? Как тебе не стыдно быть таким большим? — прошептал он и легонько подул на влажную от слюны и собственных соков крупную головку. Лань Ванцзи резко подогнул под себя ноги, и Вэй Ин съехал вперед, почти что встречаясь пахом с чужим членом. Мужчины застыли. Лицо Вэй Усяня удивлённо вытянулось, и он, хлопая глазами, пытался понять, что произошло. Когда Лань Ванцзи дернулся, порываясь встать, Вэй Ин, вскинув голову, взволнованно затараторил: — Эй! Не смей! Лежи на месте! — он оперся рукой об землю, приподнимаясь, чтобы второй ухватится за чужой орган, и несильно сжал его ладонью. Юноша сжимал и разжимал еле ощутимо пальцы, давая понять, что сделает в случае неповиновения. Ванцзи недовольно зашипел, и Вэй Ин стушевался. Понизив голос, без энтузиазма добавил: — Иначе я тебя укушу… Мужчина рвано вдохнул и опустил ноги. Вэй Ин разжал ладонь и легко, еле касаясь, провел подушечкой пальца по крупной пульсирующей вене. Он виновато подал голос: — Прости… Я сделал тебе неприятно? — не дожидаясь ответа, парень снова опустился вниз и совсем уж робко высунул кончик языка, снимая выступившую смазку. Совсем позабыв, зачем это делает и для чего пришел. Он отстранился и лишь сейчас решил обратить внимание на вкус, перекатывая его по языку вместе с накопившейся слюной, парень терялся в ощущениях. Не понимая, что не так. Вкус был… мягко говоря, странным. Слегка солоноватая кожа отдавала имеющимся привкусом сандалового масла для омовения, но неожиданного привкуса чужих соков не было. Вязкое прозрачное выделение оказалось почти что безвкусным, лишь немного горчило, но в целом… Проглотив и не почувствовав ожидаемого им отвращения, юноша, с присущим ему ехидством, снова подул на член Лань Ванцзи, подмечая, как тот всякий раз вздрагивал. В следующий миг он широко мазнул по всей длине ствола, обильно смачивая его собственной слюной, только чтобы секундой позже ловко захватить головку губами. Посасывая и перекатывая ее по языку, он собирал слюну, чтобы обильнее смочить твёрдую плоть и, почти сразу бросив эту затею, на пробу втянул твердую плоть, пытаясь захватить как можно больше. Вэй Ин насильно пытался протолкнуть член глубже, игнорируя и подавляя рвотные позывы. Было некомфортно. Рот довольно неприятно растянуло, а в глотке запершило. В уголках его глаз блеснула собравшаяся влага, и он резко дернулся, заходясь в сильном кашле. — Вэй Ин! — обеспокоенно окликнул Ванцзи, приподнимаясь на локти, несмотря на все угрозы. — Всё хорошо, — сквозь сбитое дыхание выдавил Вэй Усянь и, улыбнувшись, он упрямо повторил попытку запихнуть в себя больше, чем мог, на этот раз в старательно расслабленное горло. Неумело двигая головой, он постепенно старался взять как можно глубже, едва ли не задыхаясь. Парень цепко ухватился за полы раскрытого верхнего платья мужчины, со всей отдачей пытался выполнить поставленную задачу, увлекаясь своим занятием, прерываясь лишь на очередные приступы кашля. У наблюдавшего за юношей Ванцзи горели уши. Он был смущен не меньше Вэй Ина, особенно, смотря, что последнему, похоже, нравилось. Тихий стон сорвался с тонких губ. От вида такого Вэй Усяня, у которого на подрагивающих ресницах скопились непролитые слёзы, и щеки пылали ярким румянцем. Вкупе с пониманием, что именно Вэй Ин сейчас у него отсасывал сам, по своей воле, быстро довели до пика. Нет, ласки были совсем неумелые и не особо приятные, но было видно, что его Вэй Ин старался. Вид юноши и то, что это делал именно он, сделали свое дело, и Ванцзи просто не выдержал; с глухим треском лента порвалась, и крупная ладонь опустилась на чужую макушку, подталкивая и насаживая мальчишку глубже. Вэй Усянь протестующе замычал, сильнее сжимая ткань его ханьфу. Изящные пальцы зарылись в мягкие волосы, удерживая юношу, мужчина довольно грубо толкался в податливый рот. Те же непролитые слёзы покатились по горящим щекам, парень то жмурился, то невольно закатывал глаза. Кое-как заставив заглотнуть мальчишку его всего