Своевольное продолжение Metro Exodus

Cogito, ergo sum Чувства - самая яркая часть нашей жизни. • Оноре де Бальзак Тепло. Мягкий, обволакивающий воздух казалось пропитан теплотой солнечного дня. Небольшие насекомые что-то делали под ногами, копошились и жили в своем собственном - маленьком - мирке. А может мы, люди, тоже живём в этом мирке? Кто-то сверху смотрит на нас, и весело ухмыляется, иногда давя нас своими огромными ножищами, а мы и не замечаем. Для них наша жизнь не стоит и секунды - как жизнь насекомых для нас. Хотя, должно быть совершенно по-другому. Каждая жизнь ценна и не должна быть потрачена впустую. Запомните, если вы занимаетесь тем, что вам не нравится - бросьте и бегите. Не можете бежать? Сопротивляйтесь как можете. Никогда не сдавайтесь и боритесь до последнего. Никого не слушайте и думайте своей головой. А я... Я, пожалуй, еще полежу на мягкой ,как пуховая перина, и зелёной, как недоспевший помидор, траве. Сегодня просто полежать было поистине приятно. Не было даже малейшего ветерка, а если же он был, то невероятно приятный и явно южный. Байкал был красив, как никогда. Его громаднейшие просторы, казалось, бесконечны. Не имеющая конца и края водная гладь была неподвижной, и лишь изредка подрагивала, намекая на реальность происходящего. Неподалеку, из лесу, закуковала кукушка, сидя на каком-нибудь очень старом и в человеческом понимании «бессмертном» дереве. Экипаж Авроры торчал то тут, то там, некоторые просто отдыхали, а некоторые занимались по хозяйству. Вот, Крест с Ермаком и еще парой ребят пытаются сделать небольшие ветрогенераторы, которые дадут так нужную нам энергию, и мы сможем обустроиться тут поосновательнее. Надеюсь, тут с электричеством не будет как на Волге... Хотя, с чего бы? Тут и радиации нет, и места, казалось бы "нетронутые". Сэм внимательно бдил за всем, осматривая окрестности в бинокль со своего любимого места отсидки - на передней части нашего движущегося дома. Надеюсь, хоть сейчас он наконец остановится и отпустит нас. Остальные лежали возле озера и просто наслаждались хорошим днем и теплой погодой. Резкий обрыв, ощущение падения и страх. В последний момент всегда страшно, несмотря ни на что. Непроизвольно резко вздрагиваю. Несмотря на довольно жаркую погоду, обливаюсь холодным потом. Пытаюсь встать. Не получается, что-то удерживает мою грудь. Вырываюсь, не получается. Наконец, открываю глаза. Вижу испуганную Аню, лежащую у меня на груди, её огромные удивленные глаза смотрят прямо на меня. Руки держат мои, она молчит и ничего не делает. Облегченно вздыхаю и падаю головой на траву. Тьма. Первым появился звук. Назойливый и раздражающий обычно стук часов сейчас наоборот, успокаивал. Стрелка двигалась по кругу, циклично, никогда не останавливаясь. Голова немного болела, маленькие колокольчики в ней отбивали свой неустанный ритм. Почувствовал какое-то тепло в районе бедра. Приоткрыл аккуратненько глаз, посмотрел вниз. Аня лежала на моей ноге, положив под голову руки. Она не спала, просто лежала рядом со мной, такая красивая и спокойная. Её короткие волосы, немного выше ушей и подлиннее в затылке, лежали неряшливо, немного вздыбились, уши смешно торчали из-за них. Она дышала медленно, её спина ритмично вздымалась. Она была одета в вечернюю футболку, если можно так назвать порванный во многих местах кусочек ткани, растянутый почти до колен, и всё (Не считая нижнего белья). Скромный набор одежды на ночь. Слишком скромный. Её тоненькие ручки в кистях лежали прямо под головой, давя на моё затекшее бедро. Глаза были закрыты, и не двигались под опущенными веками. Комната была освещена мягким светом керосиновой лампы, стоящей на столике рядом с койкой. Огонь спокойно горел в ней, не двигаясь и понимая, что скоро ему придет конец, его время закончится. В дальней части комнаты так ничего и не поменялось, радио и дневник стояли и лежали на своих местах, не сдвигаясь и не пытаясь сбежать из душной комнатки. Окна были плотно закрыты, что странно, ведь было и вправду жарко. Маленькие отблески душащего самого себя огня в стеклянной тюрьме весело плясали свой адский и горячий танец на деревянной стене. Казалось, будто они молились своему Богу, и танцевали ради него какой-то ритуальный танец, принося ему кровавую жертву в честь уважения и смирения. Будто попал в великую и могучую… Государство и церковь – основные столпы существования самого большого государства мира. Отдельны ли они и могут существовать каждый сам по себе? Не думаю. Каждое из этих объединений может и является невероятно сильным, но автономным его назвать будет тяжело. Церковь является прямым союзником и скорее всего средством для отмывания различных ценных средств, при этом оставаясь самым авторитетным органом власти и управления народом. После царя, конечно же. Боже, храни царя. Знакомая фраза, да? Она и является максимально краткой и емкой, оставаясь самой информативной. А что люди? Людям нужна вера. Когда все твои родственники, начиная с нулевого года, года рождения Христа, верят в него, тяжело противиться. Даже когда