Любовь короля

      — Пак, мать твою, Чимин, какого хрена у вас тут творится? — разорвал утреннюю тишину раздраженный рык.       С трудом продрав опухшие глаза, Чимин приподнялся на локтях, пытаясь разглядеть, кого к нему черти принесли в такую рань. Впрочем, только одному человеку было позволено так врываться в его комнаты.       Эффектный блондин с грохотом бросил свою сумку на журнальный столик и решительно направился к окнам, резким движением распахивая шторы.       — Тэхен-а, что ты тут делаешь? — зажмурившись от яркого солнечного света, что тут же проник в комнату, окрашивая все в оттенки золотого, спрашивает Пак.       — Это ты мне расскажи. Только я приезжаю в Корею, как в первой же новостной ленте вижу, что Юнги призвал наложников, — плюхнувшись на кровать, хмурит темные брови Тэхен.       — А чего ты ко мне с этим вопросом пришел-то? — хмыкнул омега и, откинув одеяло в сторону — все равно спать не дадут, — свесил ноги с кровати, — иди и у Юнги это спрашивай.       — К Юнги уже пошел Чонгук, — цыкнул парень. — Да и не пристало «фрейлине» лезть с вопросами о личной жизни к государю. Я твой друг, а не его.       — Пожалей мои уши и перестань себя так называть, — морщится как от зубной боли Чимин.       Наверно, никогда омега не прекратит проклинать весь этот дворцовый церемониал — не мог он за просто так общаться с мужем брата короля, нет — только присвоив тому соответствующий титул. Правило ввели почти сотню лет назад, и почти столько же времени в народе таких друзей королевских мужей и жен называют никак иначе, чем фрейлинами. На западный манер. Но Тэ для него в первую очередь близкий и дорогой друг, без всех этих титулов и званий.       — И все же, Чимин, что ты собираешься делать?       — А мне нужно что-то делать? — хмыкает тот и идет в ванную, чтобы привести себя в божеский вид.       — Неужели тебе все равно, с кем спит твой муж? Серьезно? — вспыхивает от негодования Тэхен. Казалось, ситуация в личной жизни друга беспокоит его больше, чем самого Пака.       — Если мне вдруг станет это интересно, я всегда могу узнать, — с ртом полным пены от зубной пасты бормочет омега. Сплюнув мыльную воду, демонстрации ради, он жестом зовет прислугу, что тенью стояла у стены, и спрашивает. — Где сегодня и у кого спал король?       — Его Величество вышел из крыла наложников только полчаса назад. Вчера ночью его видели входящим внутрь с Ли Дженёном, — не поднимая глаз, четко отвечает слуга и, не получив других инструкций, кланяется, возвращаясь на свой пост.       Дернувшись словно от пощечины, Чимин криво, лишь одной половиной лица улыбается, и взгляд его становится арктически холодным.       — Он не терял времени зря, — присвистывает младший король, более никак не комментируя сказанное. Махнув, чтобы принесли завтрак, он снова падает на кровать, не намереваясь слезать в ближайшие пару часов.       — А чего еще ты ожидал? Где тот Чимин, которого я знал? На кого ты стал похож? — пытаясь привести в чувство друга, задавал вопросы блондин, впрочем, ни на что особо не надеясь. — Где улыбчивый, немного пухлый омежка, который заряжал энергией всех вокруг? Сейчас я вижу лишь истощенного, почти не следящего за собой, безразличного ко всему парня.       — Я уже давно ничего не жду, — слабо мотает головой из стороны в сторону омега. Ему бы самому хотелось знать, что он чувствует. Казалось бы, любовь прошла и должно быть все равно, но в груди после услышанного будто что-то ноет, тянет и болит. Вот только он не готов к анализу и откровенным разговорам. — Но что мы все обо мне да обо мне. Как ваше с Чонгуком путешествие? Ты ведь так давно хотел побывать во Франции.       — Даже не надейся, что я забуду о нашем разговоре, — смешно хмуря брови, но все же поддаваясь воле друга начинает свой рассказ Тэхен…