и, уткнувшись носом в лобок, с тихим гортанным рыком, Ванцзи кончил. Вэй Ину ничего не оставалось, кроме как тяжело сглотнуть; с уголка рта показалась вязкая белёсая жидкость, медленно скользящая к подбородку, смешиваясь со слезами. Лань Чжань аккуратно отстранил голову парня. Вэй Ин слезливо смотрел ему в глаза с таким видом, будто до сих пор не мог понять, что сейчас случилось. Покрасневший язык робко прошелся по губам, собирая остатки последствий спонтанной близости. Потерянный, ошарашенный и растрепанный, Вэй Ин заставлял сердце защемить нежностью, а совесть укоризненно кольнуть. В повисшем безмолвии, разбиваемом лишь тяжелым дыханием, раздался тоненький всхлип. Глаза Лань Ванцзи удивленно расширились. Вэй Ин, сидевший в его ногах, был на грани, чтобы позорно не расплакаться. Красивое лицо перекосилось гримасой боли и испуга, и, утерев нагрянувшие слёзы рукой, парень отполз. Подорвавшись, он чуть не рухнул обратно наземь. Ноги того не держали, предательски подрагивали и не слушались. Поднявшись на таких же непослушных ногах, ослабленных после оргазма, следом, Лань Ванцзи протянул руки, чтобы придержать горе-любовника. И чего он не ожидал, это того, что Вэй Ин от него отшатнется, избегая прикосновений. Но при очередной попытке бегства, при первом же нетвердом шаге, Вэй Усянь завалился обратно, приземлившись на пятую точку, и, заливаясь слезами, нервно засучил, отталкиваясь ногами по грунту в попытке отползти от Ванцзи как можно дальше. У нефрита задергался глаз в нервном тике, нет, надо было его всё-таки пороть, чтобы думал и делал, а не наоборот, но вид юноши заставлял сердце смягчиться, и мужчина за секунды оказался рядом, бережно поднимая на руки. Вэй Усянь взвизгнул, дергаясь всем телом, в надежде, что демон его выронит. — Пусти! — пискнул Вэй Ин охрипшим голосом и уткнулся руками в широкую грудь нефрита, слабо отталкивая. Перьевые крылья затрепетали, и первоначальная обескураженность сменилась бешенством, — Прости! Всё, прости! Доволен? А теперь — отпусти! — подняв затравленный взгляд, потребовал парень. В противоречии пнув его ногой, куда попал — в бедро. Ванцзи сурово скосил на неугомонную бестию глаза, подавляя более сильной аурой и холодностью глаз. — Что это было? — коротко спросил Лань, крепче прижимая худую сопротивляющуюся тушку к себе, сжимая плечо и ногу до будущих синяков. — Я… узнал, о чём спорили те адепты, — он нахмурился, — и взвесив все «за» и «против», решил проверить наверняка, не дожидаясь, когда же старейшины удостоят нас ответом, подумал, что если… — он запнулся. Что если? Если попробует, сможет опровергнуть хотя бы перед собой неправоту адептов или подготовиться и смириться со своей участью? — Попробуешь? — услужливо подтолкнул к продолжению Ванцзи. — Это, между прочим, до одури больно! Лань Чжань, ты мог хотя бы нежнее это делать или нет?! — возмущенно прикрикнул парень, переводя тему и сводя на нет прошлые потуги побега и истерики. — Прости, я… — но от него быстро, как от назойливой мухи, отмахнулись, даже не выслушав до конца. — М-м-м, я сам полез, так что не стоит, — отвернувшись, он активно затряс ладонью, мол, «Да-да, замолчи», но, повернувшись, Вэй Усянь продолжил: — Но это того стоило. Я понял, что все их догадки неверны, и я не суккуб, — он весело улыбнулся припухшими губами. — … — Это не было противно, но вот ощущения просто ужасные! — заворчал Вэй Ин и замолчал, поджав губы. Ощущая на языке солоноватый привкус с нотками мускуса, «Ощущения, но не вкус…» — отметил он сам для себя и ужаснулся. Одна лишь мысль пугала до чёртиков. — Ладненько, — уже давно успокоившийся юноша беззаботно начал, хотя с каждым словом и так осипший голос хрипел ещё сильнее, — А-Чэн, вероятно, потерял меня, так что отпусти уже. Упоминание наследника Цзян заставило лицо Ванцзи потемнеть. Всем естеством он источал лютый холод, хотя внутри неприятно вспыхивали огоньки ревности, и пальцы мужчины ещё сильнее стиснули тело в руках, и Вэй