более шестидесяти лет пытались выбить эту муть из голов людей, расстреливая и репрессируя верующих. Не самый хороший опыт использования коммунизма в целом государстве. Кровавый опыт. Кровь. Она ощущалась во рту, железный привкус неприятно действовал на рецепторы. Сглотнул, стало получше. -Артём? - Аня немного сонным голосом спросила это в пустоту, при этом подняв голову и посмотрев на меня. Видимо, услышала, как я сглотнул, или почувствовала, как зашевелился мой кадык. Я попытался что-то сказать, но вместо слов изо рта вырвался сухой кашель. Немного приподнялся на руках, чтобы откашляться. - Ну наконец-то. Ты просто вырубился сегодня, когда мы лежали на пляже. - она многозначительно посмотрела на меня. - Мы тебя сюда отнесли. Катя сказала, что все нормально, просто утомился. И с чего бы вдруг? - Последний вопрос был задан явно с напором, ища правды. Она слегка прищурилась, не отрывая взгляд. - Расскажу - не поверишь... - Я уронил свое голову на подушку, и попытался примостить её поудобнее, начав свой рассказ. Около часа спустя - Вот так всё и было. - Горло пересохло, неимоверно хотелось пить. Казалось, будто сейчас вокруг не прохладное вечернее озеро, а горячие песочные дюны Каспия, с его работорговцами и самими рабами с Бароном в обнимку. Хотя, собственно, чем государство до войны отличается от общины, которую создал и поддерживает Барон? Ошибка. Поддерживал Барон. Все люди работают на благо вышестоящих чинов, у всех мнимая свобода и небольшое количество припасов для существования. Когда надзиратели становятся добрее - праздник, есть даже собственная религия. Так чем деспотичное государство хуже демократичной страны? Вот и я о том же. Ничем. Аня молча сидела и смотрела на меня как-то странно. С недоверием? Она немного улыбнулась, самыми краями губ, и ничего не сказав, встала. - Ладно, дорогой. Я пойду займусь делами, Катя звала еще меня сегодня к себе. Если ты хочешь, присоединяйся к нам попозже. - Она говорила как-то разрывно, пытаясь быстрее уйти. Я посмотрел на неё. Ничего не сказал, сел на койку. Она в это время уже ушла, плотно прикрыв за собой дверь. Я встал и открыл окно, за которым был только-только разгоравшийся вечер, вступающий в свои полноценные права. В комнате сразу стало гораздо прохладнее, она быстро освежалась всё прибывающим свежим воздухом. Я накинул висевшую рядом легкую куртку синего цвета, изрядно потрепанную и поношенную, вышел вслед за Аней в коридор. К моему удивлению, в нём никого не было, лишь тусклые светильники освещали весь путь. Я отправился в заднюю часть поезда, с целью найти Князя и доложить ему о том, что мы никуда не пойдем, вопрос решен без его вмешательства. Дойти до него сегодня была не судьба. Сразу же в небольшом расширении вагона я увидел главного механика всего поезда и ремонтника всея постапокалиптической Руси с бандитским жаргоном в следствии тяжелой жизни - Крестом. Он крутил свои любимые сигаретки, не замечая меня. Недолго. С первым же моим шагом около места его отсидки, он повернулся на звук шагов. Улыбнулся во весь рот, сверкнув своим золотым зубом: - Хэ, командир, приветствую! - он махнул рукой, весело посмотрев на меня - Как жизнь? - Да как обычно, тяжела и терниста... - Невеселая ухмылка отразилась на моем лице - Ну эт ниче, эт хорошо. Если больно и тяжело - значит ты жив. - Крест продолжал крутить. В небольшую газетку на которой написано какое-то старое довоенное название бренда одежды не на нашем языке, он аккуратненько накладывал своей смеси, и пытался завернуть всё, не уронив ни кусочка. Его грубые руки с мозолями по всей ладони немного дрожали, выдавая в нём всё-таки немолодого мужчину, прошедшего и повидавшего многое. - Можешь мне поверить. - С чего бы не верить, охотно... слушай, может расскажешь как тут жизнь на поезде? Кто о чем думает и как свои мысли излагает? Мне же надо знать, как... ну... командиру - Эк ты загнул. Ладно, командор, щас расскажу. Ты проспал то часов 6, не больше. Нормально так шандарахнуло на берегу, лежал и больше не встал, думали окочурился, ан нет. Катя чёйто похимичила и ты сейчас уже на ногах вон, ходишь и жизни радуешься. - Крест скручивал в серую трубочку своё творение табачного искусства. - А на нашем корабле... Нормально все, капитан. В порядке вещей происходит. Все своими делами заняты. Я немного задумался, облокотившись на стенку вагона, почесав голову в затылке, проведя пальцами по жестким волосам. - У тебя голова-то прошла? - Какая голова? - Ну твоя голова. Ты же мне только недавно говорил, что она болела. Крест странно посмотрел на меня - Ну тут Тём ты чего-то путаешь. Как ты мог у меня спрашивать, если весь день провалялся то на пляже, то на берегу? Задумался. Так значит ничего этого не было. Всё, что прочитал в дневнике оказалось правдой, а я всего лишь боролся со своим сознанием, и сознанием монстра, засевшего в моей голове. А убил я его по-настоящему? - Ладно, Крест, бывай... Позже дай бог свидимся, еще перетрем. - Я махнул ему рукой и, получив в ответ идентичный жест, отправился дальше исследовать поезд...