***

      Тэхен пробыл в покоях младшего короля почти до самого обеда, после чего вынужден был уехать домой. Чимин же должен был, согласно дворцовым правилам, навестить наложников, чтобы узнать, хорошо ли им спалось на новом месте и не нужно ли чего. Стоя перед зеркалом, одетый в дорогущий традиционный костюм, он придирчиво вглядывался в собственное отражение, находя все новые и новые морщинки. Радости не прибавляли ни растрескавшиеся губы, ни мелкие прыщики, что в последнее время стали его постоянными спутниками.       Омега сам не понимал собственных порывов: вроде ему давно все равно, что о нем подумают, но сейчас совершенно не хотелось ударить лицом перед более красивыми и молодыми соперниками. А соперниками ли? Ведь сам не хотел внимания короля, отказывался от него, избегал. Что поменялось? В расстройстве, парень застонал, вцепившись в волосы — в голове была каша и разбираться в ней не было никакого желания. С силой проведя руками по лицу, он встряхнулся и скрепя сердце вышел из покоев.       Солнце, что светило на улице, оказалось обманчивым; холодный ветер гнал назад, внутрь помещения, не располагая к длительным прогулкам, но долг был превыше мелочных желаний. Благо, как только Чимин вздрогнул от очередного дуновения, расторопный слуга накинул на его плечи теплый плащ.       Войдя во внутренний дворик малого дворца, младший король расположился в просторной беседке, куда тут же принесли поднос с горячим чаем и сладостями — проводить встречу предполагалось на открытом воздухе.       Взяв в руки пиалу с напитком, чтобы просто согреть всегда мерзнущие руки, он принялся ждать наложников. Впрочем, они почти тут же появились, один за другим кланяясь и располагаясь на свободных местах. И только своенравный Ли Дженён посмел прийти спустя более чем десять минут, заставив всех себя ждать.       — Ваше Величество, — произнес парень, лишь символически согнув спину в поклоне; за такое его можно было бы тут же обвинить в неуважении к члену королевской семьи, но Чимину не хотелось начинать разговор со ссоры.       — Присаживайся, — указал тому на свободное место главный омега, стараясь не замечать взглядов остальных присутствующих — среди них были как сочувствующие, так и завистливые со злорадными. — Как вам всем спалось на новом месте? Всего ли достаточно? Если чего-то не хватает, не стесняйтесь спросить, — отщипнув небольшой кусочек круассана, он жестом пригласил всех к столу.       — Что вы, Ваше Величество, все просто прекрасно, — наперебой начали отвечать омеги, заверяя, что все хорошо, и восторгаясь убранством комнат. От их слащавых улыбок зубы сводило сильнее, чем от сахара.       — А как спалось вам, Ваше Величество? — прикрыв злую ухмылку краями пиалы с чаем, не удержался и спросил Дженён.       — Вашими молитвами, спал спокойно, как младенец, — если бы взглядом можно было замораживать, то наглец уже напоминал бы ледяную скульптуру.       — Я тут только ради того, чтобы исполнять желания короны, — опустив глаза, строя из себя скромника, ответил омега. Все его действия так и кричали об издевательском отношении. Пальцы младшего короля сжались, превращая остатки круассана в труху, а лица остальных наложников побледнели; те недоверчиво разглядывали выскочку и пытались понять, идиот ли он или просто настолько самоуверен.       — Надеюсь, ты не забудешь, что я так же отношусь к королевской семье, — холодно ответил Чимин, показывая, что от него не скрылся двойной смысл произнесенной фразы.       — Что вы, Ваше Величество, до тех пор, пока вы остаетесь королем, я ни на секунду не забуду об этом.       — Тогда я буду молиться, чтобы память не подводила тебя до самой смерти, — улыбнувшись и прикрыв глаза, глубоко вдыхая, парировал главный омега. Поднявшись со своего места, он обратился ко всем: — Если ни у кого не осталось ко мне вопросов, то я пойду. Вы можете остаться, все же десерты сегодня на диво удачны, либо, если желаете, можете вернуться в свои покои.       Шустро повскакивав со своих мест, наложники тут же поклонились и посторонились, пропуская короля, даже не подумав спросить того о чем-нибудь еще. Взбешенный парень, чеканя шаг и стараясь не растерять величественности, спешил вернуться к себе.       Только двери комнат закрылись за его спиной, как в стену полетела неудачно подвернувшаяся ваза. Пусть китайский фарфор, пусть династия каких-то там Цинов, ему было все равно на ее стоимость — в венах бурлила кровь, а ярость застилала глаза.       — Сука! — взревел омега. Пусть он был худеньким и хрупким, но сейчас выглядел устрашающим и способным на многое. — Мразь, надеешься свергнуть меня? Не дождешься! — в стену полетели подсвечник и какая-то статуэтка. Пинком ноги был отброшен в сторону небольшой декоративный столик и вазон с каким-то папоротником. Не видя рядом более ничего подходящего для крушения, парень несколько раз ударил кулаком о косяк, после чего, вцепившись пальцами в пряди волос, он медленно сполз по двери вниз, усевшись прямо на пол. Горячие злые слезы катились из глаз, а Чимин даже понять не мог, что именно так задело его. Пренебрежение? Насмешки? Измена мужа? Все вместе?       — А может, так было бы лучше? Я ведь бесполезный урод, — с тихим, истерическим смешком пробормотал омега. Взгляд пугающе резко стал пустым, стеклянным, кулаки разжались и руки, словно плети, безвольно упали по бокам от его тела. Из груди вырвался смешок, затем еще один, и еще, перерастая в безэмоциональный пустой хохот, что наполнил своим звуком просторные пустые покои, и лишь молчаливые слуги стали его свидетелями.