Ин вскрикнул: «Лань Чжань!». Нефрит умерил свой пыл и бросил на мальчишку мимолетный жалостливый взгляд, и с промедлением, но все же опустил того на землю. Он придерживал мальчика за талию, когда он опасно пошатнулся. — Всё хорошо. Отпусти. И он отпустил. Внимательно наблюдая, как Вэй Ин скроется за кронами деревьев на тропе, ведущей к комнатам учеников, и вроде шел тот нормально, лишь ноги подрагивали, но больше он не падал, что уже радовало. Лань Ванцзи вернулся к воротам, размышляя о происходящем, но лишь одно было на уме. Мысль первенства, что теплилась в груди, заставляя ощущать на кончиках пальцев легкое покалывание. И, лишь оседая в сознании, пришла вторая, ещё более будоражащая: «Если Вэй Ин всё-таки суккуб — теперь он привязан ко мне…» **** Непривычное для Гусу Лань пышное убранство, тихие шепотки адептов, которые создавали гудение и перебивали нежные звуки цинь. Никто раньше из приезжих учеников не видел такого количества Адептов Гусу в одном месте, и лишь непозволительная громкость первых выдавала, что они неродные тут. Церемониальные одежды пестрят белизной, в которой ещё сильно бросались в глаза цветастые ленты кланов, расшитые по вороту и подолу ханьфу, и узоры, усыпающие белую ткань орнаментом в свободных местах. В главном зале собрались почти все адепты. Младшие, чьё время еще не пришло, с интересом заглядывали внутрь, теряя всю свою благопристойность, но чего стоит их стан, если изнутри, словно один из семи грехов, пожирает интерес, как проводится церемония? Некоторые старшие наблюдали издали, чтобы прибывшие ученики сильно в порывах чувств не шалили, и тихо, лишь уголками губ улыбались, когда в поле зрения попадали неумело скрывающиеся дети, не знающие, что в этот день дается поблажка, и им можно спокойно наблюдать. Ведь за все года только лишь молодые Нефриты в свое время отнеслись к происходящему с долей холодности и не пытались посмотреть исподтишка за происходящим сборищем. Другие помогали с проведением. А юноши, которым предстояло сегодня узнать свой подвид, толпились и пытались всё тихо обсудить. — Как думаешь, кто ты? — шепотом спрашивает у соученика один. — Не знаю, но хотелось бы предположить, что хранитель! А ты? — Уж точно страж! Ванцзи стоял подле дяди с братом, словно знамение, что торжество началось. Они играли главную роль в нем, помогая узнать кто есть кто. Ученики подходили к нему по очереди, чтобы получить свою киноварную метку на лбу, и спешно уходили с лёгкими улыбками к Лань Сиченю, который нежно проводил ладонью по спине, считывая потоком Ци ауру дьяволят, и с нежной улыбкой объявлял вполголоса, кем он является. Новоиспеченные демоны сразу убегали к своим, хвастаясь или огорчаясь своим предположениям. К Ванцзи с гордо поднятой головой, почти не робея при виде него, подошел Вэй Ин, не отрывая глаз от бывшего опекуна. Демон подавил вздох, и легким движением кисти стал чертить киноварью метку, подмечая, как подрагивают ресницы у юноши. «Вэй Ин волнуется», — думает он, и в груди снова что-то щемит нежностью и желанием поцеловать в лоб, прям по свежей метке, сказать, что все хорошо и тихо пожелать удачи. Но понимает, что не может, поэтому аккуратно, еле заметно, улыбается, Вэй Усянь удивленно приоткрывает рот и, придя в себя, улыбается солнечно в ответ, быстро убегая к брату. Он рисует следующему ребенку метку и понимает, что не слышит голос брата. Лань Ванцзи поворачивает как раз в тот момент, когда мягкая улыбка сползла, и лицо брата странно исказилось. Вся бравада спала, как и улыбки с лиц Сиченя и Вэй Ина. Сичень наклоняется к молодому дьяволенку и что-то шепчет ему. Его брови жалостно выгибаются, а лицо последнего белеет. Вэй Усянь удивленно смотрит на Сиченя, потом мельком на Ванцзи и оглядывает зал в полной растерянности. Брат не объявляет ровным счетом ничего, и Вэй Ин старается ровным шагом вернуться к Цзян Чэну, хотя ноги так и хотели подкосится. Он встает возле сводного брата, который обеспокоенно что-то выпытывает, сжимает его ладони, пытается успокоить, злобно зыркает на них. Цзян Ваньинь за руку тащит Вэй Ина на улицу, но тот одергивает ладонь и с наигранной улыбкой говорит, что в порядке, а он пропустит свою очередь. Обещает дождаться брата, и они уйдут, и наследник Цзян сдается, понимает, что Усянь прав. И хмурясь надвигается на братьев Лань. Он тихо спрашивает Сиченя, кто его брат, пока тот пытается считать его ауру и деликатно говорит, что тот пытается сам сказать. — Страж, — объявляет Лань Сичень. То, как он говорит на самом деле неправильно, но так проще для восприятия. После церемонии, уже на занятиях, дядя расскажет о них подробнее. Поможет понять, кем те являются и какой чин занимают, но это позже. Ваньинь кивает и оборачивается в зал, чтобы найти брата и увести отсюда, но того словно и след простыл. Парень резко кидается к выходу, но Вэй Усяня уже и подавно нет. Находится Вэй Ин на берегу кровавого пруда, где-то в закаулках территории. Юноша сидел на камне, понурив голову, и волновал тёмную жидкость суком «кричащей ивы». Цзян Чэн бесшумно подкрался. Точнее пытался, потому что брат дернулся, поднял голову и с промедлением обернулся, он ошалело смотрит на него, но быстро успокаивается и кивает младшему брату, позволяя подойти. — Почему ты сбежал от меня? Ты обещал подождать. — Прости, — только и сказал Усянь, выдавив улыбку. — Что случилось? — Цзян Ваньинь сел рядом и вопрошающе глянул на брата. Налитые цветом губы скривились. Вэй Ин повернулся: — Так кто ты? — Я? Э-эм, — он почесал затылок и, гордо вскинувшись, ответил: — Я Страж! — и выдержал паузу, — а ты? — Здорово! — Вэй Усянь искренне улыбнулся и захлопал в ладоши. На лицо юноши набежала тень, и он серьезно посмотрел на Шиди: — Суккуб, — и отвернулся. — Что? — Цзян Чэна будто пыльным мешком ударили, а смысл сказанного просачивался в сознание, словно густая жидкость сквозь марлю. — Суккуб, — выдохнул демон. — Ох… — он притянул его к себе и обнял. Ваньинь знал, что ожидало бесхозных демонов такого типажа и понимал, что нельзя давать брата в обиду и даже оставлять без должного присмотра.***
Вэй Ина уже трясло от нервного возбуждения. Разбушевавшиеся гормоны сущности так и били в голову, пробуждая что-то животное, первородное, заставляя серебро глаз покрываться дымкой, что хотелось только одного — насытится. Хотелось кого-нибудь завалить, подмять под себя, как… Тогда. И он был голоден. Обычная пища не давала должного насыщения и желудок, по ощущениям, уже прилип к позвоночнику, его скручивало, а иногда выворачивало желудочным соком. Изможденное серое лицо со впалыми щеками и еле заметными мешками каждый раз заставляло отшатнуться от собственного отражения. Юноша уже лез на стены и готов был выть волком, потому что во всех вблизи находившихся демонах видел потенциального партнера. И… ему сорвало крышу. Однажды ночью по возвращению «домой» юноши в фиолетовом, он зажал собственного брата у стены и упал перед ним на колени. Он смотрел снизу вверх в ошарашенные глаза просяще, едва ли не слезливо-капризно, словно ребенок, не получавший сладкого длительное время, и, одними лишь губами нашептывая мольбы и извинения. В тот вечер Вэй Ин с неистовством брал у него в рот, а Цзян Чэн не особо и сопротивлялся. Он давно заметил состояние брата, и, честно, он пытался подавлять охотничьи инстинкты, не хотел видеть в шисюне добычу, жертву и награду. Где-то в глубине давно засвербила мысль воспользоваться этим полузабытьем и застланным похотью разумом. И каждый раз красивое лицо искажалось неприязнью к самому себе, и тогда он активно отгонял от себя похабное желание. Но сейчас… с благоговением пользовался состоянием Вэй Ина для собственного удовлетворения, даже понимая всю неправильность происходящего. Но он никогда не давал довести дело до конца, сколько бы ночей не прошло. Не давал того, что требовалось. Не давал насытится. Всегда или сам доводил себя, заканчивая в кулак, или изливался Вэй Ину на лицо, почти сразу стирая перламутровый жемчуг с бледной, покрытой румянцем и потом, кожи. Когда времени было больше, и настроение у Ваньиня подходящее — доводил Усяня до исступления рукой. Чаще это происходило в собственной кровати, и Усянь, не отходя от послеоргазменной неги, засыпал, прибиваясь к брату под бок. С чувством защиты исходившей от Цзян Чэна спалось лучше всего. Когда Вэй Ин засыпал достаточно крепко, сильная рука приобнимала его, прижимая к груди. Ваньинь в такие дни ещё долго не спит после их близости. Разлядывает смягчившиеся во сне черты Усяня, слушая ровное дыхание, приглаживает встрепанные волосы. И думает. Пытается собрать рой мыслей в кучу. После таких ночей Вэй Ину на время становится легче. Голод не пропадал, но что-то внутри, словно прикормленный цепной монстр, утихает и удовлетворенно урчит на ласкающую руку. Юноша будто физически чувствует вибрацию в глотке и где-то глубоко внутри, на периферии сознания, ему страшно от этого. Вэй Усяня зажимают всё те же адепты, прознавшие его сущность. Ослабленный демон не может достойно отбиться от жестоких подростков, желающих показать собственную силу. Превосходство. Ему на помощь приходит Лань Ванцзи, от вида которого вся шпана разбегается добровольно. Потухшее серебро смотрит на ровную спину в белом, и тонкая рука тянется в желании ухватится за ткань одежд. — Лань… Чжань… — слабым голосом зовет суккуб, перед тем как свалится от истощения в обморок. Обеспокоенный демон в последний момент успел подхватить тонкое тельце на руки. Потряс, совсем легонько похлопал по щекам, проверил пульс и в итоге отнёс в цзинши, укладывая в собственную постель. Хранитель ушел для того, чтобы принести воды, а когда вернулся, взглядом споткнулся об серые глаза с расширенными зрачками. Вэй Ин очнулся. Лань Ванцзи посмотрел на бывшего подопечного: — Вэй Ин… Тебе нужно попить воды, — нефрит присел на край кровати и заботливо свободной рукой помог приподняться Усяню, и поднес к сухим губам сосуд с прохладной жидкостью. Тот капризно откинул голову и плотно сомкнул губы. — Вэй Ин, — с напором произнес Ванцзи. Но тот упёрто покачал головой. Он был уверен, что его снова вывернет. Ванцзи со вздохом оставил стакан на прикроватном столике и поднялся, на что Вэй Ин мгновенно среагировал, ухватившись за рукав. — Ты куда? — обеспокоенно спросил суккуб. — Ужин, — коротко ответил хранитель, бросив взгляд золотых глаз с прямыми зрачками. Вэй Ин покачал головой: — Не стоит. Я не голоден. — Врешь, — парировал Ванцзи, разворачиваясь, перехватывая и сжимая тонкое запястье. Юноша вздохнул: — Лань Чжань-Лань Чжань, — притворно-обиженно пожурил демон, — ничего от тебя не скрыть. Но, правда, не стоит. В моем организме всё равно не усваивается прежняя пища, — Вэй Усянь передернул плечами и отвел взгляд. Лань Ванцзи вперился в него взглядом, прожигая, пока тот не выдаст всю подноготную. На долго суккуба не хватило: — Ну что ты так смотришь? Серьезно! Это тебя не касается, выруби свои две фары и вали! — огрызнулся он. Ванцзи, выдержав паузу, ответил: — Это моя комната. И, — он хватил его за руки, упрятав маленькие ладошки в своих больших, — это меня касается. В первую очередь, бывшего наставника и… — окончание фразы поставило его в мимолетный ступор, что «и»? — Я несу за тебя ответственность, — нашел, как окончить начатую фразу, решительно заглядывая в глаза. Щёки Усяня зарделись, он смотрел в прожектора напротив, подушечками пальцев наминая чужую плоть, и не знал, что ответить. — Я голоден. Очень. И… — он замолчал, смело прильнув к сильному телу напротив, не отрывая глаз от лица некогда наставника, — Лань Чжань, — вздохнул Вэй Ин и прижался губами к пульсирующей жилке на шее. Юноша напоследок сжал грубоватую кожу на ладонях и медленно выскользнул из чужой хватки. Вставая на колени, он ухватился за плечи Лань Ванцзи, приподнимаясь, едва ощутимо коснулся губами тонких губ мужчины, заелозив аккуратными пальцами по одеянию на груди. Оторвался, переключился вновь на шею, пока ладони спускались все ниже. Прямо как тогда… Лань Ванцзи несильно оттолкнул, но и этого хватило, чтобы суккуб упал на жесткую постель, ударяясь спиной. На него направили слезливый взгляд серых глаз. — Лань Чжань, — дрогнувшим голосом позвал он. — Нет, — отрезал тот. — Пожалуйста, — плаксиво начал Усянь, — я очень голоден. Мне уже крышу срывает, а желудок сводит. Я больше не могу! Это так больно, — он откинул голову, впиваясь глазами в потолок, пока руки зажимали живот. — Прошу тебя… — жалостливо прошептал парень. Брови Ванцзи дернулись. Плавленное золото осмотрело человека перед собой. Едва слышное шуршание ткани заполнило тишину, а тонкий настил прогнулся. В следующую секунду мужчина навис над худощавым телом и, нежно отстраняя хрупкие руки, аккуратно провёл по впалому животу, подмечая, как пухлые губы дрогнули. Но дьяволенок так и не поднял глаз. Сухие губы тронули узкий лоб, нос, щеки, шею… Горячие ладони с силой огладили тонкий силуэт, и наконец, он повторил тот целомудренный поцелуй и выдохнул: — Если тебе это необходимо. Глаза суккуба расширились от удивления, и он привстал на локти, урча на грани шепота: — Смертельно необходимо, — выдавил он, и почувствовал, как расслабляется ткань на бедрах. Лань Чжань распустил одну завязку и, приподнимая ткань, легко вжался губами в оголенный живот, когда поднимался. Мужчина прикрыл глаза и залез на ложе, раздвигая бедра в стороны. Приглашая. У Лань Ванцзи уши горят огнём, он прикрыл глаза и не глядя решительно потянул за завязки на собственных штанах, краем сознания ощущает копошение неподалёку. Вэй Ин перекатился на живот и привстал на руках, подгибая ноги под себя. Мальчишка вцепился хищным взглядом в прохладное лицо мужчины, где смущение выдают лишь пунцовые мочки ушей, бывшие некогда белы, словно свежевыпавший снег, и плавно двинулся вперёд, к человеку, которого может считать партнёром. Разум его постепенно заволокло дымкой, которую сейчас не нужно было сбивать, отгонять наводнение, лишь с благоговением упасть, отдаться инстинктам и не подавлять сущность, с мучительным подвыванием раненого зверя царапая все, что было под когтистой ладонью. Юноша медленно приблизился к нефриту: приподнялся, мазнул по губам от нехватки роста и почти упал обратно, к промежности мужчины. Оскалившись, он кладет руку на его пах, оглаживает сквозь ткань вялую плоть, двигается выше, проникает за край и подушечками пальцев, стараясь не зацепить когтем, затрагивает уже степенно каменеющую плоть. С ребяческим восторгом он сдернул ненужную ткань, надрывая швы и прижимаясь пухлыми губами к бархатной коже, выцеловывая венки. Махнув по стволу языком, игриво цепляет мужчину клычками. У наблюдавшего за этим Ванцзи перехватило дыхание, зрачки по-дикому сузились, а во рту скопилось столько слюны, что кадык то и дело дрожал от тяжёлых сглатываний. Демон с гортанным рыком хватает суккуба за копну обсидиановых волос, притягивая грубо к себе и вынуждая оторваться от желанной игрушки, когда юноша уже готов капризно заканючить, его замыкают поцелуем-укусом. Слияние губ вышло страстным, мокрым от непроглоченной слюны обоих демонов, до кровавых укусов и зализывания свежих ран. В порыве Усянь седлает бедра демона, агрессивно впивается снова в уже припухшие губы жадным поцелуем, притирается набухшей плотью, высвобожденной от тонкой полоски ткани, которую услужливо сорвал Лань к стояку, хватает за волосы в ответ. Извивается и стонет. Крупная ладонь с плохо скрываемою яростью сжимает ягодицу суккуба, оттягивает одно из упругих полушарий, грубо сжимая, впиваясь короткими когтями. Усянь запрокидывает голову, послушно давая её целовать, вскрикивает от редких неожиданных укусов и пытается вырываться, когда разгоряченная плоть прячется в чужой ладони, что-то совсем уж невнятно лопочет, мычит в мучительном удовольствии и трепещет, словно мотылёк попавший в паутину, он готов кончить только от длинных пальцев, которые ласкают ямочки на пояснице. Юноша вжимает чужую голову в изгиб своей шеи и едва ли помнит, как дышать: — Ах, чёрт возьми, Лань Чжань! Это… твою мать, как же приятно, — и со скулежом толкается в ласкающую его ладонь, забыв обо всем и мечтая лишь о подступающей разрядке и как-то неожиданно жестоко приятное давление исчезает, обдавая твердую плоть холодком. Туманный взгляд серебряных глаз опускается на лицо с готовностью капризно заскулить, но встречный волчий взгляд из-под ресниц красноречив как никогда. Юноша змеей выскальзывает из жарких объятий, опускаясь к позабытой желанной плоти, слизывая с кончика изнывающего члена влагу и больше не играясь, умело заглатывает и утыкается лицом в лобок. Горло неприятно давит, и на глаза подступают слёзы. Нефриту понадобилось не так много. Щеки только начинали неметь, когда в глотку ударил густой поток терпкой жидкости. Суккуб с упоением сглатывает, обжимая глоткой опадающую плоть, с уголков губ показались остатки, и тогда парень отстраняется — облизывается и нежно чмокает в уретру напоследок, ловко снимая оставшиеся там густые следы преступления. — Лань Чжань, Лань Чжань, теперь я хочу награду, — он нагло пристраивается на груди Ванцзи, покрывая себя чужой ладонью и притираясь. Аккуратный носик тычется в острую ключицу, обдавая ее горячим и шумным дыханием: — М-м-м, Лань Чжань, — блаженно шепчет парень, обхватывая шею демона руками, и между вздохами и стонами выцеловывает мраморную кожу, где и куда дотянется: шея, ключица, плечи, челюсть. Успевая при этом метаться в руках Ванцзи раненой птицей. Всего несколько фрикций, и все меркнет перед глазами. Вэй Ин заваливается на бок, хрипло хватая воздух ртом. Ловя разморенный взгляд из-под трепещущих ресниц Ванцзи медленно поднес запачканную ладонь к собственным устам, и, не отрывая от серых подернутых поволокой лун, он собрал перламутровый жемчуг кончиком языка. Усянь содрогнулся: — Лань Чжань, — жалко прохныкал он, слабой рукой пытаясь отдернуть массивную руку от лица, и ловит смешинки на дне золотого озера. Мужчина аккуратно подтягивает суккуба к себе, пряча несносного мальчишку в своих объятиях и почти сразу ощутив легкое сопение на плече. Уголки губ вздрогнули и мимолетно поднялись. Ванцзи уснул, нежно поглаживая всклоченные волосы. После той ночи сущность Вэй Ина словно признала принадлежность, и тот вился хвостиком за нефритом. И все было бы просто замечательно, если бы не одно «но». Суккуб мог в любой момент заявить, что голоден, и затащить демона в любой укромный уголок. Не смущали его и занятия: он срывал лекции нефриту, забираясь мышью под закрытый внешне и по бокам стол, смотрел лукавой лисицей, щуря глаза, и срывал с него штаны. И лишь благодаря выдержке ученики покидали лекционную аудиторию, ничего не подозревая, а к тому моменту юркий язычок уже собирал мутные капли по стволу и собственному лицу. В такие моменты нефриту в восполненный яростью мозг приходило очень навязчивое желание вздернуть мальчишку и, разложив на столе, выдрать до хриплого скулежа, до отчаянной мольбы прекратить, едва не до потери сознания, и бросить дрожащее тело со стекающим меж бедер греховным соком прямо здесь, в аудитории, чтобы сам добирался, чтобы было неповадно, в урок. И лишь вспомнив риск последствий, словно ушат воды, сбивал всю спесь. — Прекрати так делать, — цедит зло сквозь сжатые зубы Лань. — Но я был та-ак голоден, — растягивает слова Вэй с видом невинного олененка, словно он не сделал ничего противоестественного, и отсасывать посреди занятия — обычное дело. Лань как-то обессиленно рыкнул, развернулся и хотел было уйти, но за ним хвостиком весело заметался Вэй Ин, бегая вокруг, он что-то щебетал. Не было общей темы его болтовни. Он то недовольно бурчал, мол, как-то быстро Лань Ванцзи покинул ряды учеников и стал давать свои уроки и о том, какие хреновые правила, или о той же еде в их школе, несмотря на то, что давно её уже не ест. А после поток мыслей прерывался возгласом: «О! Лань Чжань!..», и уже говорил совсем не об учёбе или в целом школе. «Давай сходим, посмотрим на огненных кроликов?» «Ой, Лань Чжань, а давай как-то сходим в мир людей, там так интересно!» «Почему мы считаемся у них тёмными существами, но пользуемся светлой энергией? Есть же тёмная…» «Надо много сделать, перед тем как я покину ваши края…» «Эй, Лань Чжань, ты будешь скучать?» Казалось язык его неустанен, а темы для пустой болтовни он может брать из воздуха. Лань не вслушивался, пока Вэй Ин, чуть понизив энергичность, не стал вздыхать, выдавая, что творится у него на уме. Лань Ванцзи мимолетно оглядел пустые коридоры и дёрнул юношу на себя, скрываясь под массивной лестницей. Усянь сдавлен, но ойкнул и удивленно посмотрел на мужчину, что прижал его к стене и зажал руками все пути для отступления: — Прекрати, — тихо просит он. — Что? — ошеломленно спрашивает Вэй Ин. Словно не он буквально только что трещал о чём-то неприятном. — Прекрати говорить о запрещённом и грустном, — ещё тише выдыхает Лань Ванцзи, прикрыв глаза, и аккуратно целует в лоб. Добавляет, — давай сходим к кроликам. Вэй Усянь совсем растерянно кивает. Прикусив на мгновение щёку изнутри, он привстает на носочки и касается тонких губ Ванцзи в невинном поцелуе. — Прости, больше не буду, — и с этими словами он нежно улыбнулся и, подняв руку, погладил мужчину по щеке. Лань Ванцзи, к неожиданности, обхватил тонкую ладонь опадающей руки своей и прижал к своему лицу и, только мягко коснувшись костяшки губами — отпустил. К вечеру Вэй Ин снова скакал вокруг него, пока он мерно шел в гору к обещанным кроликам. Усянь спотыкался на ухабистой дороге: едва ли не каждые пять минут приходилось под заливистый смех ловить ходячее безобразие и ставить на ноги. В какой-то момент это просто надоело мужчине, и он закинул мальчонку на плечо. Казалось, протестовал тот для виду, быстро успокоившись и приняв факт того, что до пункта назначения его просто будут нести. Уже на небольшом клочке земли, усеянной травой, отдающей красным, они сидели под раскидыстым чёрным деревом, скрытые от глаз живности окружающих лесов его лианами. Вэй Усянь трепал крупного чёрного кролика с насыщенными рыжими участками шерсти, привалившись к плечу Лань Ванцзи, держащего единственного белого. — Эй, Лань Чжань… — умиротворяющую тишину разбил голос Вэй Усяня, что говорил на грани шепота. — М? — откликнулся тот. Вэй Ин выпустил животное из своих рук и поднялся. Кролик на руках Ванцзи понятливо соскочил и подлез к крольчихе поставленной суккубом. Они игриво затихли, а через мнгновение уже отталкивались мощными лапами об землю и камни, прыгая и бегая друг за другом. Усянь на это лишь коротко посмеялся и повернулся к старшему демону. — Лань Чжань, скажи же мне… — парень подлез и томно зашептав, фривольно забираясь на колени мужчины. Он обхватил тонкими руками сильную шею и заглянул в глаза: — Будешь ли ты скучать, когда я уеду от тебя? — прямо спросил он на выдохе, всё тем же томным шепотом. Он нежно и медленно начал целовать лицо Ванцзи в только ему ведомом порядке: Висок, лоб, точка между бровями, кончик носа; — Будешь ли вспоминать? — скулы, подбородок, — Будешь ли скучать о проведенных днях, — губы, —…ночах? — дрогнувшее веко; — Меня? Лань Ванцзи шумно выдохнул и обхватил тонкую талию, — Нет, — проскрипел он. Вэй Ин вскинулся и с болью спросил: — Почему? — Потому что я тебя не отпущу, — уверенно, тоном, не терпящим возражений, сказал Лань Ванцзи и затянул пораженного юношу в глубокий поцелуй. Дыхание сбилось у обоих. Медленно оторвавшись от влажных губ, ровным голосом он спросил: — Вэй Ин, ты станешь моей парой официально? Будто в замедленной съемке, он видел, как расширяются до этого прикрытые глаза, а рот приоткрылся. Вэй Усянь хватал воздух ртом, как выброшенная из воды рыба, запинаясь, он залепетал: — Ч-что?! Э. а. Д-а… Да! — и резко припал обратно к тонким губам, вжимаясь в мужчину всем существом.